Тезис Фалеса.

Первым учёным и философом Запада по давней традиции считается Фалес из Милета (ок. 624 - 546 гг. до Р.Х.), один из легендарных «семи мудрецов» Древней Греции. Он первым утверждал, что «всё есть одно», а именно, что «всё есть вода». Весь мир – это вечный океан, и каждая вещь в нём, в том числе и каждый человек, – лишь мимолётная волна, временное состояние, модификация одной и той же материи, одной стихии. Волны появляются и исчезают, но океан в целом и в сущности всегда остаётся одним и тем же – водой.

Почему именно водой? Почему материю всех вещей нужно представлять себе влажной, жидкой? Поскольку практически ничего, кроме этой фразы, от сочинений Фалеса не осталось, попробуем представить себе, как он мог рассуждать, какова, возможно, была логика его мысли. Ведь философия тем и отличается от мифологии или религии, что здесь любое утверждение не имеет никакой ценности без соответствующего рассуждения, обоснованность которого может проверить каждый.

Первое основание возможное основание тезиса Фалеса – вездесущность воды. Земля всегда окружена водой. Вода – вокруг земли, под землёй (влажность земли, родники, колодцы) и над землёй (дождь). Видимо, и сама земля есть затвердевшая вода: камни и металлы плавятся, то есть становятся жидкими. Вода способна проникать в твёрдые тела (когда они намокают) и уходить из них (высыхание). Вода испаряется, следовательно, воздух, облака и небесные светила – испарившаяся, разреженная вода. Воздух влажен, кипящая вода превращается в пар. Семя, брошенное в землю, поливают – вырастает дерево, следовательно, оно состоит из воды. Вообще всё живое на Земле непрерывно пьёт воду – растения, животные, человек, и без воды они умирают. Стало быть, все они состоят из воды. Пища всех живых существ – влажная, как и семя, из которого рождается всё живое. Вода – источник жизни, поэтому сама душа (жизненное начало тела, ведь живое тело – «одушевлённое») также состоит из воды. И поскольку, далее, и у тела, и у души - одна и та же общая сущность, общая субстанция, вода, то всё в мире подобно душе человека, «одушевлено». Магнит притягивает железо потому, что имеет душу. И если мир и душа – одной природы, одной сущности, то мир познаваем.

Во-вторых, многочисленные наблюдения показывают, что одна и та же материя, вода, способна изменять своё состояние, находиться в разных состояниях, совершать «фазовые переходы», иметь различные свойства, т.е. переходить из жидкого состояния в твёрдое (замерзать) и газообразное (испаряться) и обратно.

Но самое главное, видимо, состоит в том, что вода пластична: она принимает форму того сосуда, в который её наливают. Вода сама по себе никакой формы не имеет (бесформенна, а-морфна), именно поэтому она способна принять любую форму – форму любой возможной в мире вещи. Поэтому она и может быть универсальным принципом объяснения или всеобщим началом, то есть «материей».

Тезис Фалеса, при всей его кажущейся «наивности», имеет серьёзные основания (не говоря о том, что вся современная наука, с позиций которой тезис и представляется наивным, выросла именно из него). Эту идею можно найти и в других културах и философских традициях. О вещах как «волнах» в материи (акаше) и о мыслях как «волнах» в «материи ума» (читте) говорит и философия веданты. Именно с водой сравнивает Лао-цзы великое Дао (даосское название для абсолюта, первоначала) в трактате, положившем начало даосизму. В первом же стихе первой книги Библии так говорится о первом дне творения: «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою»[2]. И далее о втором дне: «И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так. И назвал Бог твердь небом»[3]. Августин, как и некоторые другие творцы христианской философии, полагал, что «в начале» Бог создал совершенно бесформенную материю, которая послужила материалом для формирования упорядоченного мира. Судя по тому, что видимый небесный свод представляется Моисеем как граница между водой небесной и водой поднебесной, эта первичная материя мира в Библии представляется как вода, из которой формируются и земные вещи, и небесные светила. Можно вспомнить также, что классическая физика XVII – XIX вв. также считала всеобщей, пронизывающей весь мир материей эфир, которые определялся именно как жидкость.

Суть дела, однако, не в этих аналогиях. Почему мы считаем Фалеса, от учения которого сохранилась по сути дела всего лишь одна фраза, которая кажется на первый взгляд совершенно наивной, родоначальником всей европейской философии и науки?

Дело в том, что фалесовская «вода» или «влажное начало» – это нечто всеобщее, и как таковое она мыслится, а не воспринимается органами чувств. Ведь фалесовская «вода» не есть та вода, которую мы пьём и в которой купаемся. Поскольку мы отличаем последнюю от земли, воздуха и огня, то есть поскольку она обладает какими-то конкретными качествами, то эта чувственно воспринимаемая вода есть нечто особенное наряду с другими стихиями, а философская «влага» Фалеса как первоначало есть нечто всеобщее, охватывающее и воду, и землю, и воздух, и огонь, как конкретные природные стихии, при всех их чувственно воспринимаемых различиях, - следовательно, эта «влага» есть нечто лишь мыслимое. Скажем, забегая вперёд, что в этом отношении «вода» Фалеса не отличается, скажем, от «единого» Парменида: истинное бытие, согласно Фалесу – это то, что мыслится. От телесно- физической, чувственно воспринимаемой воды надо отличать метафизическую, умопостигаемую «влагу».

Основа тезиса Фалеса двоякая. Во-первых, это внимательное и систематическое наблюдение фактов опыта, обыденного и ремесленного, которые доступны всем, открыты, объективны и повторяемы (это - не скрытое, не тайное, не эзотерическое – для одних «посвящённых», знание, не внутренний субъективный «мистический опыт», доступный только тому, кто его имеет и т.п.). Во-вторых, это поиск связи этих фактов, или общего, единого в этом многообразии наблюдений. Поиск единства в разнообразных явлениях, т.е. регулярности, повторяемости, общности, закономерности – это сущность науки.

Фалес совершил настоящий переворот во взгляде человека на мир. До Фалеса мир обыденного сознания и мифологии ярок и многоцветен. Сознание привязано к единичному, конкретному, многообразному – «реальность», «бытие» есть «вот эта вещь», которую я сейчас вижу, вот «это» событие, которое сейчас происходит и т.д. «Требовалась большая умственная смелость, - пишет Гегель, - для того, чтобы отвергнуть эту полноту существования природного мира и свести её к простой субстанции… В положении, гласящем, что этой сущностью является вода, … положен конец взаимной несвязанности бесчисленного множества…»[4]. Всякая отдельная чувственно воспринимаемая вещь «здесь и теперь», всякое отдельное «существо» перестают быть самостоятельной реальностью, теряют самостоятельность – все они есть лишь видоизменение, временное состояние одной и той же материи. Взгляд первого философа проникает «сквозь» внешнюю оболочку всякой данной вещи и проникает в их единый общий субстрат. Мышление первого теоретика отрывается от того, что непосредственно дано «здесь и теперь», освобождается от непосредственно воспринимаемого и постоянно «текущего» чувственного облика вещей и связывает благодаря этому все вещи одним понятием. Любое понятие мышления «схватывает» многообразие ощущений в единство; способность «мыслить» вообще, или «разум», и состоит в способности «видеть» общее и неизменное в текучем и множественном и относиться к миру объективно, т.е. сознавать существование предметов. Поэтому вообще говоря никакое мышление не удовлетворяется «явлением», поверхностью, текучим, но стремится «схватить» сущность – то, что находится «за» мимолётным и субъективным восприятием, то, что «лежит в основе» - короче, «саму вещь», «сам предмет». Но в философии эта способность достигает, наконец, завершения, полного развития: весь мир мыслится как одно целое, как одна «вещь» – вода.

Поэтому переход от мифологии к философии не случаен, он укоренён в самой природе человека, в сущности мышления. Философия и наука – естественное, закономерное развитие и совершенствование сущности человека, его способности мыслить, быть разумным существом. «Мыслить» - значит быть «на дистанции» от текущей ситуации, в которой мы сами находимся, задержать естественную реакцию на мимолётное впечатление и «видеть» (умо-зрительно) не только то, что непосредственно действует на органы чувств. Человек как разумное существо способен определять своё поведение не только тем, что «есть», но и тем, что было, что будет, что, наконец, должно быть. Так вот, этот выход за пределы чувственного восприятия и осуществляется понятием о «предмете». Собственно человеческие поступки всегда опосредствованы понятиями и суждениями, в которых мы представляем себе окружающее как «мир» и «вещи», т.е. объективно. Поэтому всякий язык и всякая речь явно или неявно содержит в себе некоторую онтологию. Когда мы о чём-то «судим» или что-то «утверждаем», мы всегда «имеем в виду» нечто существующее, которое мы мыслим и о котором говорим. Таким образом, во всяком акте собственно человеческой, разумной деятельности совершается акт выхода (если угодно - «трансценденции») за пределы непосредственно данного в чувственном восприятии и предполагается знание о существовании самой вещи, предмета, а не одних лишь «собственных ощущений». В науке эта способность «мыслить», отличающая человека от животных, получает естественное и закономерное развитие, расширение, усиление, не отличаясь по существу от обыденного «здравого рассудка» своей способностью не теряться в многообразии «впечатлений», соединять разрозненные ощущения от разных органов чувств и видеть «за» ними сохраняющуюся при всех изменениях восприятий и переменах ракурсов и аспектов взгляда «саму вещь». Но в отличие от обыденного здравого смысла «взгляд» в науке (т.е. изменения и восприятия, которые она учитывает) несравненно шире и поэтому «вещи», о которых она говорит, также более существенны и устойчивы, представляют собой более глубокую и существенную реальность.

Поэтому и философия, стремясь дойти до всеобщего, отнюдь не представляет собой занятие отдельных чудаков, склонных к «умозрению» и «спекуляции». Напротив, в каждом человеке, поскольку он мыслит и стремится к пониманию мира и самого себя, есть неустранимая «метафизическая потребность», неистребимая «естественная склонность» к философии как важнейшей области человеческого знания. Иными словами, философия укоренена в самой способности мышления, и всякий человек, поскольку он мыслит - философ, делающий онтологические предположения, набрасывающий тот или иной «проект бытия». В самом деле, если глядя на лежащий передо мной предмет, я подумал или сказал, что «это - яблоко», то я уже вышел «за» (греч. «мета») пределы данного мне в чувственном восприятии внешнего вида и предположил существование самого «предмета», «сущего», яблока «самого по себе», которое не совпадает целиком ни с одним из своих ощущаемых мною свойств, качеств, «аспектов», а лишь «имеет» их или «обнаруживает» в отношении ко мне. Это яблоко, конечно, не «дано» в чувствах целиком никогда, - оно мыслится мною, как разумным существом, имеющим соответствующее понятие и т.о. способным связывать свои ощущения и восприятия («ракурсы» или «аспекты» яблока) в одно целое. Как сказал Платон, мы всегда примысливаем кое-что к чувственному восприятию и лишь благодаря этому понимаем, что,собственно,мы видим. Всякое отрицание философии, следовательно, - плод недоразумения. Философия, как и всякая наука, стремится понять сущность явлений, наблюдаемых нами в жизненном опыте (что это такое?), но и в отличие от обыденного опыта, и в отличие от частных наук, она стремится найти общую сущность всех явлений без исключения в их совокупности, в целом, не ограничиваясь какой-либо конкретной областью действительности, материальной или духовной, внешней или внутренней. Она ищет такую первооснову, исходя из которой можно было бы объяснить все области бытия в их единстве, в их внутренней связи.

Вот почему можно считать Фалеса родоначальником и будущей метафизики, и будущей физики как науки. Тезис Фалеса – это прежде всего начало разработки философского понятия субстанции – основного понятия всей традиции европейской метафизики. Первоначально субстанция (архэ) мыслится и определяется как материя. Материя же вообще – это первое и исходное понятие физики в целом как науки.