Половой вопрос в педагогике

 

Сравнив факты, приведенные нами в главах IV, VI, VII и VIII, мы несомненно придем к заключению, что половые ощущения и половое стремление каждой личности состоят из двух категорий элементов: 1) из таких элементов, которые являются унаследованными и в виде задатка филогенетически приносятся с собою (наследственная мнема), и 2) из элементов, усвоенных за весь период человеческого существования, благодаря влиянию внешних раздражений, привычки и упражнений. Из них принадлежащие к первой категории пребывают на первых порах в состоянии покоя в человеке, будучи зародышевыми энергиями и задатками его и относясь к человеческому характеру. Большинство их активно проявляется с наступлением половой зрелости, причем они продолжают уже в дальнейшем развиваться в зависимости от внешних влияний и усвоения их личностью и ее волей или головным мозгом. Вторые же из них являются следствием влияния на первые эротических раздражений и привычки или упражнения. Педагогика относительно первых совершенно бессильна, так как они образовались уже раньше, и представляют собою лишь базу для педагогического искусства. Педагогика может заняться лишь соответствующим направлением таких унаследованных половых задатков в наиболее целесообразное и обеспечивающее хорошие результаты русло. При наличности безусловно извращенных задатков, как вполне определенные гомосексуальные стремления, садизм и т. д., этическому воспитанию ничего больше не останется делать, как, по возможности, стараться влиять на характер и ослаблять половое раздражение, качество же его не сможет быть изменено, и на это не следует возлагать никаких надежд. Если же дело приходится иметь с нормальными средними задатками, то воспитание может иметь весьма благотворное влияние в интересах сведения на-нет патологических уклонений и естественного правильного развития влечения.

Мы убедились, особенно из главы VII, в том, что постепенное приучение к определенным впечатлениям чувств ослабляет эротическое их воздействие, между тем как на эротизм, lidibo sexualis, исключительно возбуждающе влияют некоторые необычные зрительные и другие впечатления и представления, имеющие отношение к противоположному полу. Людям свойственно повторять одну и ту же ошибку при воспитании ребенка, а именно: навязывать ему свои представления (представления взрослого). Элементы, возбуждающе действующие на взрослого в половом отношении, совершенно не трогают ребенка до достижения им половой зрелости. На этом основании представляется возможность совершенно свободно рассуждать с ним на тему об определенных вещах, не рискуя воздействовать на него в половом отношении. Если же ребенок научится смотреть на половые отношения и все сюда принадлежащее, как на нечто естественное и обыденное, то впоследствии и любопытство его и эротизм будут иметь гораздо меньше пищи, за отсутствием в них прелести новизны. Привыкнув постепенно к голому телу взрослого, ребенок находит вполне естественной наличность половых органов и не будет удивляться, когда современем у него появится растительность на половых частях. Но на основе ложного стыда и при отсутствии представления о половых вещах ребенок приходит в сильное возбуждение и испытывает стыд, благодаря появившимся у него волосам, что вместе с тем служит и источником эротического раздражения. Это еще значительнее связано с первыми менструациями у девочки и первыми истечениями семени у мальчика. Непроницаемая пелена, которою изолированы все представления, имеющие то или иное отношение к половой сфере, не только внушают ребенку страх и опасения, но и возбуждает любопытство, усиливая пробуждающийся эротизм. Это и служит причиной совершенно неподходящего ознакомления ребенка с интересующим его вопросом, благодаря посредству скверных людей или испорченных уже товарищей, а также из наблюдения за совершением полового акта животными, чтения соответствующей литературы и пр. Такое ознакомление в виде реальных дурных результатов обусловливает онанизм или иной род полового извращения, а также посещение проституток. То, что называют невинностью, или наивная неосведомленность ребенка, является особенно привлекательной в представлении жаждущих сладострастия мужчины и женщины, испытывающих особый род наслаждения от сведения с пути ребенка. Родители очень редко считаются с результатами того пренебрежения, с которым они относятся к наивным вопросам из половой сферы, предлагаемым ребенком, причем отделываются обыкновенно недомолвками, туманностями и ложью. С удовольствием ссылаюсь здесь на мнение интеллигентной матери семейства г-жи Шмидт-Иегер (De l'education sociale de nos filles, Lausanne, Maison du peuple, 1904), вполне мною разделяемое. Вот приблизительно ее рассуждения:

Подавляющее большинство матерей дает воспитание своим дочерям до брака, но можно ли найти достаточно целесообразный образ подготовки! Разумеется, нет, ибо еще и в настоящее время игнорируются необходимейшие знания, которыми должна располагать будущая супруга и мать, так что длинный ряд столетии молодые девушки, выходя замуж, не имеют представления о своих собственных естественных функциях и обязанностях. Им дают поверхностное представление э стряпне, шитье и ведении хозяйства, но половая сфера и вся ее роль остаются для девушки совершенно неизвестными. В Цюрихе открылась недавно школа для сиделок, проходящих курс ухаживания за роженицами. Здесь же допускаются к обучению и такие девушки, которые, не готовясь в сиделки, пожелали бы ознакомиться практически с госпитальным курсом, чтобы иметь возможность в своей родной семье оказаться полезными в случае надобности, при болезни кого-либо из ее членов, особенно же когда окажутся в семье новорожденный или роженица. Было бы чрезвычайно полезно всюду и везде ввести такое нововведение. Как не умеючи, аляповато и ничего не понимая берется молодая женщина за все эти незнакомые ей функции, и как дорого ей стоит нередко это незнание! У люден в настоящее время положение вещей в этом отношении значительно осложнилось, и нельзя уже рассчитывать на один только инстинкт, как у животных, который подскажет, что делать при ухаживании за вновь родившимся потомством. Доктором медицины в Цюрихе г-жей Гильфикер недавно внесен в этом смысле еще более совершенный проект, нуждающийся уже в санкции законодателя. По ее мнению, рядом с военною службой, предоставленной в распоряжение мужчины, в интересах, между прочим, развития его мускульной силы, было бы желательно установить и для девушек, не занятых какою-либо другой профессией, по достижении ими 18-ти лет, однолетние занятия в больницах, приютах, женских клиниках, народных школах и пр. Женщины получили бы, таким образом, социальное образование, непосредственно в их интересах, причем все эти учреждения, в свою очередь, имели бы достаточный контингент необходимых руководящих сил. Почему одним лишь мужчинам вменяется в обязанность несение социальной службы?

"Можно ожидать энергичного противодействия в ответ на это революционное предложение. Раньше всех будут оскорблены в лучших своих чувствах буржуазные матери, которые никогда не смогут допустить, чтобы их дочери ознакомились с такими вещами и понятиями, которых ни в каком случае не должна знать девушка до ее замужества. О, святая простота! Почему же скрывать? Не разумнее ли последовательно подготовлять к браку наших дочерей, давая им точное представление о браке и связанных с ними функциях и обязанностях. Желание так или иначе уйти от объяснений и разъяснений, обыкновенно наблюдаемое в этом случае со стороны родителей и воспитателей, должно назвать хотя и бессознательным, но все же преступлением. В то время как мужчины вполне осведомлены относительно того, что ждет их в браке, девушка, благодаря господствующим нравам, блуждает в потемках незнания, нередко гибельно отражающегося на всей ее будущности. Кому первому пришла в голову эта лишенная разума мысль, в силу которой целомудренной девушке вменяется в обязанность, в момент приступления к своим половым функциям уже в качестве жены, не иметь никакого понятия об их естественном значении и о предъявляемых к ней определенных требованиях. С точки зрения уголовного закона, наказуемым считается поступок, при котором человеку навязывается действие, истинная природа и результаты которого для данного субъекта остались неизвестными. Какой же каре подлежат тогда родители, предоставляющие своих дочерей в распоряжение мужей, которые, в свою очередь, требуют во что бы то ни стало истинных невест? Некоторые женщины склонны указывать на непривлекательность брака, лишенного известных предшествующих иллюзий. Но было бы очень печально, если бы в этом возрасте не было бы вообще иллюзий в каких угодно областях. Причем благотворными и здоровыми являются те из них, которые обязаны своим происхождением самой юности, но сюда не могут быть отнесены фантастические представления, резко расходящиеся с действительностью, что может дать лишь в результате нежелательное разочарование. Если вплоть до брака жить вне времени и пространства, то неизбежным следствием будут неприятные потрясения. А между тем, рациональное воспитание, в связи с разъяснением половых отношений, могло бы предупредить не один случай жестокого разочарования, переживаемого слишком доверчивыми женщинами, причем одновременно повысились бы и этические представления мужа. При ясном представлении девушки о том, что ждет ее по ту сторону замужества, она озаботится требованием более прочных гарантий от своего будущего мужа с соответствующим отчетом и о его прошлом.

Мы можем, однако, предсказать уже и в настоящем неуспех оппозиции нашим взглядам, так как уже и современные девушки склонны выйти из-под влияния рутины и стремиться к свободе. Было бы полезнее, быть может, пойти им в этом смысле навстречу и дать им соответствующие предостережения? Немало родителей с легким сердцем отпускают своих дочерей на службу, совершенно не считаясь с тем, что может сделать неосведомленность и доверчивость такой девушки, при столкновении ее с опытным и бессовестным дон-жуаном. Не упоминаем уже о западнях, приспособляемых сводниками (гл. IX). Получив соответствующее представление о половых отношениях, девушка, в свою очередь, влияла бы благотворно на окружающую ее атмосферу специфически женского горя. Она, например, не стала бы больше с презрением относиться к незамужней матери или аналогичной несчастной, но постаралась бы внести луч света и помощи в такого рода случаях и, не базируя своего будущего на ненужных на этот раз иллюзиях, задалась бы более облагороженными видами на будущее.

Но чем же и когда начать? Разумеется, не перед самым венчанием, а исподволь в детстве. Все теории сводятся к тому, что не должно говорить детям неправду и должно внушить детям доверие к словам родителей и обыкновение, в свою очередь, говорить одну только правду. Все подробности полового вопроса, разумеется, не могут быть объяснены ребенку, но если всякий раз считаться с его возрастом и утвердить его во мнении, что на все вопросы он всегда получает правдивые ответы, то он, когда это нужно будет, удовлетворится и таким ответом: «ты еще очень маленький и не поймешь этого; мы тебе объясним, когда будешь старше».

Каждому ребенку неизбежно придет в голову мысль осведомиться у матери, если он только с ней откровенен, как появляется на свет ребенок. Ответ на этот вопрос тем облегчается, что ребенку приходилось видеть это в домашнем обиходе у животных, насекомых и пр. Должно ли скрывать от ребенка, что появление на свет человеческого потомства аналогично тому же, что наблюдается и в мире животных? В этом случае исключены всякие косвенные представления, питающие впоследствии наш эротизм. Детям в большей степени свойственна наблюдательность, чем это нам кажется. Одна девочка, которой рассказывали историю о журавлях, сказала как-то своей матери: «а я очень рада, что у бабушки скоро появится ребеночек». Когда мать пришла в ужас, ребенок ей объяснил: «у бабушки такой же большой животик, как у кошки», которая должна была скоро иметь котят. Г-жа Шмидт, которая ручается за этот инцидентик, присовокупляет, что уже будучи 10-лет от роду узнала от подруг, что ее вновь родившаяся сестра вовсе не принесена журавлем, а рождена матерью. Соблазн у нее нисколько не возбудился, благодаря этому открытию, но она в значительной степени потеряла доверие к родителям.

"Дети удовлетворяются на первых порах объяснением того, откуда появились их маленькие братики и сестрицы. Но вслед за этим их начинает уже интересовать сам факт образования существа в утробе матери, и в разъяснители выбирается ими обыкновенно заслужившее у них доверие лицо. Здесь и выбирается благоприятный момент, когда представится возможность объяснить наиболее просто непосредственно совершение полового акта. Г-жа Шмидт приводит условия, при каких ей представилась необходимость впервые объяснить это своим детям. Ее сын 8-ми лет с двумя старшими сестричками поспорили относительно птичьего двора, в котором девочки находили совершенно излишним пребывание петуха, не кладущего яиц. Мужская гордость мальчика побудила его взять петуха под защиту, причем он заявил, что он уверен в пользе, приносимой петухом, но не знает, в чем именно она состоит. Мать, к которой дети поспешили за объяснением, просто сказала им, что куры могли бы нестись и без петуха, но такие яйца не дают плода, так как петух должен дать наседке свое семя; если бы не было отца — петуха, то и не появилось бы деток-цыплят. Это объяснение чрезвычайно польстило гордости мальчика, и он по-детски логично заключил: «тогда и у нас без папы не было бы детей?» Получив на это положительный ответ, дети успокоились и вернулись к игре. Ботаника и зоология также заключают в себе элементы для объяснения, которое, однако, в таких случаях затрудняется. Г-жа Шмидт полагает, что школа могла бы взять на себя объяснение воспроизведения людей в такой же форме, как и размножение растений и животных. Это и было бы наилучшим решением задачи, разумеется, при наличности достаточного такта у учителя и учительницы. Полезнее при эгом, если половой вопрос разъясняется детям таким образом, что с мальчиком говорит отец или воспитатель, а с девочкой — мать или воспитательница. Г-жа Шмидт вполне основательно приписывает наблюдаемую у родителей в этом случае щепетильность не твердому какому-либо убеждению, а невозможности более или менее прилично справиться с объяснением вопроса. Наблюдается также, что мать ни в каком случае не заговорит о половых сношениях с ребенком неосведомленным, но позволяет себе довольно двусмысленно трактовать эти тему с теми же детьми, едва она заметила, что дети нахватались известных понятий со стороны.

К сожалению, этот вопрос занимает лишь ограниченное количество педагогов, причем воспитание детей большей частью предоставлено таким скверным посредникам,, как недобросовестные слуги, развращенные товарищи, а также порнографическая литература и пр. На этой почве создается взаимное недоверие между родителями и детьми, педагогами и воспитанниками. Если половые извращения усвоены слишком рано, или преждевременно развилось ненормальное половое побуждение, то и здесь вредными окажутся ложный стыд, проповеди на почве морали, строгие взгляды и т. д., — все это должно уступить место искренности и любви. Если же продолжать способ отвиливания, то в результате получается лишь отчуждение, ложь и лицемерие, представляющие собою одно лишь зло".

Такова г-жа Шмидт. В дальнейшем она, подобно нам, настаивает на необходимости для девочки изучения какой-нибудь профессии, которая обеспечит ей в тяжелых случаях жизни кусок хлеба и спасет от необходимости избрать первое подвернувшееся замужество или даже проституцию, в интересах избежания голода и нужды. Она же присовокупляет, что во взаимоотношениях супругов хозяйская работа жены и уход ее за детьми должны учитываться наравне с профессиональною деятельностью мужа вне дома.

В новейшее время наблюдается некоторое освободительное изменение в мировоззрении, по крайней мере, в теории, и весь мир начинает говорить о необходимости разъяснения юношеству полового вопроса. Нечего прибавлять, что считаю необходимым в такой же мере половое просвещение мальчиков, как и девочек. Положение первых не может быть, конечно, осложнено опасностью неудачного брака или беременности. Но и соблазны на пути мальчика значительно больше. Раз избрав скользкий путь, мальчик с трудом сможет снова свернуть на правильную дорогу, хотя бы и независимо от полового заражения. Я считаю долгом обратиться с предложением ко всем родителям и воспитателям, аналогичным предложению г-жи Шмидт, сделанному ею матерям и наставницам. Не упускайте момента и не выжидайте до тех пор, когда мальчики будут находиться уже под скверным воздействием или же увлечены любопытством на почве эротизма. Большую роль в деле совращения мальчиков играют не только испорченные товарищи, но и нередко взрослые женщины, подверженные эротизму.

Приводимый ниже отрывок из письма одной дамы ко мне весьма знаменателен.

"У меня было пятеро детей, трое мальчиков и две девочки, которым я, по представившейся необходимости, дала нужные объяснения в половом отношении. По многим приметам, я однажды заметила, что сын мой переживает переходное время. Он стал пуглив, замкнут и огорчен недостачей у него особенных талантов и т. д. Мой муж не обращал внимания, и я вынуждена была взяться за дело. На первых порах это оказалось нелегко. Я внутренно сознавала, как ошибочен и противоположен наш метод воспитания, и что приходится теперь плыть против течения. Впечатление, произведенное на мальчика, было поразительное, он как бы всплыл. Он дал мне возможность заглянуть в его детскую душу, как в открытую книгу. Тема была всесторонне исследована, и в конце концов он мне сказал: «Мама, каким счастьем было бы для человечества, если бы матери преодолели ложный стыд и непринужденно говорили бы со своими детьми о таких естественных вещах. Ты, мама, не имеешь представления, как все перевирается и какие омерзительные вещи приходится слышать от товарищей». И это должно составлять защиту против величайшей опасности в жизни!? — Когда я должна была разрешиться от бремени моим меньшим ребенком, мне было страшно тягостно охранять эту тайну от моей 14-летней дочери! Я взяла ее к себе и в соответствующей форме дала ей нужное разъяснение. Вначале она вся преисполнилась радости. Она почувствовала себя весьма польщенной, что я считаю ее настолько взрослой и достойной, чтобы говорить с ней о таких серьезных вещах. Но потом она мне заметила: «Однако, мама, ведь это все так просто и красиво; почему же нам не говорят об этом до того, как получаем в школе такие отвратительные разъяснения».

Из всего сказанного и из вашей уважаемой книги явствует, что при помощи естественного и здорового разъяснения нам дана возможность располагать счастьем человечества и сделать его еще более счастливым и здоровым. Но большинство родителей и учителей остаются перед лицом этого вопроса совершенно беспомощными. Среди них я знала очень много весьма рассудительных людей.

Здесь мы должны принять во внимание несколько существенных педагогических направляющих указаний.

Интеллект и чувство в человеческом мозгу внутренно соединены, что обусловливает проявления воли, причем эти последние, в зависимости от их интенсивности и продолжительности, обратно влияют на функции мозга. Весьма ошибочно, потому, предполагать возможность непосредственного догматического и теоретического раздельного воздействия на три проявления человеческой души: интеллект, чувства и волю. Ошибается школа, если остается при мнении, что способна воздействовать исключительно на интеллект ребенка, предоставив заботу о чувствах и воле ребенка родителям. Лишенным всякого смысла является также стремление оказать давление на чувства, особенно этические, и на совесть, прибегая к моральным наставлениям и наказаниям. О, эти моральные указания, обучение нравственности при помощи теории, — они являются отбросами человеческого духа. Как будто представляется возможным внедрить в мозг ребенка совесть и чувство альтруизма при помощи отвлеченных догматических образов, в то время как он способен усвоить лишь все конкретное. Почти в каждой семье раздаются одного и того же смысла, в одних и тех же выражениях раздражительные или патетические упреки со стороны родителей, которых дети почти не слышат или же встречают враждебно, с плачем и возражениями. Но, во всяком случае, их душа не участвует в этом споре. Со стороны это производит впечатление шарманки, автоматически разыгрывающей мелодии. Такая мораль не только не исправляет детей, но, может быть, приносит им даже вред.

Родители же под маской «исправления детей», очевидно, дают лишь волю своему собственному приподнятому состоянию. Но дети все это, в большей или меньшей степени, сознательно отлично понимают и оказывают соответственное противодействие. Между прочим, эти привычки усваиваются и ими, побуждая к напусканию друг на друга «морали» и, таким образом, подражая, как обезьяна, родителям. Влияет здесь этический пример, а не теоретическое учение.

Действительное воспитание на почве этических начал и этического влияния на детей состоит в самом обращении с ними, в том, как с ними говорят и какое проявляется непосредственное к ним отношение. Симпатия в детской душе, и доверие к близкому человеку у ребенка вызывается теплым чувством, искренностью, убедительностью и твердостью. Воспитание в этическом смысле должно сопровождаться не бездушным догматом морали, а теплым чувством альтруизма, проявляющимся как на словах, так и на деле. Если ученый будет читать самые лучшие истины сухим, скучным и безразличным тоном, то воздействие его на слушателей будет почти ничтожным. Последние, с трудом скрывая зевоту, вполне справедливо предпочтут ознакомиться с содержанием лекции непосредственно из книги. Но если лектор сумел вложить в слова свою душу и огонь, то все сказанное им запечатлевается в мозгу. Почему? По той причине, что в первом случае мы имели действие интеллекта, не сопровождавшееся чувством, во втором же случае — одушевление, действуя путем внушения, увлекает слушателей, расширяет их интеллект и даст в результате больше, чем та же наука, взятая только памятью, но не воздействовавшая на сердце. «Что не исходит из недр сердца, то до сердца не доходит», — говорит немецкая поговорка. Но еще труднее оно усваивается головой. Воспитание воли также нуждается в непрерывной деятельности, причем ребенок с ранних лет должен исходить в своих стремлениях из основ бескорыстия и благородства, без перспективы вознаграждения или кары. В основу воспитания следует положить систему деревенских воспитательных приютов, впервые учрежденных Редди в Англии, а потом введенных Литцом в Германии и Фреем Цубербилером в Швейцарии и практически осуществляющих идеи Руссо, Песталоцци, Оуэна и Фребеля. Психологически образованный педагог с большим удовольствием наблюдает систему воспитания в деревенских воспитательных приютах в Гаубинде (Тюрингия) или в Гларисегте у Шгенборна на Боденском озере и в Шелли у Лозанны (д-р Виттоц). Дети здесь не могут нахвалиться своей школой и являются действительными друзьями и товарищами своих воспитателей. Здесь одновременно закаливается организм, образуется ум, усваиваются знания и воспитываются чувства и воля. Учебники заменены великими произведениями писателей, дающими не только знание, но и действующими одушевляюще на чувства. Нет томительных уроков и грозных экзаменов, действующих удручающе на сознание, но взамен учение поставлено таким образом, что усвоение происходит одновременно с переживанием усваиваемого. Изучение входит в плоть и кровь ребенка, становится его собственностью, но не обременяет его мозга и памяти в качестве постороннего тела. Наказания применяются с таким расчетом, что являются нормальным результатом содеянного проступка.

Мальчики и учителя вместе моются и вместе раздеваются. Что касается полового вопроса, то его рассматривают откровенно, благопристойно, как нечто вполне натуральное и само собою понятное. На почве такого взаимного доверия, и отношении между учениками и учителями при физическом и умственном труде, без применения спиртных напитков, создается лучший и наиболее верный предупредительный способ противодействия мастурбации, несвоевременной половой зрелости и другим усвоенным половым извращениям. Конечно, таким школам не дано воздействовать на унаследованные патологические половые стремления. Можно сказать, что нигде нельзя встретить таких интернатов, которые в этом смысле давали бы такие же благоприятные результаты, ибо при проявлении у мальчика полового извращения, это сейчас же становится заметно. Отсылаю здесь к труду Вильгельма Фрея: «Landerziehungsheim», 1902, и к моей книге «Hygiene und der Nerwen und des Geistes» 1903, где мною также обсуждался этот вопрос.

Что недоступно было по настоящее время ни педагогии, ни обучению — это умение оценивать людей. Ценность личности в социальном смысле образуется из соединения двух труп факторов: унаследованных задатков (умственных и физических) и способностей усвоенных благодаря воспитанию или обучению. Если данная область лишена унаследованного задатка, то всякие попытки воспитания и обучения дают в конце — концов отрицательные результаты. Самые лучшие основы атрофируются, если не было подходящего обучения и необходимых упражнений, в более благоприятном же случае результаты будут значительно хуже тех, которые могли бы быть. Роль унаследованных задатков чрезвычайно велика не только в смысле усвоения знаний, что составляет, очевидно, точку зрения и господствующей школы, но во веек сферах человеческого существования, главным же образом, в душевной. Такие хорошие задатки, относящиеся к воле, чувству, суждению, фантазии, как раньше всего упорство, сознание долга, наличность совести, уменье владеть собою, логическое мышление и способность отделять действительное от ложного и делать сочетания в сфере мышления и эстетики, — являются значительно большими человеческими ценностями, чем уменье быстро воспринимать и усваивать и примерная память на слова и предложения. А между тем, наша школа, от первоначальной до самой высшей, в своих школьных испытаниях, главным образом, с последними способностями лишь и считается. Удивительно ли поэтому, что, в связи с таким лживым и пристрастным критерием, высшие официальные общественные положения, а также и преобладающая часть неофициальных первостепенных положений достаются наиболее сухим плодам, самым обыденным домогающимся субъектам, воспринимающим лишь чужие мысли и преклоняющимся перед авторитетами? Если имеются налицо хорошая память и талант усвоения, то это вполне доступно и без содействия сеньорен-конвента и духовных или масонских орденов! Если же нет таких способностей, то люди, нередко самые талантливые и даже гениальные, пропадают или же избирают наиболее извилистые пути, теряя массу энергии и времени. Омертвевшие, догматические, наизусть заучиваемые правила, которыми заполняют детскую голову, нередко фальшивы, неудобопонятны или неточны. Все это гнездится в памяти, как чуждое тело, и впоследствии для удаления и исправления всего зтого хлама необходимо затратить больше усилий, чем для того, чтобы в самом начале создать восприимчивое наивное миросозерцание. Мне стоило больше усилий для того, чтобы освободиться от насильно навязанной мне анатомии мозга, чем для изучения действительной структуры мозга непосредственно на трупе. В сельских воспитательных приютах д-р Герман Литц установил на самом деле достойную подражания систему социально-психологического определения достоинств воспитанников. Для оценки результатов избраны прежде всего два масштаба: а) оценка индивидуальная: совпадают ли всегда и во всем успехи ученика с его способностями? б) объективная: считаясь с нормальным средним человеческим масштабом, т. е. отличны ли, хороши ли, посредственны ли или плохи его успехи? И вслед за этим обращается внимание за различные сферы психологических и человеческих функций, что может иметь место только в таких именно школах, в которых воспитывается человек целиком.

I. Результаты со стороны организма: здоровье, болезни, вес организма, ловкость, хождение, бег, плаванье, велосипедный спорт, игры, лыжи, гимнастика, борьба.

II. Поведение: порядок, чистота, пунктуальность; опрятность в содержании школьных тетрадей. Во внешних отношениях и т. д.

III. Результаты этические и религиозные:

а. Поведение относительно: 1) родителей (корреспонденция), 2) воспитателей, 3) других учеников, 4) третьих лиц, 5) самих себя.

б. Любовь к правде; усердие и сознание долга; надежность при распоряжении как своею, так и доверенной собственностью; внушает ли доверие? добросовестен ли? Чувства солидарности, отсутствие алчности.

в. Сила: 1) этического чувства, 2) этического разумения, 3) этической воли.

IV. Результаты интеллектуальные:

а. Практические занятия: садоводство, сельские занятия, столярное искусство, работы токарные, слесарные и кузнечные.

б. Искусство: лепные работы, рисование, писание, красноречие, декламация, инструментальная музыка.

в.Знания: 1) литературно-гуманистические, 2) физико-математические и естественные. (Не привожу здесь общеизвестных подробностей).

V. Результаты общие:

а. Сила: 1) характера, 2) организма, 3) интеллекта, 4) способности наблюдения, 5) фантазия, 6) суждения.

б. Оценка: 1) практических, 2) художественных, 3) научных преуспеяний.

Если приложить такой масштаб к человеческой ценности воспитанника, то она выразится совершенно иначе, чем при измерении масштабом обыденных школьных требований. Такой способ оценки дает возможность предсказать с значительно большей, хотя все же и относительной, достоверностью, что представит собою в будущем данный человек, причем некоторые пункты Литцовской схемы могли бы быть несколько видоизменены. Нужно ли сюда присовокупить, что в таких школах не полагаается экзаменов, так как вся жизнь здесь — сплошной экзамен.

Правильный сознательный человеческий подбор представится возможным основать лишь на фундаменте правильной оценки людей.

На нескольких исторических примерах мы убедимся в том, насколько несостоятельна оценка людей, производимая нашей обыденной школой. Самуэль Смайльс в своей «Самопомощи» («Self-Hеlр»), которую я убедительно рекомендую всякому прочесть, приводит следующие подробности: художники Пьетро ди-Кортона и Томас Гвиди получили в юности названия — первый из них — «Ослиной головы», а второй — «Томаса неуклюжего». Ньютон был одним из худших в своем классе. Жан Свифт срезался на экзамене в высшей школе в Дублине. На Шеридана смотрели в школе как на «неисправимого лентяя». О Вальтера Скотте проф. Эдинбургского университета Дальзел выразился: «Он глуп — и глупым и останется». Чаттертон отправлен был обратно своей матери из школы с аттестацией: «Глупая голова, которая ничего ровно не обещает в будущем». Поэт Берне и Жорж Стефенсон, изобретатель локомотива и основатель железнодорожного дела, выделялись в школе лишь «в качестве атлетов». Наполеон и Веллингтон были довольно «печальными учениками». Улисс Грант носил в детстве название «useless Grant» (ни к чему не годный Грант). Джемс Уатт был скверным учеником и т. д. Причину этих фактов должно искать не только в запоздалом развитии, как поясняет это Смайльс, но, главным образом, в том отвращении, которое внушает наша школа самостоятельно мыслящим умам, не желающим перегружаться, когда на них надвигается пустой балласт бессодержательного хлама, заучиваемого назубок, нередко бессмысленного и даже полного противоречий.

Начинают понемногу понимать во всех областях, что не может быть никакого вреда в совместном воспитании обоих полов, а скорее достигаются полезные результаты как в половом, так и в этическом смысле. Для высших школ это уже практичести осуществлено, а также и в школах для маленьких детей и первоначальных училищах, — лишь средние учебные заведения обнаруживают еще в этом смысле стойкую сопротивляемость. Но уже в Голландии, Италии и Винтертуре (Швейцарии) в гимназиях без всяких вредных результатов введено совместное обучение, которое обусловливает лишь, наоборот, отличные успехи. Совместное обучение энергично защищается в последнее время г-жей Майкки Фриберг из Финляндии, которая ссылается на отличные результаты, достигнутые в этой стране. Опасаются полового возбуждения. Но это заблуждение, так как благодаря привычке ежедневно сталкиваться, сидеть рядом и пр. притупляется половое раздражение. Запретный плод выходит уже из области раздражающего, так как он перестал быть запретным и может быть рассматриваем весьма близко.

Мы, конечно, не желаем этим сказать, что мальчик и девочка в интернатах должны пользоваться общими спальнями или мыться совместно. Мы еще не достигли такой чистоты нравов, как у индианки, упомянутой нами в главе VI и полагавшей, что неблагопристойно являться в платье перед чужими, в то время как она обыкновенно ходит голой. Но мы касаемся здесь не интернатов, а совместного воспитания обоих полов в общественных школах.

При упоминании о воспитании по настоящее время приводят ту мысль, что существует отличие природы и призвания женщины от природы и призвания мужчины, и, стало-быть, поэтому в основу должно быть положено и другое воспитание. Но здесь мы возразим, что предметы, которыми мы располагаем, объекты знания человека и его функции, — вообще все предметы, подлежащие нашему умственному восприятию, одни и те же. Если нельзя говорить о католической и протестантской химии, католических и протестантских растениях, животных, горах и озерах, то таким же образом не может быть и речи и о предметах «для девочек» и предметах «для мальчиков». Может измениться лишь система усвоения, понимания или использования их человеком. Поэтому представляется возможным говорить в таком смысле о католическом или французском искусстве, о протестантской литературе и пр. Языки так же заучиваются, причем француз, родившийся в Германии, усвоит немецкую литературу, а немец, родившийся в Париже, — французскую. Поэтому материал для изучения можно считать общим для обоих полов, и должно рассматривать, как несправедливую и непроизводительную растрату энергии, организацию более плохого издания этого материала для женщины и плохого ей преподавания.

Каждый предмет изучения должен преподаваться с наибольшей полнотою и как можно лучше, независимо от пола, который его будет воспринимать, и независимо от самого предмета, из которых некоторые считаются специально женскими, как например, шитье, варка, хозяйство и т. д. Каждый пол, в зависимости от своих специфических способностей и своего гения, должен усваивать, перерабатывать и, по возможности, применять в жизни весь материал. При этом, определенный минимум преподавания будет обязательным для всех; другая же часть преподавания, имеющая отношение непосредственно к индивидуальному развитию, будет считаться факультативной (в зависимости от способностей и желания). Далее, в той части совместного преподавания, которая носит обязательный характер, можно некоторые детали знания вменить в обязанность одному полу, сделав их факультативными для другого (как шитье и геометрия) Но, говоря вообще, факультативным будет считаться все то, что выходит из границ обязательного обучения, и всякому представится возможность по своему усмотрению выбирать себе свое занятие, как это и практикуется в настоящее время в высших учебных заведениях. При таких условиях каждый человек, независимо от своего пола, будет, как в свободной природе, определять свои пути и в зависимости от своих природных способностей воспринимать и преобразовывать объекты знания.

Г-жа профессор Фукс, урожд. фон-Вольфринг, основательно знакомая с Россией, сообщает мне: «В России (и в русской Польше), где женские средние учебные заведения около четырех десятков лет находятся почти на таком же уровне, что и мужские гимназии, замечаются два фактора, резко расходящиеся с положением вещей в Западной Европе. Прежде всего, благодаря дешевой и хорошей школе, женщи