Louis of the Jungle Part 1.1

Луи убедил Гарри остаться ещё на неделю, но это время нисколько не изменило его мнения.

Учёные практически закончили свои исследования, что заставило Гарри чувствовать себя бесполезным. Гарри рассказал ему об этом, добавив, что теперь ему совершенно нечем будет заняться, когда Луи будет работать, и что у него не имелось хобби, за исключением просмотра телевизора. Их до сих пор преследовали журналисты, что приводило Гарри в панику, особенного после того, что случилось в зоопарке. Единственная причина, по которой он оставался, был Луи, но Гарри был уверен, что они до сих пор останутся вместе, даже несмотря на дальнее расстояние.

— Мы до сих пор живём, просто в разных местах, но мы до сих пор Гарри и Лу, — сказал он, когда Луи потребовал объяснений. Он просто кивнул, словно понял его, хотя ничуть не был в этом уверен.

Однажды вечером он рассказал об этом Зейну, на что тот ответил:

— Просто смирись с этим.

— Но для многих людей, расстояние — временное явление. К тому же, они могут разговаривать по телефону или по скайпу! А Гарри уезжает навсегда, и нашим отношениям придёт конец. Он этого даже не понимает. Он думает, что мы до сих пор будем любить друг друга, зная, что каждый живёт в том месте, где он счастлив. Не так отношения строятся!

— Ну, так скажи ему об этом.

Луи вздохнул, проводя ладонью по лбу и массируя виски.

— Я пробовал. Он не понимает.

Зейн задумался на мгновение и затем спросил:

— А ты когда-нибудь думал, что не только он этого не понимает?

— Что? — переспросил его Луи, и Зейн засиял, бурно рассказывая о том, что, казалось, хотел высказать целую вечность.

— Я думаю, наше мышление давным-давно изменилось, так как человечество наделало много ошибок. Именно поэтому, сейчас, мы стараемся не следовать нашему инстинкту, а поступать логически и обдуманно. Я хочу сказать, что Гарри практически ничего не смущается, ведь так? А мы смущаемся, потому что это часть нашей социализации. Это укоренилось в нас. Мы избегаем того, что может нас каким-то образом смутить, и заставляем других посмеяться над этим, чтобы нас приняли и поняли. Но Гарри…. Он не научился этому. Он научился только тому, как соответствовать своей группе горилл, только и всего.

— Но он давно хотел научиться тому, как влиться-

— Нет, — прервал его Зейн. — Он научился жить, а не тому, как влиться в наше общество. Он научился одевать себя, использовать столовые приборы за едой, принимать душ, и прочее, только потому, что это необходимо. Мы сказали ему, что он должен был этому обучиться. Он делал всё это не потому, что хотел влиться в нашу жизнь, а потому, что мы ему приказали.

Луи задумчиво поёжился и спросил:

— И тогда в чём была вся суть разговоров, которые мне впаривали учёные?

— Я думаю, что Гарри всего-навсего чувствовал с тобой глубокую связь, чего мы не могли понять.

— Кое-кто начитался заумных книжек, — фыркнул Луи.

— Вот и нет! Я просто много думал об этом. Ровно с тех пор, как ты начал беспокоиться о том, когда Гарри сказал, что любит тебя. Он мне кое-что рассказал, правда, это было довольно давно.

— Когда вы ходили в Старбакс, и ты рассказал ему про римминг?

Зейн ухмыльнулся.

— Да, именно. Он пытался объяснить мне, как влюбился в тебя, потому что тогда он ещё не очень хорошо разговаривал, и его слова прозвучали так, словно он был на сто процентов уверен в любви к тебе.

— И что он сказал?

— Он сказал, что когда впервые увидел тебя в джунглях, он знал, что ты ответишь на любой его вопрос. Не только на те, кем он являлся, и чем отличался от своей семьи, но также объяснил бы ему причину его существования.

В комнате повисла тишина, и как только Луи осознал, что Зейн не собирался продолжать, он буркнул:

— Что вообще это значит?

— Он не сказал! Не мог объяснить, поэтому я сам попытался всё осмыслить, и полагаю, что это… То, как люди находят своих соулмэйтов, да? Ну, ты сам знаешь, что я считаю это полной хернёй, потому что люди влюбляются и расходятся, и это происходит постоянно, но вы могли бы стать исключением, понимаешь?

— Нет, Зейн! Это полный бред.

— Но для Гарри — нет! Почему бы тебе не спросить его об этом? Почему он думает, что любит тебя?

— Это… Я не знаю. Потому что он не любит?

— Чушь.

— Ладно! — отрезал Луи. — Но что, если это правда? Что он не любит меня? Что, если он скажет мне, что чувствует это лишь потому, что я — единственный, с кем он трахался? Или что я — первый человек, которого он встретил? Любой мог найти его, любой мог потрахаться с ним, и это вовсе не зовётся любовью. Я боюсь, что он не понимает истинного значения этого слова, а я слишком слабый, чтобы это услышать, потому что знаю, что это меня ранит.

Он не заметил, что во время своей бессвязной болтовни его взгляд сверлил пол, и обнаружил это, только когда почувствовал руку на своём плече. Это был Зейн, конечно, грёбаный Зейн, который нахмурился и плотно поджал губы. Луи почувствовал, каким же он жалким выглядел в этот момент, поэтому он стряхнул руку друга со своего плеча и умчался в спальню. Он навалился на дверь, как только она закрылась за ним с оглушительным грохотом.

***

Он не вставал с кровати, пока Зейн не отказался от попыток успокоить его через дверь и не вышел из квартиры.

Луи спрятал лицо в ладонях в надежде успокоиться, в точности, как его учили, когда он был маленьким и не мог контролировать свои вспышки гнева. Только на этот раз он старался подавить не бушующую внутри него ярость. Теперь он чувствовал только панику.

Он не понимал этого, пока, наконец, не признался самому себе. Он вспомнил слова своей мамы, говорящей о том, что это была его привычка — игнорировать происходящее, пока оно не обрушивалось на него сбивающей с ног волной, вынуждая его ему противостоять.

Когда он услышал хлопок входной двери, он открыл глаза, замечая красные циферки на часах рядом с кроватью.

У него оставалось двадцать минут на то, чтобы забрать Гарри из университета, прежде чем закончится один из его последних сеансов.

Водитель гнал на бешеной скорости, но, тем не менее, они прибыли на десять минут позже.

Гарри ждал в кабинете учёных, так как у входа толпилось слишком много журналистов. Когда Луи подъехал, всё прошло относительно спокойно, они всего лишь сделали несколько снимков и не донимали его вопросами, очевидно, сохраняя их для выхода Гарри.

Они каким-то образом узнали, что он посещал университет, что было неудивительно из-за огромного числа студентов, которые могли бы легко его узнать, но Луи был уведомлён, что об этом никто не рассказывал. Все, кто учился или работал в университете, сохраняли профессиональное молчание, чему Луи был более чем благодарен. Последнее, что ему было нужно — это разговоры людей.

Учёные ждали его прибытия и устрашающе поднялись со своих мест, когда он зашёл в кабинет.

Главная женщина-учёный усмехнулась и протянула ему руку.

— Я думаю, это последний раз, когда мы с вами видимся.

— Что? — озадаченно моргнул Луи, но пожал ей руку, даже несмотря на своё замешательство.

— Мы закончили наши исследования. Мы бы с удовольствием продолжили воспитывать его, но знаем, что в этом нет никакого смысла, так как через несколько дней он возвращается в Конго.

— Он вам об этом рассказал?

Она нахмурилась.

— Он сказал нам, что вы говорили об этом.

— Конечно! Я просто… не знал об установленной дате, — сказал Луи, переводя взгляд на Гарри, который уставился на свои переплетённые пальцы. Он нахмурился, вновь посмотрев на женщину. — Мы можем поговорить наедине?

Прежде чем Луи смог передумать, она кивнула, направляясь к своему кабинету.

— Садитесь, — сказала женщина, закрывая за собой дверь. Когда она села за свой стол, она спросила: — О чём вы хотите узнать?

— О том, что вы делали с ним всё это время.

Она кивнула, отвечая:

— Изучали.

— Я знаю об этом! Я имею в виду, вы не могли бы рассказать об этом более детально?

— Мы пытались изучить его психологическое здоровье, пока обучали его привычкам нашей культуры. Сначала, мы учили его говорить, чтобы он мог с нами общаться. Это заняло невероятно короткий промежуток времени, учитывая то, что он обучался с довольно позднего возраста. Затем, мы попытались выяснить у него как можно больше фактов о жизни в джунглях. Его повседневную жизнь, с кем он взаимодействовал, чем питался, в общем, всё. Мы провели несколько исследований и тестов на оценку его личности, которые включали даже физические испытания. Мы получили довольно объёмную информацию и полагаем, что не узнаем ничего нового, как и не сможем его обучить чему-то ещё. Я думаю, что, может, когда-нибудь, у нас созреют новые вопросы, но его здесь уже не будет.

— Это верно.

Её выражение лица оставалось спокойным, когда она добавила:

— Мы, к тому же, часто спрашивали его о ваших отношениях.

Луи заёрзал на стуле и пробормотал:

— Я это предполагал.

— И это одна из самых удивительных черт в нём. Он так быстро к вам привязался, даже несмотря на своё трудное прошлое. Конечно, мы были этим обеспокоены. Он всецело вам доверял, и мы опасались, что вы могли злоупотреблять его доверием. К счастью для всех нас, вы этого не сделали. Вы очень о нём заботились.

— Заботился, да.

— И что вы чувствуете по поводу того, что он уезжает?

— Мне страшно.

— Почему?

— Потому что он может пострадать.

— Он выжил в джунглях, будучи ребёнком, я уверена, что он сможет сделать это, будучи взрослым. Чего ещё вы боитесь?

— Что… Что я больше никогда его не увижу.

Она кивнула, и Луи перевёл взгляд на сплетённые пальцы, покоящиеся на коленях.

— Вы думали о том, чтобы поехать с ним?

— И вы туда же? — фыркнул Луи. — Я думал об этом, но не серьёзно. Я не смогу выжить в джунглях, я умру, как только туда приеду!

— Страх смерти — единственное, что удерживает вас от поездки?

Луи замер на мгновение, потому что до этого вопроса он не осознавал, что разговаривал с психологом.

— Я… Нет. Меня удерживает много чего. Например… Работа. А также моя семья и друзья. Я не могу просто так взять и их оставить.

— М-м-м, — промычала она, кивая головой, и Луи решил, что пришла пора уходить, пока она не начала полный психологический анализ.

— Спасибо за беседу, — коротко сказал он, приподнимаясь со стула. — И спасибо за помощь, которую вы оказали Гарри.

— Спасибо, что выбрали нас. — Она улыбнулась, останавливая его, чтобы отдать журналы родителей.

Гарри вскочил, как только увидел Луи, направляясь в его сторону с улыбкой на лице.

— Ты всё теперь? Мы идём?

— Да, милый, — кивнул Луи.

Прежде чем уйти, Гарри обнял каждого исследователя и пожал им руки, а Луи просто наблюдал за ним со стороны, слабо улыбаясь. Некоторые из учёных прослезились, когда Гарри попрощался с ними, а одна девушка даже расплакалась. Гарри поспешил её успокоить, и было приятно видеть, как Гарри заботился о каждом из них, как и они о нём.

Секьюрити проводили Гарри и Луи к машине, которая поехала в объезд, чтобы не сталкиваться с журналистами, которых увеличилось в несколько раз, пока они находились в университете.

По дороге домой Гарри задал ему вопрос:

— О чём вы говорили?

— О том, чем они с тобой занимались, — ответил Луи.

Гарри кивнул, и Луи взял его за руку.

— Она… Психолог… Сказала, что ты уезжаешь через несколько дней.

— Да. Мне надо. Мне больно от того, как я хочу домой.

— Ты посмотрел рейсы? У тебя есть билет?

— Нет, — сказал он, склонив голову набок. — Как это?

— Я… Я посмотрю это сегодня вечером. Блять, это словно удар в живот, но я помогу тебе в любом случае.

— Спасибо. У тебя есть самолёт в Америку?

— Ещё нет. Я оставил это моему менеджеру. Мне, наверно, следует спросить её о твоём билете тоже. Я не знаю, есть ли у неё вообще твой паспорт.

Гарри кивнул.

— Хорошо. — Он выглянул в окно, положив руку Луи себе на колено. — Я взволнован ехать домой. Я хочу увидеть мою маму.

Луи не ответил, в страхе того, что его голос сорвётся. Он просто прижался к Гарри, пока ещё мог это делать.

***

Оказалось, Луи недооценивал своего менеджера.

Каким-то образом, она сделала Гарри паспорт не только Демократической Республики Конго, но и Англии. Она сказала, что английский паспорт делать было гораздо легче из-за его матери, а вот над паспортом для Конго ей пришлось изрядно потрудиться.

— Пришлось доказывать, что он жил здесь с самого детства, — объяснила она, когда принесла их Луи одним вечером. — Но теперь всё сделано.

Втроём, они забронировали билет на самолёт для Гарри, и желудок Луи съёжился, когда он увидел дату его отъезда.

Два дня. У Луи было всего два дня с Гарри, и от этой мысли ему становилось тошно.

Хотя у него не оказалось времени, чтобы тщательно это осмыслить, потому что его менеджер начала разговор о его поездке в Лос-Анджелес.

— Церемония награждения пройдёт вечером субботы, поэтому тебя нужно подготовить за несколько часов до неё, как и было перед премьерой фильма. В отличие от премьеры, в Лос-Анджелесе люди будут больше заинтересованы в тебе. На красной дорожке придётся потрудиться.

— Ладно, — пробурчал Луи.

— Когда начнут вручать награды, всё, более или менее, успокоится, но я надеюсь, что ты будешь поддерживать разговор с другими людьми, а не отмалчиваться в стороне. Ты будешь сидеть за столом с крупными знаменитостями, поэтому это удачный шанс этим воспользоваться.

— Понял.

— После награждения будет проходить вечеринка, которую ты обязан посетить. Так, у тебя будет возможность побеседовать и познакомиться чуть ли не с каждым гостем. Съёмка будет запрещена, поэтому тебе будет необязательно всё время находиться рядом с засранцем-актёром. Найди интересных людей, поговори с ними, отдохни. Но слишком не расслабляйся, ты должен впечатлить присутствующих.

— Хорошо.

— Ты серьёзно? — спросила она, и Луи хмуро на неё посмотрел. — Ты обычно всегда наводишь шумиху по поводу этого. Начинаешь выдвигать свои требования и прочее.

Луи пожал плечами.

— Проще делать то, что тебе говорят. Я сам в это ввязался. Дай мне номера чьих-нибудь телефонов, если это то, с чем мне придётся иметь дело всю жизнь.

— Ладно, — медленно и неуверенно произнесла она. — Конечно. Я пойду, мы поговорим об этом ещё раз, когда Гарри уедет. Просто проведите оставшееся время вместе.

— Спасибо, — прощебетал Гарри, выглядящий сбитым с толку из-за их разговора. Луи жалел, что тот не мог сказать о том, как он себя чувствовал. Было очевидно, что Гарри догадался о том, каким отчаявшимся он был.

Когда она, наконец, ушла, и квартира осталась только в их распоряжении, Гарри плюхнулся на диван и схватил пульт.

— Это действительно то, чем ты хочешь сейчас заняться? — проворчал Луи.

Гарри виновато посмотрел на него в ответ.

— Я… Нельзя?

— Я думал, ты хочешь посидеть со мной и… Я не знаю… Поговорить? У нас осталась пара дней. Меньше, чем сорок восемь часов, на самом-то деле. Я думал, что ты захочешь посвятить это время только нам, но, видимо, нет.

Он чувствовал себя полным козлом за свой поступок, но он выбежал из комнаты, направляясь в спальню, и рухнул на их кровать. Которая, в скором времени, собиралась стать только его кроватью.

Луи лишь подтянул подушку к груди, когда Гарри осторожно открыл дверь, просовывая голову в небольшую щёлку.

— Гарри давать Лу?

— Блять, — выдавил из себя Луи, закрывая глаза ладонью, когда слёзы начали скатываться по его щекам. Он кивнул, и когда Гарри взобрался на кровать, он спросил: — Помнишь твой первый день здесь? Когда ты постоянно говорил давать, а не следовать?

— Да. Почему ты плачешь? Я думал, это смешно.

— Это было смешно. Поэтому я, наверно… плачу. Потому что я пережил такой стресс, обучая тебя всему, хотя, с другой стороны, это было забавно. Всё в этом доме теперь напоминает о тебе, потому что ты изучил всё до малейшей детали, прикоснулся ко всему, и я всё это помню. Когда я смотрю на шкаф, я вспоминаю, как подбирал одежду, которая бы тебе подошла. Когда я смотрю телик, я вспоминаю, как ты разбил мой старый. Ещё есть душ, и все остальные грёбаные воспоминания.

— Я извиняться, — всхлипнул Гарри, положив его до нелепого огромные руки на колено Луи. — Я извиняться, что не могу оставаться.

Луи стряхнул руку Гарри и злобно выплюнул:

— Ты можешь! Ты можешь, но не останешься. В этом-то и разница.

— Я знаю разницу. Не остаться значит — выбирать, не мочь значит — невозможно. Это невозможно для меня остаться и быть счастливым. Меня пугает здесь, я ненавижу это. Хорошие вещи только ты и твои друзья в этом доме, но мы не можем быть здесь всегда. Это невозможно, поэтому оставаться — невозможно.

Луи отпихнул от себя подушку, прижимая колени к груди и крепко обвивая их руками.

— Я знаю. Я просто жалею себя. Я не знаю, как буду без тебя жить.

— Переезжать в Донкастер и быть со своей семьёй, — предложил Гарри, подползая ближе к нему и наваливаясь на спинку кровати.

Его пальцы порхали по его колену, поэтому Луи потянулся к ним рукой, чтобы их остановить.

— Я не думаю, что там мне будет легче. Мне станет скучно. Посмотрим, как будут обстоять дела после поездки в Лос-Анджелес. Кто знает, может, мне снова понравится такая жизнь. Может, меня ослепят огни и искрящиеся звёзды.

— Хорошо! Где звёзды, там моя любовь, помнишь?

— Я не о тех звёздах, — проворчал Луи. Он взял ладонь Гарри обеими руками и взглянул на него. — Что заставляет тебя быть уверенным в любви ко мне?

— Потому что везде по телевизору говорят, что любовь, это то, что ты не можешь объяснить. И я не могу объяснить мои чувства к тебе.

— Это всё?

— Я пытаюсь сказать, — сказал Гарри, внезапно широко улыбаясь. — Когда я впервые увидел тебя, я был такой шок. Я не знал, кто ты был. Я не знал, кто я был, но я знал, что ты мне понравишься. Я преследовал тебя на деревьях, смотрел, как ты спотыкался о ветки и делал смешные звуки ртом. Я не знал слова, но я желал, чтобы знал, чтобы я мог вспомнить, что ты говорил.

Уголки рта Луи непроизвольно вздёрнулись.

— Я молил о помощи, и я бы вряд ли тебе понравился, если бы ты услышал, какими словами я выражался.

— Я так не думаю. Ты сел и достал бутылку с водой из твоей сумки, а я был удивлён, потому что я находил одну в моём доме в деревьях, но я не знал, что это. Поэтому я спустился ниже высоких веток, смотреть, что ты делал, но ты тоже меня увидел и испугался на меня! Я хотел сказать тебе, я не страшный, но ты упал и заснул, и я был такой испуганный, что ты не просыпался. Я никогда не был такой испуганный до всего этого, даже тогда, когда я был преследован двумя гепардами вместе. Даже тогда мне не было так испуганно. Я никогда так не заботился, как о тебе. Я думал, ты никогда не проснёшься, и как будто я тоже никогда не проснусь из-за этого. И я думаю, это есть любовь, когда ты и кто-то — один человек.

Луи забыл все крутящиеся в его голове слова, и всё, чего ему хотелось — это притянуть Гарри к себе и поцеловать его так глубоко, чтобы между ними не осталось и дюйма. Поэтому он привстал, бросаясь Гарри на шею и всхлипывая, когда тот обнял его в ответ.

Он прижался губами к его шее, вдыхая его запах, когда Гарри чуть сполз и утянул его на себя.

Луи навис над ним, выдавливая из себя слабую, грустную улыбку, которую Гарри попытался сцеловать небольшими клевками.

Это сработало, потому что Луи расплылся в широкой улыбке и рассмеялся, когда Гарри клюнул его в кончик носа.

— Я очень тебя люблю, Лу.

Луи лёг на Гарри, уместив руки на его груди и положив на них подбородок.

— Я знаю. Просто не думаю, что это навсегда.

— Это не уйдёт, я обещаю, — сказал Гарри, смахивая прядку волос с его глаз. — Это не может, когда в джунглях мне нет никого, чтобы любить.

Луи нахмурился.

— Не то, что у меня. Ты не боишься, что я забуду о тебе и влюблюсь в кого-то другого?

— Нет, — сказал Гарри, удивляя Луи своей уверенностью. — Нет никого, как я, ты сам мне сказал. Ты любишь меня, потому что я знаю, что это так, а другие не знают. И потому что я заставляю тебя так чувствовать. Ты чувствуешь себя человеком, которым хочешь быть, когда ты со мной.

— Да, — улыбнулся Луи. — Это правда. Я стал таким человеком, когда встретил тебя. Я чувствую себя значимым, и это всё из-за тебя. Я не думаю, что смогу забыть тебя, даже если захочу.

— Видишь!

— Что вижу?

— То, что я имел в виду, когда сказал, что я никогда на самом деле не уйду! Моё тело может быть далеко, но я до сих пор где-то в тебе. Я всегда буду с тобой так. Я не целиком уйду.

— Но, милый, я не смогу тебя видеть, когда ты уедешь. Я не смогу прикасаться к тебе, вдыхать твой запах и наслаждаться твоим вкусом, и это ужасно. Мне нужно найти в себе силы с этим справиться.

— Прежде чем я уйду, ты можешь трогать и наслаждаться моим вкусом. Мы будем начинать это сейчас. — Гарри провёл пальцами по его щеке и поднялся чуть выше, так, чтобы их губы находились в одном дюйме друг от друга.

Луи почувствовал его горячее дыхание, когда Гарри произнёс: «Я люблю тебя навсегда», сокращая между ними расстояние.

Они целовались медленно и нежно, просто пробуя друг друга на вкус, наслаждаясь этим, пока Луи не почувствовал настойчивый язык Гарри.

Луи запустил пальцы в его волосы, сжав и потянув за них, что заставило Гарри простонать ему в рот. В эту же секунду, некогда сладкий поцелуй внезапно превратился в жадный и отчаянный. Луи даже почувствовал боль в челюсти, пытаясь соответствовать пылким движениям губ Гарри. Его дыхание становилось всё громче и прерывистее, а из глубины горла вырывались небольшие стоны.

Гарри смял задницу Луи обеими ладонями, притягивая его ближе к себе, и в то же время, подался бёдрами вперёд, потираясь о его скрытый за тканью член.

— Блять, — дрожащим голосом простонал Луи, откидывая голову, и Гарри спешно начал покусывать изгиб его шеи. — Я кончу в трусы, если мы не замедлимся. Я хочу растянуть это удовольствие.

Гарри ответил на это ещё один толчком бёдер и отчаянным всхлипом:

— Не хочу ждать.

Луи посмотрел на него, посмеиваясь, когда Гарри потянулся наверх, пытаясь вновь его поцеловать.

— Давай, потерпи чуть-чуть. Как ты собираешься кончать в джунглях без меня, детка? Нам нужно сделать наш последний трах запоминающимся.

— Я, по крайней мере, имею бананы для того, чтобы сосать. Я могу представлять, это ты, — сказал Гарри с развязной улыбкой, и челюсть Луи отвисла, когда он добавил: — И внутрь меня тоже.

— Это не очень полезно, знаешь.

— Да. Развратно. — Он подмигнул.

— Но не в плане секса! — рассмеялся Луи. — Это же антисанитария. Меня, вообще-то, немного волнует то, чем ты там будешь заниматься, ведь я не смогу этого увидеть. — Его собственные слова погасили его улыбку, но прежде чем грусть вновь овладела им, Гарри отвлёк его очередным поцелуем.

Это напомнило ему, что он лежал на Гарри, что его задница была в плену больших рук, и что твёрдый член упирался в его собственный, поэтому Луи удалось отмести плохие мысли.

Гарри продолжал медленно и ритмично потираться о него бёдрами, сосредотачиваясь на их членах, трущихся друг о друга, пока Луи взял на себя ответственность за их поцелуй.

Он проскользнул языком меж его губ, постанывая ему в рот и двигая бёдрами ещё более хаотично.

— Джинсы снимай, — шёпотом взмолился Гарри, и Луи повиновался, на мгновение отрываясь от его губ.

Он скатился с Гарри, стягивая с себя штаны, в то время как тот боролся со своими.

Как только джинсы Луи оказались на полу, Гарри взобрался на него, придавливая к матрасу и вновь соединяя их губы.

Он развёл бёдра Луи в стороны с помощью коленей и прижался своим членом к его паху, и всё, что разделяло их оголённые тела — была ткань боксеров.

Луи хотел избавиться от ненужной одежды, но Гарри не позволил ему этого сделать, припадая губами к его шее и оставляя на ней продолжительный засос.

— Твою же мать, Хаз. Мне нужно снять трусы. Ты не дал мне для этого вре- Ох, блять. — Его слова прервал грубый толчок Гарри, посылающий по всему телу искры удовольствия, пока их яйца тёрлись друг о друга.

Луи обхватил ногами бёдра Гарри, упершись пятками в его задницу, чтобы быть ближе и сильнее вжиматься в его кудрявого, который не прекращал ритмично толкаться, нависая над ним всем телом.

Это положение позволило им двигаться ещё развязнее, потираясь друг о друга в настойчивом, выработанном ритме. Луи закатил глаза от разливающегося теплом по телу удовольствия, и чувствовал, что мог кончить в любую секунду от одних лишь грубых толчков, поэтому он схватил Гарри за волосы и потянул на себя, с жадностью целуя его снова, в надежде, что поцелуй сможет отвлечь его от изнывающего от прикосновений члена.

Но это только больше раззадорило Гарри.

Его бёдра увеличили темп, переходя от медленных до быстрых, по-настоящему грязных и рваных толчков.

Луи протяжно застонал, и Гарри склонился, чтобы провести по его шее мокрую дорожку своим языком.

— Мои трусы, — всхлипнул Луи, когда Гарри прекратил оставлять влажные поцелуи и перешёл к небольшим покусываниям. — Я должен… Мне надо… Снять трусы. Я собираюсь кончить прямо в них.

На этот раз Гарри его услышал, в одно мгновение стягивая с него боксеры и оставляя их под ягодицами. Он стянул и свои, высвобождая налитый член и прижимаясь им к его животу.

Это было непередаваемо — чувствовать, как покрытый испариной и подкачанный живот Гарри потирался о его член, невесомо задевая его своим собственным. Когда Гарри обхватил своей гигантской ладонью оба основания, начиная медленно дрочить им обоим, Луи рыкнул, изливаясь ему на пальцы.

Гарри продолжал дрочить им, пока он кончал, заставляя себя излиться вслед быстрыми и рваными движениями руки.

Луи стиснул зубы, изо всех сил впиваясь пальцами в плечи Гарри, пытаясь понять, что он сейчас чувствовал: боль, или удовольствие или всё вперемешку.

Когда палец Гарри ощутимо задел головку его члена, всё его тело содрогнулось, а ногти впились в кожу, потому что, блять, это действительно было больно.

Но Гарри кончил прежде, чем Луи смог попросить его остановиться, отпуская их члены и потираясь о его бедро, тем самым доводя свой оргазм до конца.

— Вау, — прохрипел Гарри, обрушиваясь на Луи. — Это хорошо.

— Ага, — улыбнулся Луи, глубоко дыша. Его грудь вздымалась, поэтому он нежно положил руку на плечо Гарри, сталкивая его с себя. Гарри с лёгкостью скатился, шлёпаясь на матрас рядом с ним.

— Я давать тебе и мне, — простонал Гарри. — Это грязно.

Луи лежал, не двигаясь, пока не набрался сил, чтобы встать и поковылять в ванную на трясущихся и подкашивающихся ногах. Он не мог перестать улыбаться. Он мельком увидел своё отражение в зеркале и рассмеялся над тем, как же беспорядочно он выглядел. Он взял влажное полотенце и вернулся в спальню.

— Я вообще-то не думал, что мы проведём сегодняшний вечер именно так, потираясь друг о друга, как подростки, — пошутил Луи, вытирая живот и член Гарри, прежде чем приняться за свой.

— Это не единственное, что мы делаем, — ухмыльнулся Гарри. — Сделаем много воспоминаний перед моим уходом.

Луи постарался сохранить улыбку на лице, постарался пресечь внезапную грусть, но Гарри всё равно смог это заметить.

Он притянул Луи к своей груди, крепко его обнимая и воркуя милые обещания ему на ухо. О том, что он любил его, что он никуда, в самом деле, не денется, но это не помешало жестокой правде вновь заполнить уголки его глаз жгучими слезами.

***

Луи прижался лбом к небольшому овальному окошку, борясь с желанием отклониться и вновь в него врезаться, только в десяток раз сильнее.

Актёр решил, что они должны лететь на частном самолёте, и Луи согласился, не желая разжигать споры из-за его отказа.

Он сильно пожалел о своём решении после получасового непрерывного болтания звезды.

Мужчина так собой гордился, что заставило Луи почувствовать тошноту. Он трещал без умолку и, казалось, был совершенно равнодушен к тому, что Луи умирал со скуки.

Поэтому ему ничего не оставалось, кроме как пялиться в окно, наблюдая за облаками и надеясь, что это поможет заглушить голос актёра. Но как только он это сделал, его мысли вновь напомнили ему о Гарри.

Кого он видел в аэропорту буквально день назад, крепко прижимая его к себе, пока у того не настало время уезжать. Это было ужасно и до боли мучительно, и Луи рыдал в машине на всём пути домой.

Он чувствовал, что его глаза были до сих пор опухшими, но, видимо, не так заметны, потому что актёр не проронил об этом и слова, когда забирал его этим утром. На самом деле, он вообще ничего не сказал Луи, пока они находились в самолёте.

Луи думал, что тот был разозлён, но, как оказалось, он всего лишь нервничал по поводу предстоящего награждения.

Они должны были прилететь за день до церемонии, чтобы собраться и направиться прямиком в отель. Луи настоял на отдельных комнатах, из-за чего актёр, конечно же, слегка расстроился. Также, Луи предстоял ужин с ним, но он не думал, что всё пройдёт ужасно, потому что предыдущие два раза были не такими уж и плохими. К тому же, ему на всё теперь было абсолютно плевать.

Неожиданно громкий и неприятный смех актёра заставил его оторваться от своих раздумий. Он отвёл взгляд от окна, чтобы посмотреть на мужчину.

Который вдруг задал вопрос:

— Ты устал?

— Да. Не мог уснуть прошлой ночью.

— Потому что твой парень из джунглей уехал? Мне жаль. Не смог справиться с городской жизнью, я полагаю?

— Не смог принять человечество. Слишком много придурков, — проворчал Луи. — Здесь есть телевизор? Если нет, то это пиздец. Ума не приложу, чем себя занять в последующие девять часов.

— Конечно, есть, — снисходительно рассмеялся актёр. Как будто Луи был таким отсталым и никогда раньше не летал на частном самолёте. Ублюдок.

Он нажал на кнопку для вызова стюардессы и попросил её об этом. На что ему вручили портативный экран, что-то сродни айпада. Как мило.

Луи взял предложенные ему наушники и углубился в просмотр фильма, положив конец односторонней беседе звезды.

Мужчина выглядел слегка раздражённым, но всего лишь сказал: «Постарайся поспать. Я не хочу, чтобы завтрашней ночью ты выглядел таким образом», прежде чем окончательно замолчал.