Священность границ или самоопределение

Решая судьбу глобализации, главные действующие лица на мировой арене и мировые организации (начиная с ООН) будут в ХХI веке стоять перед необходимостью выработки отношения к центробежным силам современного мира. И если сейчас не будут найдены базовые правила, то термоядерной реакции этнического распада нет предела. Согласно мнению Х. Ханума, “важно отвергнуть утверждения, что каждый этнически или культурно отличный от других народ, нация или этническая группа имеет автоматическое право на свое собственное государство или что этнически гомогенное государства желательны сами по себе. Даже в тех условиях, где гражданские права соблюдаются, глобальная система государств, основанных преимущественно на этническом принципе или на исторических претензиях определенно недостижима” [214]. В любом случае обособление одной национальности будет означать попадание в якобы гомогенное окружение новых этнических меньшинств. История всегда будет делать полный круг - пусть на меньшем, но столь же значимом - витке исторической спирали. Снова определится этническое большинство и сработает прежний стереотип: добиваться прав не за счет равенства, а за счет сецессии.

Все так называемые “права” на сецессию никогда не признавались международным сообществом как некая норма. Международное право не признает права на сецессию и даже не идентифицирует (даже в самых осторожных выражениях) условий, при которых такое право могло бы быть отстаиваемо в будущем. К примеру, Северный Кипр в своем новом качестве существует значительно дольше, чем совместное проживание турецкой и греческой общин, но мировое сообщество так и не признало северокипрского государства. Почему же оно должно признавать гораздо более смешанные этнические конгломерации?

Наивным в этм плане видится провозглашение “конца истории”, воспевание мировой взаимозависимости, экономического и информационного единство мира - глобализации международного развития. Противостоящей глобализации реальностью становится главенство национального самоопределения. Двадцать первый век становится временем возникновения нескольких сот новых государств и процесс их образования (а отнюдь не глобализация) будет смыслом существования нашего и следующих поколений. Определенная часть американского истэблишмента не только смирилась с таким поворотом мировой истории, к приятию “самоопределительной” фазы как неизбежной, но уже ведет серьезную подготовку к этой фазе. Бывший председатель Национального совета по разведке Центрального разведывательного управления США Греем Фуллер даже не питает сомнения в будущем: “Современный мировой порядок существующих государственных границ, проведенных с минимальным учетом этнических и культурных пожеланий живущего в пределах этих границ населения, ныне в своей основе устарел. Поднимающиеся силы национализма и культурного самоутверждения уже изготовились, чтобы утвердить себя. Государства, неспособные удовлетворить компенсацию прошлых обид и будущих ожиданий, обречены на разрушение. Не современное государство-нация, а определяющая себя сама этническая группа станет основным строительным материалом грядущего международного порядка”. В течение века, полагает Фуллер, произойдет утроение числа государств-членов ООН. И остановить этот поток невозможно. “Хотя националистическое государство представляет собой менее просвещенную форму социальной организации - с политической, культурной, социальной и экономической точек зрения, чем мультиэтническое государство, его приход и господство попросту неизбежны” [215].

Часть специалистов призывает “главные державы, включая Соединенные Штаты (склонные искать стабильности в любой форме, поскольку это защищает полезное статус кво) придти к осознанию того факта, что мировые границы неизбежно будут перекроены” [216]. По определению профессора колледжа Армии США Стефена Бланка, “ныне осуществляются попытки вытеснить на обочину ужасную дилемму выбора между территориальной целостностью государств и национальным самоопределением”.[217]

Смещение мирового развития к этноцентризму не пощадит никого. Скажем, в случае коллапса центральной системы, Пекин едва ли сможет удержать в рамках единого государства жителей Тибета, сдержать исход уйгуров и монголов. Первостепенной проблемой Индии станет не вхождение в глобализацию, а удержание Кашмира. И это только верхушка айсберга, поскольку практически все современные государственные границы являются искусственными в том смысле, что все они (включая, скажем, кажущиеся после Линкольна прочными, американские - по признанию некоторых самих американцев) - искусственны. И, если не остановить процесс национального самоопределения, то можно с легкостью предсказать судьбу тамилов, майя, палестинцев - и пр.

Принципом самоопределения руководствуются косовары в Косово, курды на Среднем Востоке, жители Восточного Тимора, сторонники шотландского парламента, население Ириана, Квебека, Северной Ирландии и прочие борцы за национальное самоопределение. Молчаливое поощрение - или непротивление мирового сообщества приведет к тому, что «мир станет исполненным диссидентствующих провинций, желающих автономии и суверенитета»[218].

Пробудившаяся колоссальная тяга к национальному самоопределению начинает раздирать на части даже самые стойкие исторически сложившиеся государства, даже те из них, которые всегда воспринимались как символы национального единства (такие как Британия и Франция). Волна национального, националистического самоутверждения, поднявшаяся в 1989 году и создавшая 22 новых государства только в Восточной Европе и на территории прежнего Советского Союза, катится вперед, в будущее, захватывая все новые страны и континенты. Перед глазами пример суверенной республики Югославии, чья судьба была проигнорирована даже в оплоте - главной организации независимых государств - Организация Объединенных наций.

За последнее десятилетие ХХ века суверенность самостоятельных стран подверглась воздействию революционного самоопределения, хотя в XXI веке нет и определенно не будет общего для всех определения нации. Что связывает нацию более всего? Язык? Но у сербов и хорватов он единый. А Индия с ее семнадцатью языками - без единого преобладающего - сохраняет единство. Религия? Протестанты и католики являются лояльными гражданами одной Германии. В то же время общий ислам не предотвратил отход Бангладеш от Пакистана.

Крушению принципа священности границ суверенных стран стало способствовать ослабление значимости Организации Объединенных наций. Наступление на ООН началось уже в начале 1990-х годов, когда Генеральный секретарь ООН Перес де Куэльяр зафиксировал «возможно необратимый поворот в отношении публики (западной. - А.У.) в отношении защиты угнетенных, их новое убеждение в том, что во имя морали следует границы и легальные документы поставить ниже заботы о терпящих лишения». [219] Это был грозный знак в отношении регулирующих возможностей ООН как единственного прототипа всемирного правительства. Тем самым ООН как бы готовили к тому, что защита ею суверенных границ стран-участником мировой организации менее значима, чем проблемы гуманитарного свойства внутри отдельных стран. Такие деятельные борцы за вмешательство во внутренние дела как франко-итальянский теоретик Марио Беттати и французский врач и гуманитарный активист Бернар Кушнер даже сформулировали своего рода доктрину, базирующуюся на праве интервенции во внутренние дела стран нарушителей. И Куэльяр, как бы подыгрывая западным странам, поспешил с заявлением о необратимом характере сдвига в сторону вмешательства во внутренние дела суверенных стран. Попустительство такого рода ударило по самой Организации Объединенных наций.

Ударом по ООН (как регулирующей и предотвращающей хаос организации) является игнорирование Вашингтоном Хартии ООН, исключающей вмешательство во внутренние дела других государств без согласия Совета Безопасности ООН. Зависимость финансирования Организации объединенных наций от Комитета по выделению финансовых средств американского сената, с каждым годом все выше поднимающего свой “топор” над суммой предлагаемого вклада в ООН, оказалась убийственной.

Представляется, что чем дальше идет продвижение интеграционных, глобализационных процессов, тем успешнее кажется реализация замыслов сепаратистов по отделению от основной части государства. Скажем, для Квебека канадский национальный рынок, не говоря уже о законах, культуре, правилах, не является жизненно существенным для выживания провинции Квебек. Западноевропейская интеграция не осложняет, а облегчает борьбу каталонских и баскских сепаратистов. Двадцать лет назад баски имели испанские паспорта и могли работать лишь в Испании. Теперь у них европейские паспорта и они могут работать повсюду в Европейском Союзе. Теперь провозглашение независимости Басконии не ведет к установлению протяженных таможенных линий, введению новой валюты, массовой потере работы, сокращению возможностей путешествий. Вирус сецессионизма поражает и только (отнюдь не только) бедные уголки Земли. Напротив, относительно процветающие Западная Канада, Южная Бразилия, Северная Мексика, побережье Эквадора, Северная Италия порождают сецессионистские движения. Две наиболее агрессивные сецессионистские группы в Испании - каталонцы и басконцы - принадлежат к наиболее процветающим.

Долгое время Соединенные Штаты были сильнейшим защитником священности государственных границ повсюду в мире. Даже когда они боролись с Багдадом, то не поддержали сепаратистов курдов и шиитов на юге Ирака. Они пока молчат о суверенности Косова. Несмотря на все движение наркотиков, Колумбия является третьим (после Израиля и Египта) получателем американской военной помощи - несмотря на всю борьбу местных сепаратистов. Но подспудно развиваются процессы противоположной направленности.

На Аляске, столь богатой минералами, нефтью и газом, в 1990 году был избран губернатор, базирующийся на сецессионистской платформе. Теперь некоторые из представителей 550 групп первоначального населения Соединенных Штатов требуют почти суверенных прав. И нельзя сказать, что их давление беспомощно и не приносит результатов. Скажем, в 1993 году американский конгресс и президент Клинтон признали «столетнюю годовщину незаконного свержения гаитянской монархии... приведшую к подавлению внутренних прав на суверенность исконного гаитянского народа»[220]. Пятью годами позже губернатор Гавайев призвал гаитянцев и других жителей островов «выдвинуть план достижения Гавайями суверенности». По мере того, как официальный Вашингтон признает права меньшинств по всему миру на национальное самоопределение, ему становится все труднее игнорировать требования собственных меньшинств. При этом нужно помнить, что из официальных 309 границ 52 (17%) являются спорными. Из 425 морских границ 160 (38%) являются предметом спора. 39 стран оспаривают 33 острова[221].

Даже крупные современные государства отнюдь не застрахованы от распада. В Сингапуре, скажем, видят Китай состоящим из сотен государств масштаба Сингапура. Все чаще национальные рынки становятся менее важными, чем локальные, региональные рынки или глобальная рыночная среда в целом. Руководитель научных прогнозов ЕС Р. Петрелла полагает, что “к середине следующего столетия такие нации-государства как Германия, Италия, Соединенные Штаты, Япония не будут более цельными социоэкономическими структурами и конечными политическими конфигурациями. Вместо них такие регионы как графство Орандж в Калифорнии, Осака в Японии; район Лиона во Франции, Рур в Германии приобретут главенствующий социоэкономический статус”.[222]

При всей расплывчатости процесса массового национального самоопределения ярость его ревнителей неустанно несет в наш мир смертоносный хаос. Украшение мира - его многоликость - становится смертельно опасной. Напомним, что в начале третьего тысячелетия в мире насчитывались 185 независимых стран, но при этом насчитывается более 600 говорящих на одном языке общностей, 5000 этнических групп[223].

Н ациональное самоутверждение нашло свою легитимацию в мире, где более ста государств мира имеют этнические меньшинства, превышающие миллион человек. Не менее трети современных суверенных государств находится под жестоким давлением повстанческих движений, диссидентских групп, правительств в изгнании. Современным политологам (таким, как, скажем, американец Фарид Закариа) остается лишь констатировать, что суверенность и невмешательство в начале XXI века стали «менее священными» международными правами.[224] А консультировавший Б. Клинтона М. Мандельбаум приходит к выводу, что «священность существующих суверенных границ уже не принимается мировым сообществом полностью»[225].

Главная жертва происходящего - суверенное государство. Недавно получившие независимость государства обречены распасться уже актом их собственного обращения к принципу главенства национального самоопределения. Американский специалист спрашивает: “Небольшая Грузия получила независимость от Москвы, но сразу же ее северозападная часть - Абхазия потребовала независимости. Кто может гарантировать, что северная мусульманская Абхазия не потребует независимости от южной христианской Абхазии?” [226]. А северяне-эскимосы Квебека? Если принцип самоопределения взят за основу, не может быть никакого консенсуса по вопросу “ кому давать, а кому не давать ” атрибуты государственности. Американцы сами говорят, что президент Клинтон теперь уже не пошлет войска в Калифорнию, пожелай она государственной обособленности. Линкольн жил в другие времена. Если само центральное правительство признало главенство принципа национального самоопределения, то ему весьма трудно найти нового генерала Шермана - он не пойдет жечь Атланту, поскольку дискредитирован с самого начала.

При этом следует учесть следующий за самоопределением рост безработицы, развал городского хозяйства, забытье экологии, примитивизация жизни, несоответствие нового государственного языка нормам современной технической цивилизации, крах социальной взаимопомощи.

 

Косово. Организаторы акции весны 1999 года, резко понизив уровень суверенитета отдельно взятой европейской страны, и не задумывались над самым важным - следующим шагом. Это знаменует разительный отход от созданной еще в 1648 году Вестфальской системы независимых суверенных стран, переход к новой системе, где суверенные страны становятся объектом политики более мощных соседей и международных объединений. При этом наблюдатели - скажем, американец Д. Роде приходит к выводу: “Хотя Запад пытается приуменьшить остроту проблемы, Косово никоим образом не готово стать независимым”[227].

На рубеже столетий на Западе возобладала точка зрения, что элементарный гуманизм требует пренебрежения правами суверенных правительств, проводящих жестокую политику и требует вмешательства Запада на стороне тех, кто терпит гуманитарную катастрофу. Увы, правота такой стратегии не подтверждается непосредственной исторической практикой. Как пишет заместитель издателя «Уорлд полиси джорнел» Д. Рюэфф, «от Сомали до Руанды, от Камбоджи до Гаити, от Конго до Боснии плохой новостью является то, что все это вмешательство на стороне гражданских прав и гуманитарных ценностей почти на 100 процентов оказалось безуспешным».[228] Хаос порождает еще больший хаос. Никто из сторонников вмешательства во внутренние дела не имеет определенной идеи, что же делать на следующий день после силового вмешательства.

Насилие над суверенитетом в одном месте немедленно породило продолжение процесса, породило как минимум вопрос: «Если возможно вторжение в Косово, то почему оно невозможно в Сьерра-Леоне?»[229] И Нигерия быстро ответила на него, введя в Сьерра-Леоне свой воинский контингент. Вслед за нею в 2000 году то же сделала Британия. Что, собственно, никак не решило вопрос и не дало стабильных результатов.

Следует либо подчиниться новой жесткой западной схеме, либо противопоставить ей нечто, что хотя бы отчасти восстановило баланс сил в мире. Что же ждет человечество на пути отхода от святости государственных границ? Здесь прячутся самые большие опасности для мирной прогрессивной эволюции. «Возникнет, - пишет в американский политолог Дж. Розенау, - новая форма анархии ввиду ослабления прежней центральной власти, интенсификации транснациональных отношений, уменьшения значимости межнациональных барьеров и укрепления всего, что гибко минует государственные границы.”[230]

В целом приходится делать вывод, что хаосу будет содействовать религиозный фундаментализм, национализм и расизм, подрыв авторитета международных организаций, приоритет местного самоуправления, религиозное самоутверждение, этническая нетерпимость, распространение оружия массового поражения и обычных вооружений, расширение военных блоков, формирование центров международного терроризма и организованной преступности, насильственная реализация принципа самоопределения меньшинств, экономическое неравенство, неуправляемый рост населения, миграционные процессы, крах экологических систем, истощение природных ресурсов. Городские банды и криминальные структуры могут заместить сугубо национально-государственные структуры. При этом фактом является, что информационная и коммуникационная технологии служат эффективнее индивидууму, чем государству.

Даже мощные военные блоки слабеют в битве с энтропией этноутверждений. Препятствие на пути этнически мотивированного хаоса здесь создает (а в XXI веке это будет еще более ощутимо) создает даже в блоковой политике проблема растущей цены сдерживания сепаратизма разного рода. На пути самого значимого процесса будущего - подчинения неэффективной ООН эффективной НАТО, препятствием такой глобальной мировой переориентации является неготовность западных обществ платить цену кровью своих солдат. Хотя руководство ведущих стран НАТО периодически выражает готовность вмешаться во внутренние дела отдельных стран, оно в то же время показывает крайнюю степень неготовности нести людские потери. Но главное - военное вмешательство на стороне инсургентов заставляет создавать для них (и часто за них) собственные государство, что уже само по себе насилие над историей, меньшинствами, естественным ходом гражданского устройства.

Необратим ли процесс, потенциально блокирующий глобализацию? Для решения этого вопроса мир должен принять трудное, но обязательное решение, гарантирующее территориальную целостность государства опираясь на Организацию Объединенных наций, солидарност постоянных членов Совета Безопасности ООН, понимание опасности раскола мира.