Перевод З.Н. Зайцевой

 

 

5.44 Создайте сборочный чертеж (2.1 – 2.7).

5.45 Постройте необходимые виды из трех стандартных (2.8 – 2.18).

 

5.46 Постройте местные разрезы, показав расположение подшипника и крепление стоек. (2.32 – 2.34).

5.47 Для того, чтобы при построении местного разреза не были рассечены подшипник и вал (винт и шайба), щелкните левой кнопкой мыши по чертежу, в появившемся окне выберите пункт Дерево построения.

5.48 В окне чертежа слева появится Дерево построения. Выберите вид, на котором построен местный разрез (выбранный вид на чертеж выделяется зеленым цветом).

5.49 Раскройте дерево построения этого вида, в нем раскройте Местный разрез, затем Сборка.

5.50 В Сборке правой кнопкой мыши выделите компонент, который не нужно разрезать, и выберите пункт Не разрезать.

 

5.51 Перестройте сборку .

5.52 Оформите чертеж в соответствии с пунктами (2.35 – 2.72).

5.53 Для простановки обозначения Сборочный чертеж при заполнении Основной надписи в графе Обозначение щелкните правой кнопкой мыши. В появившемся контекстном меню выберите Вставить код и наименование.

5.54 В окне Коды и наименования выберите код СБ в раскрывающемся списке Чертежи.

5.55 Нажмите ОК.

 

М. Хайдеггер

О сущности истины

Перевод З.Н. Зайцевой

OCR: К. Дрязгунов

 

О сущности истины пойдет речь. Для вопроса об истине безразлично, идет ли речь в том или ином случае об истине практического, жизненного опыта или экономического расчета; это может быть истина технического порядка или истина, характеризующая политический ум, в частности, та или иная истина может относиться к сфере художественного творчества, это может быть даже истина мысленного воспоминания или культурной веры. Вопрос о сущности оставляет все это в стороне и затрагивает только то, что отличает всякую истину как таковую.

Но не соскальзываем ли мы с вопросом о сущности в пустоту всеобщего, от которого задыхается всякое мышление? И не показывает ли это соскальзывание при такого рода вопросах беспочвенность всей философии? Ведь обращенное к действительности мышление, если оно имеет глубокие корни, должно прежде всего - и без всяких отступлений - устремиться к тому, чтобы повернуть действительную истину, служащую для нас на сегодняшний день мерилом и точкой опоры, против путаницы мнений и вычислительных операций. Что может дать действительной необходимости отрешенный от всякой действительности ("абстрактный") вопрос о сущности истины? Не является ли вопрос о сущности самым несущественным и ни к чему не обязывающим вопросом? Никто не уйдет от настойчивой убедительности этих сомнений.

Никто не смеет просто так игнорировать настойчивую серьезность этих сомнений. Но кто стоит за этими сомнениями? "Здравый" человеческий рассудок. Он стучит в дверь, за которой скрывается осязаемая полезность, и усердствует против знания о сущности сущего, которое как существенное знание с давних пор называется "философией".

Обыденный человеческий рассудок имеет свою собственную необходимость: он утверждает свое право с помощью только ему одному подвластного оружия. Это - ссылка на свои претензии и сомнения как на нечто "само собою разумеющееся". Но философия никогда не сможет опровергнуть обыденный рассудок, так как он глух к ее языку. Она не посмеет пожелать когда-нибудь его опровергнуть, потому что обыденный рассудок слеп, чтобы видеть то, что она открывает взору, созерцающему сущность.

Вот почему мы считаем, что находимся в согласии с обыденным рассудком, поскольку полагаем, что уверены в многообразных "истинах" жизненного опыта и поведения, научного исследования, художественного воображения и веры. Мы сами поощряем сопротивление "само собою разумеющегося" против всякого притязания со стороны сомнения.

Поэтому, если уж и должен быть поставлен вопрос об истине, то он требует ответа на вопрос, где мы находимся на сегодняшний день. Хотят знать, как обстоит дело с нами. Вопрошают о цели, которая поставлена перед человеком в его истории и перед историей. Хотят обладать действительной "истиной". Следовательно, опять-таки истиной!

Те, которые взывают к действительной "истине", по-видимому, уже все-таки знают, что такое истина вообще. Или же знают об этом "по чувству" или "в общем"? Однако не будет ли такое "примерное" знание и такое безразличие еще беднее, чем простое незнание сущности истины?