Семь минут 15 страница

Поставив кружку на стойку, Майк занялся поисками добычи. Через несколько минут ему стало ясно, что это бесполезное занятие. В клубе было слишком много парней, и слишком многие из них были похожи на бородатого Джорджа Перкинса.

Барретт решил сделать последнюю попытку. Он посмотрел на дверь и с удивлением увидел, как в клуб вошел человек, которого он мгновенно узнал.

Майк впервые видел этого стройного, аккуратно причесанного худощавого юношу с изможденным лицом нездорового оттенка, в куртке, спортивной майке и отутюженных брюках. По многочисленным фотографиям в газетах он сразу узнал Джерри Гриффита и изумленно смотрел на юношу. Джерри стоял в каких-то двух десятках футов от него и тоже кого-то искал. Барретту стало интересно, какого черта парень, выпущенный на свободу под залог, делает в общественном месте? Он не мог представить себе, что Мэгги Рассел, не говоря уже о Фрэнке Гриффите, позволили Джерри отправиться в молодежный клуб. А может, они просто не знали, что он здесь? Может, Джерри улизнул из дома?

Сейчас ему представилась прекрасная возможность поговорить с Джерри, расспросить его, посочувствовать, но Барретт не сдвинулся с места. Как человека, его удержало чувство приличия, а как адвоката — какой-то инстинкт. Этот инстинкт говорил Майку, что удача, возможно, наконец повернулась к нему лицом. Барретт остался у бара и продолжал оттуда наблюдать за Гриффитом, сам не зная, чего ждет.

Барретт постарался разглядеть глаза Джерри. Сперва это были испуганные глаза человека, который скрывается от погони и боится, что его узнают. Потом, когда Джерри понял, что в такой толпе можно не опасаться быть узнанным, а то и превратиться из преследуемого в охотника, страх исчез из его глаз. Несомненно, Джерри кого-то искал.

Юноша привстал на цыпочки, внимательно разглядывая людей за каждым столиком, потом вскрикнул и приветственно замахал было рукой, но быстро осекся. По лицу Джерри Барретт понял, что тот нашел нужного человека.

Джерри Гриффит направился к Барретту, потом свернул, замедлил шаг и остановился перед столиком, за которым сидели трое юношей и две девушки. Он похлопал по плечу широкоплечего парня, сидевшего к нему спиной. Когда тот обернулся, Барретт увидел бороду и узнал Джорджа Перкинса.

Сощурившись, чтобы лучше видеть в постоянно меняющемся свете, Майк попытался уловить реакцию Джорджа. Их оказалось три, и они сменяли друг друга с поразительной быстротой: сначала удивление, потом тревога и наконец досада.

Барретт от стойки наблюдал эту бессловесную драму.

Джерри хотел поговорить с Джорджем Перкинсом, а вот Джордж совсем этого не хотел. Джерри то и дело хватал его за плечо и что-то шептал, но каждый раз Перкинс стряхивал его руку. Наконец настойчивость Гриффита победила, потому что Джордж Перкинс вскочил на ноги, навис над Джерри и с жаром потряс головой, отказываясь слушать. Джерри продолжал что-то доказывать, перекрикивая шум. Наконец Джордж раздраженно кивнул и огляделся по сторонам. В этот миг песня кончилась и был объявлен антракт. Джордж показал пальцем на юношу и девушку, только что покинувших танцевальную площадку и пробиравшихся к столику в проходе.

Барретт машинально взглянул на эту пару. На какое-то мгновение юноша заслонил собой партнершу. Парень был крепкий, чисто выбритый и с длинными бакенбардами. Когда девушка вышла из-за его спины, Барретт узнал Дарлин Нельсон. Она была в тех же джинсах и рубашке, что и в больнице.

В поле его зрения быстро возникла третья фигура. Джерри Гриффит яростно продирался к Дарлин. Когда она подошла к своему столу, Джерри догнал ее.

И вновь на глазах у Барретта разыгралась немая драма.

Джерри не давал девушке сесть. Он, кажется, представился и начал что-то быстро говорить. Дарлин Нельсон выказала неудовольствие даже более явно, чем Перкинс несколько минут назад. Она попыталась не обращать на Джерри никакого внимания и обойти его, чтобы сесть, но он заставил ее слушать. Наконец последним усилием она оттолкнула его, но он бросился вслед, продолжая говорить. Тогда девушка остановилась и, приблизив свое лицо к лицу Джерри, сказала какую-то резкость. Ее слова подействовали как пощечина. Джерри вздрогнул, на лице его мелькнул испуг; он хотел что-то ответить, но, казалось, забыл нужные слова. Он несколько раз открыл и закрыл рот и развел руками, словно пытаясь заменить этим жестом так и не произнесенные слова.

Неожиданно Джерри замер, его лицо страшно побледнело, и он в ужасе уставился на Дарлин, которая принялась весело щебетать с друзьями. На какую-то долю секунды у Барретта промелькнула мысль, что Гриффит ударит ее или попытается задушить, но Джерри не сделал ни того, ни другого. Его руки медленно опустились, повисли как плети, лицо вытянулось. Он покачнулся, изумленно попятился назад, потом развернулся и, не помня себя, двинулся по проходу. Наконец Джерри Гриффит очнулся, бросился к выходу и выскочил из клуба.

Наблюдая за поспешным уходом Джерри, Барретт будто прирос к стойке. Он не сомневался в одном: Джордж, приятель Джерри, был знаком с Дарлин или, по крайней мере, знал, как она выглядит. А вот Джерри увидел подругу Шери Мур впервые. Но что он ей сказал и что она ответила, что повергло его в такое смятение и заставило бежать? Барретт решил догнать Джерри. Сейчас разговор с ним был не просто нужен, а необходим.

В дверях Барретт столкнулся с группой молодых шумных девчонок, только что вошедших в клуб. Они окружили его, а одна маленькая блондинка в хлопчатобумажной рубашке и шортах, похожая на куклу Кьюпи, закричала:

— Девочки! Посмотрите, кого я нашла! Этому деду тысяча лет, а еще какой красавчик! — Она чмокнула Барретта в подбородок. — Потанцуй со мной, дедушка.

Она крепко обхватила его и начала танцевать.

— Дорогая, я собрался в туалет, — взмолился Барретт. — Пощади меня.

— Тебе больше хочется в туалет, чем к девочкам? — ухмыльнулась она и отпустила. — Хотя в твоем возрасте, наверное, по-другому и не может быть.

Барретт вырвался, но, выскочив на улицу, понял, что потерял минут пять. Он посмотрел по сторонам, но не заметил на Мелроуз никого, кто хотя бы отдаленно напоминал Джерри. Потом подошел к очереди и объяснил, что ищет парня, который несколько минут назад выскочил из клуба. Он попытался описать Джерри Гриффита, но обнаружил, что не может. Единственное, что он мог сейчас вспомнить, была аккуратная прическа, но даже аккуратная прическа не помогла парням и девушкам вспомнить Джерри.

— Он выбежал из клуба, — добавил Барретт. — Может, обратили внимание на бегущего парня?

— Выбежал, говорите? — пропела длинноволосая девушка. — Точно, один мальчик выскочил из клуба. Я запомнила его, потому что сказала: «Наверное, „Песнопения“ испугали его».

Очередь расхохоталась, а девушка добавила:

— Кажется, он побежал туда.

Она показала на запад, и раздались новые взрывы смеха.

Барретт поблагодарил ее и направился по Мелроуз в сторону бульвара Ла Циенега.

Он шел, заглядывая в открытые магазины, несколько раз пересекал улицу, но нигде не увидел Джерри Гриффита. Через пятнадцать минут Майк вернулся к клубу.

Барретт неохотно признал поражение и направился на темную стоянку. Подойдя к своей машине, он понял, что в спешке не подумал о самом вероятном месте, куда мог пойти Джерри, об этой стоянке. Если Джерри в спешке не уехал, значит, его машина была припаркована здесь, когда Барретт вышел из клуба. Он мог подождать у входа и увидеть юношу, но сейчас, скорее всего, парня давно и след простыл.

И все же крошечная надежда продолжала теплиться. Барретт попытался вспомнить, на чем ездил Джерри Гриффит. В досье содержались и сведения о его машине. Точно, английский автомобиль, прошлогодняя модель, белый «ровер».

Майк остановился и огляделся по сторонам. Серый «тандерберд», старый грязный белый «ягуар» и белый «ровер». Наверняка в Лос-Анджелесе десятки новых белых «роверов», но тем не менее этот мог принадлежать Джерри Гриффиту.

Барретт направился к «роверу». Даже тут, в плохо освещенном углу стоянки, он различил фигуру на переднем сиденье. Майк осторожно обошел машину, чтобы удостовериться, что в ней один человек.

Сквозь закрытое окно передней дверцы он увидел, что, кроме молодого человека за рулем, в машине никого нет. Юноша неподвижно сидел, положив голову на руль, будто спал. Были видны волосы и часть лица. В «ровере» сидел Джерри Гриффит.

Майк Барретт заколебался, потом у него мелькнула тревожная мысль, и он решительно постучал в окно. Гриффит не шелохнулся.

Барретт дернул дверцу. Она открылась, и вялое тело Джерри Гриффита начало валиться в сторону. Барретт подхватил его и с трудом вернул в вертикальное положение. Парень был без сознания: глаза закрыты, на пепельно-сером лице застыла маска смерти.

— Джерри, — прошептал Майк Барретт. — Джерри, ты меня слышишь?

Ответа не последовало. Парень не подавал признаков жизни.

Барретт нагнулся, влез в машину и попытался определить, дышит ли юноша и есть ли у него пульс. Когда дверца машины открылась, в салоне загорелся свет, и Майк Барретт заметил на соседнем сиденье пустой пузырек с таблетками. На полу валялась пустая бутылка из-под содовой.

Джерри Гриффит попытался покончить с собой, но мертв он или нет — было неизвестно.

Барретт прижал ухо к груди Джерри, но не услышал ничего, кроме звуков песенки «Мистер, играющий на тамбурине», доносившихся из «Андерграунд рэйлроуд». Барретт вновь принялся нащупывать пульс. Сначала его пальцы ничего не чувствовали, но потом уловили слабое биение, такое вялое, что Майк не понимал, то ли это пульс, то ли дрожат его собственные напряженные пальцы.

Майк стал раздумывать, что делать дальше. Можно вызвать «скорую помощь», попробовать самому привести юношу в чувство и заставить сблевать или, наконец, можно отвезти к частному доктору.

В каждом варианте был элемент риска. «Скорая помощь» могла приехать быстро, но это означало новый скандал, если, конечно, Джерри еще был жив. Попытка воскресить парня — самый лучший способ оказать первую помощь, но Майк ничего не смыслил в медицине. Частный врач вроде бы способ самый медленный, зато и самый надежный. Барретт выбрал третий вариант, потому что вспомнил об одном жившем неподалеку враче, который всегда поможет. Доктор Квигли был его лечащим врачом с того дня, как он приехал в Лос-Анджелес. Он жил на Нортс-Арден-драйв, в Беверли-Хиллз, совсем недалеко от Мелроуз. Барретт на прошлой неделе по телефону пригласил Квигли вместе поужинать и собирался задать несколько вопросов о патологии изнасилований. Квигли согласился и назначил дату, хотя был занят, а вечерами писал дома книгу, которая должна была вот-вот выйти в свет. Скорее всего, сейчас он дома. И в любом случае можно рассчитывать на его молчание.

Барретт быстро нашел в кармане куртки Джерри ключи от машины. Потом торопливо передвинул парня на соседнее сиденье, сел за руль и завел мотор.

И только выехав на Мелроуз, подумал: что же он привезет доктору Квигли — труп или воскрешенную козырную карту окружного прокурора Дункана?

 

Сорок минут назад доктор Квигли и Майк Барретт внесли Джерри Гриффита в дом врача на Нортс-Арден-драйв. Барретт объяснил, как нашел юношу, и доктор не сказал ни слова.

Оставив Джерри на кровати в кабинете Квигли, Барретт протянул пустой пузырек.

— Нембутал, — пробормотал Квигли, потом взял со стола черный саквояж и придвинул стул к кровати.

— Он жив, доктор? — спросил Барретт.

— Посмотрим, — ответил Квигли, не поднимая головы. — Ты можешь подождать в гостиной, Майк.

Майк Барретт в напряжении просидел сорок минут на диване, листая журнал и безуспешно пытаясь читать. Он думал, что раз доктора так долго нет, значит, все должно быть в порядке. Будь Джерри мертв, Квигли уже давно сообщил бы об этом, решил Барретт. Сорок минут можно возиться только с живым пациентом.

Барретт вновь попытался сосредоточиться на журнале. Услышав кашель Квигли, он встал. Доктор в голубом халате устало вошел в гостиную, снял очки и потер глаза:

— С ним все в порядке, Майк.

— Благодарение Богу! И вам…

— Он принял столько снотворного, что хватило бы прикончить целую армию. Вы, наверное, нашли его сразу, как только он потерял сознание. К счастью, вы сразу же привезли его. Еще пять минут, и ему бы конец. Я ввел сильное противоядие. Сейчас он вне опасности.

— Он в сознании?

— В полном, но очень ослаб. Однако, учитывая общее состояние, в госпитализации нет необходимости. Думаю, примерно через час его можно будет отвезти домой. Хороший сон ночью, завтра немного отдыха, и он будет в полном порядке. Молодой организм обладает замечательными восстановительными силами. — Доктор Квигли сунул руку в карман халата и достал бланк рецепта. — Вот номер, по которому вы должны позвонить. Мальчик хочет, чтобы о происшедшем знала только его кузина. Ее зовут… здесь написано… Мэгги Рассел. — Доктор Квигли протянул бумажку и добавил: — Это ее номер. Телефон в спальне, поэтому Джерри просил звонить до тех пор, пока она не снимет трубку. Он сказал, что она приедет за ним.

— Я позабочусь об этом.

— Хорошо. Тогда я возвращаюсь к больному. — Он остановился. — Фрэнк Гриффит многим вам обязан, Майк.

— Он никогда не узнает об этом. К тому же меня интересует только мальчик.

— Поступайте, как считаете нужным. — Доктор кашлянул в кулак. — В столовой параллельный телефон.

Когда Квигли ушел в кабинет, Майк отправился в столовую, включил люстру и переставил телефон с мраморного столика на обеденный стол. Потом положил бланк для рецепта рядом с телефоном и набрал номер Мэгги Рассел.

Телефон звонил и звонил, но никто не снимал трубку. Еще несколько секунд, решил Барретт, и он положит трубку и перезвонит через какое-то время. Рано или поздно она все равно вернется к себе. Неожиданно звонки прекратились, и в трубке раздался голос запыхавшейся женщины:

— Алло?

— Мисс Рассел?

— Да.

— Майк Барретт. Извините за беспокойство, но…

— Мне кажется, я вам сказала, что не хочу больше разговаривать с вами.

— Подождите. Это касается Джерри.

— Джерри?

— Да, вашего брата. Я нахожусь сейчас с ним. Я…

— Ничего не понимаю. Этого не может быть. Ему не разрешено выходить из дома.

— Он ушел вечером, не обращая внимания ни на какие запреты. Не перебивайте меня и дайте рассказать, что случилось. Но сначала ответьте, кто-нибудь может подслушать наш разговор?

— Нет, нет, это мой личный телефон. — В ее голосе послышались тревожные нотки. — В чем дело? Что случилось?

— Джерри было очень плохо, но сейчас все в порядке. Я буду краток. Где-то после семи я по личным причинам зашел в молодежный клуб на Мелроуз-авеню…

Он быстро рассказал о появлении Джерри, сценах с Джорджем Перкинсом и Дарлин Нельсон, о том, как обнаружил Джерри в машине без сознания. Потом сообщил добрую весть от доктора Квигли.

— Джерри попросил связаться с вами. Он не хочет, чтобы об этом знал кто-нибудь, кроме вас.

— Никто не должен знать, — серьезно повторила девушка. — С ним правда все в порядке? Доктор так сказал?

— Все нормально. К вашему приезду Джерри будет в состоянии поехать с вами домой.

— Немедленно выезжаю.

— Записывайте адрес.

Он продиктовал адрес, и Мэгги положила трубку.

Поставив телефон обратно в боковой столик, Барретт подумал, стоит ли ждать прибытия Мэгги Рассел. Кроме желания еще раз увидеть и поговорить, никаких объективных причин ждать ее не было. Ему не хотелось смущать девушку своим присутствием. Несмотря на то что он сделал для Гриффитов сегодня, он по-прежнему оставался врагом.

Его мысли вернулись к предстоящему процессу. Нужно было еще столько сделать, а времени оставалось совсем мало. Фей Осборн не приедет к нему домой раньше одиннадцати, значит, у него есть несколько часов, чтобы прочитать отчеты о старых процессах против непристойности.

Майк сказал доктору Квигли, что Мэгги Рассел скоро приедет. Если он понадобится, пусть звонят. Потом Барретт вызвал такси и отправился на Мелроуз за своей машиной.

В ночной тишине кабинета Барретт изучал содержимое папки, в которой лежали вырезки и научно-популярные статьи о цензуре из американских и английских журналов за последние десять лет. Они принадлежали перу писателей, критиков, издателей, ученых и были собраны Лео Кимурой.

Он прочитал девять или десять статей и сейчас читал статью Мориса Жиродиаса в лондонском «Инкуайерере». Неожиданно его внимание привлек один абзац. Жиродиас писал, что большая часть человечества была зачата благодаря далеко не романтической похоти и что большинство людей не может жить без секса так же, как без еды и сна. Но несмотря на то, что секс жизненно необходим каждому человеку, практика его исполнения настолько сложна, что его образ искажен ханжеским лицемерием. Фактически, писал дальше Жиродиас, все люди — и мужчины, и женщины — насильники. Этот абзац Барретт внимательно перечитал дважды.

«Изнасилование, — писал Жиродиас, — считается самой нецивилизованной формой нарушения уединения человека. Тем не менее и заурядный семьянин, и спокойный и верный муж, чье единственное завоевание в области секса было совершено путем женитьбы, обычно насилуют ежедневно десятки женщин и девушек. Обладание, естественно, только визуальное, но быстрый оценивающий взгляд тем не менее тоже микроизнасилование. Эти взгляды часто бросают непроизвольно и всегда украдкой. Однако их сущность от этого не меняется, и они дарят крошечную толику сексуального удовлетворения… Что касается верной жены этого спокойного мужчины, думаете, она использует модные наряды, драгоценности и парфюмерию, чтобы соблазнить своего собственного мужа? Ничего подобного. Она использует все эти классические орудия обольщения только для того, чтобы предложить себя всему противоположному полу, чтобы обольстить и быть изнасилованной всеми… Естественно, визуально. Рудиментарные порывы первобытного человека продолжают действовать».

Как верно, подумал Барретт.

Его собственные ощущения подтверждали точку зрения Жиродиаса. На более-менее законном основании он обладал только одной женщиной — Фей Осборн. Но не далее как вчера, прячущийся за цивилизованным фасадом дикарь заставил его совершить по крайней мере два изнасилования: сначала девушки в бикини, выходящей из бассейна в отеле «Беверли-Хиллз», и потом — молодой привлекательной женщины по имени Мэгги Рассел в баре отеля «Беверли-Хилтон». Единственное различие между ним и Джерри, между Джерри и остальными мужчинами заключалось в том, что Джерри изнасиловал свою жертву пенисом, а Барретт и большинство мужчин насиловали глазами. Поступок Джерри считался преступлением, а его действия были безвредными, но оба эти вида изнасилования были вызваны одним и тем же диким и естественным желанием. Разница в том, что Джерри Гриффит оказался слишком слаб и болен, чтобы обуздать свой порыв, тогда как большинство мужчин обладает достаточным здравым смыслом, чтобы направить этот порыв на другие, более разумные цели. Суть этой мысли в следующем: ни один мужчина не может утверждать, что лучше других относится к сексу, или считать себя совершенно целомудренным.

Интересно, сколько изнасилований глазами совершает ежедневно, неделю за неделей, Элмо Дункан, защитник общественной нравственности?

Покачав головой, Майк Барретт возобновил чтение и собрался перейти к следующей статье, когда зазвонил телефон. Майк снял трубку и услышал голос Мэгги Рассел:

— Я надеялась застать вас у доктора Квигли. Он мне сказал, что вы отправились к себе.

— Все в порядке?

— Джерри чувствует себя нормально. Я незаметно привезла его домой, и сейчас он спит. Я… нельзя ли нам ненадолго встретиться?

— Конечно, — обрадовался Барретт. — Но вам нет необходимости ехать в такую даль, в мой пыльный и скучный кабинет. Я вообще-то уже собирался домой и хотел остановиться где-нибудь в Уэствуде перекусить. Не присоединитесь ко мне?

— Называйте место. Я не отниму у вас много времени.

— Сейчас подумаю. Я знаю… рядом с Уэствудским бульваром есть маленькое кафе под названием «Элль». Это на…

— Знаю.

— Тогда через пятнадцать минут.

Ровно через шестнадцать минут Майк Барретт въехал на заправку, расположенную рядом с кафе «Элль». Он попросил заправить машину, залить, если нужно, кварту масла и поспешил в кафе.

Мэгги Рассел приехала раньше, чем он. Она задумчиво курила в глубине зала и не заметила его появления.

Он направился к девушке, не сводя с нее взгляда. Ее блестящие волосы, обольстительные широко поставленные зеленовато-серые глаза, пухлая нижняя губа показались ему даже более привлекательными, чем во время их первой встречи. Она надела прозрачную белую шелковую блузку, которая соблазнительно обтягивала высокую грудь и не могла полностью скрыть контуры кружевного бюстгальтера.

«Еще одно изнасилование», — подумал он и не смог удержаться от улыбки.

Подойдя ближе к столику, Барретт увидел ее серьезное лицо и посерьезнел сам. По дороге в кафе он не стал размышлять, почему Мэгги пожелала встретиться, хотя и догадывался об этом. Едва поздоровавшись и заказав бутерброды с плавленым сыром и кофе, он понял, что не ошибся.

— Я хотела извиниться за то, что так грубо разговаривала по телефону, — сказала Мэгги. — Еще я хотела поблагодарить вас лично за то, что вы сделали для Джерри и… меня. Даже не знаю, как нам вернуть долг.

— Мисс Рассел, я сделал то, что сделал бы на моем месте любой человек.

— Далеко не любой и, уж конечно, не каждый адвокат, — стояла на своем девушка. — Уверена, что немало ничем не брезгующих адвокатов просто дали бы свидетелю умереть. Нашлись бы люди, готовые на все, лишь бы выиграть дело, и, бьюсь об заклад, немало.

— Мисс Рассел, вы говорите не о людях, а я — о людях.

— Да. — Мэгги кивнула и подождала, пока официантка наливала им кофе. — Все равно простите меня за грубость. Я села в такси и по пути к доктору Квигли поняла, как холодно разговаривала с вами. Правда, я рассчитывала застать вас и попросить прощения. Доктор Квигли сказал, что вы поехали к себе. Я уложила Джерри спать, набралась смелости, — а это потребовало немалых усилий, — и позвонила вам.

— Я рад, что вы позвонили. Я уже сказал, что произошло в «Андерграунд рэйлроуд», но до сих пор не знаю, что заставило его сбежать из клуба. Он не говорил об этом?

— Нет. Он был так слаб, что почти не разговаривал. Я, честно говоря, сомневаюсь, что он расскажет. И уж точно не стану его расспрашивать.

— Я не имел в виду расспросы. Дело очень серьезное. Когда молодой человек пытается убить себя, мне кажется, очень важно выяснить причину, которая толкнула его на это. Он, наверное, и об этом ничего не сказал?

— Ничего. Он даже не объяснил, где взял снотворное.

— Наверное, проблем накопилось столько, что чаша переполнилась. Интересно, что же вызвало взрыв? Пренебрежение Джорджа Перкинса? Или слова Дарлин Нельсон? А может, что-то произошло сегодня?

— Не знаю. — Девушка покачала головой, встретилась с Майком взглядом и тут же опустила глаза. — Вообще-то я знаю, что сегодня произошло. Может, следует рассказать вам об этом. Вы очень помогли Джерри и спасли его. По-моему, вы заслужили право кое-что узнать. Но прежде чем рассказывать, я хотела бы прояснить одну вещь, задать один вопрос.

— Пожалуйста.

— Что вы делали в том клубе? Вы ехали… следили, как говорится, за ним? Кажется, адвокатам часто приходится заниматься этим, чтобы раздобыть улики.

— Не верьте всему, что видите по телевизору, мисс Рассел.

— Я и не верю, но…

— Нет, я не следил за Джерри. Я не думал, что Джерри осмелится показаться в таком людном месте после того, как его выпустили под залог. Я искал другого человека. Я знал, что у Джерри есть друг по имени Джордж Перкинс. Мы с ним уже встречались. Я надеялся увидеть его друзей, которые могут оказаться и друзьями Джерри. Мне сказали, что «Андерграунд рэйлроуд» — популярный молодежный клуб. Сегодня вечером там было большое событие: знаменитая рок-группа давала первый концерт. Мне показалось, что концерт может привлечь Джорджа Перкинса, так оно и случилось. Но я даже подумать не мог, что он привлечет и Джерри Гриффита. Когда он появился, я… я решил не подходить к нему, пока не разыгралась эта странная сцена с Дарлин, после которой он на моих глазах сломался и выбежал на улицу. После этого мне пришло в голову, что следовало бы найти его и попытаться узнать, что происходит. Ну, я и нашел его.

— Слава богу, — прошептала девушка.

— Удовлетворительное объяснение, мисс Рассел?

— Извините, я не хотела вас обидеть. Вы, наверное, думаете, что каждый ваш шаг вызывает у меня подозрение. Так оно и было вчера вечером. Поверьте, мистер Барретт, сейчас все по-другому.

— Мне очень приятно.

Официантка принесла сэндвичи, и Барретт принялся за еду. Подняв голову, он увидел, что Мэгги не притронулась к своему сэндвичу и тревожно смотрит на него.

— Я обещала рассказать вам об одном сегодняшнем событии, которое могло… могло взволновать Джерри.

— Вы не обязаны мне ничего рассказывать, мисс Рассел.

— Если я расскажу, это не будет предательством. Все равно шила в мешке не утаишь, зато это может как-то объяснить поведение Джерри сегодня вечером. Мистер Йеркс, Лютер Йеркс, не знаю, как он оказался вовлеченным в дела дяди… Может, потому, что он один из самых крупных заказчиков дяди Фрэнка и, кажется, заинтересован в политической поддержке окружного прокурора. Поэтому он хочет, чтобы мистер Дункан устроил очень громкий процесс против вас. Лютер Йеркс считает, что Джерри может стать очень важным свидетелем обвинения против «Семи минут»… Он уже несколько раз приезжал к нам. Так вот, сегодня после обеда он приехал с адвокатом и психоаналитиком. Мистер Полк, наш адвокат, предложил привезти доктора Роджера Тримбла.

— Лютер Йеркс у Гриффитов. — Барретт прищелкнул языком. — Ну что ж, меня это не удивляет. Все сходится. Пока до меня доходили только слухи, что Йеркс поддерживает кандидатуру Дункана на пост сенатора. Ваши слова подтверждают их. Теперь мне понятна шумиха вокруг процесса. Извините, что прервал. Пожалуйста, продолжайте.

— Джерри против своей воли должен пройти курс лечения у доктора Тримбла. Первый сеанс состоялся сегодня в комнате Джерри. Доктор Тримбл и Джерри остались наедине. Через час Тримбл спустился и рассказал нам о состоянии Джерри. Не вдаваясь в подробности, скажу, что, по его мнению, Джерри крайне взволнован. Он считает, что Джерри испытывает двойственные чувства в отношении изнасилования. С одной стороны, не хочет говорить на эту тему, с другой же — некоторым образом гордится содеянным. Тримбл сообщил нам, что у Джерри есть склонность к самоуничтожению. Возможно, она реальная, но, скорее всего, воображаемая. По мнению доктора Тримбла, Джерри следует подвергать давлению как можно меньше. Мистер Йеркс поинтересовался, сможет ли Джерри выступить свидетелем обвинения против книги. Тримбл ответил уклончиво — мол, сейчас рано говорить. Все правильно, Джерри считает себя жертвой «Семи минут» и, если он не изменит своей позиции, из него может выйти очень ценный свидетель. В то же время Джерри панически боится выступать на людях, и если он еще глубже уйдет в себя, то его ценность для обвинения сойдет на нет. Потом доктор Тримбл пообещал мистеру Йерксу и дяде Фрэнку каждый день до самого процесса по часу беседовать с Джерри. Никто, кроме меня, не понимает, как расстроил Джерри разговор с психоаналитиком. Джерри хочет только одного — чтобы его оставили в покое, хотя это как-то не вяжется с его дикой вылазкой в многолюдное место сегодня вечером. Джерри очень не нравится, что доктор лезет к нему в душу. Я согласна, что он нуждается в лечении. Просто сейчас не самое удачное для этого время.

— Уверен, что доктор Тримбл понимает это, — кивнул Барретт. — По-моему, его лечение в основном будет заключаться в поддержке, чтобы Джерри смог пережить процесс.

Мэгги Рассел надкусила бутерброд, потом положила его на тарелку и отодвинула.

— Да, я тоже так думаю. Если бы доктор Тримбл был один, я бы не беспокоилась. Меня тревожит то давление, которое оказывают на Джерри мистер Йеркс и дядя Фрэнк. Видели бы вы, что было после ухода Тримбла. Как только он вышел, мистер Йеркс заявил, будто нам повезло, что пресса и телевидение проявляют такой интерес к судьбе Джерри. Мистер Йеркс считает, что они могут помочь общественности увидеть и услышать от самого пострадавшего, какой вред способна нанести порнографическая книга подростку. А это, в свою очередь, может вызвать сострадание и жалость к Джерри. Мистер Йеркс сказал, что по собственному почину пригласил Мерла Рейда взять интервью у Джерри. Мерл Рейд ждал все это время на улице.

— Рейд? — повторил Барретт и поставил чашку на стол. — Вы имеете в виду телевизионного обозревателя?

— Да, он каждый вечер выступает на всю страну, от одного побережья до другого.

— Его передачи напоминают мне мыльные оперы с одним героем. Я как-то вечером видел, как он брал интервью у одного заключенного в камере смертников. Можно было подумать, что он болтает с человеком на бале в колледже.

— Я рада, что он вам не нравится. Меня лично тошнит от этого бесчувственного идиота. Мистер Йеркс привел его в дом вместе с двумя операторами. Один нес камеру, а другой занимался освещением. Дядя Фрэнк попросил меня сходить за Джерри, но я отказалась. Тетя Этель стала на мою сторону, но дядя Фрэнк заявил, что все это делается ради Джерри, и пошел за ним сам. Остальное можно и не рассказывать. Джерри был похож на маленького, загнанного в угол щенка. А когда Мерл Рейд под жужжание камеры поинтересовался, какой именно эпизод в «Семи минутах» заставил Джерри совершить изнасилование, Джерри не выдержал и разрыдался. Мне стало наплевать на всех, и я увела его из гостиной. Никто даже не попытался остановить меня. Лютер Йеркс радовался всему этому, словно мы одержали какую-то победу. Он повторял Рейду: «Видите? Видите, что такая мерзкая книга может сделать с юношей?» А этот кретин Рейд заявил: «Момент, когда он сломался, был потрясающим, ну просто потрясающим». Они все говорили будто о каком-то автомате, а не о человеке. Теперь, мистер Барретт, вы имеете некоторое представление о том, в каком состоянии Джерри вышел сегодня вечером из дома.