Студопедия — Николас Спаркс Чудо любви 12 страница
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Николас Спаркс Чудо любви 12 страница






– А ты, значит, сразу по барам и по бабам?

– Я не такой человек, – напряженно сказал Кевин. – Я люблю мою жену.

– Ну, естественно, раз ты на ней женился.

Он хотел еще двойную водку, но не стал заказывать при Эмбер, которая слышала прошлый заказ. Будто прочитав его мысли, она сама помахала бармену, и тот принес ему водку. Кевин отпил большой глоток, снова удивившись, что на вкус она как вода.

– Ничего, что я тебе заказала? – спросила Эмбер.

– Ничего.

Ее глаза стали томными:

– На твоем месте я не стала бы говорить жене, что ходила в этот бар.

– Почему? – спросил Кевин.

– Слишком ты красив для этой дыры. Неизвестно, кто здесь за тобой приударит.

– Ты что, за мной ухаживаешь?

Она ответила спустя несколько секунд:

– Тебе будет неприятно, если я отвечу «да»?

Он медленно крутил бокал на стойке.

– Нет, – сказал он, – неприятно мне не будет.

Посвятив следующие два часа выпивке и флирту, он в конце концов поехал к Эмбер домой. Понимая, что Кевин будет осторожничать, она дала ему свой адрес. Когда женщины ушли, Кевин оставался в баре с Тоддом еще полчаса, а потом сказал, что надо ехать домой звонить Эрин.

Когда он вел машину, видимое боковым зрением расплывалось. Мысли скакали и путались. Кевин понимал, что машина виляет, но он был хорошим детективом. Даже если его остановят, арестовать все равно не арестуют, потому что копам полагается покрывать друг друга, да и что такого страшного, если человек чуть-чуть выпил?

Эмбер жила в высотном доме в нескольких кварталах от бара. Кевин постучал, и она открыла, стоя на пороге завернувшись в простыню. Под простыней на ней ничего не было. Он поцеловал ее и понес в спальню, позволив расстегнуть свою рубашку. Он положил ее на кровать, разделся и выключил свет, не желая запоминать, как изменял жене. Прелюбодеяние – грех, он не должен быть здесь и заниматься сексом с этой женщиной, но он выпил, все вокруг казалось неясным и странным, а на ней ничего не было, кроме простыни, и от всего этого он запутался.

Она не была похожа на Эрин. Ее тело было другим, ее формы иными, и пахла она иначе. От нее шел острый, почти животный запах, ее руки слишком активно двигались. Все в Эмбер было новым и не нравилось Кевину, но он уже не мог остановиться. Он слышал, как она произносит его имя и говорит грязные слова, и хотел приказать ей заткнуться, чтобы он мог представить себе Эрин, но не смог сосредоточиться, чтобы это сказать, – все было так путано.

Он сжал руки Эмбер выше локтей и услышал, как она резко задохнулась и попросила: «Не так сильно». Он ослабил хватку, но тут же снова сжал, потому что ему так хотелось. На этот раз она ничего не сказала. Он думал о Эрин, где она и как она сейчас, и снова вспомнил, как сильно тоскует по ней.

Он не должен был бить Эрин – она была милой, доброй, нежной и не заслуживала тумаков или пинков. Он сам виноват, что она ушла. Он вынудил ее к этому, хотя и любил. Он искал ее и не мог найти, изъездил всю Филадельфию, а теперь он с женщиной по имени Эмбер, которая не понимает, что делает своими руками, и издает странные звуки, и ему все это не нравится.

Когда все закончилось, он не захотел остаться. Встав с кровати, он начал одеваться. Эмбер включила лампу и села на кровати. Кевин увидел, что она не Эрин, и ему стало физически дурно, ибо сказано в Библии: «Кто же прелюбодействует с женщиною, у того нет ума; тот губит душу свою, кто делает это…»[10].

Нужно уехать отсюда. Он уже не знал, зачем приехал, и смотрел на Эмбер с отвращением.

– Тебе нехорошо? – спросила она.

– Не нужно мне было приезжать, – сказал Кевин.

– Ну, сейчас-то чего об этом говорить…

– Мне нужно идти.

– Что, вот так просто?

– Я женат, – сказал он.

– Знаю, – устало улыбнулась Эмбер. – Ну и что?

– Нет, это не «ну и что», – оборвал он ее.

Одевшись, Кевин вышел из квартиры, бегом спустился вниз и сел в машину. Он ехал быстро, крепко удерживая руль, потому что сознание вины от содеянного подействовало на него, как хороший тоник. Подъехав к дому, он увидел свет у Фелдманов и подумал – вот уж кто непременно сунется к окнам поглядеть, как он подъезжает к гаражу. Плохие соседи. Никогда не помашут ему рукой по-соседски и гоняют детей со своего газона. Они сразу все про него поймут, потому что они плохие люди, а он совершил скверный поступок, а рыбак рыбака, как известно…

Кевин вошел в дом с желанием выпить, но при мысли о водке его затошнило. Мысли путались. Он изменил жене, а ведь сказано в Библии: «…И бесчестие его не изгладится…»[11]. Он нарушил Божью заповедь, преступил клятву Эрин. Рано или поздно правда выйдет наружу. Эмбер знает, и Тодд знает, и Фелдманы знают, они не будут молчать, пойдут разговоры, и Эрин узнает, что он сделал. Кевин мерил шагами гостиную, прерывисто дыша, как загнанный зверь, понимая, что ему нечем оправдаться перед Эрин. Она его жена и никогда его не простит. Она рассердится и заставит спать на диване, а утром поглядит на него с разочарованием, потому что он грешник и недостоин ее доверия. Кевин дрожал, его тошнило. Он переспал с другой женщиной, а ведь сказано в Библии: «…Умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание…»[12]. Все так запуталось, он хотел перестать думать, но не мог. Ему хотелось выпить, но и этого он не мог, и у него возникло чувство, что вот сейчас Эрин и появится на пороге их дома.

В доме грязно, неубрано. Эрин сразу догадается, что он сделал. Мысли Кевина путались, но он сразу понял, что это явления одного порядка, и в панике забегал по гостиной. Грязь и измена взаимосвязаны, потому что измена суть грязь. Эрин догадается, что он изменил, потому что в доме грязно, одного без другого не бывает. Он остановился как вкопанный, постоял и направился на кухню, где достал из-под раковины мусорное ведро. В гостиной он упал на колени и ползком двинулся по полу, собирая и кидая в ведро пустые контейнеры, журналы, пластмассовые вилки и ножи, водочные бутылки и коробки из-под пиццы. Было уже давно за полночь, но на работу Кевин с утра не собирался, поэтому он не лег спать и убирал комнаты, мыл посуду и орудовал пылесосом, который купил для Эрин. Он наводил чистоту, чтобы она ничего не узнала, потому что грязь и порок ходят рука об руку. Он сложил грязную одежду в машину, а после стирки высушил и разложил. Пока крутилась следующая партия, целые горы вещей ожидали своей очереди. На восходе Кевин снял подушки с дивана и пылесосил, пока не исчезли самые мелкие крошки. Суетясь, он поглядывал в окно, думая, что Эрин может показаться в любую минуту. Кевин отдраил туалет, отмыл пятна от продуктов в холодильнике и протер тряпкой линолеум. Рассвет сменился утром, которое незаметно перешло в день. Он перестирал постельное белье, поднял шторы и протер рамки свадебных фотографий. Он прошелся с косилкой по газону, вытряхнув срезанную траву в мусорный контейнер, поехал по магазинам и купил индейку, ветчину, дижонскую горчицу и свежий пшеничный хлеб из пекарни. Купив цветы, он поставил их на стол, потом принес и поставил свечи. Покончив с хлопотами, Кевин дышал как загнанный. Налив себе высокий стакан ледяной водки, он сел за кухонный стол и принялся ждать Эрин. Он радовался образцовому порядку в доме. Теперь она не узнает о его проступке, и будет у них мирная семейная жизнь, как он всегда мечтал. Они будут доверять друг другу и познают счастье, а он будет любить ее вечно и никогда больше не изменит, потому что с какой стати ему вновь решаться на нечто столь отвратительное?

 

 

Кэти получила водительские права на второй неделе июля. Перед экзаменом Алекс ездил с ней каждый день, поэтому несмотря на неизбежный мандраж она лишь немного недобрала до оценки «отлично». Права прислали по почте. Когда Кэти открыла конверт, у нее закружилась голова. Там была ее фотография и имя, которое прежде она для себя и вообразить не могла, но согласно законам Северной Каролины теперь она была столь же реальна, как и любой другой житель штата.

Вечером Алекс повез ее ужинать в Уилмингтон, а потом они бродили по центральным улицам, держась за руки и рассматривая витрины. Кэти видела, что Алекс поглядывает на нее, сдерживая веселье.

– В чем дело? – не выдержала она.

– Да вот думаю, ты как-то не выглядишь на Эрин. Ты настоящая Кэти.

– Я и должна выглядеть как Кэти. Это мое имя, могу права показать.

– Знаю, – сказал он. – Теперь тебе нужна машина.

– Зачем мне машина? – пожала она плечами. – Город маленький, у меня велосипед. А если будет дождь, так у меня парень с джипом, отвезет куда надо. Почти что личный шофер.

– Неужели?

– Угу. Если я попрошу, он мне, наверное, даже одолжит свою машину. Он у меня по одной половице ходит.

Алекс поднял бровь:

– Какой-то он недостаточно мужественный.

– Нормальный, – веселилась Кэти. – Вначале он вел себя безрассудно, осыпал подарками, а потом я привыкла.

– Да у тебя золотое сердце!

– Разумеется, – сказала она. – Таких, как я, практически одна на миллион.

Он засмеялся:

– Похоже, ты выбираешься из своего панциря. Иногда я уже вижу тебя настоящую.

Несколько шагов Кэти шла молча.

– Ты хорошо знаешь меня настоящую, – сказала она, остановившись и повернувшись к Алексу. – Лучше, чем кто-то другой.

– Знаю, – согласился он, притянув ее к себе. – Мне даже кажется, что наша встреча была где-то там предначертана.

Хотя в магазине, как всегда, было людно, Алекс взял отпуск, первый за долгое время. Почти все дни он проводил с Кэти и детьми, наслаждаясь давно забытым летним ничегонеделанием. Он удил рыбу с Джошем и строил кукольные домики с Кристен; он водил Кэти на джазовый фестиваль в Миртл-бич. Когда появились светляки, они ловили их десятками и сажали в банку, а вечером зачарованно смотрели на призрачное сияние, пока Алекс не открывал крышку.

Они катались на велосипедах и ходили в кино, а если у Кэти вечер был свободен, Алекс разжигал мангал. Дети ужинали и купались в реке до самой темноты, а когда они принимали душ и ложились, Алекс с Кэти сидели на причале за магазином, болтая ногами над водой и глядя, как луна медленно плывет по небу. Они потягивали вино и говорили о пустяках, но для Алекса не было ничего драгоценнее этих тихих минут вдвоем.

Кристен очень любила проводить время с Кэти. Когда они гуляли вчетвером, девочка часто брала Кэти за руку; упав на игровой площадке, она тоже бежала к Кэти. На сердце у Алекса теплело, но он всякий раз ощущал и огорчение, оттого что при всей заботе и стараниях он все равно не мог заменить дочке мать. Однако когда Кристен подбежала к нему и спросила, можно ли им с Кэти походить по магазинам, Алекс не смог отказать. Он обязательно возил дочь за покупками раз или два в год, но смотрел на это скорее как на родительскую обязанность, чем на повод для развлечений. Кэти, напротив, идея пришлась по вкусу. Выдав деньги, Алекс вручил ей ключи от джипа и помахал на прощание, когда они выехали с парковки.

Кристен просто обожала Кэти; с Джошем было сложнее. Накануне Алекс забрал его с вечеринки одноклассника у бассейна, и остаток вечера мальчик ни слова не сказал ни отцу, ни Кэти. На пляже Джош тоже ходил какой-то подавленный. Алекс видел – что-то беспокоит сына, и предложил достать удочки. Уже начинались сумерки. Тени протянулись по почерневшей воде. Река казалась неподвижной – как черное зеркало, в котором отражались медленно плывущие тучи.

Они сидели с удочками примерно час, пока небо не стало сначала фиолетовым, а потом индиго. От блесен расходились круги. Джош был странно тихим. В другое время это могло сойти за мирное, покойное настроение, но сейчас Алекс чувствовал – в парне что-то бродит. Когда он уже хотел спросить об этом, сын повернулся к нему:

– Слушай, пап…

– Да?

– Ты о маме думаешь?

– Постоянно, – ответил Алекс.

Джош кивнул:

– Я тоже о ней думаю.

– Так и надо. Она тебя очень любила. А что тебе вспоминается?

– Я помню, она делала нам печенье и давала мне нанести глазурь.

– Это и я помню. У тебя все лицо было в розовой глазури. Она тебя сфотографировала, снимок до сих пор висит на холодильнике.

– Наверное, поэтому я и помню. – Джош зажал удочку коленями. – А ты по ней скучаешь?

– Скучаю, конечно. Я ее очень любил, – ответил Алекс, выдержав взгляд сына. – Джош… Что происходит?

– Вчера на вечеринке… – Джош нерешительно почесал нос.

– Что там было?

– Почти у всех мамы не ушли, остались и разговаривали друг с другом.

– Я бы тоже остался, что ж ты не сказал?

Джош опустил глаза, и в наступившей тишине Алекс вдруг понял, чего не договаривает его сын.

– Я мог остаться, ведь праздник для детей и родителей. – Алекс продолжил скорее утвердительно, чем спрашивая. – Но ты не хотел, чтобы я остался, потому что я был бы там единственным папой?

Джош кивнул с виноватым видом.

– Не сердись на меня, – робко попросил он.

Алекс обнял его:

– Вовсе я не сержусь.

– Точно?

– Абсолютно. Как же сердиться на тебя за это?

– А мама осталась бы? Ну, если бы она сейчас была с нами?

– Конечно, осталась. Она бы такое не пропустила.

У другого берега из воды выскочила кефаль, и мелкая рябь пошла к ним по воде.

– А что вы делаете, когда гуляете с мисс Кэти? – спросил Джош.

Алекс неловко передвинулся на досках.

– Да примерно как сегодня на пляже. Едим, разговариваем, ходим гулять.

– Ты с ней много гуляешь в последнее время.

– Ну да.

Джош подумал:

– А о чем вы с ней говорите?

– О разном. – Алекс наклонил голову набок. – В том числе о тебе и твоей сестре.

– Ну а что вы говорите?

– Мы говорим, как весело проводить с вами время и как хорошо вы успеваете в школе или какой всегда порядок у вас в комнате.

– А ты ей скажешь, что я тебя не попросил остаться на вечеринке?

– А что, надо сказать?

– Нет.

– Ну, значит, не скажу.

– Обещаешь? Я не хочу, чтобы она на меня сердилась.

Алекс браво коснулся пальцами середины лба:

– Честное скаутское. Но, чтоб ты знал, она не рассердится, даже если узнает. Кэти считает тебя прекрасным парнем.

Джош выпрямился и принялся сматывать леску.

– Она тоже прекрасная, – сказал он.

После разговора с Джошем Алекс не спал всю ночь. Он смотрел на портрет Карли в спальне и пил пиво, бутылку за бутылкой.

Кристен и Кэти вернулись энергичные и возбужденные и принялись хвастаться купленной одеждой. К удивлению Алекса, Кэти отдала назад почти половину денег, пояснив, что знает толк в распродажах. Алекс сел на диван, а Кристен дефилировала мимо в новых нарядах, исчезая в своей комнате и возвращаясь в чем-то совершенно другом. Даже Джош, обычно не обращавший на девчачьи дела внимания, отложил «Нинтендо». Когда Кристен выбежала из гостиной, он подошел к Кэти.

– А вы можете со мной тоже в магазин поехать? – спросил он едва слышно. – Мне рубашки нужны и еще… мелочи.

Потом Алекс заказал по телефону китайскую еду, и они, сидя за столом, дружно ели и дружно смеялись. За ужином Кэти достала из сумки кожаный браслет и повернулась к Джошу.

– Мне кажется, с этим ты будешь выглядеть очень крутым, – сказала она, протянув ему подарок.

Удивление Джоша уступило место удовольствию, когда он надел браслет, и Алекс заметил, что сын весь вечер то и дело поглядывал на Кэти сияющими глазами.

По иронии судьбы именно в такие дни он больше всего тосковал по Карли. Им не выпадало подобных моментов – дети были еще слишком малы, но Алекс легко представлял ее сейчас за столом.

Возможно, по этой причине он и в эту ночь не мог заснуть. Кэти уехала домой, Кристен и Джош мирно сопели в своих кроватях. Откинув одеяло, Алекс встал, подошел к шкафу и открыл сейф, который установил несколько лет назад. Там хранились важные финансовые и страховые бумаги, а также семейные сокровища – собранные Карли фотографии, сделанные во время медового месяца, четырехлистный клевер, который они нашли во время отпуска в Ванкувере, свадебный букет – пионы и каллы, снимки УЗИ – Джош и Кристен в мамином животе, крошечные одежки, в которых детей привезли из роддома. Негативы и карты памяти от фотоаппаратов – хроника их совместной жизни. Вещи, наполненные воспоминаниями и смыслом, ясным только ему. После смерти жены Алекс ничего не добавил в сейф, кроме двух писем, написанных Карли. Одно было адресовано ему. На другом не было адреса, и оно лежало невскрытым. Алекс не мог открыть письмо – слово есть слово.

Он взял то письмо, которое перечитывал сотни раз, оставив другое в сейфе. Он ничего не знал об этих письмах, пока меньше чем за неделю до смерти Карли не отдала ему конверты. Она уже не вставала с постели и есть могла только жидкое. Когда он носил ее в ванную, она казалась легкой как перышко, словно полой внутри. Он тихо сидел рядом те редкие минуты, когда Карли не спала. Обычно она вскоре засыпала, и Алекс смотрел на жену, боясь отойти – вдруг ей понадобится его помощь – и боясь остаться – вдруг он мешает ей отдыхать. Конверты были спрятаны под одеялом и появились как по волшебству. Только позже он понял, что Карли написала их за два месяца и хранила у своей матери.

Алекс открыл свой конверт и вынул сложенный потрепанный лист. Письмо было написано на большом, больше обыкновенного, желтом, почти квадратном листе. Поднеся его к лицу, Алекс уловил едва слышный запах лосьона, которым пользовалась Карли. (Он вспомнил свое удивление и взгляд жены, моливший его о понимании.

– Ты хочешь, чтобы я это прочел? – спросил он тогда, показывая конверт, где было написано его имя, и Карли слабо кивнула. Она расслабилась, когда он открыл письмо. Ее голова бессильно откинулась на подушку.

 

«Мой дорогой Алекс!

Есть сны, которые дарят нам жажду свершений после пробуждения, есть сны, ради которых стоит жить. Ты, дорогой мой муж, и есть такой сон, и меня печалит необходимость облекать в слова мои чувства к тебе.

Я пишу эти строки, пока еще могу писать, и все равно не знаю, как передать то, что я хочу сказать. Я плохой писатель, а сейчас слова вообще кажутся недостаточно емкими. Как описать, насколько сильно я тебя люблю? Возможно ли описать такую любовь? Я сомневаюсь, но сижу с ручкой в руке, зная, что надо попытаться.

Вот ты любишь рассказывать, как я в свое время играла в недоступность, но когда я вспоминаю вечер нашего знакомства, мне кажется, я сразу поняла, что нам суждено быть вместе. Я хорошо помню тот вечер, как сейчас вспоминаю ощущение твоей руки, накрывшей мою, и пасмурный день на пляже, когда ты опустился на одно колено и попросил меня стать твоей женой. Пока не появился ты, я не знала, как скучно живу, что прикосновение может быть таким многозначительным, а выражение лица таким красноречивым. Я не подозревала, что от поцелуя в буквальном смысле может захватить дух. Ты есть и всегда был таким человеком, которого я хотела себе в мужья. Ты добрый, сильный, заботливый и умный; ты поднимал мне настроение, и ты лучший отец, которого я видела. У тебя талант обращаться с детьми, они тебе доверяют. Я всегда с бесконечным умилением смотрела, как ты укачиваешь малышей и они засыпают, положив головки тебе на плечо.

С твоим появлением моя жизнь стала бесконечно лучше. Поэтому сейчас мне так трудно. Поэтому я не могу подобрать нужные слова. Меня пугает сознание, что все это скоро закончится. Я не только сама боюсь, я страшусь за тебя и детей. У меня разрывается сердце, когда я подумаю, какое огромное горе вам причиню, но я не знаю, как это поправить, разве что напомнить, почему я влюбилась в тебя, и рассказать, как мне жаль оставлять тебя и наших прекрасных детей. Мне больно думать, что твоя любовь ко мне тоже станет источником печали.

Но я всей душой верю, что любовь может не только уязвлять, но и исцелять. Поэтому я написала второе письмо.

Пожалуйста, не читай его. Оно предназначено не тебе и не кому-либо из наших родственников или друзей. Мне как-то мало верится, что ты или я уже знакомы с женщиной, которой ты когда-нибудь это письмо отдашь. Дело в том, что второе письмо я написала женщине, которая тебя исцелит, той, которая вновь станет твоей половинкой.

Конечно, сейчас тебе трудно такое представить. Возможно, пройдут месяцы и даже годы, но однажды ты отдашь второе письмо другой женщине. Доверься своей интуиции, как я в тот вечер, когда ты впервые ко мне подошел. Ты почувствуешь, когда и где это сделать и какая женщина этого достойна. И когда ты это сделаешь, поверь, что оттуда, где я буду, я улыбнусь вам обоим.

Люблю тебя, Карли.»

 

Перечитав письмо, Алекс положил его в конверт и убрал в сейф. За окном лунный свет пробивался сквозь затянувшие небо тучи, освещая землю призрачным сиянием. Алекс смотрел в небо и думал о Карли и Кэти. Жена убеждала его доверять интуиции, считала – внутренний голос подскажет, кому отдать письмо.

Карли была права – Алекс чувствовал, что хочет отдать письмо Кэти. Он только не был уверен, что Кэти готова его получить.

 

 

– Кевин, – поманил детектива капитан Билл. – Зайди ко мне на минуту.

Кевин почти дошел до своего стола, пришлось возвращаться. Коффи и Рамирес проводили его взглядом. Новый партнер Тодд уже сидел за своим столом. Кевин попробовал улыбнуться, но улыбка сразу растаяла, и Тодд почему-то резко отвернулся.

У Кевина трещала голова, он меньше всего хотел говорить с капитаном с утра пораньше, но он не волновался. У него был большой опыт общения со свидетелями и жертвами, он чувствовал, когда преступники лгут, он произвел не один арест, и все виновные получили по заслугам.

Билл указал на стул, и хотя сидеть Кевину не хотелось, он присел, гадая, с чего это Билл такой вежливый: обычно Кевину приходилось стоять. Висок болел так, словно туда воткнули острый карандаш. Несколько секунд Билл молча смотрел на Кевина, затем поднялся, закрыл дверь и прислонился к краю стола.

– Как дела, Тьерни?

– Прекрасно, – ответил Кевин. Ему хотелось закрыть глаза, чтобы утишить боль, но Билл за ним наблюдал. – А что?

Капитан сложил руки на груди:

– Мы получили на тебя жалобу.

– Какого рода жалобу?

– Серьезную, Кевин. Заинтересовался отдел внутренних расследований. С сегодняшнего дня ты временно отстранен.

Слова казались бессвязной, лишенной смысла абракадаброй, но когда Кевин собрался с силами и разглядел выражение лица начальника, он пожалел, что проснулся с чудовищной головной болью и острым желанием опохмелиться.

– О чем вы говорите?

Билл взял со стола какие-то бумаги.

– Об убийстве Гейтса, – сказал он. – Мальчишки, которого застрелили через потолок.

– Да, я помню, – сказал в свою очередь Кевин. – Пицца на лице.

– Что?!

Кевин моргнул:

– У убитого мальчика. Мы нашли его лицом в пицце. Ужасно. Тодд был просто потрясен.

Билл свел брови.

– Там приезжала скорая, – продолжил Кевин.

Он вдохнул и медленно выдохнул, сосредотачиваясь.

– Пришлось вызвать для его матери, – объяснил он. – Женщина, естественно, была расстроена и порывалась кинуться на грека, который стрелял. Они сцепились, и она упала на лестнице. Мы тут же вызвали скорую. Насколько я знаю, ее забрали в больницу.

Билл долго смотрел на него не мигая, потом отложил бумаги.

– Ты с ней до этого говорил?

– Пытался, но у матери потерпевшего была истерика. Я пытался успокоить, но женщина как с ума сошла. Что тут еще добавить, все есть в отчете.

– Читал я твой отчет… – Билл снова взял бумаги: – Она заявила, что это ты подсказал ей спустить негодяя с лестницы.

– Что?

Билл, глядя на бумаги, продолжил:

– Согласно заявлению Гейтс, ты заговорил о Боге и сказал цитирую: «Этот человек – грешник и заслуживает наказания, и сказано в Библии: «Не убий». Еще ты сказал, что этот тип, скорее всего, отделается условным сроком за убийство ребенка, поэтому она должна брать дело в свои руки, ведь злодей должен быть наказан. Ну, вспоминаешь что-нибудь?

Кевин почувствовал, как кровь прилила к щекам.

– Нелепость какая, – ответил он. – Но вы-то понимаете, она лжет?

Он ожидал, что Билл сразу согласится и обнадежит, что отдел внутренних расследований его оправдает. Но Билл ответил очередным вопросом, подавшись вперед:

– Что ты ей сказал? Слово в слово?

– Не говорил я ей ничего! Я спросил, что случилось, она расзала, я увидел дыру в потолке, пошел наверх и арестовал соседа сверху, который признался, что палил из пистолета в пол. Я вел его по лестнице в наручниках, а она на него набросилась.

Билл молчал, сверля Кевина взглядом.

– То есть о грехах ты с ней не говорил?

– Нет.

Билл повернул к нему один из листов, которые все еще держал руках:

– И ты не произносил слов «Мне отмщение, и Аз воздам, сказал Господь»?

– Нет.

– Типа ничего такого не вспоминается?

Кевин подавил поднимавшийся гнев:

– Ничего. Все это ложь. Не мне вам объяснять, какими бывают люди. Эта Гейтс, наверное, хочет предъявить иск городу и содрать побольше денег.

Подбородок капитана Билла стал квадратным, челюсти сжались, и прошло довольно много времени, прежде чем он заговорил.

– Ты пил перед разговором с Гейтс.

– Кто вам такое наговорил? Не пил и не стал бы пить. Вы же знаете мой процент раскрываемости, я хороший детектив. – Кевин поднял ладони. В глазах плыло от сверлящей боли в голове. – Бросьте, Билл, столько лет вместе работаем!

– Вот поэтому я и вызвал тебя на разговор, вместо того чтобы уволить. Последние несколько месяцев с тобой что-то происходит. Ходят упорные слухи…

– О чем?

– Что ты приезжаешь на работу пьяным.

– Это неправда.

– То есть, если я тебя сейчас попрошу подышать в трубку, алко-тестер покажет ноль?

Кевин слышал, как сердце бухало в груди. Он умел лгать и делал это искусно. Сейчас нужно было, чтобы голос не дрогнул.

– Вчера я допоздна сидел с приятелем, мы выпили. Остаточный алкоголь у меня, конечно, есть, но я не пьян и не пил сегодня перед приездом на работу. И в тот день тоже. И в любой другой день.

Билл пристально смотрел на него.

– Ответь мне, где Эрин? – спросил он.

– Я уже говорил, она помогает подруге в Манчестере. Несколько недель назад мы ездили на Кейп.

– Ты сказал Коффи, что в Провинстауне водил Эрин в один ресторан, но этот ресторан закрылся полгода назад, а в гостинице, которую ты назвал, нет записи о вашем проживании. Никто не видел Эрин и ничего о ней не слышал уже несколько месяцев.

Кевин почувствовал, как кровь прилила к голове, отчего боль стала нестерпимой.

– Вы что, проверяете меня?

– Ты пьешь на работе и лжешь своему начальнику.

– Я не…

– Кончай врать! – вдруг заорал капитан. – Я твой перегар отсюда слышу! – Его глаза горели. – Ты отстранен от службы. Позвони в профсоюз, тебя скоро вызовут в отдел внутренних расследований. Пистолет и значок мне на стол и пошел отсюда домой!

– Надолго? – хрипло вырвалось у Кевина.

– Отстранение сейчас должно волновать тебя меньше всего.

– Хочу, чтобы вы знали, – я ничего не говорил этой Гейтс.

– Тебя все слышали! – рявкнул Билл. – Партнер твой, мед-эксперт, оперативники, ее бойфренд… – Он замолчал, справляясь с собой. – Все слышали, – отрубил он, и Кевину показалось, что земля уходит у него из-под ног. Все вдруг вышло из-под контроля и в этом была виновата Эрин.

 

 

Наступил август. Алекс и Кэти с удовольствием проводили вместе жаркие, медленные летние дни, но дети начали уставать и киснуть. В поисках чего-то необычного Алекс повез всех в Уилмингон на обезьянье родео. К удивлению Кэти, шоу буквально соответствовало названию: обезьяны, одетые в ковбойские костюмы, верхом на собаках почти час сгоняли овечье стадо, а потом начался фейерверк, как на Четвертое июля. Выходя, Кэти с улыбкой повернулась к Алексу.

– Это самая безумная штука, какую я видела в жизни, – сказала она.

– А ты что же, думала, у нас на Юге сплошное бескультурье?

Она засмеялась:

– Ну как людям такое в голову приходит?

– Понятия не имею, но хорошо, что я о них услышал, они в городе всего на пару дней. – Алекс оглядел паркинг, высматривая джип.

– М-да, просто трудно оценить, сколько бы я потеряла в жизни, не увидев мартышек верхом на собаках.

– Детям понравилось! – запротестовал Алекс.

– Дети в восторге, – согласилась Кэти. – А вот за мартышек не поручусь. Мне они довольными не показались.

Алекс покосился на нее:

– Насчет душевного состояния мартышек не знаю, не скажу.

– Вот и я об этом, – сказала она.

– Слушай, не моя вина, что до школы еще месяц. Я просто ищу для детей что-то новенькое.

– Но им не нужно нового каждый день.

– Каждый день и не получается. Не хочу, чтобы они с утра до вечера смотрели телевизор.

– Твои дети мало смотрят телевизор.

– Поэтому я и отвез их на обезьянье родео.

– А на следующей неделе?

– А, ну это просто – в городе праздник. С каруселями и ярмаркой.

Кэти улыбнулась:

– На каруселях меня укачивает.

– Зато дети любят. Кстати, ты в следующую субботу работаешь?

– Не помню, а что?

– Я надеялся, что ты пойдешь с нами на праздник.

– Хочешь, чтобы меня укачало?







Дата добавления: 2015-08-17; просмотров: 488. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Важнейшие способы обработки и анализа рядов динамики Не во всех случаях эмпирические данные рядов динамики позволяют определить тенденцию изменения явления во времени...

Репродуктивное здоровье, как составляющая часть здоровья человека и общества   Репродуктивное здоровье – это состояние полного физического, умственного и социального благополучия при отсутствии заболеваний репродуктивной системы на всех этапах жизни человека...

Случайной величины Плотностью распределения вероятностей непрерывной случайной величины Х называют функцию f(x) – первую производную от функции распределения F(x): Понятие плотность распределения вероятностей случайной величины Х для дискретной величины неприменима...

Схема рефлекторной дуги условного слюноотделительного рефлекса При неоднократном сочетании действия предупреждающего сигнала и безусловного пищевого раздражителя формируются...

Тема 5. Анализ количественного и качественного состава персонала Персонал является одним из важнейших факторов в организации. Его состояние и эффективное использование прямо влияет на конечные результаты хозяйственной деятельности организации.

Билет №7 (1 вопрос) Язык как средство общения и форма существования национальной культуры. Русский литературный язык как нормированная и обработанная форма общенародного языка Важнейшая функция языка - коммуникативная функция, т.е. функция общения Язык представлен в двух своих разновидностях...

Патристика и схоластика как этап в средневековой философии Основной задачей теологии является толкование Священного писания, доказательство существования Бога и формулировка догматов Церкви...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.009 сек.) русская версия | украинская версия