ОБЩЕЕ ПРИМЕЧАНИЕ. Иисус не идет справлять праздник, потому что отрицает все праздники и все внешнее богопочитание, но приходит в половине праздника не для того

Иисус не идет справлять праздник, потому что отрицает все праздники и все внешнее богопочитание, но приходит в половине праздника не для того, чтобы справлять праздник, но чтобы говорить с народом. И, войдя в храм, учит народ служению Богу духом, и народ дивится на его учение, на то, как мог он, простой человек, познать все это. Он говорит: это учение не мое, а это учение Бога—духа. Когда у него спрашивают доказательств истинности

его учения, он говорит: одно есть доказательство, чтобы узнать, справедливо ли то, что он проповедует: надо испытать исполнять волю Отца—Бога, и тогда узнаешь, правда ли то, что он говорит от Бога ли, или сам выдумал. Воля же эта всем известна, она высказана Иисусом в своих проповедях о том, что Бог есть дух, что его никто не видал, что богослужение иудеев есть обман, что дух Бога понятен только в человеке.

На возражения, которые ему делают о законе Моисея, Иисус отвечает, что не Моисей дал закон, но Бог, и что они не понимают закона. В пример того, как относится его учение к закону, он говорит им, что закон главный состоит в том общении с Богом, которое Моисей велел выражать обрезанием. Завет — это главное, а исполнение закона писанного всего — противоречиво. И он приводит пример обрезания в субботу. Если, говорит он, обрезание делается и в субботу, то надо понимать, что главное — завет, и менее важное — закон. В моем учении главное — служить Богу делом.

Они не понимают его и спорят о том, мессия он или нет. Им кажется, что он не мессия, потому что они знают его, а мессию никто не будет знать. И Иисус громко кричит: вы говорите, что посланного от Бога вы не будете знать. Вы и не знаете его; вы знаете меня, Плотникова сына, но вы не знаете того, который во мне говорит вам о Боге, — того вы не знаете. И тот-то — Христос, избранный Богом и обещанный вам, другого нет и не будет. Я теперь и веду вас к Отцу, идите за мной и не разбирайте, кто я, а будете разбирать, кто я, то не поймете Отца. Идите за мной, я открыл вам истинную жизнь, — идите же ко мне и приобщайтесь этой жизни. Она, как вода ключевая, никогда не истощится.

Слова Иисуса Христа убедили многих неученых, но священники и архиереи говорят: этот проклятый народ не знает закона. Им что ни скажи, они поверят. Никодим говорит: однако надо понять, что он говорит, может быть и правду.

Не может быть, говорят фарисеи. Почему? — Потому что он из Галилеи.

Ученые повторяют то самое, что сказали евреи Христу, то самое, что говорят церкви 1800 лет, что по пророчествам в одном известном месте, в определенных вперед условиях должен прийти сын Божий; но не слушают того, что закричал Иисус (Ин. VII, 28): Знаете меня, и откуда я пришел. Но не от себя я пришел, но есть истинный тот, который послал меня; того вы не знаете. А только того надо знать. Не зная того, т.е. Бога в вас самих, вы не можете знать и меня. Если бы я сказал, что я Христос, вы поверили бы мне, а не поверили бы Богу, который в вас; только веря в Бога, который говорит чрез меня, вы можете понять Бога, того, который в вас.

(Ин. VIII, 12)

И в другой раз Иисус сказал: я свет мира. Кто пойдет за мной, тот не будет ходить в потемках, но у того будет свет жизни.

Ин. I, 4: В нем жизнь, и жизнь — свет людей. В этом месте находится признанная всеми критиками вставка истории прощения блудницы, учительное же место есть прямое продолжение предшествующей главы. Особенность речи в этой главе та, что прежде Иисус обращался к народу, теперь же он обращается к фарисеям.

После разговора фарисеев со слугами надо предположить, что они сами вступили на состязание с Иисусом.

(Ин.VIII, 13-15)

И сказали ему фарисеи: ты сам о себе показываешь, и потому показание твое несправедливо.

И на ответ сказал им Иисус: если я и сам о себе показываю, то истинно показание мое, потому что я знаю, откуда я пришел и куда иду. Вы только не знаете, откуда я и куда я иду.

Вы судите по плоти, а я не приговариваю никого.

На вопросы о том, почему учение его истинно, Иисус первым доказательством поставил то, что если кто станет делать то, что он говорит, то узнает, что истинно его учение; вторым доказательством истинности он выставляет то, что он знает то, откуда взялась душа человека и куда идет, а они не знают.

(Ин. VIII, 16— 19)

Но если я и сужу, то суд мой истинен, потому что я не один, но я и пославший меня Отец.

И в законе вашем написано, что двух людей показания достаточны.

Я о себе показываю, и показывает обо мне пославший меня Отец.

Сказали ему иудеи: какой такой твой Отец? И сказал им Иисус: меня не знаете и Отца не знаете. Если бы меня знали, знали бы и Отца. Если меня не знаете, то и Отца моего не знаете.

Третьим доказательством истинности своего учения Иисус выставляет то, что истинность его подтверждается двумя свидетелями: самим человеком и его Отцом — Богом.

Евреи спрашивают: кто твой Отец? Он отвечает: в том-то и дело, что вы не знаете своего Отца, не знаете своего происхождения. Если бы вы знали, то и меня бы знали, и все бы вам было ясно. Он говорит то, что говорил Никодиму, что основа всего — это понять, откуда взялась жизнь — дух человека.

(Ин. VIII, 20-25,27)

Это говорил Иисус у сокровищницы в храме, и никто силом не взял его, потому

что, видно, не пришло на то время.

И опять сказал им Иисус: я веду, а вы будете разбирать, кто я, и в ошибке вашей умрете. Куда я иду, вы не придете.

И сказали иудеи: не убьет ли он себя, что сказал: куда иду, вы не придете?

И он сказал им: вы из нижних, я из высших. Вы от мира, я не от мира этого.

Я сказал, что умрете в ошибках ваших, если не положитесь на то, что я.

И сказали ему: кто ты? И сказал им Иисус: прежде всего я то, что говорю вам.

Они не поняли того, что он говорил им об Отце.

«Я то, что сначала сказал вам: я свет и разумение», или «я то, что говорю вам, я — мое учение, я — путь и истина», как сказано далее. Стих 26-й: «Многое имею судить и говорить о вас, но пославший меня истинен, и я, что слышал от него, то и говорю миру» ровно ничего не прибавляет к тому, что сказано прежде, между тем не только нарушает связь мысли 25-го стиха с 27-м, но даже уничтожает смысл 27-го стиха. Если стих 27-й: «они не поняли того, что он говорил им об Отце», стоит после слов: «я то, что говорил вам», то ясно, что это то и есть то, что он и Отец одно, — что и сказано после (Ин. X, 30). И потому ст. 26-й должен быть выключен.

(Ин. VIII, 28-36)

И сказал им Иисус: когда вознесете сына человеческого, тогда узнаете то, что я есть. Я от себя не делаю ничего, а чему научил меня Отец, то говорю.

И пославший меня со мною. Не оставил меня одного Отец, потому что я всегда и везде делаю то, что приятно ему.

И когда он говорил это, многие поверили в его учение.

И вот сказал Иисус поверившим ему: если вы будете тверды в разумении моем, тогда будете научены мною.

И познаете истину, и истина освободит вас.

Отвечали ему: мы порода Авраама и ничьи рабы не были никогда. Как же ты говоришь: вы сделаетесь свободными?

И отвечал им Иисус: вы сами узнаете, что всякий, кто делает ошибку, делается рабом ошибки.

Но раб не остается в семье навсегда, а сын навсегда.

Так что если сын вас освободит, то по настоящему будете свободны.

Это место неясно. По первой части сравнения, что раб не всегда в доме, а сын всегда, ожидаешь того, что сказано будет: старайтесь быть не рабами, но сынами, а сказано, что сын освободит. Церковь объясняет, что сын Божий, 2-е лицо, освободит. Но если это бы хотел сказать Иисус, то было бы излишне говорить о том, что всякий делающий грех раб греха и что раб не всегда в доме, а сын всегда. Принимать раба за грешника, которого освободит Христос-Бог, нисколько не помогает, а разрушает весь смысл сравнения. Человек по сознанию своему — сын Бога; человек же по заблуждениям своим — раб своих заблуждений. Сын всегда в семье отца, раб не всегда. Человек, сделавший грех, стал на время рабом. Человек, обращающийся к Отцу, становится сыном и освобождается и становится вечным. Можно жить в доме как сын и как раб. Только тот, кто живет как сын, тот свободен. Следовательно, истина та, которая делает вас свободными, есть признание своей сыновности к Отцу. (Зародыш притчи о наемнике-пастухе)

(Ин. VIII, 37-47)

Знаю, что вы порода Авраама. Однако хотите убить меня потому, что разумение мое не вмещается в вас.

Я то, что понял у Отца моего, то говорю. А вы вот, что поняли от своего отца, то и делаете.

И сказали ему: отец наш Авраам. Сказал им Иисус: если бы вы были дети Авраама, то и служили бы Богу так же, как он.

А теперь рассуждаете, что надо убить меня, человека, который правду вам сказал, ту, которую он слышал от Бога. Этого Авраам не делал.

Вы служите своему Отцу. Сказали ему: мы не от блуда рождены. Общий у нас Отец — Бог.

Сказал им Иисус: если бы Отец ваш был Бог, вы бы меня любили, потому что я от Бога исшел и к нему иду. Я не от себя пришел, но он меня прислал.

Вот оттого-то слов моих разумения не понимаете, что не можете понять рассуждения моего.

Вы от Диавола, и похоти отца вашего хотите делать. Он убийца был сначала и в правде не был, потому что нет в нем правды. Когда он говорит — говорит ложь свою личную, и правды нет в нем, потому что лгун и отец лжи.

Я же, когда правду говорю, не верите мне.

Кто из вас обличит меня в том, что я ошибаюсь? Если же правду говорю, отчего мне не верите?

Тот, кто от Бога, слова Бога понимает. Вы не слышите, потому что вы не от Бога.

Стихи с 41-го по 46-й продолжают ту же мысль, которая выражена сначала о том, что закон Моисея ложен и что, не понимая закона Моисея, они не исполняют закона Бога. Иисус объявляет им, что весь закон их есть ложь, что они служат Диаволу, похоти, а не Богу, и что поэтому они не могут и не хотят понимать его служения Богу.

(Ин. VIII, 48-50)

И в ответ сказали ему иудеи: разве не правду мы сказали, что ты бешеный самарянин.

Отвечал Иисус: я не бешеный. Но я чту Отца, а вы срамите меня.

Я не рассуждаю о том, что мне кажется. Есть тот, который рассуждает и казнит.

Слова неясны, но по последующему стиху смысл их должен быть тот, что этот тот, кто рассуждает и казнит, есть смерть.

(Ин. VIII, 51-55)

Истинно говорю вам: если кто разумение мое постигнет и совершит, не увидит смерти вовек.

Сказали ему иудеи: теперь мы видим, что ты бешеный. Авраам умер и пророки, а ты говоришь, если кто разумение мое совершит, не вкусит смерти вовек.

Или ты больше отца нашего Авраама, а он умер и пророки умерли, — кем же ты себя делаешь?

Отвечал Иисус: если бы я сам так себя признавал, то, что мне кажется, ничего бы не значило. Есть тот, кто признает меня, тот, кого вы называете своим Богом.

И вы не знали и не знаете

его, а я знаю его. И если скажу, что не знаю его, то буду такой же, как вы, лгун. Но я знаю его и разумение его совершаю.

Ясное отрицание Бога внешнего. Та же мысль, как и в введении и в Послании Иоанна, что «Бога никто не знал и не знает».

(Ин. VIII, 56-59)

Авраам, ваш отец, любил свет мой, и видел и радовался.

Сказали ему иудеи: тебе нет 50 лет, и ты видел Авраама?

И сказал им Иисус: истинно говорю вам, прежде, чем родился Авраам, я. семь.

И вот схватили каменья, чтобы швырять в него, но Иисус скрылся от них и вышел из храма.

Иисус говорит, что он то, что говорит им, говорит же он то, что знает от Отца. Тот, кто в себе возвеличит сына человеческого — разумение, тот получит жизнь и не умрет, потому что это разумение есть Бог, и другого нет, и что он не может скрыть его, если бы и хотел. Когда они говорят: «как же не умрет», он говорит: что разумение есть одно, что оно есть и было прежде Авраама, что оно вне времени.

Беседы Иисуса с фарисеями, требующими доказательств истинности учения, по синоптикам, и эти две главы Иоанна — 7 и 8, составляют одну беседу, в которой Иисус на вопросы иудеев о том, чем он докажет свое учение, отвечает, что доказательств учения его нет и не может быть, потому что учение его есть учение о жизни, о служении Богу духу, которого человек сознает в себе, но видеть и показать не может.