ЭПИСОДИЙ ПЕРВЫЙ. Что ж, персы, пора! Мы сядем у стен

 

Предводитель хора

 

Что ж, персы, пора! Мы сядем у стен

Вот этих старинных

И ум напряжем: настала нужда

В нелегких и важных решеньях.

Что с Ксерксом-царем? Где Дария сын,

Чей предок, Персей,

Название племени нашему дал?

Сразил ли врага натянутый лук,

Или вражье копье

Острием одержало победу?

 

Появляется Атосса в сопровождении прислужниц.

 

Но вот, как сиянье очей божества,

Царица, царя великого мать,

Предстает нам. Скорее падите ниц

И все, как один, царицу свою

Приветственной речью почтите!

 

Хор

 

О, привет тебе, царица персов, Дария жена,

Перепоясанная низко Ксеркса матерь, госпожа!

Ты была супругой бога, богу Персии ты мать,

Если верен демон счастья войску нашему, как встарь.

 

Атосса

 

Потому-то я и вышла, дом покинув золотой

И покой, который спальней мне и Дарию служил.

И меня тревога гложет. Откровенно я, друзья,

Говорю: отнюдь не чужды опасения и мне

Я боюсь, в пыли похода все богатства, что собрал

Дарий с помощью бессмертных, обратятся сами в пыль,

Потому двойной заботой несказанно я казнюсь:

Ведь богатство не почетно, если силы нет за ним,

Но и в силе мало славы, если в бедности живешь.

Да, у нас достаток полный, но за Око страх берет —

Оком дома и достатка я хозяина зову.

Вы теперь, о старцы персы, слуги верные мои,

Помогите мне советом, рассудите, как тут быть.

Вся на вас моя надежда, ободренья жду от вас.

 

Хор

 

О, поверь, царица, дважды не придется нас просить,

Чтобы словом пли делом в меру сил своих тебе

Помогли мы: мы и вправду слуги добрые твои.

 

Атосса

 

Все время сны мне снятся по ночам с тех пор,

Как сын мой, войско снарядив, отправился

Опустошать и грабить Ионийский край.

Но не было еще такого ясного

Сна, как минувшей ночью. Расскажу его.

Мне две нарядных женщины привиделись:

Одна в персидском платье, на другой убор

Дорийский был, и обе эти нынешних

И ростом, и чудесной красотой своей

Превосходили, две единокровные

Сестры. Одной в Элладе постоянно жить

Назначил жребии, в варварской стране — другой.

Узнав, — так мне приснилось, — что какие-то

Пошли у них раздоры, сын, чтоб спорящих

Унять и успокоить, в колесницу впряг

Обеих и надел обеим женщинам

Ярмо на шею. Сбруе этой радуясь,

Одна из них послушно удила взяла,

Зато другая, взвившись, упряжь конскую

Разорвала руками, вожжи сбросила

И сразу же сломала пополам ярмо.

Упал тут сын мой, и стоит, скорбя, над ним

Его родитель Дарий. Увидав отца,

Ксеркс рвет одежды на себе неистово.

Вот это нынче ночью и приснилось мне.

Затем я встала, руки родниковою

Водой ополоснула и, неся в руках

Лепешку, жертву отворотным демонам,

Как требует обычай, к алтарю пришла.

Гляжу: орел у жертвенника Фебова

Спасенья ищет. Онемев от ужаса,

Стою и вижу: ястреб на орла, свистя

Крылами, с лету падает и в голову

Ему вонзает когти. И орел поник,

И сдался.

Если страшно было слушать вам,

То каково мне видеть!

Вы же знаете:

Одержит сын победу — все в восторг придут,

А не одержит — городу и спроса нет

С царя: он остается, если жив, царем.

 

Хор

 

Ни пугать тебя чрезмерно, ни чрезмерно ободрять,

Матерь наша, мы не станем. Если знак недобрый ты

Увидала, то несчастье отвратить моли богов

И проси себе, и сыну, и державе, и друзьям

Даровать одно лишь благо. Возлияние затем

Сотвори земле и мертвым и смиренно попроси,

Чтоб супруг твой Дарий — ночью ты увидела его —

Из глубин подземных сыну и тебе добро послал,

А недоброе упрятал в мраке черном дольних недр.

Вот тебе совет смиренный прозорливого ума.

Но надеяться мы будем на счастливую судьбу.

 

Атосса

 

Этой речью доброй, первый толкователь моего

Сновиденья, мне и дому ты услугу оказал.

Да свершится все ко благу! А богов, как ты велишь,

И любимых наших тени мы обрядами почтим,

В дом вернувшись. Но сначала я узнать хочу, друзья,

Где находятся Афины, далеко ли этот край?

 

Хор

 

Далеко в стране заката, там, где меркнет Солнца бог.

 

Атосса

 

Почему же сын мой жаждет этот город захватить?

 

Хор

 

Потому что вся Эллада подчинилась бы царю.

 

Атосса

 

Неужели так огромно войско города Афин?

 

Хор

 

Это войско войску мидян причинило много бед.

 

Атосса

 

Чем еще тот город славен? Не богатством ли домов?

 

Хор

 

Есть серебряная жила в том краю, великий клад.

 

Атосса

 

Эти люди мечут стрелы, напрягая тетиву?

 

Хор

 

Нет, с копьем они предлинным в бой выходят и щитом.

 

Атосса

 

Кто же вождь у них и пастырь, кто над войском господин?

 

Хор

 

Никому они не служат, не подвластны никому.

 

Атосса

 

Как же сдерживают натиск иноземного врага?

 

Хор

 

Так, что Дариеву даже погубить сумели рать.

 

Атосса

 

Речь твоя страшна для слуха тех, чьи дети в бой ушли.

 

Хор

 

Скоро, впрочем, достоверно ты узнаешь обо всем:

По походке торопливой судя, перс идет сюда

И надежную несет нам весть на радость иль беду.

 

Входит гонец.

Гонец

 

О города всей Азии, о Персия,

Великого богатства средоточие,

Одним ударом наша жизнь счастливая

Разбита. Увядает цвет земли родной.

Хоть мне и горько горя быть глашатаем,

Я должен вам поведать правду страшную,

О персы: войско варваров погибло все.

 

Хор

 

Строфа 1

 

Новость ужасная! Горе, боль!

Плачьте, персы!

Пусть реки слез

Будут ответом вашим.

 

Гонец

 

Да, все там завершилось, все закончилось,

И я уже не верил, что вернусь домой.

 

Хор

 

Антистрофа 1

 

Слишком он долог, мой долгий век,

Если мне, старику, пришлось

Горе узнать такое.

 

Гонец

 

Все видел сам воочью,

Не со слов чужих

Я расскажу вам, персы, как стряслась беда.

 

 

Строфа 2

 

Горе! Не в добрый час,

Вооруженная до зубов,

Двинулась Азия на Элладу,

В землю страшную вторглась!

 

Гонец

 

Телами тех, кто принял смерть плачевную,

Сейчас покрыто взморье Саламина сплошь.

 

Хор

 

Антистрофа 2

 

Горе! По воле волн

Среди прибрежных скал, говоришь,

Мечутся трупы любимых наших,

Пеной белой одеты!

 

Гонец

 

Что пользы было в стрелах?

Нас таранили.

Все наше войско корабельный бой сгубил.

 

Хор

 

Строфа 3

 

Плачьте, кричите горестно,

Участь свою кляня!

Достался персам злой удел,

На гибель войско послали боги.

 

Гонец

 

О Саламин, о имя ненавистное!

Как вспомню я Афины, так вопить готов.

 

 

Антистрофа 3

 

Будут Афины в памяти

Вечным проклятьем жить:

Так много в Персии теперь

Безмужних жен, матерей бездетных!

 

Атосса

 

Давно уже молчу я, оглушенная

Ударом этим. Слишком велика беда,

Чтобы промолвить слово иль задать вопрос.

Однако горе, что богами послано,

Должны сносить мы, люди. Все поведай нам,

Превозмогая стоны, совладав с собой.

Скажи, кто жив остался и о ком рыдать

Из полководцев? Кто из тех, что носят жезл,

Убитым пал в сраженье, оголив отряд?

 

Гонец

 

Сам Ксеркс остался жив и видит солнца свет.

 

Атосса

 

Твои слова — как солнце дому нашему,

Как после мрака ночи — лучезарный день.

 

Гонец

 

Но Артембара — десять тысяч конников

Он вел — прибой качает у Силенских скал.

И с корабля Дедак, начальник тысячи,

Слетел пушинкой, силе уступив копья.

И Тенагон отважный, житель Бактрии,[12]

На острове Аянта[13] ныне дом обрел.

 

Лилей, Арсам, Аргест расшибли головы

Себе о камни берега скалистого

Той островной, кормящей голубей земли.[14]

Из египтян, в верховьях Нила выросших,

Арктей, Адей и третий щитоносный вождь,

Фаюнух, — погибли все на корабле одном.

Погиб Маталл, что правил многотысячным

Хрисийским войском,[15]— алой краской бороду

Свою густую залил, испуская дух.

Араб-магиец[16]и Артам из Бактрии,

Что тридцать тысяч чернокожих конников

В сраженье вел, навеки в том краю легли.

И Амфистрей, копейщик наш испытанный,

С Аместром, и Ариомард-смельчак (о нем

Заплачут в Сардах), и Сисам из Мизии,[17]

И вождь двух с половиной сот судов Тариб,

Лирнессец родом, — ах, какой красавец был! —

Все, бедные, погибли, всех настигла смерть.

И Сиенесс, храбрейший из отважнейших,

Вождь киликийцев[18]— он один и то грозой

Был для врага великой — смертью славных пал.

Вот скольких полководцев я назвал тебе.

Бед было много, а доклад мой короток.

 

Атосса

 

О, горе, горе! Я узнала худшее.

Позор нам, персам! Впору и рыдать и выть!

Но ты скажи мне, возвращаясь к прежнему,

Неужто кораблей такое множество

У греков было, что в сраженье с персами

Они решились на морской таран идти?

 

Гонец

 

О нет, числом — в том нет сомненья — варвары

Сильнее были. Около трехсот всего

У греков оказалось кораблей, да к ним

Отборных десять. А у Ксеркса тысяча

Судов имелась — это не считая тех

Двухсот семи, особой быстроходности,

Что вел он тоже. Вот соотношенье сил.

Нет, мы слабей в сраженье этом не были,

Но бог какой-то наши погубил войска

Тем, что удачу разделил не поровну.

 

Атосса

 

Афинян город, значит, и поныне цел?[19]

 

Гонец

 

У них есть люди. Это щит надежнейший.

 

Атосса

 

Паллады крепость силою богов крепка.

Но как, скажи мне, разыгрался бой морской?

Кто завязал сраженье — сами эллины

Иль сын мой, кораблей своих числом гордясь?

 

Гонец

 

Всех этих бед началом, о владычица,

Был некий демон, право, некий злобный дух.

Какой-то грек из воинства афинского[20]

Пришел и Ксерксу, сыну твоему, сказал,

Что греки сразу, как наступит мрак ночной,

Сидеть не станут больше, а рассыплются

По кораблям и, правя кто куда, тайком

Уйдут подальше, чтобы только жизнь спасти.

Коварства грека так же, как и зависти

Богов, не чуя, царь, едва тот кончил речь,

Своим кораблеводам отдает приказ:

Как только солнце землю перестанет жечь

И мраком ночи небосвод покроется,

Построить корабли тремя отрядами,

Чтоб все пути отрезать отплывающим,

Аянтов остров плотным окружив кольцом.

А если вдруг избегнут греки гибели

И тайный выход кораблям найдут своим,

Начальникам заслона не сносить толов.

Так приказан он, одержим гордынею,

Еще не знал, что боги предрешили все.

Приказу подчинились, как положено.

Был приготовлен ужин, и к уключинам

Приладить весла каждый поспешил гребец.

Затем, когда последний солнца луч погас

И ночь настала, все гребцы и воины

С оружьем, как один, на корабли взошли,

И корабли, построясь, перекликнулись.

И вот, держась порядка, что указан был,

Уходит в море и в бессонном плаванье

Несет исправно службу корабельный люд.

И ночь минула. Но нигде не сделали

Попытки греки тайно обойти заслон.

Когда же землю снова белеконное

Светило дня сияньем ярким залило,

Раздался в стане греков шум ликующий,

На песнь похожий. И ему ответили

Гремящим отголоском скалы острова,

И сразу страхом сбитых с толку варваров

Прошибло. Не о бегстве греки думали,

Торжественную песню запевая ту,

А шли на битву с беззаветным мужеством,

И рев трубы отвагой зажигал сердца.

Соленую пучину дружно вспенили

Согласные удары весел греческих,

И вскоре мы воочью увидали всех.

Шло впереди, прекрасным строем, правое

Крыло, а дальше горделиво следовал

Весь флот. И отовсюду одновременно

Раздался клич могучий: «Дети эллинов,

В бой за свободу родины! Детей и жен

Освободите, и родных богов дома,

И прадедов могилы! Бой за все идет!»

Персидской речи нашей многоустый гам

На клич ответил. Медлить тут нельзя было,

Корабль обитым медью носом тотчас же

В корабль ударил. Греки приступ начали,

Тараном финикийцу проломив корму,

И тут уж друг на друга корабли пошли.

Сначала удавалось персам сдерживать

Напор. Когда же в узком месте множество

Судов скопилось, никому никто помочь

Не мог, и клювы направляли медные

Свои в своих же, весла и гребцов круша.

А греки кораблями, как задумали,

Нас окружили. Моря видно не было

Из-за обломков, из-за опрокинутых

Судов и бездыханных тел, и трупами

Покрыты были отмели и берег сплошь.

Найти спасенье в бегстве беспорядочном

Весь уцелевший варварский пытался флот,

Но греки персов, словно рыбаки тунцов,

Кто чем попало, досками, обломками

Судов и весел, били. Крики ужаса

И вопли оглашали даль соленую,

Покуда око ночи не сокрыло нас.

Всех бед, веди я даже десять дней подряд

Рассказ печальный, мне не перечислить, нет.

Одно тебе скажу я: никогда еще

Не гибло за день столько на земле людей.

 

Атосса

 

Увы! На персов и на всех, кто варваром

На свет родился, море зла нахлынуло!

 

Гонец

 

Но ты еще не знаешь половины бед.

Еще несчастье нам такое выпало,

Что вдвое тяжелее остальных потерь.

 

Атосса

 

Какое горе может быть еще страшней?

Какая же такая, отвечай, беда

Случилась с войском, чтобы зло удвоилось?

 

Гонец

 

Все персы, силой молодой блиставшие,

Отваги безупречной, рода знатного,

Вернейшие из верных слуг властителя

Бесславной смертью пали — на позор себе.

 

Атосса

 

О, доля злая! Горе мне, друзья мои!

Какая же постигла их судьба, скажи.

 

Гонец

 

Есть возле Саламина остров маленький,[21]

К нему причалить трудно. Там по берегу

Крутому часто водит хороводы Пан.

Туда-то и послал их царь, чтоб если враг,

С обломков кораблей спасаясь, к острову

Вплавь устремится, греков бить без промаха

И выбраться на сушу помогать своим.

Царь был плохим провидцем! В тот же день, когда

В морском бою победу грекам бог послал,

Они, в доспехах медных с кораблей сордя,

Весь окружили остров, так что некуда

Податься было персам, и не знали те,

Что делать. Камни градом в наступающих

Из рук летели, стрелы, с тетивы тугой,

Слетая, убивали наповал бойцов.

Но вторглись греки все же дружным натиском

На этот остров — и пошли рубить, колоть,

Покуда всех не истребили дочиста.

Ксеркс зарыдал, увидев глубину беды:

Он на холме высоком возле берега

Сидел, откуда обозреть все войско мог.

И, разодрав одежды и протяжный стон

Издав, пехоте приказал он тотчас же

Бежать напропалую. Вот еще одна

Беда тебе в придачу, чтоб заплакать вновь.

 

Атосса

 

О злобный демон, как ты посрамить сумел

Надежды персов! Сын расплатой горькою?

Афинам славным воздал. Мало ль варваров

Уже и прежде марафонский бой сгубил?

Сын за убитых отомстить надеялся

И только тьму несчастий на себя навлек!

Но корабли, скажи мне, уцелевшие

Ты где оставил? Ясного ответа жду.

 

Гонец

 

Предавшись воле ветра, беспорядочно

Бежали уцелевших кораблей вожди.

А остального войска часть в Беотии[22]

Погибла, возле ключевой, живительной

Воды от жажды мучась. Мы ж, едва дыша,

Пришли в Фокею, пробрались, усталые,

В Дориду,[23]дотянулись до Мелийского

Залива, где поля река Сперхей поит.

Оттуда мы, не евши, снова двинулись

Искать приюта в городах Фессалии,[24]

В ахейских землях. Большинство погибло там —

Одни от жажды, голод убивал других.

В край магнесийский мы затем направились

И в землю македонян и, аксийский брод

Пройдя и Больбы[25] топи, в Эдониду[26]мы,

К горе Пангею вышли. Бог не вовремя

Послал мороз той ночью, и сковало льдом

Поток священный Стримон. И не чтившие

Богов дотоле тут с молитвой истовой

К земле и небу в страхе принялись взывать.

Молились долго. А когда закончило

Молитву войско, реку перешло по льду.

Кто перебрался прежде, чем рассыпал бог

Лучи дневные, тот из нас и спасся там.

Ведь вскоре солнца пламя светозарное

Палящим жаром хрупкий растопило мост.

Валились люди друг на друга. Счастливы

Те, что, не мучась долго, испустили дух.

А остальные, все, кто уцелел тогда,

Прошли с трудом великим через Фракию

И к очагам родимым возвращаются

Ничтожной горстью. Слезы лей, оплакивай,

Столица персов, юный цвет отечества!

Все это правда. Но еще о множестве

Бед умолчал я, что на нас обрушил бог.