Глава 12. Поездка на Восток

Перевод: Михаил Корнеенков

Я решил отправиться на Дальний Восток на своем самолете, по пути совершая остановки от Малайзии до Японии. Мой самолет способен совершать перелеты до 1500 морских миль, поэтому мы могли бы долететь за три приема, и постепенно акклиматизироваться к разнице во времени. Это было бы лучше, нежели сесть на коммерческий рейс и пролететь несколько часовых зон в один прием. Энрико Дзанарини назвал это "путешествием Марко Поло", а "Филип Моррис" спросил разрешения отправить с нами фотографа, который бы нас пофотографировал, и чтобы я вел ежедневные записки о путешествии.

Мы вылетели из Болоньи во второй половине дня 7 октября и вечером приземлились в Каире. На следующий день во время ленча мы глазели на Пирамиды и Сфинкса. Я был до глубины души потрясен их размерами - пирамиды оказались намного больше, нежели я предполагал. Уровень инженерного мастерства построивших их людей был очень и очень высок. Думаю, после строительства Пирамид цивилизация определенно сделала шаг назад. Потребуется еще очень много времени, чтобы выйти на тот же уровень (если нам вообще когда-либо удастся это сделать).

Следующей остановкой стал Дубаи, и мы достигли аэрокондиционированного холодка нашего пятизвездочного отеля в середине раскаленного полудня. Мы договорились встретиться с живущими там нашими друзьями, с которыми познакомились в Сан-Тропезе, и они организовали для нас с Энрико специальный вечер. Все было великолепно, начиная с шампанского, еды и заканчивая развлечениями.

Впрочем, в Дубаи стояла ужасная жара, а влажность воздуха приближалась к отметке в 88%. Я искренне надеялся, что подобного не случится в Куала-Лумпур. В тот вечер я вышел на пробежку и обнаружил, что при подобных условиях мне требуется куда больше усилий для своей обычной дистанции. Тебя изнуряет не жара, а именно влажность. Очень важно следить за потенциальным обезвоживанием организма и поддерживать баланс жидкости в норме. Если такая же погода будет стоять в Куала-Лумпур, то мою диету, и в первую очередь поступление жидкости в организм, придется подвергнуть коренному пересмотру.

На следующий день мы вылетели в Нью-Дели. Туда мы прибыли около полуночи и направились прямо в "Шератон" для долгожданного отдыха. На следующее утро мы совершили небольшую прогулку по городу, который я нашел очень зеленым и благодушным. Я ожидал, что он будет более хаотичным, нежели он оказался на самом деле. Конечно, движение там было достаточно сильным, но оно и близко не напоминало тот хаос, который я ожидал увидеть. Я был ангажирован на ряд рекламных встреч, одна из которых включала в себя поездку на слоне. Это не было похоже ни на что. Конечно, то был прекрасный опыт, но я бы ни за что не сделал это своей работой. Может быть, это средство передвижения больше, серее и медленнее, но, сидя на спине у слона, я ощущал себя куда менее стабильно, нежели управляя "формулой-1".

Последней частью нашего путешествия стала поездка в Фукет через Калькутту, где мы провели три ночи на Лагуне-Бич, и именно там мне наконец удалось по-настоящему отоспаться. Тамошние люди просто фантастичны, они все время улыбаются. Я привык, что в Европе люди улыбаются мне, милы со мной и игнорируют моих друзей потому, что я знаменит, а те - нет. Но в Фукете они улыбаются всякому, и они понятия не имеют, кто я такой, так что это было просто замечательно. Я обязательно постараюсь вернуться в эти места. Говорят, что со мной трудно сблизиться и поговорить, но я не терплю фальшивых людей, тех, которые будут милы с тобой только потому, что они считают, что им это нужно. Я буду говорить только с теми, кто, по моему мнению, хорош внутри, а в Фукете таких полно. Еда также была на высоте. Тайская кухня - одна из самых моих любимых, и мне представился шанс хорошо поесть, поспать, почитать, проделать упражнения на пляже и немного поиграть в теннис. Там было очень, очень тихо - прекрасное место для отдыха перед отбытием в хаос Малайзии.

Мы прибыли в Куала-Лумпур в среду 13 октября и направились прямиком на пресс-конференцию с Михаэлем. Конечно, я знал, что Михаэль возвращается - сам ли он решился на это шаг или его попросили - мне не известно, да, в общем-то, мне это безразлично. Главным вопросом, занимавшим умы людей, было то, насколько возвращение Михаэля сможет помочь команде. Уж я-то за прошедшие четыре года помогал ему предостаточно.

По правде сказать, я чувствовал, что на мне, вне зависимости от того, удачным ли сложится возвращение Михаэля или нет, оно особо не скажется. С точки зрения настроек последние пару лет я настраивал машину по-своему, так что в техническом плане я на него не полагался. Я рассчитывал на своих механиков и свою команду, я знал, что могу рассчитывать на Росса Брауна, и я не обращал никакого внимания на политические интриги, который порой имеют место в крупных командах типа "Феррари".

Однако, это вовсе не означает, что я не был рад возвращению Михаэля обратно в строй. В течение почти четырех лет мы были партнерами по команде, а появление сильного напарника, к тому же понимающего ситуацию, в которой находились наши соперники, означало дополнительное усиление команды. Мика Сало был великолепен, и я не хочу ничего сказать против него, он пришел, приложил массу усилий и сделал это расчудесно - но, мне кажется, учитывая ситуацию с "Маклареном", Михаэль мог бы нам очень и очень помочь. Теперь им бы приходилось учитывать мощное, властное присутствие в команде Михаэля, что означало бы разработку ими иной стратегии на гонку. Ники Лауда считал, что Михаэль смог бы вывести Мику Хаккинена из равновесия, и это было бы для нас очень ценно. На данной стадии игры нам нужно было использовать любой имеющийся на руках козырь, а психологический выигрыш возможен всегда. Однако никто еще не принимал решения по поводу того, какой будет наша стратегия, и, думаю, пресса изрядно помуссировала возникшую неопределенность. Мне же следовало сконцентрироваться на своей главной цели в этот уик-энд - оставить шансы на титул до "Сузуки", и сражаться до победного конца.

В "Формуле-1" новые трассы - большая редкость. За прошедшие двадцать пять лет к нашему календарю добавились лишь Япония, Австралия и Венгрия, хотя порой мы возвращались обратно в те страны, что когда-то много лет назад принимали Гран-при. Трасса в малайском Сепанге очень трудна, но великолепна. На ее строительство ушло около двух лет, и работа проведена на высшем уровне. Здесь много разнообразных поворотов - быстрые, слепые, длинные - и к этому добавляется до трех поворотов на первой/второй передачах, четыре на третьей, четыре на четвертой и два на пятой. Перед гонщиками встает нелегкая задача найти наилучшую комбинацию, собрать все воедино. На первый взгляд это может выглядеть легко, но периодически трасса сужается, профиль меняется, и это еще больше усложняет задачу.

Так как вам требуется найти оптимальный баланс, поиск наилучших настроек превращается в нелегкую задачу. Мы решили, что лучше остановиться на средних настройках, типа сильверстоуновских, в отличие от высокоскоростных монцевских или хоккенхаймовских, или тех, что используются на трассах, требующих большой прижимной силы, как, например, в Монако. В добавок, очень важно сцепление покрышек, и мы знали, что их выбор будет здесь очень критичным. В "Формуле-1" обгоны затруднены, но я считал, что главная прямая и последующий первый и второй повороты достаточно крутые, но с положительным уклоном, и могут предоставить хорошие шансы для обгона.

Перед тем, как отправиться на гонку, мы проделали домашнюю работу. В наши дни, обладая самыми передовыми технологиями, познакомиться с новой трассой достаточно легко. К "Нюрбургрингу" мы подготовили ряд новинок, и в аэродинамическом плане проделали большой шаг вперед. На "Нюрбургринге" у нас так же появился новый пол, впрочем, из-за событий, произошедших в гонке, наш прогресс был не очень-то и заметен. Тем не менее, я был уверен, в "Нюрбургринге" мы прогрессировали, и что в Малайзии в квалификации нам нужно было постараться завоевать первый ряд стартового поля, затем отлично стартовать и пусть "Макларены" гонятся за нами. К счастью, более или менее, так все и случилось.

Михаэль взял поул, показав впечатляющее время 1мин 39.688 сек. Все остальные пилоты к этому времени были уже достаточно измотаны, Михаэль же вернулся после трех месяцев отдыха и просто не оставил нам никаких шансов. Никто не ожидал, что времена опустятся ниже отметки в 1мин 40 сек., но он опередил меня, занимавшего второе место со временем в 1 мин 40. 635 сек, почти на секунду. За пятнадцать минут до окончания сессии "Макларены" ненадолго разделили наши стартовые позиции, Хаккинен занял второе место, но я умудрился снова вернуться на первую линию стартового поля. ДиСи доставил мне еще больше удовольствия от квалификации, когда отобрал у Мики Хаккинена третье место, в результате чего финн оказался четвертым.

Приятно было стоять на первом ряду стартового поля, это прекрасная позиция для старта, но мы уже усвоили урок, что в гонке все может пойти совсем по-другому. Я выиграл и Австрию, и Германию, стартуя гораздо дальше, так что никогда не знаешь, что ждет тебя впереди.

У нас была стратегия двух остановок, с возможностью пойти на одну, если мы решим, что ситуация потребует такого выбора. Некоторые критикуют тактику "Феррари", но они забывают, что это командный вид спорта. За Кубок Конструкторов сражаются два гонщика, и я не понимаю, в чем состоит проблема, если команда придерживается тактики, позволяющей им завоевать это трофей, и в то же время бороться за чемпионат в личном зачете. Впрочем, в данном случае, у меня сложилось впечатление, что только перед началом этой гонки команда решила, что она действительно хочет бороться и за личный зачет, и за Кубок Конструкторов. Я не позволял неопределенности себя беспокоить. Я знал, что собирался делать, и поэтому просто следовал своему плану, а другим предоставил возможность разбираться со своими заботами самостоятельно.

В гонке Михаэль отлично на меня поработал. О лучшем напарнике я не мог и мечтать. Он великолепный первый номер, но и потрясающий номер второй! Интересно, сколько денег потребовалось бы, чтобы затащить его в "Ягуар" работать на меня? Михаэль пропустил меня на четвертом круге, а затем тормозил Мику. Единственной неучтенным нами моментом стал авантюрный маневр ДиСи, когда он во втором повороте обогнал Михаэля. Это угрожало перевернуть гонку с ног на голову, и я не мог гнать так сильно, как мне бы этого хотелось. К счастью, удача была на нашей стороне, и ДиСи припарковал свой болид на 15 круге.

Как только ДиСи выбыл из игры, все остальное зависело только от нас. Пока я отрывался все дальше и дальше, Михаэль сдерживал Мику. "Макларен" выбрал жесткие покрышки, и не думаю, что это был лучший вариант. После своего второго пит-стопа Мика оказался позади Джонни Херберта, и это было для нас идеально. Если бы Мика финишировал четвертым, он бы набрал всего три очка вместо четырех за третье, а это означало бы, что я могу победить его в Японии, если он выиграет, а я приеду вторым. Но Джонни зашел слишком широко, и Хаккинен его обогнал.

Я решил поставить на втором пит-стопе использованные покрышки, поскольку они были получше. Все шло по нашему плану, Михаэль пропустил меня, я выиграл, Михаэль приехал вторым, Мика - третьим. Это было именно то, что я хотел, и теперь все зависело от Японии. Мне кажется, это результат устраивал всех. Михаэль был фантастичен, и я не мог бы просить его о большем. Он не только пропустил меня, но и защитил мою позицию, пилотируя очень аккуратно и удерживая позади себя Хаккинена. Но его скорость, когда он получил свободное пространство перед своим пит-стопом, и прямо перед тем, как он пропустил меня, чтобы я выиграл гонку, снова доказала, что он - потрясающий гонщик. Его выступление снова подтвердило, что он лучший пилот, и он был счастлив. Я также был доволен тем, что у меня все еще был шанс бороться за чемпионат, "Феррари" была довольна тем, что лидирует как в личном зачете, так и в командном. Мы все чувствовали, что жизнь не может быть прекрасней.

В таком фантастическом настроении я поехал в аэропорт, где меня ожидал самолет - мы с Энрико собирались отбыть на несколько дней в Макао, чтобы повидаться с Марией и Зоей. Я был на вершине мира. Смешно, как за несколько часов ты можешь упасть из князи в грязи. Не успели мы добраться до аэропорта, как мне позвонил Жан Тодт. "У нас проблема", -произнес он.

ЭНРИКО

Нам обоим очень понравилась гонка, все прошло так, как мы рассчитывали. Михаэль прекрасно поработал и помог Эдди, чему я был особенно рад, ведь Эдди помогал ему в прошлом, и было здорово посмотреть на работу команды в ее лучшем проявлении. Вдобавок Михаэль своим пилотажем доказал, что он - лучший гонщик, поэтому он так же должен был быть доволен, а Эдди лидировал в личном зачете.

В аэропорту у Эдди зазвонил телефон, но тогда я не подумал, что он говорит с Жаном Тодтом. На самом деле, ничего в его поведении не показывало, что что-то пошло не так. Я думал, он болтает с приятелем. Когда мы взлетели, он сказал:

- Это был Жан Тодт, что-то не так.

- Не беспокойся, наверно, ничего страшного, - ответил я. Я и представить себе не мог, что что-то может быть не так.

Но он произнес:

- По-моему, там и правда какие-то неприятности.

И мы поспорили. Мы всегда спорим на пиццу, и в этот раз я проиграл, что, в общем-то необычно, поскольку обычно я выигрываю. Я утверждал, что "Феррари" не дисквалифицируют. Мы приземлились в Бангкоке, чтобы дозаправиться, и я поговорил с Жаном Тодтом, а Эдди с Россом Брауном. Те в деталях поведали, что именно случилось, Оказалось, что боковые закрылки отклонялись от нормы на 1 см. Правила слишком сложны, чтобы вдаваться сейчас в подробности, но по-видимому "Макларен" послал протест, а технический делегат ФИА Джо Бауэр измерил детали и обнаружил, что они не соответствуют правилам на 10 мм или 1 см.

Остаток путешествия до Макао мы провели, анализируя и обсуждая, как такое могло случиться, и что за этим последует. Мы позвонили нескольким людям, оставались на связи с "Феррари", и ежедневно говорили с Жаном Тодтом. Все вокруг находились в глубокой депрессии. Даже в "Феррари" реакция была очень негативной, люди очень сильно переживали и думали, что сезон уже закончен. Мы - нет. Мы отнеслись к этой ситуации так: "нам нужно всего лишь подождать и посмотреть, что произойдет. "

Мы приземлились в Макао, и Эдди провел три или четыре дня с Марией и Зоей, своей дочерью, и это было самое лучшее, что он мог сделать. Тогда впервые у меня была возможность понаблюдать за ним в роли семейного человека, и это стало в какой-то мере откровением. Этот холостяк, абсолютный плейбой, любящий женщин и знающий толк в вечеринках и наслаждающийся жизнью на полную катушку, другими словами последний человек, от кого вы бы могли ожидать, что он может быть хорош, играя в счастливую семью, и тем не менее, он счастливо вошел в роль отца.

Без сомнения он вполне гармонично стал отцом, и ему нравится быть с Зоей. Он все четыре дня просто с ней играл. Помимо того, что я менеджер Эдди, он мне нравится, и если он счастлив, тогда счастлив и я, я видел его счастье, когда он был частью семьи. Мария - прекрасная девушка, она вот уже долгое время хорошо знает Эдди, и умеет с ним справляться. Если вы его беспокоите или раздражаете, он вас не полюбит. Как мне пришлось уяснить, не стоит давить на него, ему нужна свобода и возможность обращаться ко мне. Я ему не звоню - если я ему понадоблюсь, он мне позвонит. Марии это известно, и потому их жизнь очень комфортна, как в качестве друзей, так и родителей.

Я провел достаточно много времени вместе с ними - они могли пойти в бассейн при отеле, и я мог быть там, или перекусить, или плавать. Он ходил с Марией за покупками мебели для ее новой квартиры. Мы с Эдди играли в гольф и это было очень расслабляюще, именно то, что требовалось во время этого болезненного недоумения, царившего в Италии. Ему не нужно было находиться в той круговерти.

С приближением пятницы и дня заседания суда мы получили несколько сообщений от Жана Тодта, который пытался связаться с Эдди. Он хотел, чтобы Эдди приехал в Париж на слушания. Эдди и сам хотел быть там и узнать, что происходит. Он ощущал свою беспомощность в борьбе за титул, поскольку решение лежало в руках "Феррари" и судей, назначенных ФИА для разбора протеста. Единственное, что он мог сделать, это прилететь в Париж и оказать моральную поддержку команде. Мне кажется. это показывает, насколько он - командный игрок. Это заняло 36 часов: 12 часов на "Эйр Франс" до Парижа, 12 часов в Париже и затем 12 часов обратно на "Джапан Эйрлайнс" в Токио, но, я думаю, за эти 36 часов он показал, кто он есть на самом деле. Команда нуждалась в нем, и он был там. Большего от гонщика вы просить не можете.

Обычно я полагаюсь на инстинкты, которые мне скажут, если что-то идет не так, и мне никак не удавалось избавиться от этого щекотания в животе, что все идет абсолютно не так. Народ впал в ужасную депрессию, но мы с Энрико находились в достаточно приподнятом настроении. Я не видел никакого смысла в том, чтобы опускать руки и впадать в отчаяние. Мне не оставалось ничего иного, кроме ожидания решения судей. Честно говоря, не думаю, что вообще должно было случиться. Мне кажется, все это было высосано из пальца. Помимо всего прочего, если, как утверждалось, эта деталь была нелегальна и была замечена на Нюрбургринге, то почему они ждали окончания этой гонки, прежде чем подать протест или измерить это? Все это выглядело как-то странно. По-моему, протестовать после гонки было неразумно. В Малайзии мы надрали задницу "Макларен" по полной программе, и у меня сложилось такое ощущение, что им это не понравилось.

Я решил полететь в Париж, потому что хотел быть с командой, и они хотели видеть меня там. Когда я возвращался в Европу, я мог надеяться только на то, что здравый смысл возобладает. Если дисквалификация состоится, "Формула-1" станет похожа на бокс, и потеряет все свое уважение. Следует думать о спорте, а если все обратится в фарс, то вы потеряете огромное количество болельщиков. В Малайзии Берни не было, но он дал ясно понять, что не был в восторге.

Я прибыл в Париж в шесть, и встретился там с Жаном, Россом и адвокатами. Затем мы сели и ждали, и ждали… и ждали. Я решил выйти из зала суда, если это можно так назвать, и лопал сэндвичи, пока остальные представляли сторону "Феррари". Росс объяснил, что они вернулись в Маранелло и измерили боковые элероны, затем изучили правила и ограничения, и что они верят в то, что все было в пределах правил. В настоящий момент правила настолько сложны, что мне кажется трудно быть 100% уверенным, удалось ли тебе их соблюсти или нет. Следует помнить, что мы ведем речь о миллиметрах и сантиметрах. Я работаю с Россом и Рори вот уже несколько лет, и определенно они не делали этого преднамеренно. Какой смысл выступать с нелегальным болидом. Ты можешь потерять слишком многое, и поэтому никто в эти игры не играет, и вот почему я считаю, что в Малайзии по отношению к нам была допущена ошибка.

В конце концов меня позвали внутрь, и судьи задали мне пару вопросов, типа является ли это обычной практикой для команды подавать после гонки протесты, и я объяснил, что протесты обычно подаются в четверг перед гонкой, когда происходит осмотр болидов. Жан очень нервничал, и я не могу его за это винить, он висел на волоске. Как я уже говорил до этого, у него невыносимая работа; если что-то идет не так - это его ошибка; если что-то идет хорошо, то вознаграждение получает команда. Наши адвокаты, руководимые Генри Питером, подумали, что слушания прошли хорошо, в отличие от меня. Я помню протест по поводу отстранения меня на одну гонку в 1994 году, и это закончилось пропуском трех гонок. Так что у меня остались не очень хорошие воспоминания о слушаниях ФИА.

Я полетел обратно в Токио и стал ожидать результата. Когда мне позвонил Жан Тодт, я смотрел, как на "Си-эн-эн" Макс Мосли зачитывал свое заявление. Это было неимоверное облегчение, справедливость восторжествовала. Спорная деталь была признана легальной. Это означало, что болид был легальным и Чемпионат Мира остается незапятнанным. В Токио мы с Энрико вышли прогуляться и как следует это дело отметили.

Что бы ни случилось в воскресение - это будет честным и справедливым. Я собирался отдать все силы в борьбе за титул и реализовать свою мечту.

Я ни на одну минуту не сомневался, что эта тяжба в Париже не нарушит подготовку команды к Сузуке. Они на 100% концентрировались на гонке, и мы должны были отдать все, что у нас было. Теперь, когда нам помогал Михаэль, я рассматривал свои шансы, как 50 на 50. Правда состояла в том, что если Хаккинен выигрывал, титул его, если выигрываем мы, титул - наш. Несмотря на то, что четырех очковое преимущество придавало уверенности в психологической схватке, я был настроен достаточно трезво. Маятник мог качнуться в любую сторону, и мне это было известно.