От Эгеиды к Адриатике

В своей «Географии» Страбон ссылается на свидетельство Гераклида Понтийского, современника гибели Гелики. Согласно Гераклиду, «катастрофа произошла ночью; и хотя город отстоял от моря на 12 стадий (то есть более чем на два километра), вся эта местность вместе с городом была покрыта волнами; и 2000 человек, посланные с ахейцами, не могли подобрать трупов». Гелика была поглощена волнами. Город Бура, отстоявший от моря еще дальше, также был разрушен, видимо, гигантская приливная волна‑цунами обрушилась и на него. Во всяком случае, в самом подробном сообщении о катастрофе 373 года до н. э., содержащемся в «Исторической библиотеке» Диодора Сицилийского, говорится о затоплении двух городов – как Гелики, так и Буры.

Вот как описывает Диодор в четвертой части своей части «Исторической библиотеки» гибель Гелики и Буры. При архонте Астее, правившем, по нашему летоисчислению, в 373 году до н. э. «в Пелопоннесе произошли грандиозные землетрясения и невероятные затопления земли и городов; такого бедствия с греческими городами прежде никогда не случалось… Разразилось бедствие ночью. Сила землетрясения была такова, что дома были сплошь разрушены, а люди как вследствие темноты, так и вследствие неожиданности и невероятности обстоятельств не имели возможности искать спасения. Большинство погибло под развалинами домов. Когда занялся день, немногие уцелевшие выбрались из домов и, полагая, что они избежали опасности, столкнулись с большим и более невероятным несчастием: море сильно разбушевалось, поднялась высокая волна – и все они были затоплены, исчезнув вместе с отечеством. А случилось это бедствие с двумя городами Ахайи – Геликой и Бурой, из которых Гелика была самым значительным из всех городов Ахайи».

В этом описании мы видим типичную картину нашествия волн‑цунами, порожденных сильным землетрясением.

Об этой катастрофе в Ахайе говорит и Сенека в своих «Вопросах естествознания», и Аристотель в «Метеорологике», и его племянник Каллисфен, историограф и участник походов Александра Македонского. А великий географ античности Эратосфен специально приезжал на место катастрофы в Ахайю, чтобы осмотреть место происшествия и выслушать рассказы моряков. Поэт Овидий в своих «Метаморфозах» посвятил погибшим городам такие строки:

Если Гелику искать и Буру, ахейские грады, –

Ты их найдешь под водой; моряки и сегодня покажут

Мертвые те города с погруженными в воду стенами.

Упоминания о гибели Гелики и Буры можно найти у различных античных авторов – философов, поэтов, историков, географов. Многие из них пытались объяснить катастрофу гневом богов, появлением кометы и т. д. Но правильное объяснение дал Аристотель – землетрясение привело к опусканию почвы и затоплению. Трудно сказать, удастся ли найти сейчас, спустя почти 25 столетий, руины Гелики и Буры под водой. Но поиск этих затопленных городов интересен вдвойне: речь идет не об очередном подводно‑археологическом поиске, а о поиске праобраза легендарной платоновской Атлантиды, Атлантиды не в нарицательном, а в собственном смысле слова.

Первым о гибели Атлантиды поведал человечеству Платон. В трудах античных авторов Гелика и Атлантида стоят в одном ряду, причем последнюю многие из них упоминают с оговоркой, сомневаясь в ее реальности… Но, быть может, именно гибель Гелики, исчезнувшей с лица земли в течение одной ночи и одного дня из‑за «грандиозного землетрясения и невероятного затопления» послужила Платону материалом для ее рассказа о «невиданных землетрясениях и затоплениях», которые «в одни сутки» погубили Атлантиду? Эту гипотезу выдвинул немецкий историк Ганс Хертер в статье «Платоновская Атлантида», увидевшей свет в 1928 году, но она не обратила на себя внимания ни ученых‑античников, ни атлантологов, ни археологов‑подводников. Совсем недавно швейцарский профессор Адальберто Джованнини вновь назвал Гелику праобразом Атлантиды Платона. Сравнив текст Платона об Атлантиде и историю Гелики в изложении Страбона и Диодора, он пришел к выводу, что они почти тождественны. И не только в описании гибели, но и в том, что владыкой Атлантиды Платон называет Посейдона, а ведь именно культом Посейдона славилась Гелика. Гибель реального города Гелики дала Платону материал для выдуманной им Атлантиды – выдуманной для того, чтобы противопоставить идеальное демократическое государство «праафинян» теократическому государству атлантов. На самом же деле он имел в виду вполне конкретный антагонизм между Афинами и Спартой, самыми известными городами‑государствами Эллады.

Независимо от швейцарского ученого к отождествлению Гелики и Атлантиды пришел ленинградский историк античности Д. В. Панченко. В журнале «Природа» (№ 6, 1987 год) он опубликовал интересную статью «Гибель Атлантиды». Платон был современником катастрофы, погубившей Гелику. «О впечатлении, произведенном на Платона гибелью Гелики, мы можем заключить не только на основании того интереса, который обнаруживают к ней его ученики, Гераклид и Аристотель. В поздней платоновской философии большую роль играет представление о происходящих время от времени катастрофах. Оно выражено не только в „Тимее“ в связи с Атлантидой, но и в „Политике“, и в книге III „Законов“. Все эти сочинения по совершенно независимым от нашего вопроса основаниям датируются временем после 373 г. до н. э. До событий в Ахайе какого‑либо интереса к катастрофам в творчестве Платона не наблюдается, – пишет Панченко. – Платону изменил бы вкус, если бы он стал ссылаться на факт недавней катастрофы в Ахайе: „правдивое“ сказание не нуждается в доказательствах! Эту аппеляцию к опыту он оставляет в подтексте, провоцируя ее в аудитории. Вместо того, чтобы заподозрить в истории Атлантиды конструкцию по образцу истории Гелики, читатель (или слушатель), наоборот, сначала смутно ощущает, а потом, при желании, отчетливо сознает, что в его памяти присутствует знание, которое подтверждает правдоподобность рассказа. Он много раз слышал различные сказания о катастрофах, причем его только что навели на мысль, что, хотя такие сказания имеют „облик мифа“, в них „содержится и правда“. И, наконец, недавние события в Ахайе – казалось бы, тоже невероятные, но доподлинно случившиеся!»

В мифах, в том числе и античных, есть рассказы о потопах, нашествии морских волн и поглощении суши морем. Но очень трудно привязать эти мифы к конкретным событиям (сошлемся на книгу автора этих строк «Великий потоп – мифы и реальность»). Платон, безусловно, знал сказания о потопах. Но ни в одном из них, пишет Д. В. Панченко, мы не встретим соединения мотивов, характерных для истории Атлантиды: мощная и высокоцивилизованная островная держава, погибшая в результате землетрясения и затопления. «Мы ждем от мифа скрытой исторической истины? – Но Крит, отождествляемый ныне с Атлантидой, никогда не погружался в пучину, следовательно, по той же логике, и мифа о его погружении не было… Вулканическая история Санторина в принципе может прокомментировать кое‑какие детали каких‑нибудь мифов, но как только кончаются данные археологии или геологии, эти мифы сами по себе не могут прибавить ничего надежного… Платону не было нужды что‑либо слышать о вулканической активности Санторина и ее последствиях. Балканы и Эгеида не так уж бедны стихийными бедствиями.»

Действительно, наряду с «эгейским адресом» Атлантиды, будь то Санторин или Гелика, не так давно был назван и ее «адриатический адрес». По мнению югославского нумизмата и атлантолога Блажко Кривокапича, Атлантиду Платона надо искать на дне Адриатики.