КИРВА: ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ, БУДУЩЕЕ

КИРВА: ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ, БУДУЩЕЕ

На карте Новгородской области Пестовский район вверху и справа: на северовосточной окраине, довольно далеко от Новгорода, там, где сходятся границы Тверской н Вологодской областей. Течет через район река Молога, в реку Молога впадает река поменьше - Кирва. В долине Кирвы, между высокими холмами моренами спряталось небольшое село, тоже называемое этим, видимо финноижорским словом, - Кирва. На фоне величественного пейзажа с синими бесконечными далями, полями, деревнями, рекой и темными лесами открывается путнику чудный белый храм Рождества Пресвятой Богородицы. Стоит он необычно. Не на высоком видном месте, а внизу, у моста через речку.

Разыскивая в архивохранилищах Санкт-Петербурга, Череповца, Устюжны и Новгорода документы по истории нашего прихода, я столкнулся с тем, что задокументированная история сохранилась фрагментарно. Тем не менее кое-что найти удалось. И когда передо мной оказались свидетельства разных десятилетий, то стали видны языковые изменения. В XVII веке Кирва называется Кирова и позже склоняется Кирвский, а временами Кировский. Такие слова, как Часовня, Храм, Престол пишутся в XIX веке с большой буквы. Священники именуются попами и иереями, а священнодиаконы - дьяками и дьячками. У батюшек поначалу упоминается только имя, потом имя и фамилия, и только с конца XIX века, появляется отчество. В советский период они фигурируют как «служители религиозного культа». Приход же называют «функционирующим религиозным объединением». Эти языковые особенности по возможности сохраняются в данном очерке.

В начале нынешнего столетия еще было живо предание, что Кировская церковь стоит на месте бывшего в древности монастыря. До закрытия в храме хранилось Евангелие, напечатанное при патриархе Иосифе в лето 7152 (1644 г.) со следующей надписью: «...положил сию книгу Евангелие Рождества Пресвятой Богородицы Кировския пустыни строитель черный поп Иустин в дом Пресвятой Богородицы на Кирову...». Сохранялся старинный рукописный синодик с записью: «Род старцев Кировския пустыни: Логина схимника. Романа схимника. Сергия схимника. Филарета схимника, Ефросинии схимницы. Ионы схимника. Дорофея схимника. Андроника схимника, инока Ионы, Антония схимника, Александра схимника и священника Иустина.» В писцовых книгах бежецкой пятины в 1581 году упомянуты Егорьевский Кирвовский погост на правом берегу реки Кирва и Богородицкий на левом. Местоположение Егорьевского погоста известно - в деревне Гора, напротив села Кирва. Напротив и над. От одного погоста до другого не более полукилометра. Один, нижний, будто затаившийся, монастырский. Другой верхний, на «Горе» (именно так здесь произносят) более походит на приходской, административный центр. Да и земли у Кировского прихода было на порядок более, чем у других приходов 5-го благочинного округа Устюженского уезда Новгородской епархии: похоже на бывшее монастырское владение. Само же село Кирва никогда не было большим. Семь-восемь, девять домов. Прибавлялось по дому в столетие. Официально главным занятием проживавших на погосте в 1911 году 8 мужчин и 9 женщин была церковная служба.

Ко времени построения каменного храма в середине прошлого века в Кирво-Богородицком погосте стояли две деревянные церкви: Рождества Пресвятыя Богородицы с приделами Святой Живоначальной Троицы и Святых Бессребренников Козьмы и Дамиана 1705 (по других источникам 1763 года постройки) и вторая - Святаго Апостола Филиппа, освященная в 1693 и перестроенная в 1714 г., когда по-видимому была пристроена колокольня. Приписными к Богородицкому были церкви Георгиевского Кирвского погоста: верхние Великомученика Георгия (1717 г.) и теплая церковь во имя Святых Преподобных Павла Фивейского и Иоанна Кушника, также деревянная, построенная на следующий год после постройки Георгиевской (1718 г.). В последний день декабря 1853 года в Новгородской Духовной Консистории подписывается указ Его Императорского Величества Самодержца Всероссийского в Устюженское Духовное Правление, дозволяющий священноначалию, служителям и прихожанам Богородицкой Кирвской Церкви разобрать «две приписные ветхие церкви во имя Св. Вмч. Георгия и Прп. отец Павла Фивейского и Иоанна Кушника. так как при погосте имеются еще две деревянные церкви, в коих совершается Богослужение, и притом строится вновь каменный трехпрестольный храм, и годные материалы употребить на постройку полов, а негодные на обжиг кирпича и извеси». В указе определено «утварь перенести в самостоятельные церкви, иконостас хранить в приличном месте... места, где были Святые престолы прилично оградить.» А в начале февраля подписывается аналогичный указ о постройках нижнего погоста: «...разобрать по ветхости две деревянные церкви с колокольнею». Сказано в нем и о «снятии Святых Престолов и вынесении Св. икон для хранения в приличном месте». По-видимому, в 1854 году строительство было завершено (иначе, где же служить, если все разобрать?). Хотя существуют документы, называющие годом постройки храма или основания прихода и 1852, и 1856, и 1858 годы. Вероятно, первая дата - закладки храма, последняя - его освящения. Таким образом, хронологические рамки окончания строительства пока ограничиваются 1854-1856 гг. Вновь же выбранным старостой стал «крестьянин отчины помещика Подпорудчика Афанасия Иванова Шиллинга, деревни Иевлева Иван Филимонов, который и прежде сего нашей Богородицкой Церкви служил в означенной должности более 15 лет...» Одновременно с церковью возводится из кирпича сторожка. Кладбище на погосте обносится кованной на каменных столбах оградой, а въезд украшается кирпичными воротами. От ворот к паперти, сложенной из тесаного гранита, высаживается березовая аллея (ныне от нее сохранились четыре полуторастолетних великана), а сам проезд мостится булыжником.

На рубеже XIX и XX веков строятся или перестраиваются приписные часовни: в 1892 году деревянная пятиглавая со звонницею, отапливаемая часовня Смоленской иконы Божией Матери в деревне Сорокине. Здание кроют железом, внутри устанавливают иконостас с позолотой. В 1900 году - в деревне Осипово - в честь Казанской иконы Божией Матери. В осиповской часовне «Иконостас простой столярной работы, крашенный масляной краскою», потопляется одной голландской печью». В 1910 году построена Часовня во имя Святаго Великомученника Георгия вблизи деревни Гора на упраздненном Георгиевском кладбище. «...изкрепкаго еловаго лесу,...совершенно новая; на фундаменте из дикаго камня, залитого известию», «на ней имеется пять глав, которые обиты железом и окрашены голубою краскою,...с выходным крыльцом и над ним звонницею». Писали отцы страховую оценку и не могли сдержать восхищения. Далее других от Кирвы находилась Часовня на Святом Ключике - источнике за деревней Абросово. Незамерзающий ключ называют еще «заветный». поясняя «- ну, на нем завечались», особо не рассказывая, как это происходит. В стоявшей прямо над водой часовне было два отделения: в одном брали водичку, в другом крестили ребят. Вода бежала из часовни по специальному деревянному лоточку. Праздновали на Святом Ключике «девятую пятницу» (9-ю от Пасхи), и в этот день сюда шли из Кирвы Крестным ходом, 10-15 километров. Событием стал крестный ход в 1912 году. Тогда причт КирвовскоЙ церкви вместе с представителями других приходов епархии принял участие в торжествах восстановления почитания Святого Преподобномученника Евфросина, Синоезерскаго чудотворца, пострадавшего от поляков в смутное время начала XVII века.

В 1891 году строится церковно-приходская школа в деревне Заручевье. Рядом с храмом. На Кировском погосте заканчивается в 1913 году последняя церковная постройка: большой приходской дом (четыре еловых сруба под одной крышей). До октябрьской революции общее (усадьба, пашни, сенокосы и леса) землепользование, закрепленное за Кирвским погостом и его причтом состояло из 209,5 десятин.

В 1917 году новая власть объявила монопольную собственность государства на землю. Собственность приходов была описана и стала называться «народным достоянием». Теперь народ мог лишь по специальному договору взять в аренду у народной власти народное достояние. Но как взять, если все священники «как враждебно настроенные лица» были отнесены к «лишенцам», - лишенным избирательных прав, - как бы и вовсе не гражданам РСФСР. С начала 1919 года запрещается преподавание всех вероисповеданий детям до 18 лет частным образом. В 1920 году в церковно-приходском доме уже волостное правление, и диакон Иван Каратыгин вынужден снимать угол. Вряд ля его обошло действие циркуляров VIII отдела Наркомата юстиции от 8 апреля 1920 года и от 14 апреля о привлечении к всеобщей трудовой повинности так же и духовных лиц и о перенесении времени богослужения при совпадении его со временем общественно-полезных работ. И о том, что служители культа, как имеющие «нетрудовой заработок» и занимающиеся «непроизводительным трудом» (все-таки трудящиеся они или нет?) «не могут пользоваться полными гражданскими правами». Наверняка, не обошло Кирву изъятие церковных ценностей под видом помощи голодающим Поволжья в 1922 году. развернутое ленинским Политбюро.

Старожилы еще вспоминают довоенных священнослужителей: отца Ивана (Успенского?) и отца Владимира, диакона Ивана. Вслушиваясь в скупые воспоминания местных жителей, стараюсь представитеь себе этих людей. Мария Яковлевна Артемьева из деревни Поселок: «помню отца Ивана, мой отец с ним дружил, ходил в церковь. Как-то после Пасхи приходил отец Иван Христа славить. Его угощали, он завтракал, а Катя, черненькая такая была девочка, к нему на коленки забралась и бороду ему разбирает, мать ей приказывает: - «слезь!», а он говорит: «- ничего, пусть сидит». Картавил, выговаривал букву Л, а П не выговаривал. Он был русый и курносый, а дьякон был тоже русый, а нос у него брусиком. Повыше священника росточком». Анна Петровна Березкина из Одинцово: «Отец Иоанн жил в Горе у Григория Петровича. Жену отца Иоанна звали Клавдия. Отец Владимир был родом из Григино (за Беззубцевым) - в Щемячихе была церковь. Отец Иоанн был небольшого росточка, плешивый, служил тихо, не то что отец Владимир, у того голосище был очень громкий. Отец Иоанн в воскресенье приходил в Сорокинскую часовню со скрипкой я учил нас петь. Давал нам каждый раз кому пятачок. кому гривенник, и мы семечки покупали. С тех пор я «Богородицу» да «0тче наш» и знаю. Так и молюсь. Часовня в Сорокине была Смоленской иконы, и 10 августа большую Смоленскую икону на носилках несли крестным ходом из Кирвы в часовню, служили молебен, все проходили под иконой, потом святили скотину и освящали дома».

В конце 1927 года Сталин в одном из своих выступлений выразился следующий образом: «...Подавили ли мы реакционное духовенство? Да, подавили, беда только в том, что оно не вполне ликвидировано». В апреле 1928 ему вторил Каганович: «Теперь этот же кулак, поп... наши враги». А раз враги, то надо бороться и уничтожать. И пастырей и паству. Всех. Для начала по-новой начали регистрировать, (чтобы знать, кого ликвидировать!), на этот раз «в соответствии постановления ВЦИК СНК РСФСР. Бюллетень N 37 от 24/Х-29 года»- На 2 апреля 1930 г. «Кировская группа верующих» зарегистрирована. За «функционирующим религиозным объединением» «тихоновского культа» числилось церквей - 1, часовен - 4. В 1934 пересчитали колокола, их на 12 церквей Пестовского района тогда было 59, общим весом 12702 кг. Докладывая на запрос ЧерепОкрАдОтдела, вышестоящим товарищам, начальник Пестовского Районного Административного отдела проговаривается, несколько нарушая правила игры в социалистическую законность: «непосильных налогов налагаемых на группы верующих, не наблюдалось, кроме страхований зданий». Но это-то и было тогда самым непосильным. Общины арендовали собственные церкви у местных Советов и должны были выплачивать обязательную страховку по завышенной оценке здания. Кроме того в запланированный срок необходимо было производить очередной ремонт «соцсобственности». Невыполнение, как правило, невыполнимых требований влекло за собой расторжение договора с «двадцаткой» об аренде. А новой двадцатки обычно уже не находилось. Таким способом безбожники закрыли в 1933/1934 годах близкие к Кирве церкви, например, в селах Елкино, Григино. Вятка. Так 14 февраля 1934 года постановлением Ленинградского Областного Исполкома Рабочих. Крестьянских и Красноармейских Депутатов закрыли часовню в деревне Гора. Вспоминает Анна Григорьевна Флотская: «В тридцать четвертом учительница оставила меня после уроков в школе с подругой за то, что в церкви были, и больше мы в храм не ходили».

В 1935 году стали забирать заранее пересчитанные колокола. 20 июля выходит постановление президиума ЛенОблИсполкома Советов Р., К. и К. Д. V созыва О снятии колоколов с молитвенных зданий в сельских местностях: (...) Пестовского района Ленинградской области. Предписывалось колокола с молитвенных зданий снять и передать Цветмету; те, что меньше пуда оставить в районе для нужд местной пожарной сигнализации (теперь практически ни в одной из ныне действующих церквей колоколов тяжелее 16 килограмм не имеется. Те, что висят, сохранились благодаря тому, что недавно украшали скотные дворы и ж/д станции): обязать начальника Обл. Управления Милиции т. Жупахина обеспечить иа местах охрану ревпорядка.

Позабирав колокола, вновь принялись за людей, 30 октября 1936 проводится обыск у священника Кировской церкви о. Александра Адрианова, при котором «взято разной переписки». 3 ноября священника арестовывают, не в первый уже раз. Был отец Александр осужден на год в 1928 году «как индивидуально обложенный за невыполнение задания», а в 1930-м его судили уже «за хранение серебряной монеты». В 1936 году вместе с батюшкой забирают двух братьев - крестьян. Тому и другому уже за пятьдесят. Они - члены церковной двадцатки. У одного нет руки - осталась на войне. В храме он нес послушание псаломщика. Вспоминает его дочь: «Папу забрали в 1937 осенью, увезли на черном воронке ночью в Устюжну, где он пробыл полгода. Потом отвезли в Кресты и осудили еще через полгода по 58 статье иа пять лет. Месяц везли во Владивосток, и оттуда пришло два письма в 38-м. Он умер в тюрьме на Пасху 1939 года. С зиму-то «попнал» (мест. диалект) и умер. Папа каждое воскресенье в церкви пел. Мы все пятьдесят лет боялись и не отвечали, когда нас обижали». Страх жив до сих пор: вдруг все еще, не дай БОГ, назад повернется». Дядя тоже был забран в Коми, где делал бочки, потом потерялся.»

Обвинялись арестованные стандартно для тех лет - в создании контрреволюционной организации. Современные исследователи и хранители этих следственно-уголовных дел считают их «однозначно сфальсифицированными». Они писались заранее, и подследственный лишь подписывался, чаще всего под пытками. Что же, собственно, фальсифицировалось, в чем уличались, что ставилось в вину арестованным? Оказалось, слова: «Все эти бедствия: засуха и болезни посланы народу как наказание за грехи, за неправильную жизнь», - так, например, говорил отец Александр в проповеди. Крестьяне проходившие по делу: «Библия уже раньше предсказывала, что должен быть свергнут царь, а взамен царя придет власть антихристов-коммунистов.» «Вследствие засухи в колхозе неурожай, а налог государству отдай.» «1937 также будет тяжелый, за то, что народ забыл Бога - за все эти грехи Он и послал засуху. градобитие и болезни». И вот, наконец, итог. Из обвинительного заключения: «попом организована контрреволюционная группа, под видом сборищ двадцатки Адрианов систематически проводил контрреволюционные сборища на своей квартире. где с контрреволюционных позиций ими осуждалась политика ВКПб и советского правительства....организовал к/р группу, в которую вовлек к/р настроенных крестьян.» Последние обвинялись в том, что войдя в к/р группу, возглавляемую Адриановым. проводили к/р агитацию, направленную на развал колхозов. 16 марта 1937 года по статье 58 приговорили Адрианова к 6 годам лишения свободы, активистам двадцатки дали по 5 лет каждому, и всех поразили в правах по ст. 31 а. б. УК на 3 года. В октябре 1937 пришли за сторожем кирвской церкви Арсением Марковичем Марковым, которому еще в 1932 году, дали три года по обвинению в контрреволюционной антиколхозной агитации и развале колхоза путем выхода из него, в выступлении против обобществления инвентаря и посевов. Судили тогда «за саботаж и кулацкое происхождение». В приходе вспоминают, что был он мужчиной небоязливым. На допросе 3 октября 1937 года Марков подписывает протокол, в которой приведены следующие слова: «Да, я этим признаю, недовольство высказывал по отношению Сов. власти, заявлял: «При Сов. власти страдаем безвинно, сажают, морят голодом честных людей», «Себя признаю в том, что будучи членом колхоза, несмотря на то, что корма у меня было излишне, в колхозе же недостаточно было обеспечено с кормом, я категорически отказался дать корма колхозу». На этот раз безвинного крестьянина на заседании особой Тройки решили расстрелять. Приговор приведен в исполнение 30 октября 1937 года.

По-видимому, на место арестованного в октябре 1936 года священника Александра Адрианова, заступает отец Алексей Каратыгин, до этого служивший в недалеком Григино. В 1933 году присудили ему три года исправительных трудовых лагерей и закрыли Григинскую церковь. Вспоминает его дочь Алла Алексеевна Кукова: «Мне было девять лет, когда мы жили в Кирве в сторожке. Папу недавно выпустили, но через год забрали вновь и Кировскую церковь закрыли совсем. Он учился в Белозерском Духовном училище. Некоторое время служил в Лесном и был тогда награжден камилавкой. Его брат о. Иван Каратыгин служил в Вологодской епархии и умер своей смертью, но был расстрелян его сын - Глеб Иванович». В первых числах марта 1938 года арестовывают несколько священно и церковнослужителей из разных приходов Пестовского района, в том числе и священника Кирвской церкви о. Алексея Каратыгина. Благочинным округа тогда был о. Василий Образцов, и оставшееся на свободе священство время от времени его навещало. В НКВД это стало называться «контрреволюционной организацией церковников», а встречи с благочинным - «нелегальными сборищами». Обвинялись батюшки в систематической агитации, направленной к срыву всех проводимых мероприятий ВКП(б) и Сов. Правительства; в том, что, мол, восхваляли врагов народа: Троцкого, Тухачевского, Пятакова, Зиновьева, восхвалении фашистского строя и высказывании «пораженчества» СССР фашистскими странами - Германией, Италией и Японией. На страницах дела упоминается типографский шрифт, которым участники к/р а/с группы должны были отпечатать листовки, как только японские оккупанты займут Пестовские леса и болота Заседание Особой Тройки УНКВД 20/III 1938 г. всех обвиняемых приговорило «расстрелять, лично принадлежащее имущество конфисковать.»

Специалисты ФСБ на основании справок о приведении, в исполнение приговоров Маркову А. М. и Каратыгину А. П. утверждают, что захоронены они на Левашовской пустоши близ Санкт-Петербурга.

В 1994 году автору удалось записать со слов бывшей депутатом Пестовского райсовета и Леноблсовета от села Сорокино Анастасии Дмитриевны Березкиной следующий рассказ: «Однажды меня вызвали в район. Там были какие-то начальники из Новгорода, дали бумагу - закрывать церковь. К тому времени службы уже не было. Арсения уже забрали, и храм стоял закрытый. И вот на 12-ти часовом приехала я в Гору. А партсекретарь был тогда Захар Иванович. Собрали людей в Горе, в сельсовете. Я открыла собрание и зачитала бумажку. Все выслушали молча. Никто меня не перебивал, хотя я была молодая, и меня старики обзывали «сопливкой». Потом все молчали, один Иван Веткин, старый уже мужик, с бородой, сказал: «- Чего тебе церковь-то мешает?». «Мне, - говорю, - она не мешает, но раз постановление, надо подчиняться». Мы и постановили передать здание колхозу под склад. Я пошла домой, а все пошли церковь грабить. И мне охота, я маме и говорю: «Все теперь с золотыми зубами ходить будут, а ты меня не пускаешь!». А мама мне запретила, «И своих, говорит, не будет, если только ты что-то из церкви возьмешь.» Мама плачет, убивается, и я плачу, а отец слезу смахнул, сидит, курит одну от другой и молчит.

Когда закрывали Церковь, иконы никому забирать не разрешали. Вспоминают матросов, которые их жгли на ксстре. А когда стали отапливать сельсовет вместо дров образами, то они с треском выскакивали из печек на тех, кто осмелился их жечь. Еще в 1930 году Череповецкий окр. исп. ком. ходатайствовал перед Ад. отделом Леноблисполкома разрешить в будущем при ликвидации молитвенных зданий производить уничтожение деревянных икон на местах. Очевидно ходатайство удовлетворили. В деревне Барыгино из Святых икон соорудили колодец, а в деревне Гора старательно вставили икону в дверь конторского сортира. Какой-то активист Комитета деревенской бедноты взял себе футляр от плащаницы, то ли под ванну, то ли под корыто свиньям. По свидетельству очевидцев церковными книгами был набит большой сарай, и ими долгое время топили больницу. Возможно, среди них были и святыни Кирвской Богородицкой пустыни: большое напрестольное Евангелие 1644 года н древний синодик. 17 мая 1940 года Пестовский Райсовет решает закрыть оставшиеся церкви «...как не функционирующие» ввиду распада двадцаток. И 17 июля Исполком Леноблсовета Депутатов Трудящихся утверждает решение о ликвидации семи последних, официально еще не закрытых, церквей Пестовского района. Среди них названа и Кирвская церковь. В храме устроили зерносортировочный и ссыпной пункт (где же до того хлебто хранили?) и это, наверное, спасло его от полного разрушения, постигшего большинство храмов района.

Серьезная угроза над зданием нависла в 1960 году. когда Исполком Новгородского Облсовета обязал правление колхоза «УРОЖАЙ» переоборудовать под склад здание бывшей церкви, принадлежащее колхозу, с полным изменением его внешнего вида. Но обошлось. Бог миловал, (В селе Вятка можно наблюдать такое «полное изменение» - нет у церкви ни колокольня, ни барабана с маковкой: дом ни дом, сарай ни сарай. Мноте и не знали, что там есть храм).

Каменную ограду с воротами, украшенными херувимами, увезли во время войны на строительство тылового аэродрома. Часовню в Осипово, закрытую в 1940 году, передала Осиповскому сельсовету «для переоборудования под культурно-бытовые нужды», а потом разобрали и превратили в магазин в д. Криницы. Сорокинскую Смоленскую разрушили бесследно. От часовни Св. Вмч. Георгия остался одни фундамент. Вспыхнув мгновенно, она сгорела в 1960-е годы, когда в ней устроились ночевать присланные «на картошку» студенты обоего пола. Часовню на Святом Ключике разломали и сам источник безбожники неоднократно непременно к празднику заваливали камнями, бревнами, но каждый раз за ночь люди очищали святыню, и в день Пустошной пятницы приходили на родник за водичкой. Приходская школа у деревни Заручевье в конце 1980-х стояла руиной» без окон, бед дверей, а позже была разобрана на дрова. В кирпичной сторожке некоторое время была колхозная контора, потом там стали хранить удобрения, туда стали ходить по нужде, у здания провалилась крыша. В церковном доме с 1938 года была образцовая больница, но с обезлюживанием этих мест закрыли и ее. В доме некоторое время жили учителя, потом его продали на дрова. Воистину «краденное впрок нейдет». Кладбище вокруг церкви почему-то перестали прибирать и его завалило буреломом.

О начале 1990-х годов две петербургские семьи пытались приобрести хоть какое-нибудь строение рядом с селом Внуто, где тогда жил и служил старец архимандрит Иосиф. Но както все обламывалось. Чувствовалось, что нет Божьего благословения. Старец сказал: «- Поезжайте дальше. Там купите.» Действительно, все вышло будто само. Купили избы в неск. км от села Кирва. Конечно, стали спрашивать батюшку о закрытом храме. Старец ответил не с первого раза, но однажды сказал Александру Карпушеву: «У Вас получится.» Кинорежиссер Александр Карпушев скончался в июле 1993 года, не успев выполнить благословение. В память о покойном супруге начала хлопотать об открытии церкви вдова Вера Ивановна Карпушева. В сельсовете храм передали беспрепятственно. 20 сентября, накануне престольного праздника вывезли остатки колхозной рухляди, и в Рождество Пресвятой Богородицы первую после более чем полувекового перерыва службу по благословению благочинного Боровичского округа архимандрита Ефрема совершил иерей о. Михаил Соколов (настоятель храма Покрова Богородицы на Мологе в г. Пестово). Наступило «...лето Господне благоприятное...» (Исайя 61.2).

Правоприемникам разрушителей не до восстановления сельских церквей: ни одного рубля не поступило пока от федеральных властей. При поддержке Пестовского Лесокомбината удалось начать первоочередной ремонт церкви и приходского дома. За прошедшие два года поставлены две печи, застеклены окна, над зимней частью храма восстановлена крыша, перебираются полы, восстановлен растащенный на печки цоколь, впереди штукатурные работы и многоемногое другое. До восстановления стенных росписей утраченного иконостаса, благолепного убранства, колоколов и утвари далеко. Конечно, «богатыри не мы» в сравнении с теми, что выстроили этот величественный храм. Мы какие-то пигмеи духа и мастерства. Даже плотники ныне сами предупреждают, что им не сделать «как у стариков». Оскудение во всем - и в вере, и в деле.

Летом 1994 приглашенные приходским советом студенты Санкт-Петербургской Духовной Семинарии проводили катехизаторские беседы, показывали в сельских клубах видеофильмы о Православной Церкви. Летом 1995 года в Осипово, а в 1996 в Кирве работала воскресная школа для детей. Взрослые пока прийти не пожелали. В церкви небольшая библиотека. Есть надежда, что жизнь прихода, как и всей Церкви, в этих местах наладится и войдет в нормальное русло. Но, конечно, строить не ломать. Помоги, Господи, людям Твоим.

На Святом Ключике водружен крест и возобновлена традиция служения в девятую пятницу по Пасхе. Подобный крест установлен в на месте Георгиевской часовни в деревне Гора.

Передо мною карта Пестовского района. Красными крестиками на ней отмечены церкви, в которых теперь уже служат. Таких крестиков на карте пока четыре. Есть еще две точки. Этими значками обозначены уцелевшие церковные здания. которые пока продолжают разрушаться. Остальные храмовые постройки района были в лютые годы снесены до основания.