Студопедия — Глава 6. «Tonight with words unspoken
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Глава 6. «Tonight with words unspoken






 

 

«Tonight with words unspoken

You say that I'm the only one

But will my heart be broken

When the night meets the morning sun?»

The Shirelles – «Will You Love Me Tomorrow»

 

 

Он думал, что кожа Гарри на вкус будет сладкой, как клевер, который Северус мальчишкой любил жевать – белые, встрепанные головки, торчащие над зеленым покровом... но вкус оказался соленым, как море и пот, когда Северус вжал Гарри в стену, чтобы заполошно и бессмысленно целовать, облизывать и даже кусать покатые плечи, натянутую кожу шеи и вздернутый шершавый подбородок. Тяжелое дыхание Гарри разбивалось о его губы (их саднило, словно поцелуй уже случился, хотя это было только предчувствие поцелуя), вздымало грудную клетку. Северус ласкал горло Гарри в своих больших ладонях, ощущая сильные и быстрые толчки пульса, заставляя запрокинуть голову. Он нависал, сокрушал и сдавливал, хотел впиться зубами, терзать, разорвать на части, такой болезненной и сильной была закрутившаяся в нем страсть – она ждала долго, как пружина, с годами набирая силу, и сейчас Северус ничего не мог сделать, чтобы остановить происходящее. Во всем этом – в каждом вдохе, в каждом поцелуе – была неизбежность.

 

Северус ощутил её – далекие, слабые отголоски – в ту секунду, когда выяснил, насколько зелены глаза под темными густыми бровями, как в радужке вспыхивают и гаснут изумрудные искры. У матери были такие украшения (пока старый Тоби их не заложил) – тусклые, темные камушки в старинной броши, тяжелой на ладони, пахнущей медью и кровью; на солнце они вдруг вспыхивали, наливались светом, будто впитывали золотые лучи.

 

Он думал, что Поттер будет болтлив – будет нести чушь, по своему обыкновению, невпопад засмеется, пронзит тишину стоном, будет кричать – свободно, как птица, как животное... но он оказался тихим, оба они не произнесли ни слова за всё время, ни звуком не выдали происходящего, только тяжелое дыхание и влажный, порочный звук поцелуев раздавался в комнате. Северус действовал быстро, не позволяя себе думать, понимать, не позволяя себе бояться. Старый, проверенный метод – тело знает лучше, и голова порой только вредит. Тело тянется к жизни. Там, в гуще сражения, порой решала всё не меткость, не сила и не скорость, а только то, в какую сторону тебя метнет тело, его глубинное, нутряное знание. И здесь пальцы сами зарывались в волосы, оттягивая у корней, запутываясь в густых вихрах, стягивая тугую повязку со лба – тонкая полоса на коже, сиюминутный шрам, исчезающий на глазах, под губами, блекнущий, как мир перед глазами. И другой, старый, едва различимый на потемневшей от солнца коже – росчерк молнии, который Северус проследил кончиком пальцев.

 

Это сразу бросилось в глаза – шрам, который Гарри ненарочно или намеренно прятал под густой, непослушной челкой, закрывал легкомысленной повязкой. С первого же дня руки чесались сорвать эту ленту, схватить мальчишку за длинные патлы, отведя их с лица, стиснуть в кулаке.

Сказать ему: «Я не стыжусь своих шрамов – и тебе не стоит».

 

Он думал, мальчишка сам поведет его, скинет одежду, улыбаясь понимающе и беззаботно; дитя цветов, парламентер любви, любви свободной, не знающей границ ни пола, ни количества партнеров... Северус слышал об этом, ходили разные слухи, будоражащие и нелепые. О ночах у костра, о бесстыжих, откровенных выходках, когда секс – это просто секс, а не что-то интимное, важное.

 

Гарри дрожал, дрожал так сильно, что Северус прижал его к себе, всё его нескладное, худощавое тело, обвил руками, вжимаясь носом в темечко, целуя волосы, растирая спину. Неспособный к ласке, Северус просто водил ладонями по спине, накрывал руками жесткие лопатки, поясницу, круглую, выступающую косточку у основания шеи... пока дрожь не стихла, и Гарри не отстранился, снова запрокидывая голову, доверчиво, близоруко глядя на него из-под опущенных ресниц. От этого взгляда у Северуса сбилось дыхание, сдавило горло, и губы сжались в полоску, запирая любое лишнее слово (сколько позорных глупостей он хотел произнести, сколько ужасных в своей пронзительности фраз!).

 

Северус на секунду обхватил руками лицо Гарри, затем скользнул пальцами к шее, к груди, провел костяшками, тыльной стороной меж двух торчащих сосков и ниже, где живот напряженно дрогнул, а после... Гарри закрыл глаза, разомкнул влажные, покрасневшие губы, когда Северус расстегнул пуговицу его потертых джинсов.

 

Он не двигался, пока Северус подцеплял ногтями язычок молнии, только дышал тревожно и глубоко. С тихим шорохом широкие джинсы сползли к лодыжкам, ничем не удерживаемые на узких бедрах. Северус опустил взгляд вниз. Напряженный член натягивал эластичную ткань трусов. Под плотную резинку уходила дорожка темных волос. Влажное пятнышко было скользким и стало больше, когда Северус растер его подушечкой большого пальца, надавливая сквозь ткань на головку. Резко выдохнув воздух сквозь сжатые зубы, Гарри запрокинул голову, дернул бедрами, и Северус накрыл ладонью его член, властно и грубо сжав. В ту же секунду Гарри вцепился в его плечи, встал на цыпочки, рывком дотягиваясь до губ Северуса и целуя, глубоко, жарко, отчаянно.

 

При встрече он раскинул руки, словно собрался обниматься, хотя они были даже незнакомы; будь они знакомы, Гарри бы не пришло в голову такое. Северус был не из тех, кто прикоснется к другому без лишней надобности, а уж нежности всякие он просто презирал.

– Мир, – сказал юноша, и Северусу, который умом и сердцем был еще там, в жарких полях Вьетнама, в эпицентре бури, в плену войны, это послышалось насмешкой.

Парень сидел на его ограде, свесив ноги, и в прореху в джинсах виднелась коленка, а коленку алой полоской пересекала ссадина.

– Это частная территория, – резко сказал Северус, распахивая калитку и шагая к дому.

– Планета большая, на всех хватит! - крикнул вслед наглец, и Северус подумал: «Пусть так, вот только тебе следует держаться от меня подальше».

 

У Северуса было множество причин стыдиться себя; его тело было жестким и некрасивым, его губы были слишком жадными, а голод – слишком очевидным. Его потребности были извращенными (так бы сказал отец, так бы сказал капитан его отряда, так бы сказал кто угодно, наделенный здравым рассудком, но в этой комнате не было никого с подобным недостатком). Его нога могла разболеться в любую секунду, подвести, предать его, заставив корчиться и жалко, по-звериному мычать сквозь зубы.

 

У Северуса было множество причин стыдиться, но он чувствовал себя так свободно и уверенно, словно был рожден ласкать Гарри, изучать его, вынуждать содрогаться и выгибаться под поцелуями, которыми осыпал всё его тело. Северус должен был почувствовать страх, смущение, отвращение – что угодно, что-либо из списка, хоть что-то... иначе чего он так долго ждал, чего боялся, запрещая себе даже мысли, потаенные, маленькие фантазии – лишая себя даже такой малости? Небо не разверзлось, и боль не пришла, и Северус не выставил себя на посмешище, и не был отвергнут, и не был наказан за своё желание, за свою дерзость.

 

Наоборот. Гарри покрывал его короткими, легкими поцелуями – куда только мог дотянуться. Гладил волосы на груди, мягкие и влажные. Оглаживал выпуклые мускулы под кожей рук, жарко дышал в ухо, прикусывал мочку, касался её самым кончиком горячего языка. Они трогали друг друга всюду, всюду... когда Гарри впервые коснулся его яиц, Северус перестал дышать. Чуткие пальцы погладили мошонку, обхватили тяжелые, крупные яйца и принялись легко их массировать, а Северус закрыл глаза, не способный ни застонать, ни пошевелиться. Только сердце тяжело бухало в груди, так, словно вот-вот выскочит наружу. Пот выступил на лбу, покатился по вискам, член, прижатый к животу, увлажнился вязкой порцией смазки, текущей из щелки на головке.

 

Он никогда не подозревал, что будет... так.

 

И хорошо, что не подозревал – иначе не выдержал бы этого многолетнего ожидания. Он думал, что когда (если) это случится – он будет выпотрошен... но он был полон до краев.

 

Северус знал – с таким соседом будут стычки, это неизбежно. Чтобы избежать конфликтов, следует жить в лесу или в пустыне – там ему и место, угрюмому, поломанному человеку. Северус никогда добровольно не выбирал одиночество, но в последнее время всё чаще думал о том, чтобы стать отшельником – большой, беспокойный мир пугал его, словно война что-то непоправимо сместила в нем.

Маленький домик на опушке, звенящая тишина и густые кроны деревьев... всё это было мечтами, а еще – был родительский дом, старый, грязный, никогда не бывший уютным.

Когда Северус впервые очутился у Поттера, он поразился разнице. Спальня была тесной, словно чулан – от стены до стены можно было достать руками, разведя их в стороны. И кругом был всякий хлам – не в пример аскетичному жилищу Северуса, дом Поттера был буквально забит различным мусором. Талисманы, булыжники, ловцы снов, колокольчики для ветра, горшки с цветами, книги с пестрыми обложками, флаконы из разноцветного стекла, коробочки, цветастые покрывала, полароидные снимки... Поттер был бедным – это не бросалось в глаза, но подразумевалось (в конечном счете, никто с малейшим капиталом не поселится в местечке под названием «Тупик Прядильщиков»). И при этом его жилище было словно наполнено светом и цветом – и еще каким-то странным, уютным покоем, который не вязался ни с творящимся вокруг хаосом, ни со взбалмошным характером самого Гарри.

Северус помнил, как Гарри разбросал на постели ромашки с длинными, худыми стеблями. Задумчиво погладил их кончиками пальцев, выбирая цветок, а потом взял одну ромашку и заложил за ухо Северусу. Сухой стебель царапнул нежную кожу за ухом, заставив Северуса покрыться мурашками, напряженно застыть. Он не подал вида, разумеется, только с привычной угрюмостью взглянул на наглеца, а после уставился в пол, сжимая зубы.

Гарри разглядывал его, ласково и чуть насмешливо прищурившись, сидел рядом, и его колено касалось бедра Северуса.

И больше ничего не было, не в тот раз, но на следующую же ночь вместо привычных кошмаров, где крики, взрывы и пальба гнали Северуса по бесконечным равнинам, он увидел Гарри – нагого, плывущего в теплой воде, зовущего за собой.

 

Их тела так славно подходили друг другу. Каждый толчок бедрами заставлял их члены соприкасаться, скользить друг по другу, и под веками у Северуса вспыхивали круги – лиловые, желтые, золотые... Гарри выдыхал ему в щеку, терся носом о скулу, царапал спину, и Северус ускорялся, толкаясь бездумно и яростно, до тех пор, пока Гарри вдруг не раздвинул ноги – и Северус не толкнулся глубже, задевая головкой мягкую, сморщенную кожу под мошонкой.

 

Открыв глаза, Северус встретился с Гарри взглядом. Тот глядел дерзко и в то же время казался напуганным. Он закусил губу, а потом положил ладони на ягодицы Северуса, стиснул их, и в тишине раздался низкий, глубокий рык – Северус не сразу понял, что этот звук издал он сам.

 

Безумие. Он был безумен; но если так – он не хотел никакого исцеления.

 

Всё получилось не сразу, но в ту секунду, когда его член оказался стиснут горячим, тесным нутром, мир сдвинулся, пошатнулся и оказался вдруг идеальным.

 

Медленно Северус начал двигаться. Он вглядывался в лицо Гарри, в полумраке надеясь различить, что же на нем отражается – боль или удовольствие? Похоже, что-то между... Плавные толчки становились всё более размашистыми, Гарри всё легче и глубже принимал в себя Северуса, его язык показался между губ, смачивая их. Упираясь одной рукой в жесткий матрас, другой Северус скользнул по груди Гарри, стиснул розовый твердый сосок, заставляя вздрогнуть и изогнуться, двинуться навстречу. И дальше, в такт толчкам, Северус сжимал его, время от времени обводя нежный ореол ногтем. Гарри подавался навстречу, всё скорее и резче. Северус чувствовал, как его твердый член пульсирует, зажатый между их животами. В какой-то момент ему даже показалось вдруг, что слышно удары сердца в груди Гарри: громкие, словно стук барабана, словно взрывы, всё ближе и громче.

 

Неотвратимо. Прекрасно.

 

Словно против воли, Северус открыл рот и хрипло вымолвил:

 

– Посмотри на меня...

 

Его голос прозвучал очень низко, разбил тишину, и словно спустил курок. Гарри распахнул глаза, пронзительно зеленые, невидящие, блестящие... Содрогнулся всем телом, сжимаясь, сжимая в себе член, стискивая его так крепко, что Северус едва не закричал. Между их животами стало горячо, скользко. Северус потерял опору и рухнул на Гарри сверху, распластался на нем, и в тот же момент почувствовал, что больше не может терпеть, что край пройден, и теперь – только падение, головокружительное, упоительное, великолепное.

 

 

***

 

 

Потом они лежали, обнявшись, и Северус дышал в темные спутанные волосы Гарри, незаметно касался их губами, бездумно наслаждаясь этим ощущением. Он вдруг ощутил смутную тревогу, нарастающее, горькое чувство вины.

Легко коснувшись торчащего уха Гарри, обведя пальцем изгиб раковины, Северус собрался с мыслями. Он ничего не смыслил в постельных разговорах, терпеть не мог болтать по пустякам, но теперь должен был выяснить кое-что очень важное.

 

– Я был не слишком груб? – выговорил он глухо.

 

И ощутил, как шевельнулись губы Гарри, прижатые к его груди.

 

А потом теплый выдох отогрел сердце:

 

– Нет...

 

 







Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 468. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Важнейшие способы обработки и анализа рядов динамики Не во всех случаях эмпирические данные рядов динамики позволяют определить тенденцию изменения явления во времени...

Гносеологический оптимизм, скептицизм, агностицизм.разновидности агностицизма Позицию Агностицизм защищает и критический реализм. Один из главных представителей этого направления...

Функциональные обязанности медсестры отделения реанимации · Медсестра отделения реанимации обязана осуществлять лечебно-профилактический и гигиенический уход за пациентами...

Определение трудоемкости работ и затрат машинного времени На основании ведомости объемов работ по объекту и норм времени ГЭСН составляется ведомость подсчёта трудоёмкости, затрат машинного времени, потребности в конструкциях, изделиях и материалах (табл...

РЕВМАТИЧЕСКИЕ БОЛЕЗНИ Ревматические болезни(или диффузные болезни соединительно ткани(ДБСТ))— это группа заболеваний, характеризующихся первичным системным поражением соединительной ткани в связи с нарушением иммунного гомеостаза...

Решение Постоянные издержки (FC) не зависят от изменения объёма производства, существуют постоянно...

ТРАНСПОРТНАЯ ИММОБИЛИЗАЦИЯ   Под транспортной иммобилизацией понимают мероприятия, направленные на обеспечение покоя в поврежденном участке тела и близлежащих к нему суставах на период перевозки пострадавшего в лечебное учреждение...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.01 сек.) русская версия | украинская версия