Техногенная культура и проблема жизни и достоинства человека.

Естественной предшественницей биоэтики является традиционная медицинская этика, имеющая многовековую историю. Современная ситуация, однако, все чаще заставляет, следуя накопленному поколениями богатейшему историческому опыту, все же отступать от традиций, искать новые» беспрецедентные решения. Среди причин этого следует назвать, прежде всего, две.

Первая – массированное внедрение в повседневную практику новых медицинских технологий. Множество сложнейших вопросов морально-этического и правового порядка, к примеру, возникает по мере развития методов искусственного оплодотворения, суррогатного материнства, пренатальной диагностики. Не менее острые проблемы встают и с появлением новых методов пересадки органов и тканей: определение момента смерти возможного донора, выбор реципиента из числа нуждающихся, коммерческое использование органов и тканей и пр. А с развитием современных средств интенсивной терапии и жизнеподдерживающего лечения приходится решать вопросы о том, например, как долго имеет смысл проводить такое лечение, если пациент безнадежно теряет сознание и пребывает в так называемом «устойчивом вегетативном состоянии» – но ведь может длиться многие месяцы и даже годы.

Вторая важнейшая причина формирования современной биоэтики – это укрепляющееся во многих странах мира новое понимание самого характера взаимоотношений между медиком и пациентом. Мощные общественные движения, ставящие во главу угла права человека, не обходят стороной ту область этих прав, которая связана с медициной и здравоохранением. И за рубежом, и в России формируются общества пациентов (диабетических больных, онкологических, психиатрических и т.д.), ассоциации инвалидов, потребителей медицинских услуг. Речь идет о несравнимо более широкой, чем когда бы то ни было ранее, и во многом принципиально новой трактовке прав пациента. Таких, как право на уважение автономии человеческой личности, право на получение информации о диагнозе и прогнозе собственного состояния, право участвовать в принятии решений о выборе методов лечения вплоть до отказа от лечения вообще и т.п. Многие из этих прав, как нетрудно заметить, носят не только, и, может быть, даже не столько гражданский, сколько жизненный, или, как говорят философы, экзистенциальный характер. Иными словами, они предполагают и в то же время делают необходимым личный выбор и ответственное личное решение в ситуациях, когда речь идет о защите таких ценностей, как сохранение телесной и психической целостности и даже самой жизни человеческого существа. Для традиционной медицинской этики большинства подобных вопросов не существовало, так что и сами медики, и общество в целом попадают в связи с их появлением на «неизведанную территорию», не имея единых, устраивающих всех решений.

В связи с развитием новых медицинских технологий возникают такие ситуации, когда систематически не срабатывают нормы традиционной медицинской этики, которые приходятся интерпретировать заново, а то и основательно пересматривать. Здесь достаточно будет привести лишь один пример. Естественной моральной установкой медицинской практики всегда было обеспечение блага пациента. При этом высшим благом представлялось, конечно же, сохранение его жизни. Фактически и то и другое – максимизация блага и сохранение жизни – не различалось. Сегодня, однако, нередкими становятся такие ситуации, когда эти два требования вступают в конфликт между собой. Например, многие специалисты (а зачастую и рядовые граждане, когда дело касается их самих), во всяком случае, оспаривают трактовку, при которой продление жизни безнадежно больного, испытывающего жесточайшие боли и страдания либо находящегося в вегетативном состоянии, когда безвозвратно утрачены высшие мозговые функции, является благом для него.

Немало ситуаций подобного рода вызывали и продолжают вызывать ожесточенные дискуссии. Сами такие дискуссии уже есть значимый показатель наличия и остроты нормативно-ценностных конфликтов и напряжений. Коммерциализация медицины; превращение ее в массовую сферу деятельности; появление в сфере здравоохранения все новых видов товаров и услуг; прогрессирующая дифференциация медицинских специальностей; непрерывный рост технической оснащенности медицинской практики, в результате чего контакт врача и пациента все более опосредуется приборами и аппаратами; повышение уровня требований к медицине и здравоохранению со стороны общества – таковы лишь некоторые факторы, оказывающие глубокое воздействие на медицинскую этику.

Необходимо сказать еще об одном факторе, оказавшем влияние на формирование и развитие биоэтики. Важное место в ней занимает проблематика, связанная с этическим и правовым регулированием научных исследований. Речь идет, прежде всего, о медицинских исследованиях, проводимых на людях. Сам размах, который приобрели сегодня такие исследования, делает настоятельной их регламентацию, которая обеспечивала бы минимизацию риска для испытуемых, защищала бы их права, здоровье и достоинство и позволила бы исключить излишние страдания и боли.

Во-вторых, объектом этической оценки – с точки зрения возможных последствий для генетики и вообще биологии человека, для среды его обитания – становятся многие биологические исследования не только прикладного, но и фундаментального характера. Следовательно, перед обществом объективно встает совершенно новая задача: по мере роста научного знания, который происходит непрестанно, столь же непрестанно, а это значит – на какой-то постоянной основе, контролировать исследовательскую деятельность в области биомедицины, поскольку эта деятельность имеет столь серьезную социальную и человеческую значимость, затрагивая основополагающие ценности общества.

Термин «биоэтика» впервые был введен в 1971 году американским онкологом Ваном Ренсселером Поттером (Роttег). Вводя данное понятие, он подчеркивал, что биоэтика должна стать «новой дисциплиной, соединяющей в себе биологические знания и познание системы человеческих ценностей». «Я выбрал, – писал он, – корень bio для символизации биологического знания, и ethics для символизации познания системы человеческих ценностей». По сути, Поттер указал на опасность выживания всей экосистемы в разрыве, образовавшемся между двумя областями знания – естественнонаучной и гуманитарной. Четкое разделение между этическими ценностями и биологическими фактами лежало, по мнению Поттера, в основе того смешанного научно-технического процесса, который может угрожать человечеству и самому существованию жизни на Земле. Именно поэтому он назвал биоэтику наукой выживания. Ученый указывал на необходимость развития нового знания призванного содействовать не только познанию естественных феноменов и объяснению их, но и открытию нового метода, с помощью которого можно было бы разумно использовать научно-технические знания, способствующие выживанию человеческого рода и улучшению жизни будущих поколений. По его мнению, единственное, что может спасти нас от неизбежной катастрофы, – это создание «моста между двумя культурами — научной и нравственно-гуманитарной. Концепция биоэтики Поттера обретает более широкий смысл, чем традиционная медицинская этика.

В те же годы биоэтика получает сильный импульс в работах знаменитого акушера голландского происхождения Андре Хеллегерса (Hellegers). Он рассматривает биоэтику как науку способную обрести смысл в процессе диалога и сопоставления ее с медициной, философией и этикой. Поэтому, по Хеллегерсу, предметом этой новой области исследования становятся этические аспекты, не рассматриваемые специально в клинической практике. Именно его концепция биоэтики стала превалирующей: биоэтика начала рассматриваться большинством ученых как особая дисциплина, способная синтезировать медицинские и этические познания. Таким образом, новый термин «биоэтика» как бы подменяет собой понятие «врачебная мораль», обнаруживая в то же время и ряд существенных отличий от него.