Начинается все с развязки. С того самого места, где вроде все понятно и ничто не понятно. И – все вдруг обрывается. С намеком на бесконечное продолжение.
По периметру комнаты – несколько человек. В центре – стул, на котором сидит жрец с завязанными глазами. Один из людей робко смотрит на того, кто стоит ближе всех к жрецу, подходит и поправляет повязку на глазах. Жрец улыбается.
Жрец: «И вы пытаетесь все держать под контролем».
Человек, который ближе всех (твердо): «Тебе нет нужды говорить со всеми. Слушаю все равно только я.»
Жрец: «Позволь мне не сужать пространство. Я уже старик, мне тяжело привыкать, а отсюда мне все равно не выйти. А ты триста тридцать первый, если повезет».
Человек, который ближе всех (перебивает): «Ты сказал, что тебе известно все».
Жрец: «Помнишь мой вопрос о том, почему Гефест принес людям огонь?»
Человек (резко): «А я в тысячный раз...»
Жрец: «А ты в тысячный раз отвечаешь, почему принес. Но ничего, это когда-нибудь разрешат».
Человек (нетерпеливо): «В ту ночь ты упомянул Мина, все слышали это».
Жрец: «Триста тридцать царей сменилось, но следы Мина не стерты. Хорошо, что есть, кому напомнить людям о долгах. Иногда мне кажется, что в первую очередь стоило подарить людям память…»
Человек: «Что именно ты говорило Мине?»
Жрец: «Я говорил только, что надо смотреть под ноги… Замечая лишь звезды, можно сесть в лужу или свалиться в колодец. Не стоит забывать о реке, потому что река не забывает. Ей некуда торопиться, она свое возьмет. Через год или через тысячелетия...»
Человек: «Что ты сказал о Мине?»
Картина меняется.
Все погружается в какую-то серость. Люди, сверху похожие на муравьев, осушают русло и изменяют течение реки. Везде кипит работа. Крупным планом дано лицо Мина, с морщинкой между бровями. Глаза у него настолько темные, что не разобрать, где зрачок. Камера отдаляется, Мина видно уже целиком. Он разворачивается и идет прочь. На сером фоне его фигура – единственная четкая линия. Мин все еще идет, а голос жреца уже слышен:
«Мин умрет и ляжет гнить в могилу, но пока он еще жив и скоро распорядится строить храм Гефеста».
Снова комната.
Человек уже у противоположной стены, спиной ко всем. Все молчат. Слышно, как вдалеке что-то делают и что-то кричат люди.
Человек (тихо): «Почему?»
Вода хлещет, затапливая то, что недавно было роскошными покоями.
Лица людей, давящихся более страхом, нежели водой. Люди цепляются, лезут куда-то. Месиво из пальцев, ртов, глаз. Неподвижное лицо молодой женщины. Непроницаемо-черные глаза, глядящие поверх всех и всего.
Снова комната.
Человек: «Снимите повязку».
Одна из фигур вокруг: «Но…»
Человек: «Я сказал снять повязку!»
Еще одна фигура тихо проскальзывает в коридор. Освобожденный жрец закрывает и открывает глаза, словно проверяя, на месте ли.
Жрец: «Что вы будете делать?»
Человек (оборачивается. Они встречаются глазами): «Что мы будем делать?»
Медленно откуда-то из-под двери просачивается и начинает течь вода, заполняет пространство. Никто не шелохнется, а воды становится все больше, и так – до конца, все,
кроме жреца, будут стоять, пока их не накроет потоком и они не исчезнут.
Книга I. Клио
Маруся Пронина и Антон Кухто
В царствие Кира орда скифов переселилась в Мидийскую землю. Киаксар, царь мидян, радушно их принял. Однажды, тем не менее, случилось так, что скифы, которые всегда занимались охотой и добывали дичь, ничего не достали. Киаксар же тогда обошелся с ними весьма грубо. В отместку скифы решили разрубить на куски одного из мидийских мальчиков, бывших у них в обучении. Выпотрошив его, они приготовили мясо и подали на стол вместо дичи. "Так это и произошло: Киаксар и его гости отвечали этого мяса, а скифы отдались под защиту Алиатта". Не исключено, что этот сюжет вдохновил Питера Гринуея на создание фильма "Повар, вор, его жена и ее любовник".
Книга V. Терпсихора
82-85
Сюжеты из книг “Клио” и “Терпсихора”.
Ничего не предвещало беды для царя Киаксара. Он благодушно предоставил убежище для скифов-кочевников, и даже не побоялся отдать им на обучение стрельбе из лука своих сыновей. Но скифы оказались абсолютно бесполезными, и не добыли никакой дичи. За что получили справедливый выговор от царя. Кочевники оказались злопамятными. Одним, видимо, утром, на занятиях по стрельбе, скифы решили разрубить одного из мальчиков на куски. Выпотрошили, аки дичь, и подали к царскому столу, как первую добычу. Киаксар отведал этого мяса, а скифы, тем временем, бежали в Сарды.
В этих же Сардах был царский судья Сисамн. Однажды, он был подкуплен, и вынес несправедливый приговор. За что царь Камбис велел его казнить, а затем содрать кожу. «Кожу эту царь приказал выдубить, нарезать из нее ремней и затем обтянуть ими судейское кресло, на котором тот восседал в суде». Следующим судьей был назначен сын Сисамна, которому предстояло восседать на этом кресле.
Однажды эгинцы похитили кумиры Дамии и Авксесии у эпидаврийцев. Те, из-за невосполнимой утраты, перестали выполнять свои обязательства перед афинянами. Афиняне, понимая скорбь эпидаврийцев, снарядили триеру со своими гражданами, и послали её на Эгину, чтобы забрать кумиры. Для этого нужно было сначала стащить кумиры с подножий, и сделать это можно было, только набросив канаты и потащив. Но, только натянулись канаты, как прогремел гром, началось землетрясение. Тянущие канат начали сходить с ума, и в безумии стали убивать друг друга, до тех пор, пока не остался только один, который и вернулся.
Не так уж и много можно найти эпизодов в “Истории” Геродота, способных послужить материалом для сценария в жанре “фильма ужасов”. Но жестокое время наложило свой отпечаток и на повествования этого великого историка, поэтому и третий необходимый жанр был найден.
Таким образом, проанализировав три из девяти книг, составляющих “Историю” Геродота, а именно: “Клио”, ”Евтрепа” и ”Терпсихора”, мы выделили микросценарии для трех жанров кино.
(Подготовили студенты группы ТПП, Морина Алина и Букреев Артём)
Дарий: взятие Вавилона. Помощь Зопира.
Книга III. Талия
150-159
