ФАЛЬСИФИКАЦИОНИЗМ К. ПОППЕРА

После всего сказанного, я думаю, ясно, что слово «диалектика» следует упот­реблять очень осторожно, а лучше всего, пожалуй, вообще его не употреблять, - ведь мы всегда можем использовать более ясную терминологию метода проб и ошибок. Исключение следует сделать только для тех случаев, где недоразумение невозможно и где мы сталкиваемся с таким развитием теорий, которое действительно полностью укладывается в диалектическую триаду.

ПОСТПОЗИТИВИЗМ

Карл Раймунд Поппер родился в 1902 г. в Вене. После окончания Венского университета преподавал физику и математику в школе и в Венском педагогическом институте. В 1934 г. на немецком языке была опубликована его первая книга "Логика исследования", в которой уже содержались основные идеи его методологической кон­цепции. В 1937 г. Поппер эмигрировал вНовую Зеландию, а в 1946 г. переехал в Англию, где до конца жизни работал на кафедре филосо­фии, логики и научного метода Лондонской школы экономики. Умер Поппер в 1994 г.

К числу его основных работ относятся следующие: "Открытое общество и его враги" т. 1-2 (1945); "Логика научного открытия" (1959); "Предположения и опровержения" (1963); "Объек­тивное знание" (1972).

Методологическая концепция Поппера получила название "фальсификационизм", так как ее основным принципом является принцип фальсифицируемости. Что побудило Поппера положить именно этот принцип в основу своей методологии?

Прежде всего, он руководствовался некоторыми логическими сооб­ражениями. Логические позитивисты заботились о верификации ут­верждений науки, т.е. об их обосновании с помощью эмпирических данных. Они считали, что такого обоснования можно достигнуть или с помощью вывода утверждений науки из эмпирических предложе­ний, или посредством их индуктивного обоснования. Однако это ока­залось невозможным. Ни одно общее предложение нельзя вполне обо­сновать с помощью частных предложений. Частные предложения мо­гут лишь опровергнуть его. Например, для верификации общего пред­ложения "Все деревья теряют листву зимой" нам нужно осмотреть миллиарды деревьев, в то время как опровергается это предложение всего лишь одним примером дерева, сохранившего листву среди зимы. Вот эта асимметрия между подтверждением и опровержением общих предложений и критика индукции как метода обоснования знания и привели Поппера к фальсификационизму.

Однако у него были и более глубокие — философские — основа­ния для того, чтобы сделать фальсификационизм ядром своей методо­логии. Поппер верит в объективное существование физического мира и признает, что человеческое познание стремится к истинному описа­нию этого мира. Он даже готов согласиться с тем, что человек может получить истинное знание о мире. Однако Поппер отвергает суще­ствование критерия истины — критерия, который позволял бы нам выделять истину из всей совокупности наших убеждений. Даже если бы мы в своем научном поиске случайно натолкнулись на истину, мы не смогли бы с уверенностью знать, что это — истина. Ни непротиво­речивость, ни подтверждаемость эмпирическими данными не могут служить критерием истины. Любую фантазию можно представить в непротиворечивом виде, а ложные убеждения часто находят подтвер­ждение. В попытках понять мир люди выдвигают гипотезы, создают теории и формулируют законы, но они никогда не могут с увереннос­тью сказать, что именно из созданного ими — истинно. Единственное, на что мы способны, — это обнаружить ложь в наших воззрениях и отбросить ее. Постоянно выявляя и отбрасывая ложь, мы тем самым можем приблизиться к истине. Это оправдывает наше стремление к познанию и ограничивает скептицизм. Можно сказать, что научное познание и философия науки опираются на две фундаментальные идеи: идею о том, что наука способна дать и дает нам истину, и идею о том, что наука освобождает нас от заблуждений и предрассудков. Поппер отбросил первую из них. Однако вторая идея все-таки обеспечивала прочную гносеологическую основу его методологической концепции.

Попытаемся теперь понять смысл двух важнейших понятий попперовской концепции — "фальсифицируемость"; и "фальсификация";.

Подобно логическим позитивистам, Поппер противопоставляет те­орию эмпирическим предложениям. К числу последних он относит единичные предложения, описывающие факты, например, "Здесь сто­ит стол", "10 декабря в Москве шел снег" и т.п. Совокупность всех возможных эмпирических или, как предпочитает говорить Поппер, "базисных" предложений образует некоторую эмпирическую основу науки. В эту основу входят и несовместимые между собой базисные предложения, поэтому ее не следует отождествлять с языком истин­ных протокольных предложений логических позитивистов. Научная теория, считает Поппер, всегда может быть выражена в виде совокуп­ности общих утверждений типа "Все тигры полосаты", "Все рыбы дышат жабрами" и т.п. Утверждения такого рода можно выразить в эквивалентной форме: "Неверно, что существует не-полосатый тигр". Поэтому всякую теорию можно рассматривать как запрещающую су­ществование некоторых фактов или как говорящую о ложности базисных предложений. Например, наша "теория" утверждает ложность базисных предложений типа "Там-то и там имеется не-полосатый тигр". Вот эти базисные предложения, запрещаемые теорией, Поппер назы­вает "потенциальными фальсификаторами"; теории. "Фальсификато­рами" — потому, что если запрещаемый теорией факт имеет место и описывающее его базисное предложение истинно, то теория считается опровергнутой. "Потенциальными" — потому, что эти предложения могут фальсифицировать теорию, но лишь в том случае, когда будет установлена их истинность. Отсюда понятие фальсифицируемости определяется следующим образом: "теория фальсифицируема, если класс ее потенциальных фальсификаторов не пуст";.

Процесс фальсификации описывается схемой умозаключения modus tollens. Из теории Т дедуцируется базисное предложение Л, т.е. со­гласно правилам логики верно предложение "Если Т, то Л". Предло­жение Л оказывается ложным, а истинным является потенциальный фальсификатор теории не-Л. Из "Если Т, то Л" и "не-Л" следует "не- Т", т.е. теория Т ложна и фальсифицирована.

Фальсифицированная теория должна быть отброшена. Поппер ре­шительно настаивает на этом. Такая теория обнаружила свою лож­ность, поэтому мы не можем сохранять ее в своем знании. Всякие попытки в этом направлении могут привести лишь к задержке в раз­витии познания, к догматизму в науке и к потере ею своего эмпиричес­кого содержания.

Проблему нахождения критерия, который позволил бы нам про­вести различие между эмпирическими науками, с одной стороны, и математикой, логикой, а также "метафизическими" системами — с другой, Поппер называет проблемой демаркации (разграничения). Именно эта проблема, по собственному признанию Поппера, заинте­ресовала его в самом начале научной деятельности. В то время, т.е. в начале 20-х годов, было широко распространено восходящее еще к Бэкону и Ньютону мнение о том, что наука отличается использовани­ем индуктивного метода, который начинает с наблюдений, констата­ции фактов, а затем восходит к обобщениям. Это мнение разделяли и логические позитивисты, принявшие в качестве критерия демаркации верифицируемость, т.е. подтверждаемость научных положений эмпи­рическими данными.

Поппер отверг индукцию и верифицируемость в качестве критерия демаркации. Их защитники видят характерную черту науки в обосно­ванности и достоверности, а особенность не-науки, скажем метафизи­ки, — в не-достоверности и ненадежности. Однако полная обоснован­ность и достоверность в науке недостижимы, а возможность частично­го подтверждения не помогает отличить науку от не-науки: например, учение астрологов о влиянии звезд на судьбы людей подтверждается громадным эмпирическим материалом. Подтвердить можно все что угодно — это еще не свидетельствует о научности. То, что некоторое утверждение или система утверждений говорят о физическом мире, проявляется не в подтверждаемости их опытом, а в том, что опыт может их опровергнуть. Если система опровергается с помощью опы­та, значит, она приходит в столкновение с реальным положением дел, но это как раз и свидетельствует о том, что она что-то говорит о мире. Исходя из этих соображений, Поппер в качестве критерия демарка­ции принимает фальсифицируемость, т.е. эмпирическую опровержимость: "Для эмпирической научной системы должна существовать воз­можность быть опровергнутой опытом" - пишет он.

Поппер соглашается с тем, что ученые стремятся получить истин­ное описание мира и дать истинные объяснения наблюдаемым фак­там. Однако, по его мнению, эта цель актуально недостижима, и мы способны лишь приближаться к истине. Научные теории представля­ют собой лишь догадки о мире, необоснованные предположения, в истинности которых мы никогда не можем быть уверены: "С развива­емой здесь точки зрения все законы и все теории остаются существен­но временными, предпочтительными или гипотетическими даже в том случае, когда мы чувствуем себя неспособными сомневаться в них", - подчеркивает он. Эти предположения невозможно верифицировать, их можно лишь подвергнуть проверкам, которые рано или поздно выявят ложность этих предположений.

Важнейшим, а иногда единственным методом научного познания долгое время считали индуктивный метод. Согласно индуктивистской методологии, научное познание начинается с наблюдений и констата­ции фактов. После того, как факты установлены, мы приступаем к их обобщению и построению теории. Теория рассматривается как обоб­щение фактов и поэтому считается достоверной. Правда, еще Д. Юм заметил, что общее утверждение нельзя вывести из фактов, и поэтому всякое индуктивное обобщение недостоверно. Так возникла проблема оправдания индуктивного вывода: на каком основании мы от единич­ных фактов переходим к общим заключениям? Осознание неразреши­мости этой проблемы и уверенность в гипотетичности всякого челове­ческого знания привели Поппера к отрицанию индуктивного метода познания вообще. Индукция, т.е. вывод, опира­ющийся на множество наблюдений, утверждает он, является мифом. Этот вывод не является ни психологическим фактом, ни фактом обыденной жизни, ни фактом научной практики.

Каков же метод науки, если это не индуктивный метод? Познаю­щий субъект противостоит миру не как tabula rasa, на которой приро­да рисует свой портрет. В самом познании окружающего мира человек всегда опирается на определенные верования, ожидания, теоретичес­кие предпосылки; процесс познания начинается не с наблюдений, а с выдвижения догадок, предположений, объясняющих мир. Свои до­гадки мы соотносим с результатами наблюдений и отбрасываем их после фальсификации, заменяя новыми догадками. Пробы и ошибки — вот из чего складывается метод науки. Для познания мира, утвер­ждает Поппер, нет более рациональной процедуры, чем метод проб и ошибок — предположений опровержений: смелое выдвижение тео­рий, попытки наилучшим образом доказать ошибочность этих теорий и временное их признание, если критика оказывается безуспешной. Метод проб и ошибок характерен не только для научного, но и для всякого познания вообще. И амеба и Эйнштейн пользуются им в своем познании окружающего мира, говорит Поппер. Более того, метод проб и ошибок является не только методом познания, но и методом всякого развития. Природа, создавая и совершенствуя биологические виды, действует методом проб и ошибок. Каждый отдельный организм — это очередная проба; успешная проба выживает, дает потомство; не­удачная проба устраняется как ошибка.

Итогом и концентрированным выражениям фальсификационизма является схема развития научного знания, принимаемая Поппером. Как мы уже отмечали, фальсификационизм был порожден глубоким философским убеждением Поппера в том, что у нас нет никакого кри­терия истины и мы способны обнаружить и выделить лишь ложь. Из этого убеждения естественно следует:

1) понимание научного знания как набора догадок о мире, догадок, истинность которых установить нельзя, но можно обнаружить их ложность;

2) критерий демаркации: лишь то знание научно, которое фальсифицируемо;

3) метод науки: пробы и ошибки.

Научные теории рассматриваются как необосно­ванные догадки, которые мы стремимся проверить — с тем, чтобы обнаружить их ошибочность. Фальсифицированная теория отбрасы­вается как негодная проба, не оставляющая после себя следов. Сменя­ющая ее теория не имеет с ней никакой связи, напротив, новая теория должна максимально отличаться от старой теории. Развития в науке нет, признается только изменение: сегодня вы вышли из дома в паль­то, но на улице жарко; завтра вы выходите в рубашке, но льет дождь; послезавтра вы вооружаетесь зонтиком, однако на небе — ни облачка, и вы никак не можете привести свою одежду в соответствие с погодой. Даже если однажды вам это удастся, все равно, утверждает Поппер, вы этого не поймете и останетесь недовольны, — такова в общих чер­тах фальсификационистская методология Поппера.

Когда Поппер говорит о смене научных теорий, о росте их истинного содержания, о возрастании степени правдоподобия, то может сложиться впечатление, что он видит прогресс в последовательности сменяющих друг друга теорий. Однако это впечатление обманчиво. Наука, согласно Попперу, начинает не с наблю­дений и даже не с теорий, а с проблем. Для решения проблем мы строим теории, крушение которых порождает новые проблемы и так далее.