Дверь в подлинную Японию

 

Личное знакомство с домашним бытом японцев безнадежно начинать с попыток пожить в какой‑нибудь семье. Приглашать гостей к себе домой у японцев не принято. Даже для семейных торжеств обычно снимают специальное помещение.

Погрузиться в атмосферу подлинной Японии очень трудно и вместе с тем очень легко. Для этого достаточно переступить порог рекана – японской гостиницы. Потому что рекан по своему назначению – это улучшенная модель домашнего очага; заведение, которое как бы монополизирует в этой стране функции гостеприимства.

Реканов в Японии так же много, как храмов. И поскольку ночлег в рекане – это, пожалуй, самое глубокое проникновение в японскую жизнь, о котором может мечтать иностранец, настоятельно советую не упускать такого случая.

Давно отмечено, что современная цивилизация стирает местный колорит, ради которого путешественник пересекает континенты и океаны; что туристские отели столь же похожи друг на друга, как и аэропорты. Конечно, в одном из них вас будут обогревать, а в другом охлаждать. Униформа лифтера или горничной, возможно, будет отмечена каким‑нибудь национальным мотивом. Но кровать всегда останется кроватью, а ванна и унитаз останутся самими собой на любой широте и долготе, так же как столики в ресторане, где завтракают, обедают и ужинают, как кресла в холле, где курят, листают журналы или просто дремлют. При любых вариациях тема везде будет одна и та же.

Японская гостиница в этом смысле представляет собой исключение. Объяснить, что такое рекан, легче всего от противного: это отель наоборот.

В отеле турист перед ужином надевает пиджак и галстук и отправляется в ресторан. Питается он в общем зале, а принимает душ или бреется у себя в номере. В рекане же постояльцы моются все вместе, даже в одной и той же воде, а ужинать расходятся по своим комнатам. Причем к столу принято не одеваться, а раздеваться, чтобы чувствовать себя как можно непринужденнее.

Японская гостиница, подобно «машине времени», уносит вас куда‑то в прошлые века. Уже сам вход в нее выглядит так, словно это частный дом, где вы будете не постояльцем, а желанным гостем. Чаще всего это садовая ограда, почти не освещенная, за которую ведет извилистая дорожка между деревьев и каменных фонарей. Подойдя, наконец, к зданию, вы видите чуть приподнятый над порогом навощенный деревянный пол и выстроившуюся на нем шеренгу шлепанцев. Внутри лишь низкая ширма – ни конторки, ни ячеек с ключами.

Помните: вы здесь в гостях! А раз так, не надо удивляться, что комнаты в реканах не запираются и не нумеруются, а носят всякого рода поэтические названия – цветов, гор или рек.

Стоит вам выговорить магическую фразу, с которой вы стучитесь в Японии в любую дверь, а именно: «Прошу прощениям, как хор женских голосов со всех сторон ответит вам: „Добро пожаловать!“

И тут вы почувствуете себя то ли зрителем, то ли соучастником балетной сцены. Из‑за кулис выпорхнут несколько женщин в кимоно, каждая из которых прежде всего отвесит вам церемоннейший поклон, распростершись ниц на полу. Потом они, весело щебеча, помогают вам разуться, разбирают ваши вещи и, топоча крохотными шажками но коридорам, куда‑то вас ведут.

С этого момента вы должны полностью положиться на волю судьбы. Вас не спрашивают, какую комнату вы хотите – с ванной или без, с выходом в сад или без такового. И уж тем более никто не поинтересуется, в какую сумму квартирных вы должны уложиться. Вам тоже не полагается спрашивать: «Сколько это стоит?» Как гость, вы не имеете права выбора, вы лишь с благодарностью получаете то, что вам предлагают. Принято делать вид, что хозяин оказывает постояльцу все возможное гостеприимство в обмен на добровольное денежное пожертвование с его стороны.

Это касается не только комнаты, но и еды. Здесь нет меню, из которого вы могли бы заказать что‑то по своему вкусу. Вас просто накормят ужином и завтраком, по‑прежнему оставляя в неведении относительно цен этих непременных приложений к ночлегу. Единственное, что зависит от вас самого, – это количество сакэ, которое будет согрето к вашему ужину и подано за отдельную плату.

Итак, вас подводят к двери, на которой мастерски выписан иероглиф: сосна, слива или что‑нибудь в этом роде. Служанка, опустившись на колени, грациозно отодвигает створку, и вы, оставив в коридоре шлепанцы, благоговейно шагаете внутрь. Комната в первую минуту буквально ошарашивает своей пустотой, полной обнаженностью всех своих плоскостей. Сразу даже не решишь: то ли это предел утонченного вкуса, то ли своего рода сени, за которыми находится само жилое помещение.

Пока вы раздумываете над этим, одна из служанок, в то время как другие вышли, снимает с вас пиджак и столь же проворно принимается стаскивать ваши брюки. Прежде чем вы сообразите, как вести себя в такой ситуации, она наденет на вас полотняное кимоно, обвяжет поясом и пригласит следовать в фуро.

Рекан – это не просто гостиница, то есть место для временного ночлега. Рекан задуман как заведение, которое давало бы человеку идеал домашнего уюта, о котором он может лишь мечтать в повседневной жизни. А идеал этот выражается не во внутреннем убранстве, потому что все комнаты в японских домах выглядят одинаково; и даже не в угощении, так как японцы в общем‑то равнодушны к пище.

Идеал для них, во‑первых, уединение, поскольку это самая недоступная роскошь в Японии, а во‑вторых, возможность окунуться вместо тесного деревянного чана в какой‑нибудь необыкновенный мраморный бассейн, соединенный с горячими источниками.

Хотя Япония – островная страна, здесь до недавнего времени не было обычая проводить отдых у моря. Более того, море никогда не было связано с романтикой, оно олицетворяло лишь тяжелый, будничный труд.

Отдохнуть и развлечься ездят не к морю, а в горы, где есть минеральные источники, чтобы пять‑семь раз за день окунаться в горячую воду.

Поэтому во всем, что касается фуро, фантазия владельцев реканов не знает предела. В Атами есть гостиница «Фудзия», где баня имеет стеклянные стены, за которыми плавают разноцветные рыбки и колышутся водоросли.

Я никогда не забуду рекан в приморском городке Ито, куда я попал промокший и иззябший после целого дня, проведенного под дождем. Меня сразу же проводили в фуро, и я с наслаждением забрался в бассейн.

Там уже сидели два японца. Вскоре я заметил, что их головы стали перемещаться к противоположному краю бассейна и вовсе скрылись в клубах пара. Двинувшись за ними, я попал в какой‑то тоннель, а потом рядом со мной вдруг оказались ветки с листьями, которые дрожали от падавших сверху капель. Я поднял лицо, увидел чуть в стороне мокрый каменный фонарь, сосну, качавшуюся под ветром, и только тут понял, что нахожусь в саду.

Лежать в горячей воде, видеть над собой темноту ночи и даже чувствовать на своем лице холод дождевых капель – можно ли более контрастно подчеркнуть прелесть домашнего уюта на фоне ненастья?!