О русской идеологии

Сами ли испугались или кто искусно навязал нам неприятие идеологии, но уже и не пытаемся вовсе говорить о ней, чураясь самого слова, в основе которого лежит понятие идеи.

Идеология и есть пропаганда идеи.

Идеология ориентирует общество, сплачивает его на достижение конкретной цели, аккумулирует его волю, его энергию.

Не имея идеи, общество не ведает, куда и к чему стремится, и тогда любая партия, любая фракция, любой вождишка, умело и много говорящие, могут легко выдать свои корыстные интересы за общие, завлечь, увлечь, повести за собой общество, так легко сбиваемое с пути без поставленных на нём вешек.

Только имея идеологию, а, значит, и ориентиры, и приоритеты, и шкалу ценностей, нетрудно разобраться, кто, что творит — во благо ли, во зло ли нации и государству.

А нет тех мерил и твори, что хочешь, чёрное выдавай за белое, чуждое нации — за её коренные интересы, болезнь — за здоровье общества и здоровье общества — за болезнь.

Словом, твори, что хочешь, и нет ни спроса, ни суда, кто лекарь, где яд — не разобрать.

Прежде спасал Россию от всякой политической заразы коренной инстинкт национального, православного самосознания, да разрушен он за последний век, и потому, как щепку бросает русский народ в мутном море политических страстей, и неисповедимо, к какому берегу может прибить.

Легко подхватываемые ором поднаторевших партий и политиков, мчимся невесть куда, очертя голову.

Наш народ, среди любимых игрушек которого всегда был Ванька-встанька, в своей необоримости схожий с самим народом, потерял основу — национальный идеал — и теперь уже больше похож не на Ваньку-встаньку, а на Перекати-поле, увлекаемый то коммунистической сказочкой, то демократическим манком, шарахающийся от одного лидера к другому и с нетерпением высматривающий на горизонте нового вождя.

Жить без идеологии, значит жить без идеалов, и тогда легко попасть «вместо кормчего — на гребца, вместо врача — на больного, вместо пристани — в пучину».

Суть идеологии проста: вот, каковы мы сегодня есть, вот, каковыми мы должны стать, если действительно желаем возрождения национальной России.

Не иметь в представлении, в воображении того, к чему стремится общество, целей, которых мы хотим достичь, всё равно, что трогаться в путь, не имея заранее представления, куда мы хотим прибыть. И главное, зачем.

Идеология — прочная нить, канат, связывающий наше настоящее с нашим будущим, путеводная нить национальной политики.

В противном случае, под влиянием стихийной заразительности массовых движений, под действием подражательности, увлечения, бессознательной гипнотизации или, как говорили прежде, под воздействием «чужой нервности», народ способен сходить со своего коренного национального пути.

Что значит богатая, крепкая в прежней силе и уверенности Россия, о которой мечтаем, — это непременно Россия, сохранившая свои корни, свои традиции, свои национальные особенности, тогда, естественно, возникает потребность в приоритете национального воспитания отрока, способного гордиться своим Отечеством, верить в него и защищать его.

Откуда мы идём и куда мы хотим прийти — вот курс, прокладываемый идеологией.

Понять и объяснить, что это — не внешний процесс движения общества, что это, в первую очередь, внутренний путь нас самих.

Вот, какие мы есть, вот, какими мы должны стать, и если не мы, уже не способные пройти этот путь, то дети и внуки наши.

Об их воспитании и становлении мы и должны печься прежде всего остального, если действительно хотим, чтобы нация имела достойное будущее.

Мы видели зло в тоталитарном коммунистическом режиме, считая, и справедливо считая его исчадием наших национальных бед и отечественного несчастья.

Ошибка, что мы считали таковое зло единственной причиной.

Да, упразднение тоталитарного коммунистического режима могло бы дать возможность России обрести, наконец, достойную её государственную форму, возобновить осмысленное хозяйство, основанное на частной собственности, возродить свободную русскую культуру.

Но хоть и рухнул коммунистический режим, прекратилось вмешательство коммунистического государства во все сферы человеческой жизни, вроде должна бы возродиться национальная, вольная, творческая инициатива.

Ан нет того, напротив, пока меняются лишь внешние формы, ничего общего не имеющие с возрождением подлинной духовной России, и причина в том, что внешние формы эти не суть державы, всё определяют личные качества каждого из нас: Православная вера, совесть и верность своей нации, России.

Мы же и шага не делаем к изменению себя, не желаем менять себя в своих привычках, в вере своей, в своей психологии иждивенчества и безответственности.

Мы не желаем понять, что Россия переживает, в первую очередь, не политический и не экономический кризис, а кризис духовный.

Ведь, даже при внешнем приличии, порядке и свободе общественной жизни человек может растить в себе безбожного, бессовестного и бесстыдного предателя, продажного пролазу, трепещущего подхалима — словом, жалкое существо, с которым великого и славного государства не построишь.

Мы оказались жадными в семнадцатом году и попались тогда на крючок жадности, сманенные обещанием получить сразу и землю, и фабрики, и заводы...

Это уж потом нас запугали, замордовали, заковали в страх и стали держать в страхе крепче, чем в кандалах.

Сегодня нас снова ловят на жадности. Как резво все бросились обогащаться, суетливо сменив «пролетарии всех стран» на «деньги не пахнут».

Униженное и развращённое состояние русской души — вот наше наследство и наша работа.

Мы должны осознать эту униженность, признать эту развращённость.

Мы же, лишь ратуем и уповаем на ожидание законов и указов, запретительных, ограничительных и прочих, но никакой закон, никакой указ не помогут, если будем оставаться жадными, униженными и развращёнными.

Нам, русским, надо восстановить в себе живую христианскую совесть, веру в силу добра, верное чутьё к злу, чувство чести и способность к верности.

Без этого Россию не возродить и величия её не воссоздать.

Без этого Российское государство безвозвратно расползётся в хлябь и грязь.

Большевизм сделал нас лживыми и трусливыми рабами. Лживого и трусливого раба русский человек должен отыскать в себе, проследить во всех закоулках своей души и извергнуть его так, как подобает человеку свободному, достойному и духовному.

Русская нация обеспечит себе будущее только тогда, когда побеспокоится о воспитании русского духовного характера.

Не путать с образованием или, хуже того, с тем, что называем учёбой, ибо образование само по себе есть дело памяти, смекалки и практических умений в отрыве от духа, совести, веры и характера.

Образование без воспитания не формирует человека, а разнуздывает и портит его, ибо оно даёт в его распоряжение жизненно выгодные возможности, технические умения, которыми он — бездуховный, бессовестный, безверный и бесхарактерный — начинает злоупотреблять.

Надо признать, что безграмотный, но добросовестный человек есть лучший гражданин, чем бессовестный грамотей, и что формальная образованность вне веры, чести и совести создаёт не национальную культуру, а разврат пошлой цивилизации.

Мы можем туже затянуть пояса, выложить миллиарды на выпуск, так называемой, учебной литературы, литературы, по-прежнему определяемой учебной некими экспертами, и, выучив на последние государственные гроши прекрасных инженеров, математиков, экономистов, вырастим более изощрённое поколение... грабителей.

Без любви к Отечеству, без национального духа они будут с удесятерённой энергией грабить Россию, находя и изобретая более изощрённые, чем нынешние, способы обхода государственных законов.

Вот почему труды святых отцов, произведения Пушкина, Гоголя, Ильина, Победоносцева, — это те же учебники, более того, без них одни учебники физики и математики не дадут нам ожидаемого эффекта.

Свидетельство тому наши дни, когда самые образованные, самые грамотные, но без русского духа, без русского национального сознания граждане России насоздавали структуры, мощно перекачивающие национальные богатства России за рубеж, не смущаясь, что доллар их личной наживы приносит России минимум сотню долларов убытка.

Пока же в российских школах по-прежнему часы русского языка, истории и литературы отдаются английскому языку и начальному курсу бизнеса.

России предстоит выработать новую систему национального воспитания, и от верного разрешения этой задачи будет зависеть её будущий исторический путь.

Мы должны сегодня очнуться сами и увидеть живыми глазами, что происходит в России, к какому страшному обрыву её подталкивают, и вывести из гипноза страха и бездействия русских людей.

Мы должны отучить человека России от узкого и плоского своекорыстия, от того шкурничества и той беспринципной изворотливости, при которых невозможно никакое национальное государственное строительство.

Мы должны развенчать насаждаемый сегодня в России примитивный и безоглядный инстинкт личного самосохранения, тот наивный и циничный эгоизм, который так выгоден и эффективен для разрушителей России.

Русский человек должен обуздать своё себялюбие, своё животное стремление выжить любой ценой, своё мышление жить, трудиться и бороться лишь ради живота своего, и открыть, наконец, глаза на своё призвание — всего себя отдать во имя спасения русской нации, во имя спасения своей России.

Не за страх и не за долг должно служить России, а за любовь и за совесть. Кто бы я ни был, каково бы ни было моё общественное положение — крестьянин ли, учёный или министр, — я служу России, русскому духу, русскому качеству, русскому величию.

Не мамоне и не начальству, не личной прихоти, не партии, не карьере, а именно России, её спасению, её строительству, её совершенству.

Мало быть русским от рождения, по крови, надо иметь воспитанное национальное сознание.

Ныне, как никогда ещё, Россия нуждается именно в таком воспитании, ибо ранее в России была жива религиозная и патриотическая традиция такого духа и такого воспитания.

Ныне старые традиции прерваны, а новые, насаждаемые антиправославной, антирусской властью, ставят совсем иные, противные, вредные русскому духу ориентиры.

Дух ответственности и служения, дух воскрешения и созидания России — без этого духа русский человек становится обывателем и карьеристом, слугою своих страстей, чужих и чуждых России идей, и для приобретения собственного благополучия он легко становится лисой, хамелеоном, предателем.

Разве случайно сегодня Россия, как в гигантский весенний паводок, оказалась затоплена лицемерием, взяточничеством, криводушием, гражданской трусостью, политической продажностью, завистью, лестью, предательством, бесчестием, карьеризмом, лукавством, интригою, словом, выражаясь русским летописным языком, — кривдою и воровством — всё это разлагает нравы, создаёт растлённую культуру, больную государственность.

Ни в чём другом так остро не нуждается Россия и ничто не способно спасти её, обеспечить расцвет грядущей России, как свободный, достойный, гражданственный русский человек.

Русская идеология указывает нам путь к грядущей России, где русскому человеку, гражданину своего Отечества будет вольно жить, творить, растить детей и внуков.

Я обозначаю вехи этого пути, продуманные русскими философами, выверенные ими на горьком опыте революционных преобразований в России.

Любой иной путь, каким бы лёгким и скорым не обещали его сделать многочисленные «благодетели» России, есть путь разрушения Российского государства и гибели русской нации.

Начну с самого главного: России, прежде всего, нужна сильная власть.

Народ должен уверенно чувствовать, что это есть его русская национальная власть, преданная историческому делу, верная, неподкупная.

Без этой уверенности не будет ни доверия, ни уважения, ни готовности ей служить. Сильная власть есть национально убедительная власть.

В России необходимо религиозное доверие народа к власти. Власть инославная, иноверная или безверная всегда будет пользоваться в России скудным, урезанным, сомнительным авторитетом.

Духовный авторитет власти тем больше, чем независимее власть. Зависимая власть не может пользоваться ни уважением, ни доверием.

Всякая зависимость подрывает авторитет власти: зависимость от иностранных войск, от своей армии, от каких-либо международных явных или тайных организаций, от партий, от капитала, от всяких нажимов и так далее.

Впрочем, говорить «сильная власть» это не по-русски, это масло масляное. Несильной власти не бывает. Тогда это уже не власть, а иллюзия власти.

Власть должна быть волевым центром страны. Безволие и слабоволие противны русскому человеку.

Сам, не имея сегодня зрелого волевого характера, русский человек, как никогда прежде, ждёт этой воли от своего правителя.

Он предпочитает окрик, строгость, твёрдость уговариванию, дискуссиям и колебаниям, он предпочитает даже самоуправство слабовольному ничтожеству.

Много и уже привычно говорим о правосознании в обществе и вовсе не говорим о силосознании — осознанности силы государства, силы в государстве, силы, как необходимого государственного инструмента, силы, как ответственности и спроса.

И то не государство, которое позволяет спокойно смотреть, как его расшатывают, унижают, разрушают, ввергают в хаос, подвергают сомнению сам факт существования Государства.

Испытав всю пагубность коммунистического, партийного правления, убедившись в гибельности для нации и России, так называемой, демократии, истинно русские люди надеются только на грядущую диктатуру, национальную диктатуру, опирающуюся на верные войсковые части.

Диктатору, спасающему страну от погибели, необходимы воля, чувство ответственности за нацию и всяческое мужество, как военное, так и гражданское.

Сущность диктатуры заключается в кратчайшем решении и полновластии решающего.

Для этого необходима одна, личная и сильная воля.

Никакой коллегиальности, коллегиальность непременно выльется в многоволие, а это — всё равно, что безволие. И уж, конечно, коллегиальность — это всегда бегство от ответственности.

Никакой коллегиальный орган не овладеет хаосом, ибо он сам по себе уже заключает начало распада.

В час опасности, беды, смятения, необходимости мгновенных решений, приказов, как их принятия, так и исполнения, — в этой ситуации коллегиальная диктатура есть последняя из нелепостей, как бы сия нелепость ни называлась:

Верховный ли Совет, Парламент ли, Правительство, Совет безопасности, Государственная ли Дума или Федеральное Собрание или какая иная подобная им чепуха для раздувания щёк и якобы решения проблем, на самом деле, только и могущая забалтывать эти проблемы, нагромождать иллюзию власти, шумовой завес для ухода конкретного человека власти от ответственности за судьбу России.

Диктатура имеет прямое, историческое призвание — остановить разложение, загородить дорогу хаосу, прервать политический, хозяйственный и моральный распад страны. Есть в истории такие периоды, когда бояться единоличной диктатуры — значит, тянуть в хаос страну и содействовать её развалу.

Диктатор единоличен, но его ставка — на духовную силу и на качество спасаемого им народа. Ведь это очевидно, что Россия сможет расцвести и возродиться только тогда, когда вольна будет русская народная сила, выражающая себя в лучших своих представителях.

Вот на это и должен делать ставку — на свободную и благую силу русского народа — будущий российский диктатор. Дать развитие русской воле.

А для этого весь талант диктатора должен быть отдан подбору себе в окружение талантливых, волевых русских людей с самого низа до самого верха.

Необходимый подбор людей должен определяться не партией, не классом, не сословием, не богатством, не пронырливостью, не закулисными нашёптываниями или интригами и не навязыванием со стороны иностранцев, а только качествами самого человека, его ума, честности, верности, творческой способности и воли.

Но всё это непременно должно быть освящено национальным самосознанием.

Россия возможна только, как национальное государство.

После длительного революционного перерыва, после мучительного интернационалистического коммунистически-демократического провала, Россия должна вернуться к своему национальному самоутверждению.

С нами, русскими, без малого век власти России обходятся так, как будто мы напрочь лишены национального достоинства, национального духа и национального инстинкта.

Наша национальная слепота, глухота, немость продолжаются по сей день.

Не понимать коренного в России — национального преобладания — значит вовсе не знать, не понимать, не чувствовать, не сочувствовать России.

Но нельзя запретить народному организму его собственное здоровье — он прорвётся к нему любой ценой, нельзя погасить в народе чувство собственного духовного достоинства — эти попытки только пробудят его к новому национальному осознанию, к новой национальной силе, — к русскому национализму с его истинной силой и в его истинной мере.

Каждый народ имеет национальный инстинкт, данный ему от природы. У каждого народа инстинкт и дух живут по-своему и создают драгоценное своеобразие.

Этим русским своеобразием мы должны дорожить, беречь его, жить в нём и творить из него, оно дано нам было искони, в зачатке, а раскрытие его было задано нам на протяжении всей нашей истории.

Раскрывая его, осуществляя его, мы исполняем наше историческое предназначение, отречься от которого мы не имеем ни права, ни желания.

Национализм проявляется, прежде всего, в инстинкте национального самосохранения, и этот инстинкт — состояние верное и оправданное. Не следует стыдиться его, гасить его или глушить его.

Этот инстинкт должен не дремать в душе народа, а бодрствовать.

Он подчинён законам добра и духа. Он должен иметь свои проявления в любви, жертвенности, храбрости и мудрости, он должен иметь свои радости, свои печали и свои моления.

Из него должно родиться национальное единение во всей его инстинктивной «пчелиности» и «муравьиности».

В национальном чувстве скрыт источник достоинства, которое Карамзин обозначил когда-то, как «народную гордость», и источник единения, которое спасало Россию во все трудные часы её истории.

Национализм есть здоровое и оправданное настроение души. То, что национализм любит и чему он служит, — в самом деле, достойно любви, борьбы и жертв.

И грядущая Россия непременно будет национальной Россией. Другого пути у неё просто нет. В противном случае — это уже не Россия.