Методологические проблемы и принципы исследования ценностей

При обращении к содержательным и экзистенциально значимым философским проблемам, тем более аксиологического характера, исследователь неизбежно сталкивается с проблемой нарастания гипотетичности теоретических суждений и ростом их оценочного содержания. Любое аксиологическое содержание – это не некая абстрактная голая схема, а определенная позиция автора, своеобразное авторский ordo amoris, на который, кроме того, оказывает непосредственное влияние и социокультурный контекст, в который автор погружен. Таким образом: непредвзятой аксиологии не может быть в принципе. “Объективная аксиология” - это типичный, как сейчас модно говорить, “симулякр” - пустое понятие, претендующее на содержательность и смысловую глубину. Это представляет достаточно серьезную проблему для выработки научной объективной позиции, но, одновременно, таит в себе несомненные плюсы.

С этих позиций необходимо отметить, что наш предыдущий контекст рассмотрения при всем стремлении к объективности и доказательности[1118] был все же окрашен субъективными тонами, которые мы пытались методологически преодолеть, опираясь на негативное отношение к скептико-софистической традиции в аксиологии и обосновывая наличие высших ценностей человеческого бытия. Теперь же, мы вынуждены сознательно пропустить полученное знание сквозь призму ценностного, личностного отношения к миру, тем самым, как это ни покажется странным, придав ему еще большую объективность за счет диалектического понимания самой сущности соотношения знания и ценности. Для этого мы сформулируем некоторые методологические принципы (или максимы), которые позволят нам более четко очертить содержательные контуры аксиологического проблемного поля.

Во-первых, мы утверждаем, что отказ от твердого и ясного высказывания авторской позиции по содержательным аспектам аксиологических проблем недопустим. Это – явный знак или незрелости теоретической позиции, или скудости собственного ordo amoris автора, либо того и другого вместе. В этом случае просто не надо браться за аксиологическую проблематику, дабы не потерпеть фиаско. Другое дело, что авторская позиция должна быть ясно изложена и по возможности хорошо обоснована.

Отсюда можно сформулировать вторую методологическую максиму аксиологической рефлексии: ясное изложение и четкое обоснование даже иллюзорных ценностей и ошибочных теоретических воззрений в аксиологии имеет несомненное позитивное научное и педагогическое значение. Благодаря этому по крайней мере облегчается анализ и критика этих ошибочных теоретических построений.

Третий методологический принцип, которому мы старались следовать в ходе предыдущего изложения, гласит: надо стремиться к тому, чтобы диалектически синтезировать сильные стороны конкурирующих и даже прямо противоположных аксиологических доктрин ради получения многомерной и целостной картины предмета. Чаще всего заблуждение коренится не в самой по себе теоретической позиции, а в ее претензиях на исключительное владение истиной. Соответственно, сознательная диалектическая установка в аксиологии позволяет и гибко корректировать, и детальнее обосновывать свои собственные ценностные предпочтения, избегая субъективизма и предвзятости.

Понимание той или иной ценностной позиции, и это вытекает из самой природы ценностей и ценностного отношения к миру, не может быть абстрактно-рассудочным. Проблематика ценностей, как ни одна другая сфера философствования (за исключением, естественно, частных философских аксиологических дисциплин), подразумевает наличие духовной проницательности, душевной сосредоточенности и эмоциональной развитости субъекта ценностного суждения - всего того, что дается только жизненным опытом и называется мудростью. Не случайно поэтому, что очень часто к ценностной (особенно этической) проблематике мыслители обращаются уже в весьма зрелом возрасте, или после глубоких жизненных потрясений. Абстрактный рассудок еще не гарантирует истинности аксиологического суждения. Даже наоборот: сильный интеллект может соседствовать прямо-таки с детски-неразвитой душевной жизнью и первобытным эгоцентризмом[1119]. Ясно, что какую бы рациональную и строгую аргументацию об абсолютной ценности альтруистической любви и самопожертвования такому человеку ни приводили[1120], он все равно ничего не воспримет в принципе и всегда найдет псевдорационалистические “контраргументы” (типа “это все - частные факты” или “такая ориентация в целом иррациональна и основана на религиозных предрассудках”) ради собственного эгоистического самоуспокоения.

Отсюда - четвертая максима: часто для правильного понимания и принятия чужого ценностного суждения необходима собственная жизненная зрелость и определенный духовный, а вовсе не интеллектуальный, уровень. Вполне возможно, что отвергаемое сегодня, завтра станет нормой твоего ценностного поведения. Посему - при вынесении квалифицирующего суждения - надо постараться, по возможности, преодолеть свои первичные априорные предпочтения и отторжения, максимально беспристрастно вдумываясь в аргументы оппонента и пытаясь встать на его точку зрения. Нигде так не полезно смирение интеллектуальной гордыни (хотя оно всегда полезно!!) как в области именно аксиологических исследований.

Ясно, что все перечисленные аксиологические максимы высказаны скорее для стимулирования творческих дискуссий, нежели в качестве чего-то завершенного. К тому же подобные советы всегда легче провозгласить, нежели принять к практическому исполнению, особенно последнюю максиму. Она-то и выводит нас на одну из самых важных и содержательных аксиологических проблем - проблему соотношения объективного и субъективного в ценностях.