СТРОИТЕЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ СЕВЕРНОГО ФЛОТА.

В политотделе нас радушно встретил его начальник, капитан 1 ранга Каганович Мордух Моисеевич. После краткой беседы и знакомства, он вызвал мл. лейтенанта Гладкова Энгельса Владимировича, поручил проводить нас на выделенную квартиру. Мне дал сутки на устройство в квартире, а затем выходить на службу. Энгельс привел нас в двухэтажный дом из крупного деревянного кругляка, в трехкомнатной коммуналке на 1 этаже вручил ключи от 8-метровой комнаты. Как говорится «Когда ключи получили - веселились, а когда пожили - прослезились».

Во-первых, дом не имел никакого отопления. Дом построен под паровое отопление, в нем установлены отопительные батареи, никаких печей нет. А подключить его не к чему, котельную еще и не начинали строить. Вся надежда на керогаз. Иногда давался электрический свет. Во-вторых, туалета в доме нет. Метрах в 300, на улице – стоял общественный клозет, состряпанный из необрезанной доски, насквозь продуваемый северными ветрами. В-третьих, воду нужно было приносить тоже с улицы, вытаскивая ее из колодца, тоже расположенного в 300 м. от дома.

Думаю, не трудно представить, каково было нам привыкать, после комфортабельной Выборгской квартиры, к таким бытовым «удобствам» севера. Тем более, когда через 5 месяцев, у нас появился Сережа. (фото)

Особенно тяжело было, когда отсутствовала электроэнергия, которая переставала подаваться при каждом резком похолодании. Всегда нужно было иметь запас керосина для керогаза, что не всегда есть в магазине. Помнится, я однажды, по делам уехал в командировку в поселок Роста. К слову, там наши стройбаты размещались в казармах, построенных еще в 30-х годах, в качестве основной базы по высадке и снабжению первой советской арктической экспедиции «Северный полюс - 1», в составе: Папанина И.Д., Ширшова П.П., Федорова Е.К. и Кренкеля Э.Т.

Закончив там работу, я возвратился домой часам к 22 вечера. Света нет. В комнате минусовая температура и ни одной живой души. Зажег спичку, вижу на кровать свалено все, что можно: скатерти, одежда верхняя и нижняя, коврики, вплоть до половиков. Оказалось, живые души есть, но только они под этой кучей барахла на кровати. Когда Фая выбралась из под этой кучи, пояснила что с самого утра выключили свет (конечно условно утро, господствовала полярная ночь), на электроплите ни готовить, ни обогреться нельзя, вода в комнате замерзла. Хотела приготовить кушать на керогазе, керосина не оказалось. А сушеные продукты: картошка, морковка, капуста, лук и фрукты, которые нам выдали на паек, можно было кушать только в распаренном или вареном виде. Отчаявшись, она решила свалить на кровать всю одежду и другие тряпки, какие у нас были, забралась под это укрытие и стала согревать Сережу своим теплом. И так, голодная, она пролежала с ним 16 часов, пока я не приехал. Хорошо, что я еще не отпустил машину, на которой приехал. Налил из бака газика бензину, заправил керогаз, добавил туда соли, чтоб он не взорвался, раскочегарил его. Пока он разогревался, принес воды из колодца, и через часик комната наполнилась теплом, а мы кушали и пили горячий чай. На этой квартире мы прожили более 2-х лет.

Конечно, это не яранга, в которой живут чукчи, представляющая круглый каркас из жердей обтянутых оленьими шкурами. Посредине яранги постоянно дымящий и коптящий очаг, от горящего моржового сала, добавляемого к топливу. В потолке по центру открытое отверстие для вытягивания дыма. Пол – утрамбованная снежная площадка, устланная шкурами. Пологом из тех же шкур отделено место для собак и домашней утвари. Наше жилище более культурно и цивилизованно сделано. Но от этого суровость климата Арктики не уменьшилась.

Суровые морозы и пурга делали свое суровое дело. Шквальный ветер баллов в двенадцать срывал с земли снежный покров, высоко поднимал в воздух огромные массы снега, с остервенением кружил их и перелопачивал. В этом слепящем, снежном вихре, нельзя было устоять на ногах. Если выйдешь из помещения – ошпарит ледяными иглами, опрокинет, покатит. Можно было замерзнуть в двух шагах от дома не найдя двери. И такая круговерть иногда длилась по шесть и более суток. От такого «удовольствия» наш неотапливаемый дом не спасал. Несмотря на то, что г. Североморск расположен в Кольском заливе, куда Гольфстрим поставляет больше тепла, но заполярье, есть заполярье.

Суровый северный край, Скалистые горы с голыми вершинами, теснины, ущелья, заросшие карликовой березой, порожистые горные реки, бесчисленные озера и болота, сплошные нагромождения камней.

На второй день утром, начальник политотдела подробно изложил мои обязанности по работе, рассказал о положении дел в Строительном управлении Северного флота, его необъятных объемах работ в частях и строительных организациях, её особенностях в условиях севера.

Строительное управление Северного флота оказалось довольно крупной и мощной организацией, раскинувшей свои строительные участки по всему побережью Баренцева и Карского морей, имела большой грузовой флот, большое количество ИТР и строительную бригаду, в несколько тысяч, солдат и офицеров. Коллектив строителей возглавлял крупный специалист инженер-полковник Гордиенко, главным инженером был инженер-подполковник Бейлинсон, войсками строительной бригады командовал полковник Домра. Политотделом, как я упоминал, руководил опытный политработник, крупный организатор, требовательный и грамотный капитан 1 ранга Каганович Мордух Моисеевич.

Он всегда спокоен, уравновешен, дает четкие ясные задачи, подсказывая как их лучше выполнить и, обязательно, проверял правильность их исполнения. Учил нас на наших ошибках. По-деловому, строг и требователен, никогда не грубил и не позволял другим оскорблять подчиненных. Он безошибочно, в любую минуту, мог определить, где находиться нужный ему работник политотдела и вызвать его на связь. Я больше не встречал людей, обладающих такой феноменальной способностью, знать в любую минуту, где находятся подчиненные. Это затруднительно даже в центральных областях, где хорошо развита связь, транспорт и т.п. А ведь на Севере почти нет ни дорог, ни транспорта, ни средств связи. Мы же разъезжались по всему побережью Ледовитого океана на случайном транспорте, попутном, иногда идущим кружным маршрутом. Но он нас всегда находил! И мы очень сожалели, когда по преступной халатности или по небрежности машинистки политотдела Тони Жарковой, он был снят с должности и куда-то исчез. Перепечатывая для начальника ПО лекцию по периоду Столыпинской реакции в России, она несколько раз напечатала вместо «столыпинская» слово «сталинская». Утром, в день проведения занятий по марксистско – ленинской подготовке офицеров, к нам, неожиданно, приехал начальник Политуправления СФ контр-адмирал Хижняк Федор Калинович. Ожидая начало занятий, начал просматривать текст лекции Кагановича. Встретив несколько раз повторяющиеся слова «сталинская реакция», он приказал занятия отменить, а Кагановичу через полчаса быть в Политуправлении. Забрал текст лекции, и уехал. Начальник ПО видимо не просмотрел лекцию после перепечатки и, влип. Уходя в ПУ, он впервые выругался, обозвав машинистку, Тоню Жарикову, проституткой. Впоследствии, мы даже подумали, что Тоня сделала это по чьей то указке. Мы полагали, что никогда не приезжавший к нам начальник Политуправления, вдруг появился не случайно. Но это догадки, а не доказательство. Вместо Кагановича прибыл к нам полковник Ляхович – пустой, никчемный человечек, который не стоит и ногтя своего предшественника.

Коллектив нашего политотдела был дружный, сколоченный, укомплектован грамотными, знающими свое дело политработниками.

В то время, главной задачей, нашего Строительного Управления было, в кратчайшие сроки построить Главную базу флота поселок Ваенга. В то же время большое строительство жилья, причалов и портового хозяйства, ремонтного завода, маяков и других жизненно важных для флота объектов, строилось в поселках Роста, Чалм-Пушка, Росляково, Ваенга-2, Полярном, Иоканьге, Поное и других, разбросанных по побережью Северного Ледовитого океана, населенных пунктов. Работы было по горло и как-то не замечалось, что сплошной световой день уже давно сменился длиннющей, в 10 месяцев, ночью. Или наоборот, ночь в непрерывный 2-х месячный день.