Сманить тигра с горы

Когда тигр покидает свою гору и свое логово, он легко становится добычей людей.

Смысл стратагемы: выманить тигра из логова и заставить спуститься на равнину, т. е. побудить противника лишиться его важных преимуществ.

Когда восстали племена цян, обитавшие на западных границах империи, местный правитель Юй Сюй пытался их усмирить, но те раз за разом наносили поражения его войскам. Юй Сюй с тремя тысячами воинов был вынужден отойти в ущелье и устроить там укрепленный лагерь. Тем временем десяти тысячное войско цянов перекрыло все выходы из ущелья.

Оказавшись в безвыходном положении, Сюй применил военную хитрос ть. Он приказал своим воинам кричать: "О, воины цян! Мы отправили к императору гонцов с просьбой о помощи. Как только придет подкрепление, мы будем с вами сражаться!"

Цяны поверили этим угрозам и решили, не дожидаясь прихода ханьских войск, заняться грабежом соседних долин. Когда Юй Сюй увидел, что цяны отходят, он то тчас бросился в погоню. При этом на привалах он каждый раз приказывал удваивать число кострищ. Цяны решили, что Юй Сюй постоянно получает подкрепление и решили спешно вернуться в свои исконные места обитания. Узнав от разведчиков, что цяны в беспорядке отс тупают, Юй Сюй напал на цянов и разгромил их наголову.

Здесь "выманить тигра с горы" — хитростью заставить цянов покинуть выгодную позицию, перекрывавшую выходы из ущелья.

Эта стратагема — обратная стратагеме "Располагайся на выгодной местности", она как раз и направлена на то, чтобы вынудить противника покинуть выгодную местность, "когда за спиной — гора".

Во время междоусобной борьбы княжеств столкнулись интересы двух владык Сунь Цэ и Лю Сюня. Последний так далеко распространил свою власть, что стал представлять непосредственную угрозу для Сунь Цэ. Многие его советники высказывались за немедленный поход против Сюня и уничтожение его в решающей схватке, но Чжоу Юй полагал, что прежде чем "лезть в тигриное логово", следует "сманить тигра с горы", и предложил стра тагему, которой Сунь Цэ и воспользовался.

Он отправил к Лю Сюню, человеку недалекому, честолюбивому и алчному, посланца с богатыми подарками и письмом, в котором выражалась приниженная просьба найти управу на город Шан Ляо, постоянно нападающий своими войсками на плохо защищенные земли. Словом, это было письмо взирающего на Лю Сюня, как на "надежду и опору".

По пути к Лю Сюню посланец обнаружил множество его укрепленных лагерей, а чтобы попасть на аудиенцию, ему пришлось пройти сквозь вооруженную до зубов охрану. Лю

Сюню польстило письмо, и он охотно принял подарки. Он знал к тому же, что овладение Шан Ляо означало огромную мощь и благоденствие. За столом посланец неоднократно поднимал тос т за удачный поход против Шан Ляо.

Один из советников предупредил Лю Сюня:

— Шан Ляо — небольшой город, но окружен прочными стенами. Его трудно взять. Боюсь, что Сунь Цэ применяет против нас стра тагему "Сманить тигра с горы". Я предвижу неизбежное поражение.

— Молчи! Если бы Сунь Цэ действительно решился бы это предпринять, он не послал бы посланца.

Город Шан Ляо был предупрежден и хорошо подготовился к обороне. Атака уставшей от похода армии Лю Сюня закончилась бесславным провалом, а в это время Сунь Цэ ворвался со своей армией в столицу противника, которая, будучи охраняема небольшим гарнизоном, оставленным Лю Сюнем, сдалась без боя. Затем Сунь Цэ выступил против главных сил Лю Сюня, которые были деморализованы падением столицы и неудачей под Шан Ляо. Сражение закончилось для них полной катас трофой.

После этого Лю Сюню оставалось только взывать к небу:

— Почему я не послушался предостережения?! Я попался на стра тагему "Сманить тигра с горы" и потому впал в полное ничтожес тво!

В советское время на предприятиях действовали различные общественные контролирующие организации. Нередко эти организации возглавляли "заслуженные люди" — бывшие секретари парткомов, бывшие начальники отделов кадров и т. д.

На предприятии, где я руководил подразделением, был такой человек — работающий пенсионер, участник войны, грудь в орденах. Раньше он был секретарем парткома и у нас возглавлял сразу несколько общественных организаций и комиссий, в том числе и "Товарищеский суд" — был тогда такой орган, он как бы предшествовал суду настоящему.

Этот человек не боялся никого, был груб и бесцеремонен, выражений своих мыслей выбирать не привык. Начальство его не осаживало, а наоборот, побаивалось, когда слышало его громкий голос и готовность идти "надев все ордена" в самые высокие инстанции, "хоть в Кремль". И вот в период борьбы с непонятной и идеологически сомнительной моей деятельностью (я обучал молодежь менеджменту) на мое подразделение "спустили с цепи" именно этого человека.

Поскольку, несмотря на мягкость характера, я человек не совсем забитый и безответный, то он принялся не за меня, а за членов моей команды — молодых сотрудников. По замечательному принципу, сформулированному Д'Артаньяном:

"Смеется над лошадью тот, кто не осмеливается смеяться над ее хозяином!"

Везде, где он заставал моих ребят, он устраивал им громкий скандальный разнос — то по поводу "опозданий на работу, которые он сам видел", то по поводу "чего вы лезете к секретарю со своими бумажками, видите, она занята, не то, что вы — бездельники!" и т. д. Вначале моим ребятам это было забавно, но потом они взмолились: "Защити те нас, пожалуйста! А то никакого житья от него не стало". Поскольку я представлял себе одиозную фигуру противника и негласную безраздельную поддержку, оказываемую ему руководством, я решил "сманить тигра с горы".

Я пригласил к себе в кабинет его и своих двух «особострадающих» сотрудников. Для приглашения я выбрал такую формулу: "Я слышал, что у вас есть претензии к моим сотрудникам. Они ту т пытаются оправдываться, но я знаю: дыма без огня не бывает. Помогите мне провести с ними воспита тельную работу, вы знаете, как молодежь в этом нуждается!"

Он до этого ни разу не был в моем кабинете, времени у него — хоть отбавляй, а тут еще возможность "повоспитывать молодежь!" Естественно, он пришел. И тем самым — "покинул гору".

Он начал высказывать претензии, а я его одобрительно слушал. Ребята, напротив, слушали, иронически улыбаясь и своими отдельными репликами распаляя его все больше и больше. Я делал им осуждающие замечания. Наконец, он сделал то, что и ожидалось, он перешел на грубые нецензурные выражения. Я остановил его, но он мне сочувственно возразил: "Да что вы с ними церемонитесь! Разве эти молокососы поймут другой язык!" — и продолжал в том же духе. Тогда «молокососы» встали и заявили, что не намерены далее выслушивать оскорбления, да еще в присутствии уважаемого ими их непосредственного начальника, и что они будут жаловаться в товарищеский суд! И с этим они вышли. Он опешил. Очевидно, более всего его потрясло, что будут жаловаться именно в товарищеский суд, который он же возглавлял.

"Да, погорячились вы! — сочувственно сказал я. — Они такие, могут и пожаловаться!" — "А!.."- горько махнул он рукой и вышел.

Ребята написали заявления в товарищеский суд, ссылаясь на меня как на свидетеля.

Суд несколько раз откладывался, но они не отступали.

Наконец, начальство взмолилось:

— Слушайте, ну не терзайте его! Заслуженный человек, он уже и с лица спал!

— А ребят моих больше дергать не будете?!

— Да ладно, пусть живут.

— Хорошо, я дам команду!

И ребята забрали заявление обратно. Проблема перестала существовать. Позже во многих вопросах он меня поддерживал и, возможно, не только из страха или благодарности. Может быть, что-нибудь понял.