П. Зюскинд. Парфюмер

 

Профессионализм в Средневековье получает новый импульс в связи с распространением христианства. Строительство храмов, их обустройство востребовало зодчих и кузнецов, стекольщиков и живописцев, серебряных дел мастеров, ткачей и златошвей. В этой необходимости «трудиться для Бога» (а не для себя) — и корень высокого качества производимых изделий, и причина распространения профессиональных технологий в пространстве культуры. Строгое следование образцу «Божьего дома», «писания Лика» обусловило каноничность и других ремесел, всей культуры. Авторитет мастера в ремесленном сообществе (цехе) зиждется на параллели с авторитетом Создателя и является предпосылкой для формирования отношения к труду, как к «творению», сопряженному с особым усердием и старанием. Средневековье формирует традицию монотеистической культуры. Так, «православные храмы являлись не только культовыми, но и... общественными зданиями... (в которых. — Е.Я.) совершались... торжественные приемы князей». В церквях хранились частные сокровища, «важнейшие документы... внешней и внутренней торговли. По Уставу Владимира церковь стала хранительницей весов и мер» (Помпеев Ю.А. История и философия отечественного предпринимательства. СПб, 2002. С. 44). В этот период в недрах формирующихся цехов складывается профессиональная мораль. Расцвет цеховой организации ремесленного труда в Европе приходится на конец XV-начало XVI в., когда ручной труд особенно искусен и цехи наиболее влиятельны в обществе.

Вера во всемогущего, всеведущего Бога придает целостность духовному миру личности, которой предпосылается постоянная религиозная рефлексия: грех или нет, угоден ли Господу поступок, деяние, намерение? В этой связи формируется представление о том, что «Плохой человек не может сделать хорошую вещь», поскольку все, что делается людьми, то делается с Божьей помощью, а Господь помогает только истинно верующим. «Гений и злодейство — две вещи несовместные...?» — вопрос, возникающий позднее, на пороге формирования морали Нового времени.

Для Средневековья подобного вопроса не могло быть, поскольку человек с его нравственной сущностью и все содеянное им еще мыслились в неразрывной связи, целостно.

Мастер — не только создатель вещи (продукта), но и гарант качества производимого, обладатель собственного клейма, он наделен ответственностью за сохранение технологии в неизменном виде, за передачу ее новым поколениям. Мастера обладают правом научения подмастерьев, которые прежде в течение 4-5 лет должны быть учениками, способствуют сохранению и накоплению профессиональных знаний, тонкостей мастерства. Мастер учит ответственному отношению к профессии, что было особенно важно в условиях общей низкой грамотности населения.

Мастером мог стать лишь человек незапятнанной репутации, добросовестный прихожанин, законнорожденный, образованный в рамках профессии.

Каждый ремесленный цех тщательно сохраняет и передает от Мастера к Мастеру «Рецепты» — тексты, содержащие традиции ремесленных технологий, их историю. Они сохраняются в тайне, им присущ элемент сакральности, содержащий привязку к библейскому сюжету. В Италии тайну составляло производство стекла — в Венеции, шелка — в Лукке, Болонье, берегли секреты песочных часов и разных металлических изделий в Нюрнберге, технологии изготовления оружия и ножевого товара — в Золингене и других городах. Разглашение ремесленного секрета, вывоз инструментов или переселение мастеров в другие города запрещалось под угрозой смертной казни. Члены цехов — мастера и подмастерья — должны были давать клятву в выполнении этих предписаний. Сакральность рецепта, серьезность отношения к его сохранности и неизменности способствует формированию традиционности культуры в условиях ремесленных технологий, в результате чего в одной кузнице нет и не может быть двух одинаковых подков, но четыре, сделанные в разных концах Европы, подойдут одной кобыле. То же происходило и в России: «Мастера, архитекторы храмов и скульпторы — резчики именовались хитрецами, изобретателями и владельцами сложных конструктивных секретов» (Помпеев Ю.А. История и философия отечественного предпринимательства. С. 44).

Поэтому сакральный характер носит и посвящение в Мастера, доверие цеха самостоятельно изготовить «шедевр», пройти экзамен на мастерство, на моральную зрелость, сообразительность и приверженность профессии, цеху, готовность пострадать, т.е. самозабвенно, терпеливо и неустанно создавать изделие, ни в чем не отступая от наставлений и указаний мастеров и строго следуя канону. Например, чтобы получить звание мастера-иконописца, монах должен был, получив предварительно благословение, выдержав пост и сотворив необходимые молитвы, от начала до конца самостоятельно написать икону. Прилюдно изготовить вещь или продукт, соткать полотно, показав и сноровку, и высокое качество, и понимание тонкостей ремесла, означало выдержать экзамен на профессиональную зрелость, право передавать мастерство другим. При этом в каждом цехе были и свои особые требования к профессионалу. Так, мяснику необходимо было искусно забить быка или другого животного, при этом заранее как можно точнее определив его вес.

Культивирование ценностей мастерства, понимаемого как скромное и сосредоточенное воспроизводство вещей в полном соответствии с технологией, способствовало укоренению традиций. И архитектор, и художник, и любой другой профессионал, которому удавалось создать нечто стоящее, прекрасное, гордились не своим вкладом, но достигнутым пониманием рецепта, целей профессии, своим цехом, учителем, благодарили Создателя, что Он избрал их и позволил довершить труд. Распространенной была анонимность творческого труда. Традиционализм средневекового понимания ремесла как усердной репродуктивной деятельности обусловил стандартизацию вещного мира в Новое время. Общинность существования цехов формировала общинные ценности, среди которых непременной была скромность.

Справедливости ради необходимо отметить, что у цеховой морали с ее замкнутостью и непререкаемостью авторитетов мастеров на определенном этапе проявляется и оборотная сторона. К новым изобретениям, как и ко всякого рода «новшествам», ремесленные цехи проявляли крайне враждебное отношение, решительно запрещая всякое отступление от раз установленных правил. Способ производства, качество продукта, ширина и длина его, материал — все это точно определялось цеховыми уставами, не допускалась замена ручного труда приспособлениями. В период Возрождения и его преддверии консерватизм технологий тормозит развитие производства. Например, в течение четырех столетий (!) (с XI по XV в.) в Англии и Франции под запретом была валяльная мельница, якобы ухудшавшая качество сукна, валяемого ногами. Мельница могла заменить сразу 24 валяльщиков. Мастерские, применявшие ее, тщательно скрывали это от коллег в других городах.

Мастерство в Средневековье — оценка профессиональной и духовной зрелости человека, основанная на приоритете моральных качеств. Мастер — это не только лучший профессионал, но и Учитель, Наставник (воспитатель), Хранитель Рецепта, тот, чей авторитет бесспорен, кому доверены честь и судьба всего профессионального цеха. Значение мастерства, сформировавшееся в Средневековье, подготовило отношение к профессионализму в культуре Нового времени.

Подобное отношение к профессионализму культивировалось и в России. Привожу выдержку из договора о научении *06 отдаче мальчика в науку цирульному мастерству.

1793 года майя... дня мы, нижеподписавшиеся, цеховой мастер Захар Федоров и свободный человек Иван Федоров сын Рогов, учинили сие условие, в том:

1. Что я, Рогов, отдал сына своего Василия, а я, Федоров, взял оного с сего числа впредь на полтора года для обучения цирульному мастерству, как-то: чесать или убирать на голове мужские или женские волосы разными манерами, делать парики и шиньоны, брить бороду, шлифовать и направлять бритвы, дергать зубы, пускать кровь шнипером, ланцетом, рожковую и пиявковую, с показанием мест, из которых когда и в каком случае из сих кровопусканий быть должно или прилично; словом, показать мне, Федорову, ему, Василию, все выше описанное и к тому принадлежащее совершеннейшим образом, не скрывая от него ничего, как долг честного человека требует, и сделать его через сие настоящим мастером. А потому

2. И обязан я, Рогов, заплатить, а я, Федоров, от него получить за сие обучение денег двадцать рублей, из коих половинное число по прошествии года, а другую половину уже по обучении, которое не иначе должно быть окончено, как в течение означенного срочного времени.

3. Что ж принадлежит до платья верхнего и исподнего, то оное да будет от меня, Рогова, а впрочем, как обувью, так и пищею и всем содержанием довольствовать его, Василия, мне, Федорову, от себя собственно, не причиняя ему в том ни малейшей нужды, в чем и подписуюсь» (Цит. по: Меткое московское слово. Быт и речь старой Москвы. М., 1985. С. 230).

Уважительное отношение к Мастеру сохранилось в названиях гофмайстер (от «распорядитель при дворе»), гроссмейстер (от «большой мастер»), хормейстер, капельмейстер и других.