Студопедия — На юг, в страну фараонов
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

На юг, в страну фараонов






 

Египет точно так же, как Индия, всегда представал в глазах греков страной таинственной, загадочной, необычной и чрезвычайно интересной. И это несмотря на то, что в отличие от очень далекой, труднодоступной и уже поэтому экзотичной Индии долина Нила находилась довольно близко к Элладе — достаточно было переплыть Средиземное море.

Греко-египетские контакты были активными уже во II тысячелетии до н. э., в период существования микенской цивилизации на юге Балканского полуострова{135}. После ее крушения, в так называемые «темные века» (XI–IX) эти связи прервались — если не полностью, то почти полностью — из-за кризиса и упадка, который переживала Греция. А когда в эллинском мире наступила архаическая эпоха, сопровождавшаяся возрождением и бурным развитием всех областей жизни, одним из результатов стало восстановление связей с цивилизациями Древнего Ближнего Востока{136} и в частности с Египтом. С последним общение стало особенно активным с VII века до н. э.{137}

Египет тоже как раз тогда оправился от далеко не лучших времен, когда страна переживала политическую раздробленность и неоднократно попадала под власть иноземных завоевателей — то эфиопов с юга, то ливийцев с запада, то ассирийцев с востока… На престол взошла XXVI династия фараонов (664–525), называемая также Саисской по тогдашней столице — городу Саис в дельте Нила. Последний расцвет египетской государственности был прерван захватом Египта персидским царем Камбисом и превращением его в одну из сатрапий Ахеменидской державы. Но до того, как это произошло, страна фараонов, казалось, вернулась к прежнему блеску славы.

Цари из Саисской династии сознательно вели внешнеполитический курс на сближение с греками, прежде всего потому, что те уже в архаическую эпоху имели заслуженную репутацию великолепных воинов. Собственно, именно воины стали первыми эллинами, которых египтяне увидели после длительного перерыва. Нам уже знаком этот эпизод: ионийские гоплиты (в компании с карийцами) были случайно занесены бурей к египетским берегам. Эти «медные люди» глубоко поразили местное население, а Псамметих I — основатель Саисской династии — тут же нанял их к себе на службу и с их помощью сумел, победив соперников, объединить Египет под своим владычеством.

Фараоны и впредь активно пользовались услугами греческих наемников, а также предоставляли гостям с севера торговые привилегии, позволив им основать в дельте свою факторию — Навкратис. Установились взаимовыгодные отношения: египетских правителей Греция интересовала как источник вооруженной силы, а грекам Египет был нужен в качестве очень выгодного торгового партнера. Оттуда в первую очередь импортировали зерно, которым Эллада была столь бедна. Среди других важных статей ввоза был конечно же папирус: в греческом мире всё большее распространение получала грамотность, развивалась литература и самый удобный на тот момент писчий материал не мог не быть востребованным.

Греки, оказавшиеся в архаическую эпоху в долине Нила, были зачарованы необычным видом новых мест, грандиозностью памятников, отражавших уходящую вглубь тысячелетий египетскую историю. Ярким свидетельством их восхищенного удивления является упоминавшаяся выше серия надписей, вырезанных воинами-эллинами на ноге колоссальной статуи Рамсеса II в Абу-Симбеле (на юге Египта).

Разумеется, этих наемников нельзя еще назвать путешественниками в собственном смысле слова. Но вслед за солдатами и торговцами в Египте появились и настоящие туристы из Эллады. Впрочем, чтобы избежать современного слова, будем называть их паломниками. По этому поводу Геродот, в частности, пишет: «Когда Камбис, сын Кира, отправился в египетский поход, много эллинов также прибыло в Египет. Одни приехали, вероятно, для торговли, другие — как участники похода, а третьи, наконец, просто хотели посмотреть страну» (III. 139). Кстати, обратим внимание на то, что персидское завоевание страны фараонов отнюдь не пресекло визиты туда греков, а похоже, даже наоборот — способствовало им.

Этот бескорыстный интерес к чужой земле, вызванный чистой любознательностью, — в высшей степени характерный признак античного греческого мировоззрения. Проявился он еще задолго до похода Камбиса. Не случайно сохранились предания о пребывании в Египте ряда выдающихся деятелей интеллектуальной культуры эллинского мира.

Фалес Милетский — один из «семи мудрецов» и первый в мире философ — «ездил в Египет и жил там у жрецов… Он измерил высоту пирамид по их тени, дождавшись часа, когда наша тень одной длины с нами» (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. I. 27). Другой знаменитый мудрец — афинянин Солон — тоже бывал в Египте, при дворе фараона Амасиса. Причем «Отец истории» специально оговаривает, что Солон отправился туда, «чтобы повидать чужие страны» (I. 30).

Очень похожие вещи сообщаются и о еще одном выдающемся философе — Пифагоре с Самоса: «Он появился в Египте, и Поликрат верительным письмом свел его с Амасисом, он выучил египетский язык… Он явился… в Египте в тамошние святилища и узнал о богах самое сокровенное» (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. VIII. 3). В рассказах о поездках эллинских мудрецов в долину Нила многое совпадает, все они написаны по одной общей схеме. Поэтому иногда считается, что вся эта традиция не исторична, выдумана. Даже визит Солона в Египет современные ученые порой отрицают{138}. Но для подобного чрезмерно критического отношения к источникам нет никаких серьезных оснований, тем более что сам Солон упоминает в стихах о своем пребывании в этой стране, «в устье великого Нила, вблизи берегов Канобида[60]» (Солон. Фр. 6 Diehl).

Во всяком случае, совершенно несомненно, что Египет посетил главный предшественник Геродота на ниве исторического исследования — логограф Гекатей Милетский. Греческих историков, конечно, не могло не тянуть в страну, которая была в их глазах сокровищницей вековой мудрости. Преклонение перед египетскими древностями звало их туда. Поэтому не только не удивительно, а скорее вполне закономерно, что в один прекрасный момент в ряду эллинских интеллектуалов, устремлявшихся в страну фараонов, оказался и галикарнасец. Уже один только интерес к самому Египту мог бы служить достаточным основанием для такого путешествия. А к этому интересу у Геродота прибавлялись и иные мотивы.

Ведь он, занимаясь Греко-персидскими войнами, намеревался очень подробно осветить расширение Ахеменидской державы, завоевание ею новых земель. Соответственно, ему было не уйти от рассказа о присоединении к Персии Египта, которое свершилось при Камбисе, сыне Кира. А если принять во внимание излагавшуюся нами выше весьма вероятную гипотезу, согласно которой Геродот выполнял еще и роль своеобразного агента Афин — то ли по разведывательным, то ли по дипломатическим делам, а может быть, по тем и другим сразу, — то его поездка в Египет обретает новые, неожиданные обертоны. Афиняне в середине V века до н. э. чрезвычайно интересовались египетскими событиями. В их широких внешнеполитических интересах страна в долине Нила занимала заметное место.

По вопросу о целях поездки «Отца истории» в Египет — какая из них была главной — в науке сломано немало копий. Может быть, однозначный ответ так никогда и не будет найден. Ибо чтобы дать его, необходимо знать, во-первых, ситуацию в Египте и вокруг него, во-вторых — как можно более точную датировку пребывания там Геродота.

Первую «величину» мы знаем неплохо. Египет, попав под персидское владычество, в сущности, так и не смог с этим смириться. Его обитателей ни в малейшей мере не устраивало, что они живут теперь всего лишь в одной из рядовых провинций обширной империи, а не в собственном независимом государстве. Особенно если учесть, что это государство было одним из древнейших в истории человечества (а может быть, даже самым древним), могучим, богатым, процветающим, знавшим периоды грандиозного культурного расцвета, создавшим, в частности, такие архитектурные памятники, как Великие пирамиды — самые монументальные постройки Древнего мира (не считая разве что Великой Китайской стены), во всяком случае, самые высокие.

Гордясь своей долгой, богатой историей и высокой культурой, египтяне издавна отличались ксенофобией, неприязнью ко всему чужому. Геродот не устает это подчеркивать. «Придерживаясь своих местных отеческих напевов, египтяне не перенимают иноземных» (II. 79). «Эллинские обычаи египтяне избегают заимствовать. Вообще говоря, они не желают перенимать никаких обычаев ни от какого народа» (II. 91). «…Ни один египтянин или египтянка не станет целовать эллина в уста и не будет употреблять эллинского ножа, вертела или котла. Они даже не едят мяса „чистого“ (в ритуальном смысле. — И. С.) быка, если он разрублен эллинским ножом» (П. 41).

В этом нет ничего удивительного. С высоты своей древности относясь довольно пренебрежительно ко всем прочим этносам, египтяне считали их грубыми, невежественными варварами. И каково им теперь было сносить подчинение одному из таких «варварских» народов? Когда персы, еще совсем дикие, кочевали в степях, Египет уже блистал всеми атрибутами развитой и утонченной цивилизации. Не раз уже прежде страна в долине Нила освобождалась от власти захватчиков. Сколько их было! Но все — одни за другими — канули в бездну небытия, а Египет как стоял, так и стоит, и нет ему конца…

Вполне закономерно, что египтяне регулярно восставали против ахеменидского владычества. И нередко их попытки увенчивались временными успехами. Как раз в то время, когда Геродот бороздил воды Эгеиды и Средиземноморья, около 461 года до н. э., произошло очень крупное восстание. Его возглавил, провозгласив себя фараоном, Инар — один из североегипетских вождей. Персидские гарнизоны удалось вытеснить из Египта, и Инар обратился за военной помощью в Афины. Афинский полис, несмотря на свои размеры — ничтожные по сравнению и с Персией, и с Египтом, — уже зарекомендовал себя как одна из самых могущественных держав тогдашнего мира. У всех на слуху были недавние славные победы афинян над персами.

Афинское народное собрание с энтузиазмом отнеслось к просьбе Инара. Ведь перед эллинами открывались новые, необычайно заманчивые перспективы сотрудничества с Египтом: расширить сферу своего влияния, потеснить Ахеменидов и окончательно унизить их, отторгнув от их державы одну из богатейших сатрапий. Особенно важно было то, что Египет с его плодородными почвами являлся подлинной житницей Средиземноморья, крупнейшим экспортером зерна, ведь Афинам постоянно не хватало собственного хлеба и они нуждались в его импорте. Как же было не откликнуться на предложение, исходящее от столь выгодного партнера?

В 459 году до н. э. сильный флот Афинского морского союза — до двухсот кораблей — отбыл в дельту Нила. Общими усилиями Инар и афиняне около пяти лет сдерживали постоянные атаки персов, не желавших примириться с утратой Египта. Но в конце концов удача оказалась на стороне неприятеля: в 454 году персидский полководец Мегабиз нанес тяжелейшее поражение противнику, и лишь жалким остаткам присланных эллинами морских сил удалось вернуться в Афины. Это была одна из самых громких побед Ахеменидов за все время Греко-персидских войн. А еще пять лет спустя был подписан Каллиев мир, завершивший эти войны, и по его условиям Афины обязались отказаться от попыток военного проникновения в Египет.

Всё это хорошо известно. Со второй же «величиной», необходимой для решения нашего уравнения, — датой египетского путешествия Геродота, — напротив, полная неясность. Теоретически возможны четыре варианта: Геродот посетил Египет либо (а) до восстания Инара, либо (б) в период этого восстания, то есть в 461–454 годах до н. э., либо (в) между восстанием и Каллиевым миром, то есть в 454–449 годах, либо, наконец, (г) после Каллиева мира.

Обратим внимание на то, что Египет, описанный Геродотом, находился под персидским владычеством. «Во времена царя Псамметиха египтяне выставили пограничную стражу в городе Элефантине против эфиопов, в Дафнах, что в Пелусийской области, — против арабов и сирийцев и в Марее — против ливийцев. Еще и в наше время стоит персидская стража в тех же самых местах, как и при Псамметихе» (II. 30). «Для персов и наемников, занимавших Белую крепость в Мемфисе, доставляется 120 тысяч медимнов хлеба» (III. 91). «Еще и поныне персы весьма заботятся об… огражденной плотиной излучине Нила и каждый год укрепляют ее» (И. 99).

Таким образом, вариант б сразу можно отбросить: во время восстания Инара персы, естественно, Египет не контролировали и их гарнизоны там не стояли. На первый взгляд весьма вероятным оказывается вариант а. Ведь до восстания власть персов над долиной Нила была уже достаточно долговечной и казалась прочной. Тогда мы должны допустить, что Геродот посетил Египет еще довольно молодым человеком, на первом этапе своих многолетних странствий. Ничего необычного в этом не было бы, ведь страна фараонов, как мы видели, давно уже являлась объектом постоянных паломничеств греческих интеллектуалов.

Есть, однако, один нюанс, который заставляет отказаться и от этого варианта. В 459 году до н. э. у местечка Папремис состоялось крупное сражение между повстанцами Инара и присланным из Персии карательным войском под командованием знатнейшего вельможи Ахемена — сына Дария I и дяди находившегося тогда на престоле Артаксеркса I. Египтяне одержали победу. Геродот был на месте этой битвы, рассматривал многочисленные останки убитых и сделал следующее интересное наблюдение: «Черепа персов оказались такими хрупкими, что их можно было пробить ударом камешка. Напротив, египетские черепа были столь крепкими, что едва разбивались от ударов большими камнями… Таковы эти черепа. Такие… черепа я видел в Папремисе, где лежали тела персов, павших во главе со своим вождем Ахеменом, сыном Дария, в борьбе против ливийца Инара» (III. 12). Инар назван здесь ливийцем, поскольку он происходил из Северо-Западного Египта, граничившего с Ливией. Обратим еще внимание на то, как вольно историк обращается с человеческими костями, проводя с ними своеобразные эксперименты. Но самое главное здесь — то, что Геродот, судя по приведенному сообщению, побывал на египетской земле после 459 года — и, очевидно, не сразу после сражения, а спустя какое-то время: за это время трупы успели истлеть, и остались голые кости.

Стало быть, остаются два варианта — в и г. Как правило, в исследовательской литературе выбор делается в пользу последнего. Так, в довольно старом, но до сих пор весьма авторитетном комментарии к Геродоту сказано, что его египетская поездка имела место, скорее всего, около 440–438 годов до н. э., уже после того, как историк участвовал в основании Фурий{139}. Однако совершенно неясно, почему именно эта дата считается наиболее вероятной.

Автор самого важного и фундаментального на сегодняшний день труда о пребывании Геродота в Египте А. Ллойд строит ход своих рассуждений более аргументированно и осторожно{140}. Он считает, что «Отец истории» путешествовал в долину Нила в промежутке между 449 и 430 годами до н. э., а более точная — и при этом ответственная — датировка невозможна. В любом случае перед нами тот же вариант г. Визит в Египет в период 454–449 годов был, по мнению Ллойда, невозможен, поскольку персы не пустили бы на свою территорию представителя враждебных им греков, особенно если учитывать большие симпатии Геродота к Афинам, которые как раз вели с Персией войну.

Однако выше мы уже показали, что такая логика, вполне привычная для человека наших дней, для геродотовских времен не работает — войны тогда не были тотальными. Из того, что Ахемениды воевали с эллинами, совершенно не вытекает, что они отказали бы в допуске на свою территорию эллина — мирного, невооруженного, да к тому же еще персидского подданного, каковым галикарнасец, пусть и номинально, продолжал оставаться. Что же касается симпатий историка к Афинам — кто в администрации Египетской сатрапии стал бы в это вникать? Ну, прибыл очередной грек — вероятно, по торговым делам или как паломник…

Признаться, нам кажется наиболее близким к истине именно вариант в. Ведь если датировать египетский вояж «Отца истории» временем после Каллиева мира, получится, что рассказ о Египте в его труде — один из самых поздних кусков, что Геродот решил посетить долину Нила тогда, когда его повествование о расширении Ахеменидской державы, о ее конфликте с Элладой было уже в основном готово. Это выглядит не очень последовательно, ведь захват Египта стал одной из довольно ранних военных акций Персии. Гораздо логичнее предположить, что Геродот поплыл в Египет немедленно, как только получил такую возможность.

Есть еще одно, компромиссное решение, заключающееся в допущении, что Геродот бывал в Египте не раз. Для такого неутомимого странника, каким был галикарнасский историк, это вполне естественно. Впервые он мог туда отправиться еще до восстания Инара, а потом приезжать и в период этого восстания — когда Египет (по крайней мере его часть) контролировали любезные ему афиняне, — и после восстановления персидского владычества. Такой вариант позволяет разрешить многие недоумения и снять многие противоречия. Но и он не может считаться стопроцентно доказанным. Одним словом, перед нами в очередной раз ситуация, когда истина во всех деталях, может быть, так навсегда и останется ускользающей от нас, и нам приходится с этим смириться.

В каких частях Египта побывал Геродот? Тут прежде всего следует напомнить некоторые данные из древней географии этой страны. Она традиционно делилась на две части: Нижний и Верхний Египет. Нижний (Северный) Египет — это дельта Нила, впадающего в Средиземное море многочисленными устьями, пересеченная рукавами и протоками. На одном из этих рукавов находилась последняя египетская столица — Саис, на другом — греческая фактория Навкратис.

Близ того места, где единое русло Нила начинает разделяться, на самом стыке Нижнего и Верхнего Египта, стоял Мемфис — один из древнейших и знаменитейших городов страны фараонов, долгое время являвшийся ее столицей. Тут же, неподалеку, высились Великие пирамиды и Большой Сфинкс. А дальше к югу, вплоть до нильских порогов, простирался Верхний Египет — длинная и узкая, чрезвычайно плодородная полоска речной долины, с обеих сторон зажатая подступающими пустынями. Крупнейший центр Верхнего Египта — Фивы «Стовратные». Так их называли греки, чтобы отличать от своих собственных «Семивратных» Фив. Фивам тоже доводилось побывать в роли столичного города, причем как раз в тот период, когда Египетская держава достигла наивысшего расцвета.

Геродот сообщает, что побывал и в Нижнем, и в Верхнем Египте. Первый был, естественно, знаком ему лучше. Историк посетил и Саис, и Навкратис, и Мемфис, и соседний с ним Гелиополь. Но плавал он и вверх по Нилу, надолго задержался в Фивах. Крайний же пункт своего путешествия он обозначает так: «…Свои изыскания я распространил как можно дальше, так как я сам доходил до города Элефантины; начиная же оттуда, мне пришлось, конечно, собирать сведения по слухам и расспросам» (II. 29). Этот населенный пункт находился у первого порога Нила.

Таким образом, «Отец истории» объехал страну фараонов вдоль и поперек, исследовал ее более интенсивно, чем любой другой регион ойкумены. Все самые знаменитые египетские достопримечательности прошли перед его глазами: и пирамиды, и храм-лабиринт на берегу Меридова озера, и грандиозные постройки святилищ Амона-Ра в Фивах.

О том, что Геродот увидел и услышал в долине Нила, он рассказал с особенным энтузиазмом и с подробностями, доходящими до мельчайших деталей. Плодом этого путешествия стал египетский логос — самый большой в «Истории». Он целиком занимает вторую книгу труда, а третья книга начинается рассказом о завоевании Египта Камбисом. Египетский логос Геродота производит впечатление отдельного целостного научно-художественного произведения. Он поражает единством замысла при чрезвычайном богатстве и многообразии привлеченного материала, стройностью композиции, продуманностью структуры. О чем же в нем повествуется?

Начинает Геродот с описания и истолкования особенностей природы Египта и почти сразу же делает очень точное и меткое наблюдение: «Нижний Египет, куда эллины плавают на кораблях, недавнего происхождения и является даром реки Нила» (II. 5). «Итак, большая часть этой названной области, как меня уверяли жрецы и как я сам думаю, лишь недавнего происхождения и является наносной землей; и действительно, у меня создалось впечатление, что низменность, лежащая… к югу от Мемфиса, некогда была морским заливом» (II. 10). «Поэтому я полагаю: если эта страна будет и дальше расти в том же соотношении и становиться всё выше, то когда-нибудь Нил вообще не будет затоплять ее» (II. 13).

Ставшее хрестоматийным выражение «Египет — дар Нила» обязано своим происхождением именно «Отцу истории». Великая африканская река в первую очередь привлекла внимание любознательного эллина, и он останавливается на двух вопросах, издавна интересовавших людей: об истоках Нила и о природе нильских разливов.

Первый вопрос, впрочем, так и остался для галикарнасца неясным: «Что до истоков Нила, то никто из египтян, ливийцев или эллинов, с которыми мне приходилось иметь дело, не мог ничего мне сообщить об этом» (II. 28). «Течение Нила (не считая пространства, по которому он течет в Египте) известно на расстоянии четырехмесячного плавания и сухопутного пути… О дальнейшем же его течении никто ничего определенного сказать не может. Ведь страна эта безлюдна из-за сильного зноя» (II. 32). Неведение заставляло историка строить собственные предположения. Чисто умозрительным путем он заключил, что в своей верхней части Нил течет не с юга на север, как в Египте, а с запада на восток, начинаясь где-то в той местности, которую мы ныне называем Сахарой. Впоследствии выяснилось, что мнение это неверно; но не будем строго судить Геродота: система географических знаний в его эпоху только складывалась, да он и сам своими путешествиями сделал в ее формирование очень заметный взнос. Чтобы родилась истина, порой бывает просто необходимо миновать череду неизбежных ступеней — ошибочных точек зрения.

Похоже обстоит дело и с вопросом о разливах Нила. В отличие от проблемы истоков, имевшей чисто теоретический интерес и занимавшей, наверное, немногих, этот удивительный феномен Египта не мог не броситься в глаза каждому прибывавшему туда. Ежегодно в самый разгар лета, как правило, в один и тот же день, вода в реке начинала подниматься, выходить из берегов, затоплять окрестные поля, удобряя их илом… В этом была одна из главных причин их необычайного плодородия.

Уже ко времени Геродота было выдвинуто несколько альтернативных объяснений этого явления. Сам историк приводит три такие версии — но только для того, чтобы тут же их отвергнуть. Две из них и на самом деле крайне наивны. «Согласно одному толкованию, причиной нильских разливов являются этесийские ветры, которые-де препятствуют реке течь в море» (II. 20). «Второе толкование еще неразумнее… Оно гласит: подъем и спад воды Нила происходит оттого, что Нил вытекает из Океана, а этот Океан обтекает всю землю кругом» (II. 21). Третье же объяснение носит гораздо более рациональный и научный характер. Оно предполагает, что «Нил выходит из берегов от таяния снегов» (II. 22). Мы ныне знаем, что так оно и есть на самом деле. Но Геродот и эту гипотезу считает ложной. Действительно, какие могут быть снега в верховьях Нила, если он течет с юга, из неимоверно жарких мест?! Историку не приходило в голову, что истоки реки могут лежать в высоких горах, вершины которых покрыты вечными снегами. Именно так в Эфиопии начинается Голубой Нил — один из двух водных потоков, от слияния которых получается Нил. Другой же, Белый Нил, берет свое начало в великих озерах Экваториальной Африки.

Взамен этих объяснений Геродот предлагает собственное — сложное, запутанное и многословное, суть которого в том, что «зимней порою солнце, гонимое северными ветрами, уходит со своего обычного летнего пути в Верхнюю Ливию» (II. 24). Дальше не имеет смысла и пересказывать… Все-таки естествознание явно было не самой сильной стороной «Отца истории». Тип его мышления, чувствуется, был совершенно иным.

Поэтому чтение логоса становится значительно интереснее, когда автор переходит от Нила к собственно Египту, нравам и обычаям его жителей. Пассаж, который мы приведем, — один из самых известных в геродотовском труде. Он является классическим образцом описания жизни чужого народа, абсолютно противоположной «жизни нормальных людей». У египтян, если верить галикарнасцу, всё не так, как полагается, всё наоборот.

«Подобно тому как небо в Египте иное, чем где-либо в другом месте, и как река у них отличается иными природными свойствами, чем остальные реки, так и нравы и обычаи египтян почти во всех отношениях противоположны нравам и обычаям остальных народов. Так, например, у них женщины ходят на рынок и торгуют, а мужчины сидят дома и ткут. Другие народы при тканье толкают уток кверху, а египтяне — вниз. Мужчины у них носят тяжести на голове, а женщины — на плечах. Мочатся женщины стоя, а мужчины сидя. Естественные отправления они совершают в своих домах, а едят на улице… Ни одна женщина у них не может быть жрицей ни мужского, ни женского божества, мужчины же могут быть жрецами всех богов. Сыновья у них не обязаны содержать престарелых родителей, а дочери должны это делать даже против своего желания. В других странах жрецы богов носят длинные волосы, а в Египте они стригутся. В знак траура у других народов ближайшие родственники, по обычаю, стригут волосы на голове, египтяне же, если кто-нибудь умирает, напротив, отпускают волосы и бороду, тогда как обыкновенно стригутся. Другие народы живут отдельно от животных, а египтяне — под одной крышей с ними; другие питаются пшеницей и ячменем, в Египте же считается величайшим позором употреблять в пищу эти злаки. Хлеб там выпекают из полбы… Тесто у них принято месить ногами, а глину руками… Половые части другие народы оставляют, как они есть; только египтяне (и те народности, которые усвоили этот обычай у них) совершают обрезание. Каждый мужчина носит у них две одежды, а всякая женщина — одну… Эллины пишут свои буквы и считают слева направо, а египтяне — справа налево» (II. 35–36).

Как видим, действительно перед читателем предстает классический вариант «мира наизнанку». По подобной схематичной картине скорее можно получить представление не о быте египтян, а о том, как жили сами греки. Некоторые детали весьма интересны и даже пикантны (например, фраза о естественных отправлениях, которые, получается, греки принципиально совершали на улице).

Впрочем, как раз эта часть египетского логоса, посвященная обычаям жителей долины Нила, исключительно информативна. Особенно интересовали Геродота их религиозные ритуалы, способы почитания богов, издревле очень распространенный в стране фараонов культ животных. Подробно останавливается историк на обряде мумифицирования умерших — вполне обычном для египтян, а грекам совершенно чуждом и уже поэтому занимательном.

Наконец, следует рассказ об истории Египта, сводящийся к перечню ряда фараонов и их деяний — как внешних (многочисленные войны), так и внутренних, в первую очередь различных знаменитых построек, которые Геродот тут же описывает.

Большой достоверностью отличаются данные Геродота о правителях из Саисской династии, которые меньше всего отстояли во времени от его пребывания на земле Египта. А вот в приводимой им информации о более древних царях немало путаницы и прямых ошибок. В связи с этим уместен вопрос: каков источник этих сведений «Отца истории»? Согласно собственным утверждениям Геродота, он, путешествуя по Египту, постоянно посещал крупные святилища и общался там с жрецами. Прямо названо, в частности, жречество «Гефеста» (Пта) в Мемфисе (II. 2–3), «Зевса» (Амона-Ра) в Фивах (П. 54, 143), «Афины» (Нейт) в Саисе (II. 54). Ведь галикарнасец, следуя нормам, принятым у его современников-греков, называл иноземные божества эллинскими именами. Впрочем, чаще он предпочитал говорить просто о «жрецах», без дальнейшего уточнения их принадлежности. Собственно, если верить самому автору, подавляющее большинство фактов из египетской истории он узнал именно от жрецов. Геродот упоминает о них постоянно.

Выше мы уже показали полную несостоятельность теории У. Хайделя, согласно которой Геродот никогда не встречался с египетскими жрецами, а всю информацию списал у Гекатея и сознательно ввел в заблуждение своих читателей. Однако проблема остается неразрешенной, ведь многие сведения, содержащиеся во второй книге «Истории», никак нельзя считать исходящими от жрецов, хотя ссылка делается именно на них. Ряд сюжетов, вложенный Геродотом в их уста, на самом деле несет специфически греческий колорит. Особенно это касается рассказа о царе Протее, при котором в Египте якобы оказалась Елена Прекрасная — виновница Троянской войны{141}. В повествование о деяниях фараонов каким-то образом попал чисто эллинский миф, разработанный, как мы помним, архаическим лириком Стесихором, а к египетской истории не имеющий никакого отношения.

Есть и другие подобные примеры. В целом геродотовская версия древнеегипетской истории, безусловно, содержит немало позитивных данных; но их едва ли не перевешивает анекдотический элемент{142}, которым насыщена эта часть труда. Анекдотичны, местами даже сказочны эпизоды мести царицы Нитокрис (II. 100), походов Сесостриса, якобы дошедшего аж до Колхиды (II. 102 и след.), и его спасения из огня пожара (II. 107), болезни и исцеления фараона Ферона (II. 111), нисхождения Рампсинита в подземное царство (II. 122), рассказ о дочери Микерина и ее служанках (II. 129–132) и др. Совершенно бесспорно фольклорное происхождение великолепной новеллы о сокровищнице Рампсинита и хитроумном воре (II. 121).

Очень характерен приводимый историком в самом начале египетского логоса со ссылкой на «жрецов Гефеста в Мемфисе» анекдотический рассказ: Псамметих однажды решил узнать, какой язык на свете самый древний, и с этой целью приказал специально не учить говорить двух младенцев, чтобы выяснить, на каком языке они в конце концов заговорят (И. 2–3). Рассказ этот носит вполне эллинский оттенок{143}: сама мысль провести подобный эксперимент могла прийти на ум конечно же не египетскому фараону, а пытливым и любознательным грекам.

Обратим внимание на еще одну любопытную деталь. Экскурс о царе Протее начинается словами: «Наследником этого царя (Ферона. — И. С), как рассказывали жрецы, был царь из Мемфиса, которого эллины называли Протей» (П. 112). Уже эта ремарка ясно показывает, что истории такого рода были обращены именно к греческой аудитории. Никакого фараона с таким именем в египетской истории не существовало; Протей — один из древнегреческих морских богов.

Как же объяснить это недоразумение? Есть точка зрения, согласно которой Геродот был сам введен в заблуждение: его собеседниками были, возможно, полукровки греко-египетского происхождения, выдававшие себя за жрецов или ошибочно принятые историком за таковых{144}. Уж не переводчики ли это были? Мы уже знаем, что Геродот активно пользовался услугами толмачей — во многих местах, в том числе и в Египте.

Могло ли статься, чтобы Геродот сам привнес в повествование о Египте анекдотические детали, — например, чтобы сделать повествование более понятным и занятным для читателей? Вряд ли. Скорее всего, в египетском логосе, как и в прочих частях произведения, историк не отступил от своего базового принципа — добросовестно передавать ту информацию, которую он получал{145}. В таком случае выходит, что это беседовавшие с ним жрецы насыщали свои рассказы эллинскими реалиями.

Было ли это возможно? Насколько можно судить, вполне. А. Ллойд справедливо замечает, что греки, в архаическую эпоху вступив в тесное общение с египтянами, заняв в их жизни довольно большое место, привнесли и в их историческую память свою собственную струю{146}.

Образованные эллины — особенно те, кто прибывал в Египет не с прагматическими целями (да и «деловые люди», полагаем, тоже), — активно осматривали сохранившиеся в регионе древние памятники. Им нужны были пояснения со стороны местных жителей; они не заставили себя долго ждать, ведь, по известному закону экономики, спрос рождает предложение. Едва ли не во всех святилищах, где можно было ожидать паломников из Эллады, появились своеобразные гиды, которые показывали им святыни и в меру сил рассказывали о них и о Египте в целом. А поскольку светских экскурсионных бюро в ту эпоху, разумеется, не было, то естественно предположить, что роль таких гидов выполнял жреческий персонал египетских храмов. Так в наше время гражданам, совершающим паломничества в действующие монастыри, тамошние достопримечательности показывают монахи.

Так вот кто они такие, эти геродотовские жрецы! На наш взгляд, не может быть и речи о том, чтобы это были представители высшего жречества. Египетское святилище было обширным сакральным комплексом с разветвленным персоналом, в котором в любой момент могли найтись люди, готовые (несомненно, за плату) провести «экскурсию» для любопытствующих чужеземцев.

Эту устоявшуюся точку зрения на иерархическое место жрецов, с которыми общался Геродот, пытается опровергнуть А. Ллойд{147}. Но если вслед за ним считать, что их ранг был весьма высок, почему же тогда они делали грубые ошибки в изложении египетского прошлого, перенасыщали свои рассказы анекдотами и пр.? Ученый парирует: почему мы, собственно, ждем от жрецов, даже высокопоставленных, хорошего знания истории собственной страны? Оно никоим образом не входило в круг их обязанностей, заключавшихся совсем в ином. Разумеется, в Египте вполне могли появляться и ученые жрецы; но они были таковыми не потому, что это предписывал их сан, а по собственным личным склонностям, и в любом случае являлись скорее исключениями, чем нормой. Замечание остроумное и, насколько можно судить, верное. Тем не менее нам все же трудно представить, что в Фивах или Мемфисе верховные жрецы снисходили до исполнения обязанностей гида. Комментаторы Геродота У. Хау и Д. Уэллс{148} приводят в данной связи ироническое замечание великого египтолога XIX века Гастона Масперо: это все равно как если бы в наши дни туриста, осматривающего Нотр-Дам, водил по нему сам архиепископ Парижский. Действительно, представить это трудно, практически невозможно. В подобной роли несравненно естественнее смотрелся бы представитель рядового духовенства, кто-нибудь из соборных кюре.

Правда, не факт, что Геродот побывал в Египте в качестве рядового туриста. Многое здесь могло бы разъяснить знание хронологии: посетил «Отец истории» долину Нила до или после вручения ему афинским народным собранием огромной суммы в десять талантов (напомним, что это произошло, скорее всего, в 445/444 году до н. э., хотя, возможно, и в другое время). Понятно, что в зависимости от этого и отношение к нему было бы неодинаковым. Но, как мы видели, со сколько-нибудь приемлемой точностью вопрос о датировке визита «Отца истории» в Египет решить нельзя.

Как бы то ни было, если Геродот и вступал в эпизодические контакты с высшими священнослужителями, такие эпизоды не могли быть слишком частыми; во всяком случае, сам историк упоминает только об одном: он говорит, что слышал рассказ об истоках Нила от «храмового писца и управителя храмовым имуществом Афины в египетском городе Саисе» (II. 28). «Храмовый писец» в наше время звучит не слишком респектабельно. Однако в Египте, где уважение к писцам издревле было очень велико, такой сан носило культовое должностное лицо достаточно высокого ранга{149}. Во всех же остальных случаях автор называет своих собеседников просто жрецами; видимо, то были рядовые служители культа.

О характере и уровне рассказов этих жрецов-гидов вполне можно судить по деятельности их нынешних собратьев, идет ли речь о светском туризме или о религиозных паломничествах (в древности эти две категории, естественно, не отделялись друг от друга). Для работы как тех, так и других, харак







Дата добавления: 2015-08-17; просмотров: 467. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Картограммы и картодиаграммы Картограммы и картодиаграммы применяются для изображения географической характеристики изучаемых явлений...

Практические расчеты на срез и смятие При изучении темы обратите внимание на основные расчетные предпосылки и условности расчета...

Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Основные структурные физиотерапевтические подразделения Физиотерапевтическое подразделение является одним из структурных подразделений лечебно-профилактического учреждения, которое предназначено для оказания физиотерапевтической помощи...

Почему важны муниципальные выборы? Туристическая фирма оставляет за собой право, в случае причин непреодолимого характера, вносить некоторые изменения в программу тура без уменьшения общего объема и качества услуг, в том числе предоставлять замену отеля на равнозначный...

Тема 2: Анатомо-топографическое строение полостей зубов верхней и нижней челюстей. Полость зуба — это сложная система разветвлений, имеющая разнообразную конфигурацию...

Законы Генри, Дальтона, Сеченова. Применение этих законов при лечении кессонной болезни, лечении в барокамере и исследовании электролитного состава крови Закон Генри: Количество газа, растворенного при данной температуре в определенном объеме жидкости, при равновесии прямо пропорциональны давлению газа...

Ганглиоблокаторы. Классификация. Механизм действия. Фармакодинамика. Применение.Побочные эфффекты Никотинчувствительные холинорецепторы (н-холинорецепторы) в основном локализованы на постсинаптических мембранах в синапсах скелетной мускулатуры...

Шов первичный, первично отсроченный, вторичный (показания) В зависимости от времени и условий наложения выделяют швы: 1) первичные...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.009 сек.) русская версия | украинская версия