Элементы договора хранения

Субъекты. В качестве субъектов этого договора — поклажедателей и хранителей — могут выступать как граждане, так и социалистические организации.

Поклажедателем является обычно собственник иму­щества, сдаваемого на хранение. Но это не составляет обязательного условия действительности заключенного договора. Даже не будучи собственником, всякий, кто испытывает юридический интерес в том, чтобы сохранить находящееся у него имущество, вправе заключить до­говор хранения как поклажедатель. Возможна, следова­тельно, сдача на хранение вещей залогодержателем, на­нимателем, ссудополучателем, перевозчиком и т. п. Что же касается собственника, то истребование им в таких случаях имущества от хранителя подчинено общим пра­вилам. Поскольку, однако, хранитель лишь владеет вещью, но не становится ни ее собственником, ни даже пользователем, действительный собственник, имеющий право на изъятие вещи у поклажедателя, приобретает та­кое право и по отношению к хранителю, независимо от его добросовестности и других обстоятельств дела. Доб­росовестность хранителя и способ выбытия вещи из обла­дания собственника могут оказать влияние лишь на рас­четы между сторонами. Так, если наниматель по истечении срока договора найма сдает имущество на возмездное хранение, виндикационный иск собственника будет удовлетворен даже и против добросовестного хра­нителя. Но истец должен внести хранителю причитаю­щуюся ему плату за хранение, переложив затем причи­ненные убытки на поклажедателя как их виновника.

Хранителем в возмездных правоотношениях чаще всего является специализированная организация. Граж­дане вправе принимать на себя функции хранителей по возмездным договорам лишь эпизодически, но не в виде промысла, так как в противном случае сделки по хране­нию могли бы превратиться в постоянный источник из­влечения нетрудовых доходов. Если же имущество хра­нится без взимания платы, то для заключения таких до­говоров гражданами в качестве хранителей вообще нет каких-либо препятствий. Напротив, заключение любых договоров о принятии имущества на хранение социали­стическими организациями допускается только при усло­вии, что эти договоры охватываются специальной право­способностью данной организации или по крайней мере сопутствуют ее основной деятельности.

Объект. Материальный объект рассматриваемого дого­вора составляет сдаваемое на хранение имущество, а юридический объект — обеспечивающая его сохран­ность деятельность хранителя.

Материальным объектом хранения могут быть как вещи, так и ценные бумаги (когда, например, сдаются на хранение в сберегательную кассу облигации государ­ственного займа). При этом объект хранения пере­дается во владение хранителя и переносится в его хозяй­ственную сферу. Если физические свойства объекта ис­ключают такой перенос, то и хранение становится невозможным. Не может быть, например, объектом дого­вора хранения жилой дом, и сторож, нанятый для его охраны, участвует в трудовом договоре, а не в договоре хранения..Договор хранения отсутствует и в случаях, когда обязательства устанавливаются по поводу объек­тивно переносимых вещей, но фактически охрана осуще­ствляется в хозяйственной сфере их собственника. Так, если гражданин, уезжая в длительную командировку, договаривается с кем-либо о поселении в свою комнату, для охраны домашнего имущества, нельзя считать, что между сторонами заключен договор хранения.

В судебной практике проводится поэтому различие между охраной имущества и его хранением. Охрана предполагает выполнение только технических функций, необходимых для того, чтобы сберечь имущество от опасности физического уничтожения, порчи или утраты, которая может угрожать ему со стороны стихийных сил или действий неправомочных лиц. Напротив, лицо, кото­рому имущество поручено для хранения, осуществляет правомочие владения, как и другие необходимые для этого права и обязанности. Отмеченное различие имеет большое практическое значение. В частности, поскольку имущество, охраняемое сторожем, не считается находя­щимся в его владении, то, если бы сторож продал его третьему лицу, следовало говорить о хищении, которое дает собственнику право на виндикацию даже в споре с добросовестным приобретателем. Но если бы тот же акт совершил хранитель, признаваемый владельцем вещи, добросовестный приобретатель мог бы защи­щаться против виндикационного иска личного собствен­ника ссылкой на выбытие вещи из обладания истца по его воле.

Бывает, однако, и так, что имущество находится одновременно в сфере и поклажедателя, и хранителя. Напри­мер, при поселении в гостиницу, дом отдыха, санаторий, общежитие и т. п. гражданин не обязательно сдает свои вещи в камеру хранения, а зачастую оставляет их в комнате, отведенной ему для проживания. Тем самым соответствующие вещи, не выходя из обладания гражда­нина, включаются также в сферу организации, в доме которой он проживает и которая согласно существую­щим правилам обязана обеспечить их сохранность. От­носительно всех таких вещей (кроме денег и драгоцен­ностей) гостиница, общежитие и т. п. выступает в ка­честве хранителя. И если гражданин докажет факт их утраты или повреждения, то, хотя специально на хране­ние они не сдавались, ответственность будет все же возложена на хранителя (ст.429 ГК). Ответственность хранителя не исключается, даже когда он специально предупреждает поселившихся у него граждан о необхо­димости сдачи вещей в камеру хранения.

Договор обязывает хранителя возвратить поклажедателю ту же самую вещь, что свидетельствует об индиви­дуальной определенности объекта данного договора,

Практике известны, однако, случаи так называемого ир­регулярного хранения, когда имущество, сдаваемое хра­нителю, обезличивается у него, а поклажедателю в установленный срок возвращается то же количество таких же вещей. Так, например, хранится зерно на эле­ваторах, овощи в овощехранилищах и т. п. В этих слу­чаях предметом договора хранения становятся вещи, оп­ределенные родовыми признаками (ст. 432 ГК). Возни­кает, однако, вопрос: кому принадлежит право собствен­ности на такие вещи до момента их выдачи поклажедателю? В свое время, когда этот вопрос не на­ходил прямого разрешения в законе, он порождал дис­куссию в научной литературе.

С. Н. Ландкоф полагал, что хранимые вещи составляют общую собственность всех поклажедателей³⁰⁵. По мнению же К. А. Граве, та­кая позиция не выдерживает критики, ибо поклажедателям не при­надлежит ни одно из правомочий участников общей собственности: они не осуществляют общего управления имуществом, не распреде­ляют расходы по его содержанию, не имеют права преимущественной покупки, а с требованием о выдаче соответствующего количества ве­щей обращаются к хранителю на основе договора хранения, но не к другим поклажедателям в порядке, раздела общей собствен­ности³⁰⁶.

Положительное решение этого вопроса, предложенное К. А. Граве, сводилось к следующему: «Сторона, сдавшая вещи на хранение с их обезличением, не теряет права собственности на них. Освобождение стороны, получившей вещи на хранение, от обязанности вернуть те же вещи еще не означает само по себе перехода права собственности на них к получившему именно в момент передачи. Право собствен­ности на эти вещи может считаться перешедшим к хранителю лишь в тот момент, когда он возвращает взамен их такие же вещи и в том же количестве»³⁰⁷.

Но если считать, что хранитель не становится собственником имущества в силу лежащей на нем обязанности вернуть поклажеда­телю такое же количество аналогичных вещей, то право собственности не может быть за ним признано и после исполнения этой обязан­ности перед данным поклажедателем, ибо оставшиеся вещи должны быть возвращены всем другим поклажедателям. Поэтому, стоя на по­зиции К. А. Граве, надлежало бы прийти к выводу, что хранитель никогда не приобретает права собственности и что такое право при­надлежит только совокупности его контрагентов. В связи с этим нужно установить, могут ли быть материальным объектом права соб­ственности вещи, определенные родовыми признаками?

На поставленный вопрос положительно отвечала М. В. Зимелева, по мнению которой каждый поклажедатель при иррегулярном хранении обладает правом собственности, но не на индивидуальные пред­меты, а на соответствующее количество вещей в составе хранимого на складе имущества³⁰⁸. Однако подобная конструкция не мирится с природой права собственности. Если кто-либо должен вернуть не те же самые вещи, а их однородный эквивалент, уже один этот факт доказывает, что противостоящий ему управомочеиный обладает обя­зательственным правом требования, но не правом собственности. Та­кой характер как раз и носят взаимоотношения сторон при обезличен­ном хранении. И если поклажедатель выступает в этих отношениях как носитель права требования, то следует признать хранителя соб­ственником сданного на хранение имущества.

В действующих гражданских кодексах можно найти закрепление разных конструкций, ранее предлагав­шихся советской юридической наукой.

ГК РСФСР в ст. 432 исходит, как правило, из того, что при иррегулярном хранении имущество принадлежит всем поклажедателям на праве общей собственности по долям, соответствующим количеству сданных каждым из них на хранение вещей. Но соглашением сторон может быть установлено право собственности хранителя, обя­занного по требованию любого поклажедателя вернуть ему равное количество однородных вещей того же каче­ства.

Легко, однако, заметить, что в любом из случаев, предусмотренных ст. 432 ГК РСФСР, поклажедатель имеет в отношении хранителя только обязательственное право требования. Его участие в общей собственности никак не проявляется, если даже обратиться к отноше­ниям данного и других поклажедателей. Он никогда не ставит вопрос о выделе своей доли перед поклажедателями, а обращается с требованием о выдаче соответст­вующего количества вещей к хранителю. Конструкция общей собственности могла бы дать о себе знать при слу­чайной гибели хранимого имущества, так как она обо­сновывает возложение риска не на хранителя, а по до­лям на всех поклажедателей. Но и этот вывод, выте­кающий из конструкции общей собственности, лишен практического смысла, ибо иррегулярное хранение со­ставляет один из видов уставной деятельности органи­зации-хранителя, а такие хранители, как сказано в ч. 1 ст. 427 ГК, отвечают за случай, даже не стано­вясь собственниками хранимого имущества.

Вот почему целесообразней решение, принятое в тех республиканских гражданских кодексах (например, в ст. 430 ГК Казахской ССР), которые при иррегу­лярном хранении объявляют хранителя собственником, а поклажедателей — носителями обязательственного права на однородные вещи того же количества и каче­ства.

Форма. С точки зрения формы сделки по хранению подчиняются общим нормам ГК, поскольку иное не установлено в специальных правилах. Эти нормы уточ­нены в ч. - 1 ст. 423 ГК для отношений между гражда­нами в том смысле, что под суммой сделки понимается стоимость сдаваемого на хранение имущества: если оно стоит более 100 руб., хранение должно быть облечено в письменную форму. Для отношений между гражда­нами и организациями в той же ч. 1 ст. 423 ГК установ­лено специальное правило: они требуют письменного оформления не во всех случаях, а тоже лишь при усло­вии, когда на хранение сдается имущество стоимостью более 100 руб. Однако на практике, когда в качестве хранителя выступает специализированная организация ((ломбард, камера хранения и т. п.), квитанция, удосто­веряющая договор, выдается независимо от стоимости принимаемого на хранение имущества. Чаще всего такая квитанция выписывается на формуляре, где отражается и самый порядок хранения, определяющий права и обя­занности контрагентов.

Несоблюдение требуемой законом письменной формы не делает хранение недействительным, а согласно об­щему правилу ст. 46 ГК лишает контрагентов права ссылаться в споре на свидетельские показания. Они не допускаются, однако, только в спорах о существовании договорных отношений или об условиях хранения. Если же факт принятия имущества на хранение не отрицается, но стороны спорят о тождестве вещи, сданной на хране­ние и возвращаемой хранителем, то для решения та­кого вопроса могут быть привлечены наряду с дру­гими доказательствами также показания свидетелей (ч.2 ст. 423 ГК).

Закрепляя изложенные правила, ст. 423 ГК подвергает их ограничениям двоякого рода. Во-первых, при сдаче вещей (например, верхней одежды) в гардеробы организаций достаточны получаемые поклажедателем легитимационные знаки — номера, жетоны и т. п. Не являясь актами письменного оформления договора, они приобретают доказательственную силу в споре о том, было ли имущество сдано на хранение. Во-вторых, ко­гда вещи сдаются на хранение при чрезвычайных об­стоятельствах (пожар, наводнение и т. п.), требующих быстрых действий и исключающих соблюдение всякого рода формальностей, спор может разрешаться на ос­нове свидетельских показаний независимо от стоимости имущества (ч. 3 ст. 423 ГК).

По общему правилу, хранение — неплановый до­говор, а потому какие-либо другие требования к его оформлению не могут предъявляться. Но в отношениях между организациями этот договор иногда нуждается в определенных плановых предпосылках. В частности, холодильные емкости выделяются обслуживаемым ор­ганизациям по плану их распределения, и только емко­сти, не указанные в плане, могут быть предоставлены холодильниками по их собственному усмотрению.

Срок. Своеобразие срока хранения заключается в том, что он определяет границы обязанностей храни­теля: до наступления срока хранитель не вправе тре­бовать от поклажедателя, чтобы тот получил сданное на хранение имущество. Напротив, поклажедатель мо­жет в любой момент потребовать возврата имущества, даже если срок действия договора не истек (ч. 1 ст. 424 ГК). Сообразно с этим определяется прак­тический смысл деления сделок на срочные и заклю­ченные без указания срока или до востребования, ко­гда речь идет о хранении.

Если договор заключен на определенный срок, хра­нитель вправе требовать, чтобы поклажедатель принял от него имущество по наступлении срока. При бессрочном характере договора это требование может быть предъявлено в любой момент с предоставлением поклажедателю не обязательно 7-дневного (ст. 172 ГК), а такого — более или менее продолжительного — льгот­ного срока, который при данных обстоятельствах необходим для принятия имущества от хранителя (ч. 2 ст. 424 ГК). В отличие от этого хранителю льгот­ный срок вовсе не предоставляется, так как при над­лежащем исполнении им договора имущество может и должно быть возвращено немедленно.

В заключаемых организациями консенсуальных до­говорах хранения определяются сроки не только возвра­та имущества, но и сдачи его на хранение поклажедателем. Так, клиентура холодильников, хранящих мясо­молочную продукцию, обязана завозить грузы в количе­стве, соответствующем забронированной емкости по ме­сячным планам завоза. Нарушение этой обязанности влечет взыскание санкций в пользу холодильника.

Права и обязанности сторон. Они направлены на обеспечение сохранности имущества, его своевременный возврат и получение, а также уплату вознаграждения, предусмотренного договором или специальными прави­лами.

Раскрывая содержание обязанности хранителя по сохранению имущества, необходимо установить, от ка­ких опасностей оно сохраняется, и какие действия в этих целях должны быть совершены.

В ч. 1 ст. 425 ГК сказано, что хранитель обязан при­нять все меры, предусмотренные договором или необхо­димые для сохранения имущества. Практически это означает, что во всех без исключения договорах дан­ного рода на хранителя возлагается обязанность сох­ранить вверенное ему имущество от опасности хище­ния. Но имуществу могут угрожать и иные опасности: порча продовольственных продуктов вследствие опре­деленных температурных условий, повреждение носиль­ных вещей от сырости, моли и т. п. Установить, несет ли хранитель обязанность по сохранению имущества и от таких опасностей, можно только исходя из содер­жания и направленности заключенного договора. Ясно, что камера хранения не отвечает за порчу продуктов, находившихся в сданном ей чемодане, а ломбард обя­зуется сохранить имущество от любых опасностей. Столь же очевидно, что элеваторы, овощехранилища, холодильники принимают продукты для сохранения как от хище­ния, так и от порчи.

Но и обязанность сохранить имущество от одной, не­скольких или всех возможных опасностей не всегда пред­полагает предъявление к хранителю одних и тех же требо­ваний. Определяющее значение здесь приобретает возмездность или безвозмездность заключенного договора.

Возмездный договор обязывает хранителя принять все возможные меры к сохранению имущества. Например, ломбарды, принимающие на хранение носильные вещи, должны проветривать их, просушивать, пересыпать нафталином и т. п. Социалистические организации, даже при выполнении ими функций хранителей без взимания платы, обязаны сделать все необходимое, чтобы имуще­ство было сохранено. Напротив, от гражданина, храня­щего имущество другого гражданина в порядке товари­щеской услуги, можно требовать лишь таких действий, какие он совершает для сохранения своих собственных вещей (ч. 2 ст. 425 ГК). Например, защищаясь против иска поклажедателя, ответчик ссылался на то, что он не должен нести ответственности за хищение, которому под­верглось как имущество истца, так и его собственное имущество. Суд, разрешая это дело, указал, что при опре­делении не очерченной договором ответственности храни­теля за сохранность вверенных ему вещей нужно исхо­дить из той степени заботливости, которую хранитель обычно проявляет в соответствующих обстоятельствах к собственному имуществу того же назначения. Вместе с тем при передаче гражданам на хранение социалисти­ческого имущества либо имущества, которое собственник вынужден был сдать на хранение в силу чрезвычайных обстоятельств (например, пожара, стихийных бедствий и т. п.), хранитель обязан проявить максимум заботли­вости и несет ответственность за вину любой степени.

Но какого бы объема ни достигала степень обязатель­ной для хранителя заботливости, поскольку право собст­венности на хранимые предметы принадлежит поклаже-дателю, за их) утрату, недостачу или повреждение храни­тель может нести ответственность, лишь если он виновен. Однако ввиду того, что в момент утраты, недостачи или повреждения имущество находилось в обладании храни­теля, его вина предполагается. Следовательно, ответст­венность за наступившие убытки возлагается на храни­теля, если не будет доказана его невиновность.

Иначе дело обстоит с профессиональными храните­лями — ломбардами, камерами хранения, гостиницами, общежитиями, холодильниками и другими организа­циями, для которых хранение является одним из видов их уставной деятельности. Такие организации, незави­симо от возмездности или безвозмездности хранения, освобождаются от ответственности за утрату, недостачу или повреждение имущества, только если будет доказано, что перечисленные последствия вызваны непреодоли­мой силой (ч. 1 ст. 427 ГК). Простой случай не исклю­чает их ответственности: они отвечают как за вину, так и за случай.

Возлагаемая на хранителя ответственность сводится к обязанности возместить ущерб, понесенный поклажедателем (ст. 428 ГК). Сумма ущерба равна стоимости вещи, если она утрачена целиком, стоимости ее части, если обнаружена недостача в сданном на хранение иму­ществе (зерне, овощах, иных продуктах), либо величине, на которую вследствие повреждения уменьшилась стои­мость вещи (например, расходам по ремонту с целью устранения различных, повреждений). Однако, когда в результате повреждения качество вещи меняется на­столько, что она не может быть использована по перво­начальному назначению (например, сданное на хранение зерно нельзя уже использовать как семенное), поклажедатель вправе отказаться от вещи, оставив ее хранителю и потребовав возмещения ее стоимости. При этом, если вина служит необходимым условием ответственности хра­нителя, следует строго разграничивать ущерб, явившийся результатом его вины, и потери, носящие объективный или случайный характер, за которые он ответственности не несет. К числу объективных относятся, например, по­тери, вызванные усушкой, утруской, утечкой и тому по­добными видами естественной убыли. Для социалистических организаций нормы естественной убыли преду­сматриваются особыми правилами, и в соответствии с ними исчисляется размер возмещаемого ущерба.

Некоторые договоры заключаются с денежной оцен­кой сдаваемого на хранение имущества (например, при сдаче вещей в камеру хранения, в ломбард и др.). Оцен­ка, указанная в договоре или выданном хранителем документе (например, квитанции), обязательна для поклажедателя, а для хранителя имеет лишь презумптивное значение. Он вправе доказывать, что действительная стоимость имущества ниже оценки, и тогда возмещение ущерба взыскивается не по, оценке, а в размере доказан­ной стоимости. Но если доказать ее не удается, ущерб возмещается в соответствии с произведенной оценкой сданных на хранение вещей.

Однако при любых способах исчисления убытков от­ветственность хранителя не распространяется на неполученные доходы, а ограничивается лишь положительным ущербом в имуществе, и притом только в той части, в какой он воплощен в стоимости утраченных (недоста­ющих) или понижении стоимости поврежденных вещей.

Сохраненную вещь хранитель обязан возвратить поклажедателю по его требованию. Неисполнение этой обязанности дает поклажедателю право на истребование вещи в принудительном порядке.

Судебные органы иногда рассматривают такие иски как виндикационные и, удовлетворяя их, руководст­вуются ст. 151 ГК. Эта позиция получает поддержку и в некоторых литературных источниках, авторы которых допускают возможность предъявления виндикационного или договорного иска по выбору истца³⁰⁹. Но подобное решение нельзя признать правильным. Если истца и ответчика связывают договорные правоотношения, нет оснований квалифицировать предъявленный иск как вин-дикационный, и дело должно рассматриваться по прави­лам о договорном иске. Не исключено, однако, что ответ­чик, к которому как к хранителю предъявлен иск об истребовании имущества, отрицает самый факт заклю­чения договора с истцом. Тогда истец, не располагая до­казательствами для подтверждения договорных право­отношений, может перейти к виндикационному иску, который и будет удовлетворен, если удастся доказать принадлежность вещи истцу на праве собственности. Изложенный принцип проводится и во многих судебных решениях. В одном из них, например, отмечается, что в материалах дела нет данных о передаче истцом вещей на хранение ответчику; доказательства заключения между сторонами договора истцом не представлены; данное ответчиком разрешение оставить чемодан у него в квартире не свидетельствует о принятии вещей на хра­нение, а при этих условиях материальная ответственность могла быть возложена на ответчика лишь в порядке ст. 151 ГК в случае обнаружения у него имущества истца.

Возвращая имущество поклажедателю, хранитель вы­полняет свою обязанность должника по договору. Ей со­ответствует кредиторская обязанность поклажедателя освободить хранителя от владения вещью к указанному в договоре сроку, а при бессрочном хранении — в преде­лах времени, необходимого для того, чтобы получить вещь после предъявления соответствующего требования хранителем (ч. 1 ст. 430 ГК). Если поклажедатель этого не сделает, для него могут наступить отрицательные последствия, предусмотренные ч. 2 ст. 427 и ч. 2 ст. 430 ГК.

Действительно, в то время как до совершенного поклажедателем нарушения хранитель отвечает за любую вину, а профессиональный хранитель — и за случай, при­чинивший имуществу урон, после допущенной поклажедателем просрочки он не несет ответственности даже за простую неосторожность и обязан возместить убытки, возникшие лишь вследствие его- грубой неосторожности или умысла. Вместе с тем такая просрочка дает право хранителю-гражданину требовать по суду принудитель­ной продажи хранимого имущества в порядке, установ­ленном для принудительного исполнения судебных реше­ний. При тех же условиях хранитель — социалистическая организация производит продажу хранимого имущества в порядке, предусмотренном ее уставом или положением. Так, согласно п. 18 Типового устава ломбарда РСФСР своевременно не востребованные вещи хранятся ломбар­дом в течение трех месяцев и затем реализуются через комиссионные магазины, а драгоценные металлы, жем­чуг и часы в золотом корпусе — в порядке, установлен­ном Министерством финансов СССР. Суммы, вырученные от продажи имущества, выдаются поклажедателю, за вычетом причитающихся хранителю вознаграждения и компенсации убытков.

Плата за хранение взимается, если она прямо преду­смотрена договором или специальными правилами. Ее размер для специализированных организаций опреде­ляется государственными таксами, ставками, тарифами, а в остальных случаях — соглашением сторон. Обычно оказываемые хранителем услуги оплачиваются в денеж­ной форме, а в отношениях между гражданами оплата может выражаться и в предоставлении хранителю права пользоваться вверенным имуществом. Взимание в пользу хранителя платы натурой на практике почти не встре­чается, ибо социалистические организации вообще не имеют права получать натуральную оплату, а граждане лишь изредка заключают друг с другом возмездные до­говоры хранения.

Фактическая уплата вознаграждения производится либо в виде периодических платежей, либо путем едино-кратного взноса, взимаемого в момент сдачи вещей на хранение или их возврата. Периодические платежи начисляются соответственно времени нахождения вещи у хранителя, и если поклажедатель потребует возврата имущества до истечения срока договора, плата за остав­шееся время не взимается. Напротив, единократно начи­сляемые платежи, поскольку иное не установлено специ­альными Правилами или договором, взимаются за весь обусловленный сторонами период хранения, хотя бы по требованию поклажедателя имущество было возвращено досрочно. Когда же специализированные организации предоставляют по годовым договорам определенные ем­кости для хранения, плата вносится за весь год без вы­чета времени, в течение которого емкости остаются неза­полненными.

Плата, не внесенная поклажедателем, может быть взыскана в принудительном порядке. Вопрос же о том, имеет ли хранитель вплоть до внесения платы право на удержание вещи, решается некоторыми авторами отри­цательно³¹⁰. Но для такого решения нет достаточных ос­нований. На практике право удержания применяется ши­роко. Например, камеры хранения не выдают ручную кладь до оплаты квитанции. Дело, однако, не только в тенденциях практики, но и в действующих законода­тельных правилах. Согласно ст. 177 ГК взаимные обяза­тельства, по общему правилу, должны исполняться одно­временно. Возмездный договор хранения носит взаимный характер, и в соответствии со ст. 177 ГК хранитель вправе задержать выдачу вещи до внесения поклажедателем установленной платы. Только в отношениях между юри­дическими лицами во избежание иммобилизации социа­листического имущества право удержания не приме­няется, а дело ограничивается лишь принудительным взысканием просроченных платежей.

Помимо оплаты услуг по хранению на поклажедателя могут быть возложены и другие имущественные обязательства. В частности, он отвечает перед хранителем за убытки, причиненные свойствами сданного на хранение имущества. Для возложения такой ответственности несу­щественно, действовал ли поклажедатель с умыслом (на­пример, путем обмана передал взрывчатые вещества и другие вещи, которые сдавать на хранение запрещено) или по неосторожности (например, не снабдил имущество надлежащей тарой и упаковкой). Поскольку установлена вина поклажедателя, он обязан возместить хранителю все убытки. Его виновность, а значит, и ответственность во всяком случае исключается, если хранитель знал или должен был знать о вредоносных свойствах принимае­мого на хранение имущества (ст. 431 ГК).

Ответственность за причиненные хранителю убытки не ставится в зависимость от возмездности или безвоз­мездности договора. Иначе решается вопрос об обязан­ности компенсации расходов по сохранению имущества (например, по кормлению переданных на хранение жи­вотных). В возмездном договоре они особому возмеще­нию не подлежат, так как считаются покрытыми платой за хранение. При безвозмездном хранении хранитель вправе взыскать с поклажедателя компенсацию необхо­димых для сохранения имущества расходов (ч. 2 ст. 426 ГК).