КТО ТАКАЯ БЫЛА ГОСПОЖА ЖАДНОСТЬ И КТО ТАКОЙ БЫЛ МАЛЬЧИК АЛЁШКАНа её беду, люди все ей попадались добрые и щедрые. Они делились друг с другом всем, что у них было. Если было холодно, то они делились одеждой. Если было голодно, то они делились хлебом. А если было весело, то они делились радостью. Глядя на них, госпожа Жадность просто таяла от злобы и огорчения. И наконец стала совсем маленькой, ну просто совсем маленькой, как мышонок. Целыми днями бродила она по городу, но нигде не могла найти ни одного жадного человека. И вот однажды зашла она в какой-то двор, забралась под скамейку и задумалась: «Неужели во всём городе нет ни одного жадного человека? Не может быть! Уж, наверное, в каком-нибудь доме живёт жадная старушка. Или девчонка, которая никому не даёт своих кукол. Или мальчишка, который никому не даёт покататься на своём велосипеде. Не понимаю, о чём думают мои тайные глиняные шпионы? Бегают, наверное, где-нибудь, задрав хвосты!..»
– Кис-кис-кис! – позвала госпожа Жадность. И в ту же секунду перед ней появился целый десяток кошек. Вы, конечно, думаете, что это были живые кошки, такие тёплые и пушистые, которые катают по полу клубок серых ниток или уютно спят, пригревшись на солнышке? Нет, нет! Ничего подобного. Это были глиняные кошки-копилки с круглыми мордами и глупыми глазами. У каждой на шее был бант, а на затылке узкая чёрная щель. – Ну как, нашли вы наконец жадного человека? – нетерпеливо спросила госпожа Жадность. – Не-ет… – жалобно замяукали кошки-копилки. – Искали-искали… Уж так искали… С глиняных ног сбились… Никого не нашли. Жадный человек нас бы сразу взял. А мы к кому не подходили – никто нас не берёт. Знаете, как обидно… И кошки-копилки с оскорблённым видом заморгали глупыми глазами. Наверное, они думали, что Госпожа Жадность их пожалеет, но госпожа Жадность в ярости затопала ногами: – Глиняные лентяйки! Пустые животы! Расколоть бы вас на кусочки! Вы во все школы заходили? – А как же!.. – горестно вздохнули кошки-копилки. – Целый день под партами бегали. Никто нас не берёт. Ребята друг другу помогают, подсказывают. А первоклашки так ногами болтают – просто ужас! Вон у кошки Мурки ухо отбили. – Ну, а ещё где вы были? – А я на рынок забежала. Думала, уж там-то найду жадного человека. Искала-искала и никого не нашла. – А я – по улицам… Но тут все кошки-копилки навострили глиняные уши и повернули круглые головы в одну сторону. Из-за угла дома вышла маленькая девочка. Она шла опустив голову и горько плакала. Круглые слёзы бежали по щекам и капали с покрасневшего носа, похожего на маленькую редиску.
– И-и-и!.. – плакала девочка. – А-а-а!.. Через забор перескочил какой-то мальчишка. На коленке у него был жёлтый синяк, на локте зелёный, а под глазом не то лиловый, не то фиолетовый. Откуда-то появился ещё один мальчишка, держа в руке на поводке мохнатую собаку. Распахнулась дверь подъезда. Оттуда выбежали две девочки. – Ну Люся, Люся! – Ну чего ты ревёшь? – Опять что-нибудь потеряла? – Эх ты, растяпа! – Да помолчи ты, Синяк. Что ты потеряла, Люська? – А-а-а!.. И-и-и!.. – плакала маленькая девочка. – Панаму потеряла… Я позавчера берет потеряла. Красный… А сегодня мне бабушка панаму купила. Белую такую. А я и её… А бабушка сказала: «Если ты ещё чего потеряешь, я тебя отшлё… отшлё…» Нет, Люська никак не могла договорить до конца это ужасное слово! Ребята окружили Люську и стали её утешать. Они что-то все вместе говорили и по очереди гладили её по голове. Потом все они разбрелись по двору и стали искать панаму. – Нашёл! Нашёл! – вдруг закричал один из мальчишек. Госпожа Жадность выглянула из-под скамейки и посмотрела на него. Мальчишка был рыжий. На носу и на щеках у него были яркие веснушки. Они были весёлые и тоже рыжие. Казалось, что от каждой веснушки идёт золотой лучик. И уши у мальчишки были смешные и торчали в разные стороны. Все ребята бросились к нему. Люська тоже подбежала и доверчиво ухватила его за рукав. Круглые слёзы, которые катились у неё по щекам, мгновенно исчезли. Можно было подумать, что они закатились обратно в глаза. Рыжий мальчишка протянул руку. На ладони блеснула серебряная монета. – А панама? – тихо спросила Люська. – Панама? – повторил рыжий мальчишка и засмеялся. – Я не панаму, я монету нашёл. Люська снова заревела. – «Нашёл! Нашёл»!.. – передразнил Синяк. – Эх ты, Алёшка! А ты, Люська, не плачь. Подумаешь, панама! Найдём мы твою панаму. – Может, её ветром унесло? – Да нет, её, наверно, Дружок утащил. Вот у меня собака однажды ботинок утащила. Унесла – и неизвестно куда… – А может, ты её на улице потеряла? – Ребята, побежали к воротам! – Нет, сперва к старому дубу за домом! – Точно! К старому дубу! Я вчера под ним свои тетрадки нашёл и географию… Алёшка остался один. Он стоял и смотрел на монету, которая блестела у него на ладони. Госпожа Жадность выглянула из-под скамейки. – Эй, кошки-копилки! А вот к этому мальчишке вы подходили? – спросила Жадность, и голос у неё дрогнул. Кошки-копилки заволновались и заморгали глупыми глазами. – Нет, нет, я не подходила. А ты, глиняная Мурка? – И я не подходила. – Может, глиняная Дашка? – Да вы что! Я же на рынок бегала… – Замолчите вы! – прикрикнула на них госпожа Жадность. – А ну, глиняная Мурка, беги скорее к этому мальчишке! Может быть, он возьмёт тебя. Приласкайся к нему, помурлыкай послаще. Глиняная кошка, быстро перебирая толстыми лапами, подбежала к Алёшке и прижалась к его ногам. Алёшка посмотрел на неё с большим удивлением. Да и кто бы не удивился, если бы к нему вдруг подбежала глиняная кошка-копилка! Алёшка нагнулся и поднял её с земли. – Он взял её! Он взял её! – вне себя от волнения прошептала Жадность. Алёшка повертел в пальцах монету, подумал немного и сунул монету в чёрную щель на затылке глиняной кошки. Монета весело запрыгала в её пустом животе, как будто тоже чему-то обрадовалась. Алёшка улыбнулся и прижался ухом к животу кошки-копилки. Тут госпожа Жадность бегом бросилась к Алёшке. Она чуть не потонула в большой луже, оставшейся от вчерашнего дождя. Да ещё по дороге заехала локтем в бок какому-то воробью. Она подбежала к Алёшке и дрожащими руками ухватила его за шнурок ботинка. – Алёшенька! – закричала госпожа Жадность. – Миленький! Да какой ты славный! До чего веснушки у тебя симпатичные! Ну наконец-то!.. А я уж думала… Ты только возьми меня к себе! Вот увидишь, дорогой! Я тебе пригожусь! Уж так пригожусь!.. Алёшка ужасно удивился. Глаза у него стали в четыре раза больше, а рот сам собой открылся. Он попятился. А госпожа Жадность потащилась за ним по мокрой земле, не выпуская из рук шнурка его ботинка. – Вот это да-а!.. – пробормотал Алёшка. – Маленькая совсем, а разговаривать умеет. Он нагнулся, осторожно взял госпожу Жадность двумя пальцами и поставил себе на ладонь. Госпожа Жадность была похожа на крошечную тощую старушонку. У неё было серое сморщенное личико. Платье тоже серое, точно посыпанное пылью, старое, кое-где залатанное. На ногах стоптанные башмаки. Смотрела она жалобно, в глазах дрожали мутные слёзы. Госпожа Жадность с мольбой протянула к Алёшке дрожащие руки со скрюченными пальцами. – Смешная какая! – прошептал Алёшка. – Надо бабушке показать. – Нет-нет! – запищала госпожа Жадность. – Не надо показывать меня бабушке. Я скромная! Не люблю, когда на меня смотрят! Я к этому не привыкла. Я стесняюсь! Алёшка засмеялся, и госпожа Жадность чуть не свалилась с его ладошки. Хорошо еще, что она успела ухватиться за его мизинец. – Алёшенька, не бросай меня! – закричала она плачущим голосом. – Лапочка! Возьми меня к себе! Вот увидишь – ты не пожалеешь! – Ладно, – согласился Алёшка. – Только ненадолго. – Почему ненадолго? Там видно будет! Чего загадывать! – торопливо воскликнула госпожа Жадность. – Вообще-то меня зовут госпожа… Ну не важно как. Ты зови меня… тётя! А ещё лучше – тётя Жадинка, или тётя Жаднуська. Вот будет славно! – Какая ещё тётя? – удивился Алешка и сунул госпожу Жадность к себе в карман. В Алёшкином кармане было темно и душно. Там лежали какие-то гайки, винтики, тюбик с клеем, бумажки от конфет, пёстрые камешки. Юбка госпожи Жадности тут же измазалась клеем, ботинок свалился с её ноги. «Это всё пустяки! – с восторгом подумала госпожа Жадность. – Главное, главное, мальчишка взял меня! Вот удача! Наконец-то повезло. Уверена: теперь вся моя жизнь пойдёт по-другому!»
|
