Народный характерБелорусские сольные пляски также имеют свой яркий, отличный от танцев других народов характер. Несмотря на близость к фольклору русских и украинцев, танцевальное творчество белорусов невозможно спутать с плясками других славянских народов. Одну из черт белорусского хореографического искусства очень тонко подметил и описал этнограф и фольклорист XIX века П. Бессонов: «...баба, молодуха, как заведет свою «скакуху», как зачнет набирать свои песни-коротышки тысячью зерен, как закидает ими вправо, влево, вокруг, замечет звуками и огоньками взоров, замашет «хусткой», засеменит «ларавич-ками», завертится юлою — это вьет вихор на перекрёстке. Подобное кое-где у наших великорусских женщин, в приговорах и прибаутках; но им далеко до белорусских..;» В белорусской сольной пляске нет такой широты и размаха, как в русском танце, нет виртуозных прыжков украинского; движения в белорусской пляске некрупны по рисунку и партерны по характеру. Недаром фольклористы и этнографы прошлого, описывая тот или иной белорусский танец, употребляли выражения «замельтешил», «замельчил», «засеменил» ногами. Самыми распространенными среди этих мелких движений являются движения типа балансе, падебаска, шассе,4 а также «ковырялочка», «подбивка», «тройной притоп». В белорусской сольной пляске сильнее, чем во всех других видах танцевального творчества народа, развито синкопирование. Хореографическая синкопа, как и лексика, имеет здесь множество вариантов, оттенков, способов. Все совершенно невозможно описать и перечислить, ибо каждый танцор имеет свои приемы, свою манеру, свои па, свою «выходку», количество которых безгранично, как безгранична фантазия народа. Даже одинаковые движения приобретают каждый раз свою окраску. В хореографии происходит то же самое, что и в инструментальном сопровождении, где повторение колен «сопровождается подчеркиванием в каждом случае какой-либо оригинальной особенности: то это будет яркий мелизм, то неожиданная акцентировка звука, то затягивание его и так далее» Кроме того, национальной хореографии не остается без изменения. С течением времени он пополняется, обогащается, модифицируется, испытывает различные влияния. На белорусскую импровизационную пляску в свое время сильно воздействовали русские, украинские и польские танцы, а после появления в Белоруссии. польки национальная пляска вобрала в себя некоторые ее черты (верчения стали исполняться в основном парами в характерном для польки стиле). В настоящее время на сольную пляску оказывают заметное влияние новые танцевальные формы и ритмы, которые проникают даже в самые отдаленные от городских центров уголки республики. Постоянно обновляется и импровизационная сольная пляска. Для нее характерно ныне частое сопровождение движений короткими, чаще всего четырехстрочными частушками-припевками, которые могут исполняться с любой пляской и сочиняются часто прямо «на ходу». Погзященные чаще всего любовной тематике, они затрагивают тем не менее многие стороны жизни и отличаются злободневностью, оптимизмом, задиристым остроумием: Белорусские костюмы в зависимости от местности имеют много локальных вариантов (региональные особенности их отражены в специальной литературе). В основном же для них характерна бело-красная гамма цветов, хотя в разных районах Белоруссии не исключаются и другие расцветки. Если представить себе некий типичный белорусский сценический костюм, то он состоит (для девушек) из тканой юбки (андарака) в продольную или поперечную полосу, белой кофты с вышитым на рукавах красным орнаментом, красной или вишневой бам-бетки (гарсетки), зашнурованной на талии, и белого с вышивкой передника. На голове белая ленточная повязка с орнаментом или без него (наметка), со спускающимися сзади концами или венок из ромашек и васильков. У мужчин костюм состоит из серых, в полоску брюк, белой рубашки, орнаментированной красным по вороту и на обшлагах, подпоясанной вышитым поясом, и сапог или ботинок. В старину же белорусский женский костюм чаще всего состоял из белой рубахи без воротничка, с длинным рукавом и манжетами, с прямоугольными вставками на плечах из более тонкого полотна, украшенными вышитым или тканым орнаментом, в котором чаще всего сочетаются цвета красный и черный. Поверх рубахи надевали различные домотканые юбки — летом из полотна или льна, белые с орнаментом, цветные полосатые или клетчатые, зимой полусуконные или шерстяные, также в яркую полосу или клетку. На рубаху сверху надевалась цветная безрукавка, которая туго стягивалась спереди с помощью шнурков или пуговиц. Наряд дополнялся вышитым белым передником. На голову повязывали ленты или тонкие орнаментированные наметки, различные чепцы. Типичный мужской белорусский костюм представлял собой комплект из белой сорочки с прямым орнаментированным разрезом и небольшим воротничком-стойкой, вышитыми манжетами и подолом, полотняных (нередко полосатых) штанов. Рубаху надевали поверх штанов и подпоясывали цветным более или менее широким поясом, который был обязательным украшением мужской одежды. Пояса с красивой ручной вышивкой, украшенные кистями, нередко носили и женщины. Для мужских головных уборов наиболее характерны были валяные шапки с плотно прижатыми небольшими полями, серого, белого или коричневого цвета, а также широкополые шляпы (брыли) из соломы, камыша или даже лозы. Суконная свитка белого, серого или коричневого цвета, плотно облегающая талию и расходящаяся книзу, служила для белорусов верхней теплой одеждой. Она обшивалась цветным или черным шнуром. Женские свитки, кроме того, украшались еще с боков вышивкой из шерстяных ниток. Зимой мужчины и женщины носили овчинные тулупы (кожухи) и полушубки, сшитые с прямой спиной или в талию. Основной обувью белорусов в старину были лапти; более зажиточные крестьяне иногда имели сапоги или ботинки. На основе этой одежды ныне создаются многочисленные варианты богато декорированных сценических костюмов. Что же касается современной сценической интерпретации фольклора, то, отдавая должное бесспорным успехам балетмейстеров, работающих в области белорусской сценической хореографии, нельзя все же не заметить, что богатство танцевального творчества народа используется еще недостаточно. Изучение и пропаганда фольклора — это сегодня лишь одна сторона проблемы. Для создания современных народно-сценических произведений не следует бояться пересмотреть поэтику и структуру фольклорного танца. Не всегда оказываются целесообразными точная «реконструкция» и воспроизведение на сцене фольклорных образцов коллективами художественной самодеятельности (это является прерогативой, как правило, фольклорных и этнографических коллективов, у которых иные задачи и принципы деятельности). Поднятые на сценическую площадку, подлинные фольклорные танцы нередко выглядят упрощенно. Ведь уже сам перенос танца на сцену меняет в нем многое: уходит атмосфера праздничности, приподнятости, которая рождается всегда, когда после трудового дня люди собираются вместе, чтобы отдохнуть и развлечься, нарушается контакт между Участниками и зрителями, исчезают также импровизацион-ность, элементы соревнования между танцующими. «К фольклору, в частности к танцевальному, нужно относиться бережно хотя бы уже потому, что это творческое наследие многих поколений, целого народа. Но опять-таки, говоря о бережном отношении, я вовсе не имею в виду лишь, дотошное фиксирование, протоколирование каждой фигуры,— писал Игорь Моисеев.— Эта практика тоже еще не вполне изжила себя, а ведь она в основе своей порочна. Давайте подумаем — при таком отношении к танцу можно перенять лишь его внешний рисунок и абсолютно невозможно постичь внутреннюю жизнь людей. Ведь жизнь-то не замерла: все меняется, в том числе и пластика». Нельзя не согласиться с мнением белорусского исследователя А. Яськевича, который писал, что ограниченность заимствованной у народа формы должна преодолеваться, иначе критике надо бить тревогу, так как нетворческое использование фольклорной лексики задержит процесс развития национального искусства. На современном этапе сценическое претворение фольклора должно опираться на достижения всего хореографического искусства. В том числе и балетного театра, который накопил огромный багаж выразительных средств. За последние десятилетия он освоил новые типы драматургии, принципы хореографического симфонизма.Много ценного опыта содержится и в работах наших ведущих мастеров. Даже одно перечисление их находок займет немало места. Здесь стремление к художественному обобщению образов, пластической метафоре вместо иллюстрации или имитации, целенаправленная разработка одной пластической темы, усиление средств выразительности (усложнение рисунков, технизация движений, сжатие сценического времени, создание кульминаций на коротком временном отрезке), введение сюжетности, синтез народной лексики с другими пластическими элементами, сочинение специальной музыки с новой драматургией, ритмикой и многое другое- Включить фольклорную хореографию в современную сценическую культуру, сделать ее органичной частью нынешней художественной системы задача советских хореографов. Эстафета живых традиций должна быть передана следующим поколениям.
|
