Художник и судьба

«Только тот способен на великие деяния,

кто живет так, словно он бессмертен.»

(Вовенарг) [32]

«Не спи, не спи художник, не предавайся сну. Ты - вечности заложник, у времени в плену». Эти знаменитые строки Пастернака я впервые услышал еще в детстве. Они поразили меня тогда своей необъяснимой красотой. Позже я стал анализировать их с точки зрения здравого смысла. Вдумайтесь, если кто-то взял тебя в заложники, значит, ты являешься его пленником. До тех пор, пока за тебя не внесут залог. По-моему, это однозначно. То есть, из четверостишия Пастернака получается так, что художник одновременно находится в плену и у времени, и у вечности. Согласитесь, это выглядит как-то нелогично. По крайней мере, для глубокой философской мысли. Но зато, как красиво звучит.

Но, все-таки, я не зря привел здесь это четверостишие. Хотя, я бы его перефразировал. Художник в плену не у вечности, а у своей собственной судьбы. Точнее, у «хозяина» этого мира, который по своему разумению, может возвысить этого художника до высот гениальности, а может, не обращать на его творческие потуги, никакого внимания.

Надеюсь, Вы поняли, говоря о художнике, я подразумеваю любого творческого деятеля, независимо от его кастовой принадлежности. Того, чьи «письмена», претендуют на собственное место в культурном наследии человеческой цивилизации. Тут не важна сегодняшняя общественная значимость его работ. Пусть он пишет только для родных, знакомых, в стол, наконец. Главное, чтобы он оставил после себя хранителя своих трудов. Пускай они пылятся где-нибудь на чердаке, или на задворках интернета. Они не пропадут. Ведь «рукописи не горят». Истинные ценности не уничтожить просто так, отправив в мусорный контейнер. Этому противостоит, заключенная в них сила, которую передал им художник, всю жизнь заряжая их своей энергией. Такой вот заряженный аккумулятор может долго еще сохранять тепло их творца. Чтобы потом, после веков забвения, передать это тепло, озябшему, в погоне за призрачным счастьем, человечеству.

Вообразите себе огромный стадион, величиной с планету Земля. И на нем, в качестве зрителей представлены все «работники творческого труда» этой планеты. В самом центре стадиона расположен грандиозный прожектор. Его свет направлен на какую-то маленькую часть трибуны со «зрителями». Этот прожектор – субъект всего культурного сообщества. А свет его – указание всем, сидящим на трибуне, рассматривать в качестве образца для подражания, творческий труд, освещенных этим светом, художников. Но субъект ведь потому и субъект, поскольку его действия никак нельзя заранее предсказать. Он есть – общечеловеческое Я, покоящееся в своей свободе. Его выбор абсолютно немотивирован, поскольку основание этого выбора – свобода, взвешена только в Ничто.

Так вот, поэтому, наш прожектор, расположенный в «сердце стадиона человеческих душ», ничем не связан с мнением своих составных частей, творческих людей, хотя бы и объединенных в союзы или другие, крупные организации. Я уже обосновывал в разделе, посвященном психологии, почему субъект – внутреннее Я, никак не связан со своим, вмещающим его в себя, объектом. Но тут надо показать это более наглядно. Представьте себе двух людей, один из них – богатый и здоровый, а другой – бедный и больной. Что, разве не разными будут их желания? Разве не будут эти желания целиком определяться их положением на лестнице успеха? Да, конечно, объективные желания у них будут разными. Один мечтает стать здоровым и богатым, другой – «великим и ужасным». Но психологический выбор-то имеется у обоих. Точно такой же выбор имеется и у прикованного наручниками к стене камеры, узника. Тот может выбирать, есть, поднесенную ему пищу, или не есть. Спать или бодрствовать. Сидеть или стоять. Жить или умереть, наконец. И это последнее, никто ему не сможет запретить. Ни его социальное положение, ни общественные законы, ни физические возможности. «Нет насилия, которое могло бы лишить нас свободы выбора». (Эпиктет) [31]

Да, мы все разные, Но мы все – люди. Все – едим, пьем, ходим в туалет. У всех имеются человеческие слабости, жизненные принципы, нормы поведения в обществе. Они существуют независимо от наших материальных, или каких-то иных, возможностей. Иногда они меняются, подчас очень резко. Окружающие нас тут же объясняют эти изменения вновь возникшими обстоятельствами. Но так ли это? Обстоятельствами можно объяснить се что угодно. Рационально мыслящий человек найдет объяснения всему. Но на самом деле, внутри каждого из нас, существует «центр принятия решений», независимый, ни от каких объективных обстоятельств. Потому что этот центр находится не в нашем мозгу, а в нашем «сердце», в нашей душе, в том, что мы понимаем под словом Я. Каждый человек, и богатый, и бедный, и здоровый, и больной, мы ежеминутно, ежесекундно оказываемся в сугубо конкретных, одинаковых ситуациях, когда нужно сделать неосознанный выбор. Это может быть выбор еды, одежды, позы сидения на стуле, порядка чередования дел, времяпрепровождения и т.д. И естественно, объективно несуществующее Я, никоим образом не может объяснить этот выбор объективными обстоятельствами. Из субъекта объекта не получить, как и не получить материю из пустоты. Это феномены двух противоположных субстанций сущего – бытия и экзистенции. Они дополняют друг друга до целого, но не в состоянии превратиться одна в другую.

- Позвольте – заметите Вы. - Но ведь человек, всегда может объяснить свой личный выбор. Хотя бы самому себе. Это же так банально.

Но на самом деле, сначала человек делает неосознанный выбор, а только потом его обосновывает. Вставляет его необходимым звеном в длинную цепь, уже существующих и вновь возникших обстоятельств. И никак не наоборот.

Ну, давайте ближе к теме. Итак, внутри человека существует источник его субъективности, его внутреннее Я. Так почему бы не признать, что такое же внутреннее Я находится и у всего культурного человечества в целом. В качестве его художественного образа чуть выше я предложил рассматривать прожектор, помещенный в центр «стадиона человеческих душ». Так вот, этот прожектор, как мы выяснили, по своему желанию, никак не зависимому от мнения общественных групп, направляет луч света на некоторую группу творческих деятелей. И вдруг оказывается, что творчество всех деятелей этой группы, как по мановению волшебной палочки, обретает огромную культурную значимость. Под светом прожектора они мгновенно оказываются в центре общего внимания. Как говорится, заснув рядовыми гражданами, они просыпаются знаменитыми.

Их работы начинают обсуждать. Находить в них много интересного, много нового. Сразу отыскивается убедительное объяснение, почему именно эти, а не другие художники обрели мировую известность. Хотя, еще «вчера» их никто не выделял из толпы, таких же как они. Еще «вчера» они упорно трудились, никак не рассчитывая на столь быстрое «вознесение к звездам». Но, ведь, упорно трудились не все. Большая часть этих деятелей, абсолютно случайно оказалась в нужном месте, в нужное время. Для некоторых, это было просто – «проба пера». Для других - хобби, легкое увлечение в свободное от основной работы, время. Для третьих – обременительная обязанность «по долгу службы». И вот, в одночасье, все они тоже – знамениты. Воистину, неисповедимы, пути господни.

Субъект общества сегодня выбрал их, а завтра выберет кого-нибудь еще. Прожектор славы повернется в другую сторону и осветит своим божественным светом другую группу творцов культурных ценностей человечества. Очень обидно тогда будет тем, кто, уже побежал в ту сторону, «откуда дует ветер». Всегда находится множество, так называемых – конъюнктурщиков, которые пишу свои тексты, не «по зову сердца», а «по зову денег». Они быстро ориентируются в том, что сейчас модно, а что не модно, на чем можно сделать money, а на чем нельзя. И вот, начав свою творческую деятельность на новом поприще, их постигает удар. То, во что они уже вложили много сил, становится вдруг не популярно. «Пипл перестает это хавать». И им опять приходится все бросать и бежать совсем в другую сторону. Это не очень приятно, но зато, если угадать правильное направление, во время впрыгнуть в «восходящее» течение, «срок жизни» которого окажется велик, можно будет долго еще «купаться в лучах славы».

А прожектор славы работает без остановки. И без малейшей возможности каким-то образом предсказать его будущие предпочтения. Это как на бирже. Существуют сотни «теорий», якобы предсказывающих поведение рынка. Но почему-то, на этом обогащаются лишь единицы, а тысячи людей, очень умных, строго следующих всем указаниям финансовых гуру, неизменно терпят крах. Просто они действуют по своей логике, и логично предполагают, что этой же логики будет придерживаться и рынок. А у того тоже своя логика. Вернее, у него ее нет совсем. Абсолютно. А за его логику, все принимают логику, выигрывающих на нем людей.

Но существует еще такой момент, как реклама. Некто, очень влиятельный, или богатый, пытается склонить субъекта культурного сообщества в свою сторону, или в сторону своего фаворита. Ведь, как известно, за деньги можно купить все. Но, смотрите. Человек сначала вкладывает деньги в рекламу своего творчества. А деньги ведь надо вложить с умом. Он откладывает в сторону свои мольберты и становится менеджером. Менеджером неплохим, потому что, через некоторое время его затраты окупаются и начинают приносить прибыль. Ничего это вам не напоминает? Да ведь это же бизнес. Шоу-бизнес. Человек, как ему кажется, на время, а на самом деле, навсегда, перестал быть художником и стал бизнесменом. И причем здесь творчество? Ну, хорошо. Мы разделяем функции менеджера и творца. Но тогда получается, что свободный художник сразу превращается в раба своего менеджера, потому что только тот знает, в какой манере надо творить, чтобы «срубить побольше бабла». Он превращается в того же самого конъюнктурщика, всю жизнь пытающегося «успеть в уходящий поезд».

Сегодня знаменит один, завтра – другой, послезавтра – третий. Все меняется непрерывно. Кто-то живет надеждами, однажды оказаться в луче славы. Другой - прошлыми заслугами. Третьего, как волка – «кормят ноги». Но есть и четвертый. Тот, кто уже давно умер, но только сейчас его творчество попало в центр общественного внимания. Давайте остановимся на нем поподробнее.

Вопрос стоит так. Человек всю жизнь упорно занимается творчеством. Но судьба не спешит его за это вознаграждать. Может быть, тогда не стоит ему этим заниматься, а посвятить свою жизнь чему-нибудь другому? Что проку в том, что когда-нибудь потомки оценят его и, быть может, даже, «возведут в сонм великих»? И, «да воздастся ему за труды его праведные». Есть ли какой-нибудь смысл в воздаянии «на том свете»? В посмертной «реабилитации»? В вознесении на «небеса обетованные»?

Религия утверждает, что есть. Плюс ее доводов состоит в том, что они очень просты и понятны каждому. Там наверху, на небесах, находится Рай. В нем хорошо и беззаботно. Отсутствуют проблемы с пищей, одеждой, жильем. Если человек всю жизнь трудится во имя благой цели, по смерти своей он попадает туда, и навеки вечные ему уготована будет райская жизнь. Тут есть некоторые расхождения, так сказать, с «данными экспериментов». Никто до сих пор этого рая там, наверху, не встречал. Да и с точки зрения экономики, подобные объяснения, мягко говоря, звучат нелогично. Но религиозных ораторов это не смущает. Там, в раю – отвечают они, - находится также и Бог. А он, как фокусник, все достанет из рукава, или, в крайнем случае, сотворит из ничего. А большинству сделает так, что ничего ему больше и не понадобится. Только ходить и восторгаться неземным блаженством райского существования.

Простым людям этих объяснений вполне достаточно. Но нам – интеллектуалам, подавай большего. Я сейчас попытаюсь «на более высоком уровне», «для атеистов», показать, почему все же стоит заниматься творчеством, даже если знаешь, что оно в этой жизни не принесет тебе ничего, кроме, быть может, уважения окружающих тебя людей.

Ну, во-первых. Творческий труд, в отличие от физического или интеллектуального труда, есть труд по производству новых форм. Главная задача художника – прислушаться к голосу своего внутреннего Я, растворенного в абсолютной свободе существования. И, как можно точнее перевести этот голос на язык культурного сообщества. Конечно, из субъекта объекта не сделаешь. Но можно сделать так, чтобы в художественном объекте стало как можно больше субъективного. В этом и состоит отличие нового от старого. В новом больше индивидуального, субъективного, нелогичного. Вот, к примеру, несколько офисных клерков собрались в курилке около окна, и рассматривают городской пейзаж. Ну и что. Город как город. Ничего особенного. А вот, они же, смотрят на полотно великого художника, отобразившего на нем тот же самый городской пейзаж, видимый ими тысячу раз. Их восприятие резко меняется. Кому-то картина очень не нравится, кто-то остается равнодушен, но хотя бы один из них надолго остается поражен ее красотой. Но самое интересное не в этом. Даже тот, кому не нравится эта картина, через некоторое время, в другом расположении духа, случайно кинув на нее взгляд, может кардинально поменять свою оценку, увидев в ней нечто такое, чего раньше не замечал.

В этом-то все и дело. А ведь субъект всего культурного сообщества, общечеловеческое Я, тоже, со временем, может поменять свою оценку творчества конкретного художника. Но если время бесконечно, значит, все возможно в это время. Если человечество, как предполагается, будет жить вечно, то абсолютно вправе предположить, что любой творческий деятель когда-нибудь станет знаменитым, но к сожалению, наверное не в этой жизни. Только надо позаботиться, чтобы труды его были опубликованы. Как же без этого. И здесь как раз проверяется, истинный ли он художник, или нет. Как бы там не говорили, но талант легко можно отличить от графомании. И издатель скорее предпочтет издать первого, чем второго. Хотя и здесь, существуют свои нюансы.

Но вот мы опять пришли все к той же самой мысли. Нам то что от того, что мы посмертно станем знаменитыми? Ведь с этого мы сами, не получим ни копейки. А на наших потомков нам наплевать. Знаете, не знаю как вы, а я расположен жить долго. Гораздо дольше, чем одежда, в которую облачил меня господь в момент появления на свет. Это одежда – мое физическое тело. Она со временем изнашивается. Приходит срок, когда нужно «покупать» новую. Хотелось бы, чтобы она оказалась лучше старой. Крепче, удобнее, модней. Почему-то люди называют это переодевание смертью. Мол, если человеческое Я находится не в физическом теле, значит, его не существует вообще. Если человек, с портрета на стене, не может с нами заговорить на нашем, человеческом языке, то, значит, это уже не человек. Правильно, это уже не человек. Но еще и не покойник, ибо мы каждый день, видим его перед собой. Физическая смерть – это просто, присоединение к большинству. Большинству личностей, прошедших через эту комнату, под названием, материальный мир. Ценой физической смерти, они покупают бессмертие. И разве такая сделка плоха? «Кто знает, жизнь не есть ли смерть, а смерть не есть ли жизнь». (Еврипид) [33]

Предвижу ваши упреки. Вот, мол, автор, упорно открещиваясь от религиозного мистицизма, сам вступает на эту стезю. Разве можно, резонно заметите вы, с философской обстоятельностью рассуждать о жизни после смерти? Понимаете, да, я философ, и в своих объяснениях, в основном, руководствуюсь логическими доводами. Давайте, рассмотрим такой пример. По дороге движется автомобиль. Дорога прямая. Проходит через пустынную местность. Погода солнечная. Мы, всей группой, со склона холма, наблюдаем за его движением. И вдруг, внезапно, автомобиль исчезает из нашего поля зрения. Невероятно. Невероятно по всем законам физики. Но как тогда вы объясните тот факт, что и люди и даже ученые не признают невероятным внезапное исчезновение человеческого сознания в момент его смерти. Вот оно было: сознание, душа, Я. А вот его уже и нет. Исчезло без следа. Растворилось без остатка. Что-то здесь не так. «Не вытанцовывается у них что-то», - как заметил однажды, вечно живущий Штирлиц. Нам говорят, что сей предмет очень сложен, и уразумению не подлежит. Но тогда мы вольны обращаться с ним, как захотим. И только, приверженность к логике рассуждений о жизни и смерти, может нам помешать.

Итак, художник не умирает, даже после своей смерти. Он остается, в фотографических снимках, в дневниках, в письмах, в своих трудах, а более всего, в памяти людей. С ним «разговаривают», «спорят». У него «спрашивают советы». С него «пишут портреты». О нем рассуждают критики. Зрители восхищаются его полотнами. Некоторым, он приходит во сне, в качестве обыкновенного земного человека. Со своими слабостями и болями. Его труды приносят материальные блага его близким. Он «продолжает работать и получать за это зарплату». Скажите мне, ради бога, что все это такое, если не жизнь.

Мы не знаем, как они сами ощущают эту свою нынешнюю жизнь. Довольны они ею или нет. Что любят, а что – ненавидят. Чем планируют заниматься дальше. Мы судим это лишь по их следам. Как археологи судят по следам о жизни древних цивилизаций. В том же самом тексте великого художника, через столетие, мы открываем что-то новое. Новое послание человечеству. И значит, оказывается, еще жив, пославший его, творец. Просто, возможности нашего разума, не позволяют нам это осознать.

Выше, в разговоре об общей картине бытия, я показал существование всеобщего закона субстанциального тяготения. Любая, менее общая, «мелкая» вещь, всегда влечется к вещи «крупной», более общей, более «бытийно-объемной». И в этом смысле, физическая смерть – это, превращение конкретной, персональной личности, в менее конкретную (а значит, более общую), имперсональную личность. Иначе говоря, если раньше, до «смерти», человек находился в одном месте, то теперь он – одновременно во многих местах. Это, как в физике, когда, в начале 20 в., ученые вдруг обнаружили, что нельзя точно определить местоположение частицы, а только лишь вероятность ее нахождения в том, или ином месте. Причем, эта частица, каким-то неведомым образом, может просачиваться и через непреодолимую стену. По крайней мере, вероятность ее нахождения за этой стеной не равно нулю. Тогда это вызвало революцию, приведшую к появлению квантовой механики, теории, утверждающей, что, каждая частица вещества имеет корпускулярно-волновую природу. То есть, является и частицей и волной…. одновременно. И это до сих пор является неоспоримой научной истиной. Правда, сегодня некоторые утверждают, что слово волна нужно заменить более подходящим словом струна, а еще лучше, М-брана (брана в М-измерениях. Струна – это брана в 1 измерении, мембрана – брана в двух измерениях и т.д.,). Согласитесь, если ученые могут позволить себе нести подобный бред, почему надо называть мистикой, более невинные мыслительные конструкции.

Давайте приведем более наглядный пример. Вот мы сидим в комнате и беседуем с неким человеком. Кроме нас, в данный момент, его никто не видит. Закончив беседу, человек выходит из нашей комнаты и разговаривает с кем-то другим. Теперь, не видим его мы. Но, вот, неожиданно, он взмывает в небо. Сейчас одновременно, его могут увидеть все. Раньше он был кем-то конкретным, а взмыв в небо, стал общим для всех. Он как бы, сделал шаг по направлению ко всеобщему. Поговорить лично с ним мы уже не можем. Уж очень высоко. Но он в состоянии жестами, или чем-то другим, дать о себе знать. Но только нам всем. Разве это событие можно отнести к разряду мистических? Разве, возвысившись над нами, этот человек умирает для нас? Он просто переходит в иное измерение жизни. Мы, снизу, не можем увидеть и оценить эту жизнь. Но она существует, поскольку мы «видим» этого человека. Он не пропадает в ничто. Пытается «докричаться» до нас оттуда, сверху. Мистика тут только в том, что ему не суждено обратно возвратиться к нам, сюда, «вниз». Таков закон. Вектор развития направлен только в одну сторону. Снизу вверх. От малого к большому. От простого к сложному. От жизни к смерти.

Мы рассуждали о судьбе великих художников. Через нее тоже наглядно видно бессмертие человеческого гения. Бессмертие не пафосное, а самое обыкновенное, утилитарно-зримое. Но ведь с гениями непризнанными дело обстоит точно так же. Только, поклонников у них на порядок меньше. В основном, это родственники, либо, родственники друзей. Судьба не была к ним благосклонна в их прошлой жизни. Прожектор общественного внимания никак не хотел тогда поворачиваться в их сторону. Но у них еще все впереди. Пока о них помнит хотя бы «бумага», они живы. Всему свое время. Время разбрасывать камни. И время собирать урожай. Их урожай – это общее признание. Оно придет. Ведь обществу постоянно требуется духовная энергия. Без нее не будет никакого развития. Без нее, как мы знаем, абсурд. Выпадение из пространства чувственных переживаний. Выпадение из существования вообще. И культурное сообщество будет всячески искать, «с фонарем в руках» искать,пищу своему разуму. Энергию для поддержания своего существования. Оно будет заглядывать во все «закоулки» творческого наследия человечества. И, рано или поздно, отыщет там, потрясающие своим духовным наполнением, новые «паззлы» общей картины бытия. Художник, мыслитель, поэт, создавшие их в прошедшие времена, вложили всю свою душу в свои творения. Они фактически переселились в них, слились с ними в единый «организм». И теперь пожинают плоды успеха. Это успех не принесет им, ни званий, ни денег. Но он даст нечто большее, а именно, бессмертие перед лицом проходящих мимо поколений. Они встанут на одну ступень ближе к богу. А разве этого мало?