Социальное отношение: общностное и общественное товарищеского типа и по типу господства

Социальное отношение — самая общая и простая социальная сущность, или форма. Но у него и самые глубокие корни; ибо оно зиждется отчасти на первоначальных, естественных, действитель­ных обстоятельствах жизни как причинах взаимной связи, взаимной зависимости и взаимной привязанности между людьми, отчасти — на глубинных, наиболее общих, необходимейших человеческих по­требностях. И те и другие доходят до осознания, правда, с различ­ными следствиями. В случае естественного отношения, например, когда этот человек — мой брат, так как я знаю, что нас родила одна и та же мать, или он — мой шурин, сводный, приемный, молочный брат (что уже менее естественно, поскольку выводится из других, не чисто естественных взаимосвязей), обычно я чувствую себя близким ему, а именно благодаря тому, что мы друг с другом взаи­мосвязаны, каждый из нас положительно относится к существова­нию другого, стало быть, мы друг друга знаем, до некоторой степе­ни симпатичны друг другу, испытываем взаимное расположение и доверие, а в дальнейшем можем иметь какие-то общие ценности — скажем, право совместного управления имением или наследствен­ные блага, которые нам предстоит разделить между собой, причем идеальные блага здесь также принимаются в расчет. Во всяком слу­чае, каждое такого рода отношение, даже между двумя людьми, влечет за собой познание и признание социального отношения как такового, знание того, что отсюда обычно должны последовать оп­ределенные взаимные действия — действия, ожидаемые и требуе­мые каждым от другого и ожидаемые и требуемые от самого себя по отношению к другому. Здесь зачатки «прав», на которые каж­дый претендует сам, но признает их и за другим, «обязанностей», которые, как он думает, надлежит выполнять другому, но которые он возлагает и на самого себя, зная, что другой мыслит и хочет их как должное с его стороны. Но если я осознаю свои настоятельные потребности и замечаю, что я не могу удовлетворить их ни по мо­ему собственному хотению, ни благодаря естественным отношени­ям, — значит, для того чтобы их удовлетворить, я должен что-то сделать: это — само по себе свободное действие, обусловленное только определенной потребностью, может быть, необходимостью, но не другими людьми. Однако скоро я обнаруживаю, что должен воздействовать на других людей, чтобы побудить их сделать или Дать то, что мне нужно. Наверное, в редких, исключительных слу­чаях мне удастся выпросить, скажем, кусок хлеба, стакан воды. Но, как правило, все это, если не получают благодаря общностным от­ношениям, например в семье, то зарабатывают, покупают посред­ством труда, услуг, денег, уже полученных в виде оплаты прежнего труда, ранее предоставленных услуг, либо из других источников. Здесь я включаюсь или уже был включен в социальные отношения, но социальные отношения иного рода: их прототипом является обмен, следовательно — как высшая, наиболее развитая форма об­мена — продажа и покупка вещей или разных видов деятельности, мыслимых как аналогичные вещам, а потому заменимые на вещи или другие виды деятельности. Таковы все здравые, осмысленные, поэтому также и ориентированные на здравый смысл разумные действия, поскольку для их совершения необходимо или предпола­гается необходимым сравнение, а стало быть, и мышление. Возни­кающие из них социальные отношения сначала временны, даны лишь в акте обмена, поскольку он, пока происходит, заключает в себе временную общую волю; однако они приобретают постоян­ство — отчасти из-за того, что акты обмена повторяются и в конце концов становятся регулярными, отчасти потому, что продолжи­тельность отдельного акта обмена увеличивается по мере того, как его исполнение — будь то обеими сторонами или одной сторо­ной — переносится в будущее: таким образом, отношение, которое получает свою характерную особенность благодаря одностороннему или двустороннему «обещанию», становится действительным соци­альным отношением связанности или взаимозависимости только через взаимное обещание, даже если одной стороной оно высказа­но со всей определенностью, а другой лишь молчаливо предпола­гается.

Данные природой отношения по сути своей также взаимны, реализуются во взаимной деятельности — естественное отноше­ние, подобно договорному, порождает взаимодействие или делает его необходимым, призывает к нему или требует его; но здесь от­ношение как бы от природы дано раньше своих субъектов или чле­нов, и нам кажется само собой разумеющимся, что хотят и посту­пают в соответствии с ним — идет ли речь о самом насущном и простом, о том, что делают по желанию и склонности, по любви, по привычке, или, наконец, по велению разума, заключенного в чувстве долга: все эти виды сущностной воли переходят друг в друга, и каждый из них может стать основой для возникновения эбщности. В чистом и абстрактном договорном отношении те, кто Заключает договор, мыслятся, наоборот, как разобщенные личнос­ти, которые до этого и сейчас во всем остальном друг от друга не зависели и не зависят, совершенно друг другу чужие, и вообще — как ранее, так и сейчас во всем остальном настроены по отноше­нию друг к другу враждебно. Do, ut des* — единственный принцип такого отношения: то, что я для тебя делаю, есть лишь средство, чтобы вызвать твое — одновременное, предшествующее или пос­ледующее — ответное действие, собственно, только его я на самом деле хочу и желаю; моя цель — заполучить твое, свое же я отдаю как средство, разумеется, вынужденно; только мыслимое и пред­восхищенное следствие есть та причина, которая определяет мое воление. Это простейшая форма избирательной воли.

Отношения первого типа подпадают под понятие общности, отношения второго типа — под понятие общества; так различают­ся общностные и общественные отношения. Но и те, и другие бы­вают, в свою очередь, разными в зависимости от того, является ли их предпосылкой фактическое (более или менее совершенное) ра­венство или существенное неравенство между волением и способ­ностью мочь, властью и авторитетом. В соответствии с этим разли­чаются социальные отношения товарищеского типа и социальные отношения по типу господства. (См. в этой связи «Властное отно­шение» и «Товарищеская общественная форма».)** Рассмотрим эти различия.

* Do, ut des (лат.) — даю, чтобы и ты мне дал. — Прим. перев.

** Имеются в виду, соответственно, статья Ф. Оппенгеймера «Властное отно­шение» («Machtverhaltnis») и вышеупомянутая статья А. Фиркандта «Товарище­ская общественная форма естественных народов». — Прим. перев.

А. Общностные отношения

1. Товарищеский тип. Простейшую форму товарищеского типа представляет собой пара, совместно живущая в братских, приятель­ских, дружеских отношениях, которые легче всего складываются, если людей сближают возраст, пол, деятельность, образ мыслей, устремления и особенно если их объединяет общая идея. В леген­дах и истории такие пары не редкость; древние греки настолько чтили дружеские и товарищеские отношения в паре, например, ка­кие были между Ахиллесом и Патроклом, Орестом и Пиладом, Эпаминодом и Пелопидом, что Аристотелю даже приписывался парадокс: у кого есть друзья, у того нет друга. Немецкий язык и литература предпочитают называть отношения, воспетые эллина­ми как такие, при которых общая радость и общее горе делятся пополам, братскими: мы видим их скорей в свете понятия об идеа­ле, чем со стороны опыта, акцентируя внимание больше на причи­не и меньше на мотиве, и это оправдано постольку, поскольку бра­тья действительно чаще всего образуют самую естественную, а следовательно, и наиболее вероятную дружескую пару.

2. Тип господства. В повседневной жизни всех слоев народа на всех стадиях развития культуры можно наблюдать отношение отца к ребенку, которое всегда является охранительным отношением — и чем ребенок слабее, тем в большей мере, поскольку он больше нуждается в защите: последняя же в качестве собственного усло­вия всегда предполагает господство, ибо осуществлять защиту мож­но лишь на регулярной основе, когда защищаемый следует указа­ниям и даже приказам своего защитника; ввиду того, что всякое господство легко переходит к применению насилия, отцовское от­ношение, подобно материнскому, сопротивляется ему любовью и нежностью, обычно даруемыми собственному чаду по причинам животно-вегетативного характера в большей мере, чем любому дру­гому объекту увлечений или защиты. Однако общий смысл отцов­ского отношения легко распространяется и на другие внутренне родственные охранительные отношения: так, существуют отчим, приемный отец, глава семейства (Hausvater), опекун (правда, после­дний, заменяя отца по закону, не обязательно находится в общност-ных отношениях с подопечным). Отцовское достоинство — прото­тип всякого, в том числе имеющего иные основания, общностного авторитета, в особенности авторитета священника. Причины этого заключаются прежде всего в том, что мифические представления возносят отца на Олимп или на Небо и приписывают ему как пра­родителю богов и людей несметное число детей, либо — в менее чувственной и облагороженной форме — единородного сына, кото­рого после того, как он поборол политеизм, идентифицируют с от­цом вплоть до их совпадения и полной гармонии. Не удивительно, что имя «папа», в раннем христианстве полагавшееся всем епископам, было возведено Римско-католической церковью на вершину духовных достоинств, между тем как в восточных церквах все ду­ховные лица — особенно, конечно, высшие — в просторечии назы­ваются «папами» (попами). Мирское и политическое господство, помимо того, что часто смешивается с духовным и не уступает ему bj священности, тоже нередко принимает по-отечески благосклон­ный характер, как это лучше всего формулирует термин «Landes-vater»*. Отцовский авторитет — высшая форма авторитета особого рода, авторитета старших и старейших, и достоинство возраста находит свое самое совершенное выражение именно в отцовском достоинстве. Отсюда становится понятен тот особый смысл, кото­рый в церковной общине (Gemeinwesen) имеет слово «пресвитер», а в мирской — «сенатор»**.

* Landesvater (нем.) — князь. Буквально: «отец земли». — Прим.. перев.

** Слово «пресвитер» (в православной и католической церкви — священник) происходит от древнегреческого «presbyteros» — старец, старейший. Слово «се­натор» (член сената, высшего государственного совета в Древнем Риме) происхо­дит от латинского «senex» — старый, старец. — Прим. перев.

3. Отношения смешанного типа. В некоторых общностных от­ношениях сущность господства и сущность товарищества, по-ви­димому, смешиваются: например, в важнейшем из элементарных общностных отношений, обусловленном половой потребностью, а значит, и продолжением рода, — в продолжительном отношении между мужчиной и женщиной, как бы оно ни называлось, браком или как-нибудь иначе.

Б. Общественные отношения

Различие между сущностью товарищества и сущностью господ­ства проявляется также в общественных отношениях и может быть выведено только из того, что господство устанавливается через сво­бодный договор — будь то между отдельными личностями как трудо­вой договор или как соглашение многих признать над собой правите­ля или главу и безусловно или на определенных условиях подчиняться ему, независимо от того, кто или что будет непосредственно вопло­щать их единство — отдельная естественная личность или одна коллективная личность, наделенный волей и способный действо­вать совет или корпорация, представленная всей совокупностью. Своей полноты общественное господство достигает в государстве в; собственном смысле этого слова, т. е. в современном государстве; ему предшествовало множество других государственных форм, стре| Мившихся к современной и наконец обретших ее в форме демократа! Ческой республики, где оно перерастает границы своих общественных Основ. Однако фактическое господство возникает уже вследствие про­стого общественного отношения, в котором происходит дифферен­циация власти между двумя договаривающимися сторонами, как, Например, в трудовом договоре, в особенности когда он заключается Между отдельным работодателем и отдельным наемным работником Или в условиях, складывающихся в результате «мирных договоров» Между победителями и побежденными: договоры эти мнимые, а на самом деле за ними стоят принуждение и жестокое обращение.