ТАНЦОВЩИЦЫ, КУРТИЗАНКИ И ЖЕНЩИНЫ НИЗКИХ КАСТ

Танцовщицы, куртизанки и различные представительницы низ­ких каст, как например прачки, ткачихи, торговки вином, охот­ницы, рыбачки, ремесленницы и даже неприкасаемые — зани­мают видное место в тантрических жизнеописаниях, поэзии и ритуальных руководствах. Наличие этой группы женщин в литературе приводится как свидетельство эксплуатации жен­щин в тантрических сообществах. Западные ученые обычно пред­лагают такое объяснение: женщины этих классов были невеже­ственны, неразборчивы в половых связях и доступны для мужчин-тантристов, которые нуждались в них для выполнения практик, подразумевающих сексуальное соединение:

Практические соображения... также требовали использова­ния [sic] женщин низких каст... неприкасаемые девушки [sic] были более неразборчивы в связях и не соблюдали законов Ману.

Они появляются здесь потому, что женщины этих каст пользо­вались этим [sic] и, предположительно, ими тоже пользова­лись всегда, когда «безумцы» реально выполняли подобные ритуалы.

Роль, которую девушки [sic] низких каст и куртизанки испол­няли в тантрических «оргиях» {чакра: сакга; тантрическое ко­лесо), хорошо известна. Чем более развратна и разнузданна была женщина, тем лучше она подходила на эту роль.

Эта линия толкований объясняет присутствие таких женщин в тантрических сообществах их пригодностью для целей мужчин и их социальной незащищенностью от сексуальных посягательств. Чуть более благопристойная теория касательно женщин низ­ких каст в тантрических источниках — это предположение о том, что связь с такими женщинами давала мужчинам возмож­ность преодолеть свои классовые предрассудки. Общение с су­ществом, стоящим в самом низу социальной лестницы, — жен­щиной низкой касты, — могло заставить практикующего мужчину отказаться от классовой гордости и опасений риту­ального загрязнения:

Если получавший посвящение индиец принадлежал к касте дважды рожденных, у гуру были очевидные основания для использования [sic] неприкасаемой женщины в ритуале по­священия: такая связь могла послужить уничтожению соци­альных условностей, уменьшению гордости и развитию муд­рости равности.

Согласно влиятельной версии этой теории, поскольку женщи­ны низких каст занимают самую нижнюю ступень социальной иерархии, в практике Тантры их возвышение и символика при­водят к обретению духовного прозрения вследствие переверты­вания или coincidentia oppositorum совмещения противополож­ного того, что считается низким в социальной сфере, и того, что считается возвышенным в духовной сфере:

Главное значение имеет символика «прачки» и «куртизан­ки», и мы должны считаться с фактом, что, в соответствии с учениями Тантры о тождестве противоположностей, «самое благородное и самое драгоценное» кроется именно в «самом низменном и самом заурядном».

Сторонники этих теорий не выдвигают предположений о том, что могут от такой ситуации получить сами женщины, посколь­ку, по их мнению, речь идет лишь просто об «использовании» женщин в качестве орудий для достижения мужчинами своих целей.

Эти объяснения касательно присутствия женщин низких каст в тантрических сообществах несостоятельны по многим причи­нам. Они строятся на поверхностных признаках женщин и не­адекватных обоснованиях их участия в тантрических ритуа­лах. Нас уверяют, что при выборе духовного партнера мужчина выбирает женщину, ориентируясь на ее касту, а не на основа­нии истинной причины: практикует ли она Тантру, как и он сам. В йогини-тантрах всегда выдвигают истинные основания для выбора партнера по практике. Самое главное требование для женщины — иметь тантрическое посвящение и соблюдать свои обеты. Важно также и каково ее продвижение в практике, уровень духовного прозрения, а также знание ритуалов, йоги и медитации.81 Если мужчина происходит из высокой касты или был монахом, то зачастую ради долговременных, открыто проявляемых отношений с такой женщиной он жертвует мно­гим — социальным положением, монашеским престижем, бо­гатством, репутацией, а бывает, и троном. Маловероятно, что­бы мужчина мог приносить столь большие жертвы ради невежественной, развратной женщины, лишенной и тонкого ума, и изысканности, и духовных добродетелей. Было известно и о таких случаях, когда женщины из высоких каст, представи­тельницы царского или жреческого рода отказывались от свое­го кастового статуса, чтобы взять в супруги мужчину из низкой касты, хотя в таком случае никто не считает, что она поступала так потому, что мужчина был социально ущербен, развратен, простоват или глуп.

Эти теории строятся на фундаменте неправильного понима­ния культурной роли тех женщин в индийском обществе. Пред­ставление о «тантрическом перевертывании», предложенное для объяснения присутствия женщин низких каст, на основании этнографических данных подвергла критике Фредерик Марлен, которая доказывает, что, хотя женщины низких каст, та­кие как танцовщицы, куртизанки и прачки, могли стоять на нижней ступени социальной лестницы, их общественное значе­ние этим не исчерпывалось. В индийской культуре женщины этих категорий традиционно считались обладательницами пло­дородных и благодатных сил. Присутствие этих женщин в контексте Тантры нельзя объяснить лишь структурной оппози­цией, или «перевертыванием ценностей», потому что Тантра явно отрицает социальную иерархию, стоящую на страже инте­ресов власти. Женская способность рождать, давать рост и ду­ховное преображение не находится в каком-либо соотношении с двойственными принципами иерархии, правящими обществом. Эту преображающую силу (в буддийском контексте — адхиш-тхана) невозможно обрести ни опираясь на социальную иерар­хию, ни пытаясь ее перевернуть или нарушить. Эта сила заме­няет собой иерархию и выходит за ее пределы, потому что ее действенность не зависит от социального статуса того, кто ею наделен. Благодаря своим занятиям, женщины низких каст об­ладают преображающей силой, или женской энергией, и воп­лощают ее. Было бы естественным, чтобы Тантра — традиция, которая сосредоточена на энергии и считает женщин ее вмести­лищем, — привлекала и приветствовала женщин, которые уже чувствуют в себе уверенность, силу и духовную мощь или стре­мятся их обрести.

Другая причина, по которой подобные теории не способны в полной мере объяснить присутствие женщин низких каст в тантрических сообществах, заключается в том, что они не при­нимают во внимание субъективной, внутренней стороны моти­вации самих женщин. Это серьезное упущение для теории, пре­тендующей на то, чтобы пролить свет на динамику полов в традиции, которая явно привлекала и делала своими сторонни­цами огромное число женщин. Для таких женщин тантричес­кое движение было естественным образом привлекательно бла­годаря их высокому статусу в таком культурном контексте, где духовная сила ценится выше ритуальной чистоты. То, что в этой традиции их сила признавалась и почиталась, могло толь­ко поощрять женщин присоединяться к ней. В индийском об­ществе женщины этих сословий часто имели довольно высокий уровень финансовой независимости и свободы действий и пере­движения. Буддийская Тантра была близка таким женщинам в силу отсутствия иерархии, основанной как на разнице полов, так и на разнице сословий, которая могла бы или исключать их присутствие или его ограничивать. Присущее этим женщи­нам внутреннее чувство силы и независимости отражалось и приумножалось в тантрической философии пола. Кроме того, перед этими женщинами не стояли препятствия в виде касто­вых структур, которые могли бы помешать их участию.84 Со­циальное происхождение этих женщин означало, что они были свободны делать независимый выбор своей религиозной при­надлежности и своего партнера, а зачастую принимать неорди­нарный образ жизни тантрической йогини.

Толкования, в которых упор делается на внешние причины участия женщин низких каст, также игнорируют соответствие социального происхождения этих женщин тантрическим зада­чам. Подчеркнутое внимание к низким кастам показывает, что мудрость Тантры не ограничивается отдельным социальным сословием, будь оно высоким или низким. Присутствующий в тантрах упор на женщин низких каст и низкие касты в це­лом — это сложная тема, которая не только находит свое под­тверждение в онтологических положениях Махаяны о том, что всё одинаково чисто и ценно, но и несет в себе мысль о том, что мудрость следует искать в любом социальном классе, потому что люди низких каст нисколько не менее, чем другие, способ­ны обладать учениями и посвящениями и передавать их. Жен­щины, происходящие из этой среды, именно благодаря ее раз­нообразию обладали собственными духовными прозрениями, способными обогатить тантрическую практику. Женщины низ­ких каст приходили в Тантру не будучи сами «чистым лис­том», но принося с собой навыки и духовное знание, которые могли быть непосредственно применены к тантрической мето­дологии. Танцовщицы принесли телесную науку: знания о свя­щенных жестах и движениях, способы воплотить в себя боже­ство. Куртизанки принесли эротическое искусство и утонченные приемы. Виноделы и торговки вином — основы перегонки спирт­ного, столь важного для тантрических таинств. Домби — зна­комство с местами сожжения трупов, где часто устраивались тантрические пиршественные подношения. Люди из местных племен принесли с собой умение изготовлять из кости украше­ния и музыкальные инструменты, ритуальное использование черепов, искусство магии, начитывания мантр, поклонение бо­гиням и ритуальные способы общения с духами и божествами, умение вселять их в себя.

Сословия, к которым принадлежали женщины низких каст, служили источниками культурной энергии, из которых черпали в то время силы буддизм и другие классические традиции. Сли­яние буддийского учения об освобождении с архаическими рели­гиозными практиками и символами — неотъемлемая особенность тантр. Делая упор на эти сословия, буддийская Тантра указыва­ет на ту часть общества, от которой она получила многие из отличительных черт своих ритуалов и иконографии. Возможно, выдвигая на первый план женщин из этих сословий, буддийские источники указывали на свои собственные корни.

Если рассмотреть все эти факторы, становится ясно, что присутствие женщин низких каст в движении Тантры объясня­ется не их сексуальной доступностью, а намного более сложны­ми факторами. Эти женщины были обладательницами духов­ной энергии и кладезем культурного знания. В буддийской Тантре они могли найти сферу приложения своих возможнос­тей, где им не нужно было приносить в жертву свою независи­мость, инициативность или силу своей личности. Они были вольны заниматься тантрическими практиками как серьезные самостоятельные практикующие. Их открыто вызывающее по­ведение было вполне уместно в тантрических сообществах, и, вместо того чтобы играть скромную роль, прислуживая мужчи­нам, они могли заставить мужчин уважать и почитать себя.