Глава 12. Гаррет плохо ориентировался в Бостоне, поэтому остановил такси и попросил отвезти его в аэропорт

 

Гаррет плохо ориентировался в Бостоне, поэтому остановил такси и попросил отвезти его в аэропорт. Ему не удалось обменять билет на более ранний рейс, и ночевать пришлось в зале ожидания. Заснуть он не смог.

Заложив руки за спину, он расхаживал по залу, заглядывая в витрины закрытых павильонов. Большинство пассажиров спали, обложившись сумками и чемоданами.

С первым утренним рейсом он вылетел в Вилмингтон, и в одиннадцать часов был дома. Раздевшись, лег в постель, однако события минувшего вечера без конца прокручивались у него в голове, не давая уснуть. В конце концов он встал, принял душ, оделся и снова сел на кровать. Он долго разглядывал фотографию Кэтрин, потом взял ее и перешел в гостиную. На кофейном столике лежали письма – он бросил их туда, когда вошел в дом. В квартире Терезы он был слишком потрясен, чтобы проникнуться содержанием этих писем, но сейчас, медленно перечитывая их, он почти физически ощущал присутствие Кэтрин в комнате.

 

Кэтрин шла по пристани, в руках у нее была сумка с продуктами.

– Привет, а я уж решил, что ты забыла о нашей встрече, – сказал Гаррет.

Улыбаясь, Кэтрин оперлась на его руку и поднялась на борт.

– Я не забыла, просто немного отклонилась от маршрута.

– Куда же ты ходила?

– Я ходила к врачу.

Он взял у нее из рук сумку и поставил на палубу.

– А что с тобой? Я знаю – последнее время ты чувствовала себя неважно…

– Все в порядке, – мягко остановила его Кэтрин. – Но, боюсь, не смогу сегодня составить тебе компанию.

– Ты заболела?

Кэтрин опять улыбнулась, потом наклонилась и вытащила из сумки маленький сверток. Гаррет смотрел, как она разворачивает его.

– Закрой глаза, – попросила она, – и я тебе все объясню.

Гаррет неуверенно закрыл глаза и услышал:

– Теперь можешь открывать.

Кэтрин держала в руках детские ползунки.

– Что это? – спросил он, ничего не понимая.

– Я беременна, – сообщила Кэтрин с сияющим лицом.

– Беременна?

– Да, уже восемь недель.

– Восемь недель?

Она кивнула.

– Наверное, это случилось, когда мы в последний раз выходили на яхте в океан.

Потрясенный, Гаррет бережно взял ползунки, потом наклонился к Кэтрин и сжал ее в объятиях.

– Просто не верится…

– Это правда.

Он расплылся в широкой улыбке.

– Ты беременна.

Кэтрин закрыла глаза и прошептала ему в ухо:

– А ты скоро станешь отцом.

 

Мысли Гаррета прервал скрип двери. В комнату заглянул отец.

– Я ждал тебя только к вечеру, а тут смотрю – твой, грузовик во дворе. Вот и решил узнать, все ли у тебя в порядке.

Гаррет молчал. Отец вошел в комнату и сразу заметил на столе портрет Кэтрин.

– Как ты, сын? – осторожно спросил он.

Гаррет начал рассказывать все по порядку – о своих снах, которые преследовали его на протяжении нескольких лет, о письмах, которые отправлял в бутылках, и, наконец, о ссоре, случившейся вчера вечером. Он ничего не упустил. Когда он договорил, отец взял у него из рук письма.

– Представляю твое потрясение, – сказал он, скрывая удивление. Гаррет никогда не рассказывал ему о письмах. – Но тебе не кажется, что ты обошелся с ней слишком сурово?

Гаррет устало покачал головой.

– Она все знала обо мне, пап, и скрывала это. Она все подстроила.

– По-моему, ты ошибаешься, – мягко возразил отец. – Я допускаю, что она подстроила вашу первую встречу, но она не могла заставить тебя влюбиться в нее. В этом уж точно нет ее вины.

Гаррет смотрел в сторону, потом повернулся и взглянул на фотографию Кэтрин.

– Но разве ты не думаешь, что она плохо поступила, скрыв от меня все это?

Джеб вздохнул. Ему не хотелось отвечать на этот вопрос; он знал, что его ответ еще больше разозлит Гаррета. Вместо этого он сделал попытку подступиться к сыну с другой стороны.

– Пару недель назад ты сказал мне, что хочешь жениться на Терезе, потому что любишь ее. Ты помнишь?

Гаррет кивнул с отсутствующим видом.

– И что изменилось?

Гаррет в полном недоумении уставился на отца.

– Я же рассказал тебе…

Джеб мягко прервал его, не давая закончить:

– Да, ты объяснил мне ситуацию, но ты не совсем искренен. И со мной, и с Терезой, даже с самим собой. Она не рассказала тебе о письмах и, возможно, напрасно не сделала этого. Но ты злишься на нее по другой причине. Ты злишься оттого, что она заставила тебя понять некоторые вещи, признавать которые тебе не хотелось бы.

Гаррет молча смотрел на отца. Потом поднялся с дивана и ушел на кухню, чувствуя, что больше не желает продолжать разговор. В холодильнике он нашел пакет холодного сладкого чая и налил себе стакан. Потом взял лоток со льдом и попытался отколоть пару кубиков. В раздражении он сделал это слишком резко, и кубики льда разлетелись по полу.

Джеб смотрел на фотографию Кэтрин, слушал, как Гаррет ругается и сыплет проклятиями на кухне, и вспоминал свою жену. Потом отложил письма и подошел к балконной двери. Открыв ее, он смотрел, как холодный декабрьский ветер с Атлантики яростно швыряет волны на прибрежный песок. Шум прибоя эхом разносился по дому. Джеб так и стоял, глядя на бурлящий океан, когда в дверь постучали.

Он обернулся, гадая, кто бы это мог быть. Он вдруг с удивлением подумал, что в эту дверь еще ни разу никто не стучал.

Гаррет подметал пол на кухне и не услышал стука. Джеб пошел к двери. Ветер на улице завывал и кружил опавшую листву.

– Входите, – крикнул Джеб.

Входная дверь распахнулась, ветер ворвался в комнату, раскидав письма. Джеб этого не заметил; все его внимание было приковано к незнакомке. Он смотрел на нее во все глаза.

На пороге стояла темноволосая молодая женщина. Джеб сразу догадался, кто она, но растерялся и не знал, что сказать.

– Входите, – опомнился он наконец и посторонился.

Как только она вошла и закрыла за собой дверь, ветер сразу стих. Женщина молча смотрела на Джеба.

– Вы, должно быть, Тереза, – сказал он. С кухни по-прежнему доносилось ворчанье Гаррета, собиравшего осколки льда. – Я много слышал о вас.

– Я понимаю, что вы не ждали меня… – нерешительно начала она.

– Ничего страшного, – подбодрил ее Джеб.

– Он дома?

Джеб кивнул в сторону кухни.

– Да, он там. Хотел приготовить что-нибудь выпить.

– Как он?

Джеб пожал плечами и криво улыбнулся.

– Вам лучше поговорить с ним самой…

Тереза кивнула. Она вдруг засомневалась, стоило ли ей приезжать. Только теперь она заметила разбросанные письма и нераспакованную сумку Гаррета. Во всем остальном дом выглядел так же, как в последний ее приезд.

За исключением фотографии. Раньше она стояла в спальне. Тереза не могла отвести взгляд от этого снимка. Такой ее и застал Гаррет, когда вошел в гостиную.

– Пап, что тут происходит…

И застыл. Тереза перевела на него робкий взгляд. Потом, собравшись с духом, поздоровалась:

– Здравствуй, Гаррет.

Он промолчал. Джеб взял со стола свои ключи.

– Вам нужно поговорить – я, пожалуй, пойду.

Он направился к выходу.

– Приятно было познакомиться, – пробормотал он, проходя мимо Терезы. При этом он пожал плечами и бросил на нее ободряющий взгляд, мысленно пожелав ей удачи. Секунду спустя он был уже на улице.

– Зачем ты приехала? – бесстрастно спросил Гаррет, когда они остались одни.

– Мне захотелось тебя увидеть.

– Зачем?

Она не ответила. Потом, глядя ему в глаза, шагнула вперед. Приблизившись, она прижала палец к его губам и покачала головой, не позволяя заговорить.

– Ш-ш, – прошептала она, – не надо вопросов… хотя бы сейчас. Пожалуйста… – Она попыталась улыбнуться, но Гаррет видел, что по щекам ее текут слезы.

Она ничего не могла сказать. Никакие слова не передали бы того, что она пережила за этот день.

Она обняла его и положила голову к нему на грудь. Гаррет неохотно обхватил ее руками. Она поцеловала его в шею и прижалась теснее. Провела рукой по волосам, ища губами его щеку, потом губы. Легонько поцеловала его, едва касаясь губами, потом поцеловала опять, с нарастающей страстью. Не сознавая, что делает, Гаррет прижал ее крепче и ответил на поцелуй.

С улицы доносился рев океана, а они стояли в гостиной, тесно прижавшись друг к другу. Наконец Тереза отстранилась, взяла его за руку и повела в спальню. Гаррет остался стоять в дверях, а Тереза подошла к кровати. В дверной проем из гостиной проникал свет, отбрасывая длинные тени. После секундного колебания Тереза повернулась к Гаррету и начала раздеваться. Он хотел закрыть дверь, но она покачала головой. На этот раз она хотела его видеть и хотела, чтобы он тоже видел ее. Она хотела, чтобы Гаррет был с ней и только с ней.

Медленно, очень медленно она избавлялась от своих одежд. Блузка… джинсы… бюстгальтер… трусики. Она раздевалась не торопясь, с полуоткрытыми губами, не сводя с Гаррета глаз. Потом, совершенно обнаженная, встала перед ним, позволяя его взгляду свободно скользить по ее телу.

Наконец она шагнула к нему и начала гладить его грудь, плечи, руки, легко прикасаясь пальцами, словно хотела запомнить эти ощущения навсегда. Потом отступила назад, позволяя ему раздеться, и смотрела, как его вещи одна за другой падают на пол. Потом начала целовать его плечи, оставляя влажные следы в тех местах, где ее рот прикасался к его коже. Затем подвела его к кровати и легла.

Они слились в едином отчаянном порыве и яростно любили друг друга, со страстью, не похожей на ту, что пылала в них раньше; в этот раз каждый болезненно ощущал наслаждение другого, каждое новое прикосновение ошеломляло сильнее прежнего. Страшась того, что могло произойти с ними потом, каждый стремился до конца насладиться телом другого, чтобы сохранить память о нем навсегда. Когда они одновременно достигли пика наслаждения, Тереза откинула голову назад и громко, не сдерживаясь, закричала.

Потом села на кровати, положив голову Гаррета к себе на колени, и долго гладила ее, слушая, как его дыхание становится ровнее и глубже.

Когда Гаррет проснулся, он обнаружил, что Терезы нет. Исчезли и ее вещи. Он быстро натянул джинсы, набросил рубашку и, на ходу застегивая пуговицы, вышел из спальни.

В доме стало холодно.

Он обнаружил ее на кухне. Тереза сидела за столом в теплой куртке. Перед ней стояла почти пустая чашка с кофе. Кофейник стоял в раковине. Взглянув на часы, он прикинул, что проспал почти два часа.

– Привет, – тихо окликнул он Терезу.

Тереза обернулась.

– О, привет… Я не слышала, как ты вошел.

– С тобой все в порядке?

Она уклонилась от прямого ответа.

– Сядь рядом со мной, – попросила она. – Мне нужно многое тебе сказать.

Гаррет сел за стол и неуверенно улыбнулся. Тереза сосредоточилась на чашке с кофе. Гаррет отвел прядь волос, упавшую ей на лицо. Тереза не шевельнулась, и он убрал руку.

Наконец, не глядя на него, Тереза переложила на стол лежавшие у нее на коленях письма. «Значит, пока я спал, она перечитывала их», – подумал Гаррет.

– Прошлым летом во время утренней пробежки я нашла на берегу бутылку, – начала она ровным отстраненным голосом, словно вспоминая что-то очень болезненное для себя. – Я достала письмо и прочитала. Оно было таким прекрасным и горьким… оно пронзило мне сердце… Я плакала над твоим письмом, Гаррет. Я тоже потеряла близкого человека, и мне тоже было очень одиноко. – Тереза посмотрела на Гаррета. – В то утро я показала его Диэнне. Она предложила опубликовать его. Сначала я возражала… письмо казалось мне слишком личным, но Диэнна не видела ничего дурного в том, чтобы напечатать его. «Люди должны знать, какая бывает на свете любовь», – сказала она. Я уступила и полагала, что на этом история закончится. – Тереза вздохнула. – Когда я вернулась в Бостон, мне позвонила одна читательница и пообещала прислать другое письмо, тоже найденное ею в бутылке несколько лет назад. Прочитав второе письмо, я была заинтригована, но по-прежнему не думала, что это будет иметь какое-то продолжение. – Она помолчала. – Ты когда-нибудь слышал о журнале «Янки»?

– Нет.

– Это местное издание, мало известное за пределами Новой Англии, но там иногда печатают интересные истории. Там я и обнаружила третье письмо.

Гаррет удивленно смотрел на нее.

– Оно было там напечатано?

– Да. Я разыскала автора статьи, он прислал мне третье письмо, и… я не смогла совладать со своим любопытством. У меня было уже три письма, Гаррет – не одно, а целых три, – и все они были такие же трогательные, как первое. С помощью Диэнны я узнала, кто ты и где живешь, и приехала посмотреть на тебя. – Она печально улыбнулась. – Наверное, со стороны это действительно кажется нелепой фантазией, но это не так. Я приехала сюда не затем, чтобы влюбиться в тебя, и не затем, чтобы написать о тебе статью. Мне просто хотелось взглянуть на человека, который писал такие возвышенные письма. Я пришла в доки и увидела тебя. Мы поговорили, и потом – вспомни – ты сам пригласил меня прокатиться с тобой на яхте. Если бы ты этого не сделал, я, возможно, в тот же вечер улетела бы в Бостон.

Он не знал, что сказать. Тереза осторожно накрыла его руку своей.

– Нам было хорошо в тот вечер, и я поняла, что хочу увидеть тебя снова. Уже не из-за писем, а потому, что ты мне понравился. И с этого момента все развивалось совершенно естественно. Я подстроила только нашу первую встречу, все остальное случилось само собой.

Он смотрел на письма и молчал. Потом спросил:

– Почему ты не рассказала об этом раньше?

Она ответила не сразу.

– Несколько раз я хотела, но… не знаю… я убедила себя, что это не имеет значения. Не важно, как мы познакомились, главное – нам хорошо вместе. Ну и, кроме того, я боялась, что ты не поймешь, а мне не хотелось потерять тебя.

– Если бы ты рассказала раньше, я бы понял.

Она с сомнением посмотрела ему в лицо.

– Ты так думаешь, Гаррет? Ты действительно уверен, что понял бы меня?

Гаррет знал, что сейчас нужно говорить только правду. Он молчал. Тереза покачала головой и отвела взгляд.

– Вчера вечером, когда ты попросил меня переехать в Вилмингтон, я не сказала «да», потому что не знала, почему ты это сделал. – Она колебалась, не решаясь продолжить. – Мне необходимо знать, что тебе нужна именно я, Гаррет. Мне нужна уверенность в том, что ты не убегаешь от своего кошмара, а действительно хочешь быть рядом со мной. Я хотела поговорить с тобой об этом, когда вернулась из магазина, но к этому времени ты уже нашел письма… – Она пожала плечами и тихо произнесла: – Интуитивно я всегда чувствовала, что у нас ничего не получится, но вопреки всему продолжала надеяться на лучшее.

– О чем ты?

– Гаррет, я знаю, что ты меня любишь, но от этого только тяжелее. Я тоже тебя люблю, и при других обстоятельствах мы, возможно, могли бы быть счастливы. Но сейчас я не думаю, что это возможно. По-моему, мы не готовы к тому, чтобы быть вместе.

Гаррет вздрогнул, как от удара. Она встретилась с ним взглядом.

– Я же не слепая, Гаррет. Когда ты не звонил, я догадывалась почему. И я знаю, почему ты хочешь, чтобы я сюда переехала.

– Потому что я скучаю без тебя, – сказал Гаррет.

– Не только поэтому, – возразила Тереза, с трудом сдерживая подступающие слезы. Голос ее задрожал. – Это все из-за Кэтрин.

Она промокнула платком уголки глаз. Еще немного, и она заплачет навзрыд.

– Когда ты в первый раз рассказал мне о ней, я смотрела на тебя и видела, что ты все еще любишь ее. И вчера вечером я увидела то же самое. Даже после всего, что у нас с тобой было, ты не смог разлюбить ее. И потом… то, что ты мне сказал… – Она прерывисто вздохнула. – Ты рассердился не из-за писем – ты был взбешен из-за того, что я вторглась в запретное пространство, которое принадлежит только вам двоим – тебе и Кэтрин.

Гаррет отвернулся, вспомнив разговор с отцом. Тереза снова взяла его руку в свою.

– Ты такой, какой есть, Гаррет. Ты из породы однолюбов, и с этим ничего не поделаешь. Как бы сильно ты ни любил меня, ты никогда не сможешь забыть свою Кэтрин, а я не согласна участвовать в бесконечном соревновании с твоей бывшей женой.

– Мы справимся с этим, – хрипло сказал Гаррет. – Я… я смогу забыть ее. Все может быть по-другому…

Тереза остановила его, слегка сжав его ладонь.

– Я знаю: ты хочешь верить в это, да и я хотела бы поверить. Если бы ты обнял меня сейчас и умолял остаться, я не смогла бы устоять. И все стало бы по-прежнему, и мы пытались бы делать вид, что все хорошо… но хорошо не будет, неужели ты не понимаешь? Потому что когда мы снова поссоримся… – Она умолкла. – Я не могу состязаться с ней. И как бы мне ни хотелось продолжить наши отношения, я знаю, что это невозможно, – тебя не переделать, Гаррет.

– Но я люблю тебя.

Она мягко улыбнулась. Отпустив его руку, она наклонилась и поцеловала его в щеку.

– Я тоже люблю тебя, Гаррет. Но иногда этого недостаточно.

Гаррет слушал ее с побледневшим лицом. В наступившем молчании было слышно, как плачет Тереза.

Он притянул ее к себе и обнял ослабевшими руками. Прижался щекой к ее волосам, она уткнулась ему в грудь и заплакала навзрыд. Прошло много времени. Наконец она затихла, отстранилась и вытерла слезы. Они смотрели друг на друга, в глазах Гаррета застыла безмолвная мольба. Тереза покачала головой.

– Я не могу остаться, Гаррет. Как бы нам ни хотелось этого, я не могу.

Ее слова прозвучали как приговор. Гаррет чувствовал, что земля уходит у него из-под ног.

– Нет… – упавшим голосом сказал он.

Тереза понимала, что нужно уходить, пока у нее еще есть силы. За окном прогремел раскат грома. Сверкнула молния, упали первые капли дождя.

– Мне нужно идти.

Она перекинула сумочку через плечо и пошла к двери. Потрясенный, Гаррет сидел, не в силах пошевелиться.

Потом он встал и вышел за ней на крыльцо. Дождь уже хлестал вовсю. Арендованный Терезой автомобиль стоял за воротами. Гаррет смотрел, как она открывает дверцу машины, и пытался придумать слова, которые могли бы остановить ее.

Тереза села в машину и включила зажигание. Улыбнувшись Гаррету слабой улыбкой, захлопнула дверцу машины, потом, несмотря на дождь, опустила стекло. Они смотрели друг на друга; Гаррет стоял совершенно потерянный. Глядя на него, Тереза собрала всю свою волю, чтобы не выскочить из машины и не побежать к нему. Ей хотелось сказать, чтобы он забыл все, что она ему наговорила, сказать, что она любит его и что все еще можно исправить. Как легко это сделать, и как это было бы правильно….

Он шагнул с крыльца вниз. Тереза покачала головой. Ей и без того было слишком тяжело.

– Я буду скучать по тебе, Гаррет, – сказала она, но он, вероятно, не услышал ее сквозь шум дождя.

Автомобиль тронулся с места. Дождь припустил еще сильнее – тяжелые холодные капли с силой ударяли по стеклу.

– Пожалуйста, не уезжай, – обессилевшим голосом попросил Гаррет. Она скорее догадалась, чем услышала его.

Понимая, что снова расплачется, если задержится еще хоть на секунду, Тереза подняла стекло и начала разворачивать автомобиль. Гаррет держался за дверной косяк, и его пальцы медленно съезжали по мокрой поверхности. Как только машина выехала на проезжую часть, включились дворники.

Внезапно Гаррет осознал, что упускает последний шанс.

– Тереза! – закричал он. – Подожди!

Она не слышала. Машина уже заворачивала за дом. Размахивая руками, Гаррет выбежал на дорогу.

– Тереза! – закричал он снова. Он бежал за автомобилем, шлепая по лужам, брызги разлетались из-под его ног. Автомобиль мигнул фарами и остановился. Сквозь стену дождя и тумана он казался почти нереальным. Гаррет знал, что она видит его в зеркало заднего обзора, видит, как он приближается… Еще есть шанс…

Внезапно фары мигнули, и автомобиль снова поехал вперед, быстро набирая скорость. Гаррет продолжал бежать за ним по дороге, но автомобиль стремительно удалялся. Гаррет бежал изо всех сил, обжигая легкие, сознавая тщетность своих усилий, но все равно бежал. Дождь лил стеной, Гаррет насквозь промок и почти ничего не видел.

Наконец он замедлил бег, потом встал. Он тяжело дышал. Мокрая рубашка прилипла к телу, волосы упали на глаза. Он стоял посреди дороги в потоках воды и смотрел, как автомобиль Терезы скрылся за поворотом.

Гаррет долго стоял на дороге, пытаясь восстановить дыхание, и все надеялся, что Тереза передумает и вернется к нему. Даст ему еще один шанс.

Но она не вернулась.

Вдруг за спиной у него просигналил автомобиль. С бешено бьющимся сердцем Гаррет обернулся и отбросил волосы, упавшие на глаза. Он был почти уверен, что увидит за стеклом автомобиля Терезу, но мгновенно понял свою ошибку. Он отошел на обочину, пропуская автомобиль. Человек за рулем с любопытством посмотрел на него, и Гаррет подумал, что никогда еще не чувствовал себя таким одиноким.

 

Тереза сидела в самолете, положив сумку к себе на колени. Она поднялась по трапу одной из последних, всего за несколько минут до отлета.

За окном иллюминатора струились потоки дождя. Ей было видно, как грузчики торопливо загружают багаж. Как только они закончили, стюард задраил люк, отъехал посадочный трап.

Стремительно опускались сумерки. Стюардессы в последний раз прошлись вдоль кресел, проверяя, все ли пассажиры пристегнуты, и вернулись на свои места. Свет в салоне мигнул, и самолет начал медленный выезд из терминала. Потом он остановился, ожидая, пока очистится взлетная полоса, и встал параллельно терминалу.

Тереза бросила рассеянный взгляд на терминал и краем глаза вдруг заметила одинокую фигуру, прижавшуюся к стеклу.

Она присмотрелась. Нет, это невозможно!

Ей было плохо видно, их отделяли стекло иллюминатора и терминала и стена дождя, и если бы человек не стоял так близко к стеклу, она, вероятно, вообще не заметила бы его.

У нее болезненно сжалось горло, но она не могла заставить себя отвести взгляд от этой одинокой неподвижной фигуры по ту сторону терминала.

Взревели моторы, и самолет плавно тронулся с места. Она знала, что осталось всего несколько секунд. Самолет медленно набирал скорость.

Вперед… бежать… из Вилмингтона…

Она бросила последний взгляд на терминал, но разглядеть что-либо было уже невозможно. Тереза все продолжала смотреть в иллюминатор, гадая, был ли там в самом деле кто-нибудь или ей показалось. Самолет резко развернулся и поехал по взлетной полосе, потом оторвался от земли и начал набирать высоту. Смаргивая слезы, Тереза смотрела на уплывающий Вилмингтон – пустынные пляжи… причал… залив…

Слегка накренившись, самолет развернулся и взял курс на север, в Бостон. В окошко иллюминатора Тереза смотрела на океан – тот самый океан, который соединил их судьбы.

Сквозь тяжелые серые облака пробивалось солнце. За секунду до того, как они вошли в плотную полосу облаков, Тереза приложила руку к стеклу, воображая, что прикасается к щеке Гаррета.

– До свидания, – нежно прошептала она.

И беззвучно заплакала.