Профессор Милованов-Миловидов. После протокольной встречи с президентом республики (зеленый чай, пирожные, фрукты) усталости только прибавилосьПосле протокольной встречи с президентом республики (зеленый чай, пирожные, фрукты) усталости только прибавилось. Сказывалась бессонная ночь, гастрономические злоупотребления, напряженность, которую он испытывал на протяжении всей поездки. Прежде чем завалиться спать, он подвел итоги командировки. Что у нас в сухом остатке? 1. Убит человек с интересной судьбой, и не самый плохой человек своего поколения. Убийц никогда не найдут. 2. Режиссура преступления говорит о могуществе организаторов, но не об их уме. Впрочем, похоже, главного вдохновителя преступления не сильно волновало мнение статистов и зрителей. 3. Камни похищены. То, что мы их лишились, – плохо. То, что они скорее всего окажутся у Осины, – еще хуже. С точки зрения расстановки сил в регионе новой информации не так уж много. 4. В его представлении об истории ювелирного искусства первой четверти XX века появились новые штрихи: часть ювелирных раритетов, принадлежащих семье Романовых, была разграблена в 1917—1918 годах, но подавляющее большинство было распродано советским правительством в 1927 году. Скорее всего для нас эти камни утрачены навсегда. Впрочем, для построения пентаграммы Мишеля Нострадамуса они все равно не годились, хотя… Недавно в Англии на аукционе «Сотбис» был выставлен на продажу необычный лот – бриллиантовый гарнитур великой княгини Елизаветы Федоровны. Осина интереса не проявил. Купил, по слухам, какой-то новый русский олигарх, пожелавший остаться неизвестным. Это – случайность. Обычно такие вещи на аукционы не попадают. Взять те же яйца Фаберже из коллекции семьи Романовых: из 50 яиц в России осталось только 19. По слухам, три – у Осины. Восемь яиц когда-то, в середине 90-х, были в коллекции всесильного Командира. Яйца пришлось передать через Патрикеева государству, теперь они в Кремле. Может ли он, Командир, сыграть такую же партию с Осиной, какую у него выиграли в свое время Патрикеев и прокурорский «важняк» Саша Муромцев?[21] Нет. Другая модель, другая драматургия, другие персонажи. С Осиной можно сыграть и на его поле. Но только своими картами. И все время следить, чтоб этот прохиндей не вытащил из рукава джокера. Резюме: командировка небесполезная и небезынтересная. Но не более того… Если бы не лукавый взгляд президента, когда он пожимал на прощание ему руку. Рукопожатие было сухое и сильное. – Надеюсь, еще увидимся, – сказал президент и добавил со значением: – Командир. Так вот вы какой… Рад был знакомству. Сказано слово было почти шепотом, никто из присутствующих на непротокольное обращение внимания не обратил. Услышали лишь последнюю фразу: – Такие гости в республике бывают не каждый день. Я постараюсь приехать на вокзал к отходу поезда. Поскольку вы здесь с неофициальным, по сути дела – частным визитом, то приеду без оркестра. – Если приедете в Москву – обещаю оркестр. – В ближайшее время не планирую. В республике дел много. В сложные времена живем. Люди больше о своих амбициях, а не о долге перед народом думают. «Ох, лукавит президент, – подумал Юрий Федорович. – Все намеками. Что-то ему от меня нужно…» Прежде чем завалиться спать, он вызвал группу бывших спецназовцев ГРУ из отряда сопровождения. Его личный вагон был загнан в тупик на станции Элиста-товарная, был обеспечен системой автономного снабжения, хорошо охранялся, причем как изнутри, так и снаружи, – с вице-президентом все эти аспекты пребывания были обсуждены заранее. Не понравился Миловидову последний эпизод с дареным вином, проникновением в его номер и копированием документов, находившихся у него в работе. …Когда вагон Командира прицепили к пассажирскому поезду «Элиста – Москва», на перроне был мгновенно выстроен коридор из охраны президента, и Люмиджинов вошел в апартаменты Командира и не сумел сдержать возглас восхищения: – Много я видел личных вагонов, но ваш – лучший. Тут есть все, кроме установки залпового огня… – Слава богу, оружие мне ни к чему: другие времена. Договариваться люди научились, поумнели. – Не все, к сожалению, не все. Мало кто чтит традиции. А вот у вас, я вижу, на пальце перстенек. Фамильный? Вы, я слышал, древнего рода… – Фамильные перстни сейчас редко встречаются. А это – так… Игра… – Хорошо играть в игру, которую сам режиссируешь. Вы по натуре режиссер? – Скорее драматург. – В чем отличие? – Режиссер работает с людьми – актерами, которые имеют свое мнение и пытаются его отстаивать, а когда пишешь пьесу – персонажи не спорят. Ощущение полного могущества. – Но пьесу могут не поставить… – Я, как вы, вероятно, знаете, написал несколько романов, а вот пьесу – всего одну. Это пьеса о предательстве, основанная на реальных фактах и судьбах. Она не была поставлена, а главный ее отрицательный герой умер. В расцвете сил. – Герой – по пьесе? – По жизни. Прототип персонажа… До отхода поезда всего ничего. Может, ближе к делу? У вас ведь ко мне есть дело… – Раз перстень Командира у вас по-прежнему на пальце, значит, вы… – Не совсем. Страна изменилась. Я устал и постарел. Словом, буду откровенен: я попросил раскороновать меня. – Такие прецеденты бывали? – Мы живем в мире, когда создаются новые прецеденты. Например, невозможно представить, чтобы человек, объявленный во всероссийский и международный розыск, мог по подложным документам прибыть в страну, которая требует его экстрадиции. – Ну, если давние времена вспоминать, то воровские авторитеты, разъезжающие в собственных вагонах по стране – тоже событие «из ряда вон». – Но законом это не запрещено. А вот олигарх, приезжающий тайно в страну, где он совершил тяжкие преступления, – это нонсенс. – Согласен. Да что мы все о нынешних днях? Вы же историк. Вот если историю новейшего времени вспомнить: в начале 90-х годов я успешно торговал в стране американскими компьютерами – первый миллион сделал на них. Все в рамках закона, как вы с Кадышевым говорите. Но в рамках закона удавалось оставаться лишь в том случае, если была надежная крыша. Имена моих крышевателей вам знакомы – Тортладзе, Бараташвили, Кеворкиани, Бегия, Цулукидзе, Кацишвили… Кацишвили давно в Израиле и забыл про меня. А вот остальные недавно вспомнили. По их мнению, я не доплатил им в 90-е годы 50 миллионов долларов. – Тогда это были большие деньги, возможно, пришлось бы бизнес прикрыть, и вся жизнь могла пойти иначе. Но сегодня… Заплатите – и вся проблема. – Я заплатил тогда все. Это чистой воды шантаж. – Что же они хотят? – Я предложил 50 миллионов плюс проценты. Вышло около 100 миллионов, даже готов был конвертировать долг в евро. – Отказались? – Да. Они хотят контрольный пакет акций. 51%, как минимум. – Понимаю. – Речь ведь идет не о процветающей компании, а о республике. Знаете, я не ангел, кто-то, возможно, считает меня мерзавцем, но я действительно патриот своей республики. Нет, я на это не пойду. – Риск большой. Я этих людей знаю. – Понятно, экономический кризис, всем деньги нужны, многие про старые долги вспомнили. Ведущие олигархи терпят огромные убытки. – Информация у меня идет регулярно. Вот утренняя: за последние полгода Роман Абрамович потерял четыре миллиарда, Владимир Лисин почти два миллиарда, Олег Дерипаска – 13 миллиардов… – По моим данным – еще больше. Такие же проблемы у Алекперова, Абрамова, Рыболовлева, Фридмана, Авена… Ну, им-то государство поможет. Там своя игра. Я со своими старыми долгами – вне этой игры. Мне никто не поможет. Кроме вас. – Что я могу? Вы наверняка знаете, я, в принципе, поменял жизнь. От моей гигантской коллекции ничего в личной собственности не осталось. Деньги с зарубежных счетов я давно перевел Центробанку. Такова была цена свободы, которую мне назвали тогда, в 1995 году, в Генпрокуратуре. – Да, все имеет свою цену. – У меня остался лишь мой авторитет. Иногда люди прислушиваются к моему мнению. – На это я и надеюсь. Слышал, в августе была интересная спецоперация на Москве-реке. Спецназ взял штурмом теплоход и арестовал воровской сходняк. Из 45 воров в законе 40 оказались грузинами. – Я тоже про это слышал. – Мелочиться не стали – подбрасывать одну-две порции героина или пару патронов к ТТ. Просто подержали, сфотографировали, поговорили… – Даже пожурили… – Вот-вот, интеллигентно так. А потом с ворами встретился один авторитетный человек, так сказать, третейский судья между государством, которое издает законы, и людьми, которые эти законы нарушают. Вспомнил кто-то о том, что большинство авторитетов давно имеют легальный бизнес, налоги вовремя платят. И много родственников в Грузии имеют. Вот им и объяснили, что будет, если поток валюты из России, направляемый на родину, в одночасье иссякнет. – Я слышал, примерно в таком ключе и шел разговор. – И это правильно. Договариваться нужно. И – делиться. – С этого места поаккуратнее. Вы же знаете – я мзду не беру. Бывает, удается разрулить ситуацию. Но – безвозмездно. Должность такая. Командир – это, как в воровском мире говорят, «погоняло», кликуха. А звание – Консерватор. – И что это значит? Не слышал… – То и значит – ответственный за сохранение традиций. В отставку с этой должности не отпускают: как проголосовал сходняк в июле 2008 года – теперь только ногами вперед. – Звучит зловеще. – Нет, плохого не подумайте, кто на меня руку поднимет – сам себя к смерти приговорит. Такая работа. Ну а насчет распространенного ныне девиза «делиться надо» – тут все не просто. Я уже лет пятнадцать прошу всех моих должников деньги переводить по списку, предоставляемому моими сотрудниками. В этом списке – больницы, библиотеки, музеи, детские дома… – Я бы, однако, учитывая нештатную ситуацию, предложил другой вариант. – Какой же? Пару табунов коней? – Я знаю сферу ваших интересов. Тут оказия вышла. Попали в мои руки – надо сказать, неожиданно и случайно – два драгоценных камушка. Главная их ценность – историческое происхождение. А вы – прежде всего историк, крупный эксперт по раритетным драгоценностям… – Поезд скоро отправляется. – Так вот, сразу скажу: камни связаны с преступлением, конкретно – с убийством, но клянусь чем угодно, я к нему отношения не имею, просто оказался в нужное время в нужном месте. – Я вас понял. Это два розовых рубина по 60 каратов. Личные драгоценности великой княжны Ольги, украденные у старого чекиста некоторое время назад. Старика столетнего зря убили? – Разберемся. Идет следствие. Дело на личном контроле у моего вице-президента, Бадмая Владимировича. – Это цена моих «посреднических услуг»? – Да. Речь о малом – любые деньги, но не контрольный пакет. – Скажите, Осина прилетал в Элисту? – Да. – За камнями? – Да. – Отказали? – Да. – Не жалеете? Большие ведь деньги сулил, наверняка. – Нет. Я математик по образованию. Вычислил, – это мой единственный шанс выйти на вас с просьбой о посредничестве. Сюжет деликатный, тонкий, ошибиться нельзя. Либо дожмут меня мои южные соседи, либо найдем компромисс. – С охраной-то у вас проблем нет… – Никакая охрана не спасет, если сообщество закажет… – Вот и Осина так рассудил. У него тоже противоречия с бывшими партнерами возникли. Он умный, но переоценивает свою хитрость и умение выходить сухим из воды. Тоже задумал рокировку. Но, полагаю, в эндшпиле проиграет. Ничьи в жизни бывают крайне редко, чаще кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. Если все так, как вы рассказали, камни я возьму. Они крайне нужны для одного научного эксперимента. А насчет компромисса… Знаете, если бы сегодня ко мне с аналогичной просьбой обратился Володя Осинский… – Помогли бы? – Нет. Он опоздал. А вас же спасает умение оказываться в нужное время в нужном месте. Считайте, что успели вскочить на ступеньку последнего вагона уходящего поезда. Времена меняются. То, что спускал олигархам и губернаторам первый президент, два следующих спускать не намерены. Осина опоздал с раскаянием. – И что ему грозит? – Не открою большого секрета – он заказан. Причем разными структурами. И откупиться уже не успеет. Экономический кризис на шаг опережает его. – Неужели при его хитрости он не найдет выход? – Он думает, что нашел. – А вы? – Я думаю, что и здесь его опередят. – Кто же? – И опять это не секрет. Ответ вы и сами знаете, раз привезли мне камни. – Вы? Так я и думал. Не пойму только, кто из вас больше ненавидит другого. – А, дорогой мой… Любовь… Ненависть… Кризис много чего изменит в нашем мире. Еще вспомните мои слова. А за камни – спасибо. Их кровавая судьба кончилась. Теперь они послужат науке.
|
