Студопедия — Эскизы на улетающих листьях 25 страница
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Эскизы на улетающих листьях 25 страница






Никогда до конца не бываешь подготовлен к таким разительным контрастам, хотя и привыкаешь с годами к русской бане, и к России, и к ее национальным особенностям. Тут в голове можно носить философию Канта и поэзию Гете, а за пазухой грубую заточку, вонзающуюся в тело, слово в масло.

И все это — к месту, все для какого-нибудь фантастического случая; но ты ему не удивляешься, ибо ты живешь в России, а это твоя Родина. А здесь все возможно: и полеты в бескрайний космос, и Гулаг, и свежевание трупов младенцев на органы, самым доисторическим образом в самом центре культурной и просвещенной столицы.

Ничему не удивляйся, — вот первая заповедь живущего или гостящего в России человека.

 

 

72. Рубежи

 

Когда только начинаешь свою жизнь, — мир кажется необъятным. Мир проницаем во все свои уголки, по всем направлениям и радиусам: куда бы ты ни пошел, — мир открыт и рад тебе. Любые его ареалы и пространства ничего от тебя не скрывают. Входи и проникайся, познавай и выбирай, где быть, с кем и как. Не все еще ты знаешь, потому многое хочется попробовать и познать. Ты владеешь как бы универсальной отмычкой ко всем культурным замками. Не зная толком еще ни одного языка, ты умудряешься понимать и лопотать сразу на всех. Твоя душа настроена на открытие миров и субкультур и потому взор твой уверенно смотрит вдаль.

Но проходит всего лишь немного времени, и не столько всего ты еще успел наделать, как силы твои иссякают, и ты утомляешься. И не потому, что сил стало меньше, — нет, сил, наоборот, даже прибавилось, но, как ни странно, сузились горизонты. Это произошло как-то незаметно, даже кажется, что почти вне твоей воли.

Однажды ты открываешь книгу, читаешь ее и не понимаешь ни слова. И вроде бы все как всегда: в русском языке столько же букв, сколько и было лет десять-пятнадцать назад, те же предложения, — все как прежде, — только ничего непонятно. Слушаешь новую незнакомую музыку или песню, и понимаешь, что глух на оба уха: не потому, что здоровья твоего уже коснулась длань увядания. Напротив, ты молод, бодр и здоров, — силы твои приближаются к самой высокой отметки жизненного цикла. Но что-то изменилось в тебе: ты перестал понимать смыслы более юных людей — их звуки и буквы. Они не трогают твоего сердца, на твой взгляд они производят шумы и утомляют.

Неужели вот так незаметно подкрадывается старость, ведь еще недавно все смыслы были тебе доступны? Ты выбрал для себя какую-нибудь удобную для тебя систему ценностей, и все прочие системы отсохли сами собой. Выбрав что-то одно, неизбежно теряешь в другом. Так просто и так непримиримо! Отныне вместе с пониманием в твою жизнь врывается и непонимание части людей, их забот и смыслов. Появляются ареалы, в которые ты больше не вхож при всем своем желании. Произошло то, что тебе, как кальмару, подрезали проворные щупальца, — и они больше никогда не смогут проникать в самые затаенные уголки мира. Мир по-прежнему проницаем для зрения, но часть мира уже закрыта для проникновения. Словно кто-то накрыл эти области стеклянными прозрачными колпаками. Сквозь них видно, что происходит с людьми, но попасть туда, к ним — ты не можешь, ибо ты живешь в других координатах. Вот так мы постепенно с возрастом начинаем обитать как бы на одной планете, но на разных континентах, и перестаем встречаться друг с другом.

И это не есть разобщение, но рубежи.

 

 

73. Бег времени

 

В самом начале человеческой цивилизации времени вообще не было. Человек рождался и умирал согласно вековым традициям: когда было нужно, его призывали к себе боги. Они отпускали его на землю лишь на краткий срок для того, чтобы он смог побыть свободным в этой жизни; в следующей жизни человек обязательно будет каким-нибудь совсем другим животным. Поэтому человеку хотелось проявить себя в жизни этой максимально полно, не экономя сил.

Несколько позднее человек стал прозревать, что он все-таки обладатель некоторого времени: есть Бог, и у него есть время, им он наделил конечное человеческое существо. Человек пользуется временем напрокат, за это славит Бога за каждый свой чих. Человек стал учиться ценить этот подарок.

Потом он научился продлевать срок своей жизни, и Бог стал не нужен. Теперь время полностью перешло во власть человека, в его единоличное пользование. Время стало собственностью. Однако вскоре выяснилось, что у некоторых людей этого времени больше, и они, имея власть над людьми, располагают власть и над временем. Так время и неравенство сплелись воедино. Человеку захотелось освободиться от рабства другого человека ради свободы, т. е. ради времени. Человек решился на революцию только для того, чтобы приобрести окончательную власть над временем, отняв эту привилегию у Бога.

Теперь время принадлежит человеку, но он хочет полностью освободить себя от труда, от всего того, чтобы отвлекает его от времени-для-себя. Для этого он придумывает прогресс, роботов, технологии. Кто-то другой, если не человек, должен трудиться за человека. Человек, наконец, должен быть освобожден от неполной власти над временем.

Всю свою историю, которая повторяется в каждой персональной жизни, человек борется за время, за власть располагать им по своему желанию. Но зачем оно ему? Он сам до конца понять не может. Он даже не знает, что это такое, ради чего пролито столько крови. Время эфемерно и не может быть зафиксировано им.

То он ищет его в прошлом и ведет себя так, как-будто его потерял. Всю прошлую историю начинает рассматривать как один большой музей. Время в прошлом: там его можно обнаружить и законсервировать на будущее. То желает обрести его в будущем, создавая немыслимые проекты. Ясно, в конце концов, только то, что время ему не принадлежит. Человек тешит себя надеждой на его обладание, но на самом деле время располагает человеком, причем всегда и во все времена по одному и тому же сценарию.

Упрямый взрослый человек так и не хочет понять и принять дар времени так, как это делают дети. Они не борются с Богом и временем, — они с ним дружат и искренно играют, и от одного этого счастливы как никакие взрослые.

 

 

74. Монстр денег

 

Совсем еще недавно изобрели люди деньги, но как быстро привыкли, отдались в ее безраздельную власть. Изначально деньги были изобретены только как жалкое средство, подспорье в меновой стоимости. Чтобы не запутать других и не запутаться самому, деньги должны были бы облегчить обмен различными благами между людьми. Деньги несли миссию остановить случайные кровопролитные стычки по пустякам и вносили равновесие во взаимодействие между людьми. Но прошло совсем немного времени и средство переросло в цель.

Сегодня деньги превратились в некоего божка, наделенного властью, у которого оказалось множество личин. Деньги олицетворяют собою обезличенную власть. Какой-то совсем крошечный алчный островок в наших душах, как мы это сами себе объясняем, позволил осуществиться этому странному превращению денег в монстра с тысячью головами.

Что можно купить на деньги? Ничего из того, что в состоянии сделать человека по-настоящему счастливым.

Ничего, кроме иллюзии всего. В этом вся загвоздка.

Что такое деньги? Мера счета и точности бытия.

Что здесь плохого? Бытие безмерно, оттого не контролируемо и, порой, бесцельно.

Попробуем все считать; переводить все качественно не оцениваемое в количественно описываемое. Так будет проще! Будет проще жить, уйдут загадки, появится власть над собственным бытием, можно будет судить и оценивать. Нет слаще песни, чем эта!

И ведь не многое нужно для этого. Надо только закрыть глаза на все и оставить только разум, который в состоянии считать: все, всегда и везде.

Деньги подарили человеку иллюзию самостоятельности и независимости, — отныне человек зависит только от себя самого и своих способностей, первейшими из которых являются — разум, рассудок, здравый смысл.

Деньги дают иллюзию власти, правда эта власть не имеет лица, — она безлика. Располагая деньгами, вам кажется, что у вас власть, но на самом деле, власть не у вас, а у денег. Отними их — нет следа и власти. Они обезличивают вас, ибо выхолащивает в вас то, чем вы и вправду обладали.

Деньги учат оцениванию, сравнению. Но деньги позволяют также судить и осуждать других, но до тех пор, пока вы их обладатель; себя же вы освобождаете от такой меры, которой позволяете измерять других. Порок быстро обнаруживает свой изъян.

Большое количество денег не перерастает в качество, ибо идея денег состоит только в количестве. А потому количество разъединяет людей и оставляет человека нулем в человеческом отношении. Человек отчуждается от человека, теряет чувство сопричастности и общности. Количество разрушает изначальную целостность человека до множественности и атомарности, — человек в буквальном смысле слова распадается на мелочь. Человек, таким образом, отчуждается не только от другого человека, но и от себя самого. Трагедия отсутствия качества не замедлит себя долго ждать.

Деньги создают математизированную гомогенную среду, в которой человек только и может, что раствориться кусочком сахара в горячем чае.

Деньги все обращают в знаки, которые могут быть подручными и считываемыми, подменяя ими символы столь необходимые человеку. Деньги отнимают любую другую веру, кроме веры во всесилие денег.

Деньги утверждают и постулируют разум, вытесняя сложные чувства.

Деньги — только однобокость, раковая опухоль разума в его утопии упрощения.

Деньги та же ветряная мельница, непрерывно движимая зловещим ветром, что создает иллюзию бегущего времени. Она соблазняет движением, смыслом, саморазвитием, свободой, — всем, что душа пожелает, отнимая только одно — его жизнь, выраженную во временном эквиваленте. Время человеческой жизни…

Человек как угодно может относиться к деньгам: он только должен помнить, что платит за них всегда самой дорогой ценой, — жизнью, впрочем, не им созданной.

 

 

75. Труп моего врага

 

Какая радость увидеть труп своего врага!

Еще недавно он стоял на твоем пути и мешал двигаться в том направлении, которое ты выбрал. Ты пытался говорить с ним и договориться, но все тщетно: он упрям и глуп, хитер и коварен одновременно. Он стал для тебя воплощением всего земного зла в одном человеке. Ссора превратила вас во врагов, а его в твоих глазах в исчадие ада. Вся ненависть, на какую только способен хрупкий мыслящий тростник под названием человек, бурлит через край и ждет своего выплеска.

Точатся орудия боя, какими бы они не были: меч, сабля, камень или слово. Нет более сильного орудия, чем меткое слово, — оно обезоруживает и уничтожает одновременно. То, что слово может не только ранить, но и по-настоящему убивать, известно давно, но до сих пор не найдено еще орудия против самого слова. Против убийственного слова может выступить только еще более убийственное слово.

Человечество потому и вступило в новую информационную фазу своего развития, что многие орудия сложили свои силы, а слово осталось и доказало свою мощь, как никакое другое.

Информационная цивилизация отличается ото всех других тем, что в ней все человеческие мысли, чувства и проявления кодируются в знаки, реже в символы, а те, в свою очередь, опосредованы словами, речью. Но, как и в предыдущих цивилизациях, информационной постоянной величиной остается только война, вражда между людьми. Новое оружие приобретает массовый характер и развязывается новая информационная война: одни люди угнетают других с помощью слова, информации.

Что нужно сделать, чтобы выжить? Нужно создавать свой собственный информационный мир, даже с риском превращения его в мирок. Информация объявила человеку войну: вызов брошен, человек должен отвечать.

Надо окружить себя только той информацией, которая отвечает твоим глубинным запросам. Но даже и это не вполне спасет положение: негативное растворено в атмосфере — информация стала средой обитания, вытеснив все другие формы.

Победить в этом новом мире радикальным образом можно только с помощью отказа от информации вообще, но это едва ли возможно практически.

Увидеть труп врага и возликовать, значит, в каком-то смысле умереть самому, убить в себе часть себя, может быть, и лучшую часть.

Труп информационного врага — это конец информации в тебе, это отказ от мира.

Не торопись увидеть его, ибо в нем самом ты увидишь и свою смерть, если приглядишься.

 

76. Успех

 

Успех может быть разным, но главное, чтобы в нем можно было выделить этическую подоплеку.

Когда я интересуюсь успехом другого человека, я всегда пытаюсь понять, каким образом он заработал этот успех, и в чем конкретно он заключается. К успеху, пожалуй, смело можно отнести востребованность, деньги, славу, — но твердь успеха держится не только на этих трех китах. Рынок востребует людей в разных качествах, желательно, чтобы востребованность касалась профессиональных качеств человека. Рынок, по большей части, пользуется персоналом для обслуги и обходит вниманием создателя, художника, производителя. Человек, вступающий в мир рынка, т. е. в ту единственно имеющуюся на сегодняшний день среду обитания, должен четко увидеть для себя пути созидания, иначе он рискует не состояться. Творцами становятся не сразу, но путь у всех только один, и он лежит в направлении созидания. Все силы общества должны быть направлены к тому, чтобы дать раскрыться потенциалу каждой отдельной личности, иначе общество лишается своей цели и, в конечном счете, права на существование. Путь к творцу — это цель; рынок — это инструмент, средство. Если равновесие нарушается и цели подменяются псевдоцелями, тогда рынок становится диктатором ценностей для человека. Не человек использует рынок, но рынок эксплуатирует человека.

Деньги в структуре успеха — разультат внимания к личности со стороны рынка. Деньги — это ответ рынка на факт твоей деятельности. Но они также только средство к осуществлению твоей цели — быть человеком-творцом

Слава — заслуженная благодарность людей за плоды твоего самосовершенствования. Яблоня приносит свои плоды независимо от того, похвалят ее за это или нет. Но когда мы кушаем налитое яблочко, мы невольно поминаем его создателя добрым словом.

И славу, и деньги, и востребованность человек научился воспроизводить в отсутствии главной цели. Эти вещи стали самоценностями, т. е. перестали быть средствами, а превратились в цели. Появился технологический успех, который искусственно создают с помощью дополнительных ресурсов. Тот старый успех, полученный по заслугам и талантам становится все менее и менее популярным. Успех пробирочный дороже настоящего и в прямом и переносном смысле. Но для человека важно иметь критерий отличия одного от другого, — тогда будет проще определиться самому по какому пути пойти. Подлинный успех начинается и заканчивается человеком — от ч к Ч. Дорога самопознания оправдана хотя бы тем, что сам для себя человек может определить темное от светлого, подлинное от неподлинного: ничего большего она дать не может. Но в этом малом заключена соль смысложизненной ориентации человека. А дальше нужно выбирать: есть обилие престных блюд и давиться или наслаждаться малым.

 

 

77. Прожитый день

 

Господи, спасибо за прожитый день!

Еще один день был в моей жизни. Сколько их всего еще будет?

Еще одно утро: теплое, весеннее, солнечное. Сегодня я встал чуть раньше обыкновенного и долго смотрел в окно. Я так мало бываю на природе, так мало вижу. Жизнь моя подчинена какому-то странному бегу, который я не в состоянии изменить, но он точно разнится с естественными ритмами природы.

Я — порождение природы, но по отношению к ней я пасынок, но не сын; живу так, словно ее нет. Сегодня воробьи, устав от долгой мучительной зимы, вылезли на солнышко и радостно барахтались в лужицах почти растаявшего снега: грязные, растрепанные, веселые. Они знают радость, ибо истосковались по теплу и свету. Я смотрел и радовался, что они-таки обрели счастье в ласковых лучах, и радовался за себя и за всех людей, которым я желаю радоваться так же, как эти глупые и искренние воробушки.

Для счастья нужно совсем немного — только счастье; надо только научиться его видеть. Оно не скрыто: оно всюду, и даже воробьям оно доступно.

Еще один день: полный тревог, суеты, надежд и потерь. Еще одно предательство, грубость, хамство, разочарование. Но, вместе с тем, еще одна встреча с хорошим человеком, еще одна грань жизни сверкнула для меня в новом свете, несколько новых-старых мыслей, чувств, ощущений. Еще один запах весны посчастливилось мне впустить в мой усталый организм. Всюду все течет, грязь, гниение, — а мне чудится обновление, становление, надежда. Откуда это берется и куда оно потом исчезает до времени?

Еще один вечер: стремительный и щемящий. Сколько вечеров я провожал в унынии, а сегодня мне хорошо. Может быть, просто пришла весна и снова обманула меня своими ожиданиями и предчувствиями. Не знаю, но я рад обманываться вновь и вновь.

Вечером, укрывая одеяльцем на ночь свою маленькую дочку, я крепко-крепко прижался к ее головке. Маленькие волоски ее пахли свежестью и весной. И я хотел так много рассказать ей о жизни: о том, как она восхитительна, какой бы она не была, — ведь она есть, и в этом все. Ничего больше уже не будет, кроме этой лунной ночи, наступающей весны и счастья просто жить...

Спасибо тебе, Господи, за эти мгновения, ибо они неповторимы, ради них можно жить дальше.

Всего один только день, всего одна только жизнь.

 

78. Дырочка

 

Где-то в самой-самой глубине, непонятно чего, ну, пусть будет души, — я давно обнаружил у себя маленький изъян. Не знаю, уместно ли назвать ее изъяном, но она представляет собой маленькую дурочку. В моей душе, на самом-самом дне есть дефект — маленькая, едва различимая дырочка. Она есть отверстие в целостности того, что я привык называть своей душой или внутренним пространством. Я полагаю, что душа моя цельна и нераздельна, но я ошибаюсь и скрываю этот факт от самого себя. В ней есть прореха и весьма немалая, однако до сих пор я не признаюсь в этом никому, даже под страхом пытки. Не понимаю, почему я упорствую в признании таких простых вещей.

Я не знаю, когда она появилась, по какому поводу, — точно знаю, что она есть. Когда я остаюсь наедине с собой, и сил у меня хоть отбавляй, я отправляюсь исследовать ее. Обычно времени, конечно, не хватает: разные дела, проблемы, работа, но время от времени выпадают минуты, когда я с чистой совестью могу заняться собой. В эти-то минуты я и спускаюсь к себе в чулан, на глубину, и начинаю изучать свою дырочку. Она с виду совсем маленькая, с палец толщиной, но эластичная, — ее можно раздвинуть до внушительных размеров, словно она выполнена из какого-то резинового материала. За ней виднеется черная беспросветная пустота, — очень страшно туда заглядывать, но еще страшней знать, что она есть и не заглядывать. Есть ощущение, что я нахожусь в каком-то батискафе, а вокруг меня зловещая темнота, в которой может быть все что угодно, — она может быть даже смертельной. С одной стороны, я, конечно, боюсь, но с другой — не могу не знать правды, о том, как все устроено на самом деле.

А на самом деле есть дырочка, которая ведет в неизвестность. Я не хочу туда, — я не хочу ничего знать о том, что помимо меня, мне хорошо здесь, в своем мире, но я понимаю, что мой мир — это еще не все. Есть еще много такого, что существует помимо моей воли, — я всего этого знать не хочу, но оно существует и тем манит меня.

Эта дырочка, как маленький нолик, кричит мне о том, что каким бы я ни был в данную минуту, какие бы достижения я не приписывал себе, — это еще не вся правда обо мне. Есть этот нолик, который напоминает мне всегда, что я всего лишь ноль, не более. Что бы я ни делал, чем бы не занимался: ноль всегда со мной. Существует во мне какая-то страшная сила ничтойности, ноля, которая опрокидывает разом все мои достижения и начинания. Иногда мне кажется, будто я и делаю-то все в своей жизни: двигаюсь, шевелюсь, что-то придумываю для себя только ради вот этого нолика; чтобы противостоять ему немолчной силой, чтобы он не поглотил меня всего. Чтобы я мог отчитаться перед своей совестью, что я, мол, не ноль, и если и не единица, то, по крайней мере, нечто, что больше ноля.

Сила этого ноля — сила ничтожения — настолько сильна, что все остальные силы супротив ему кажутся мне детской игрой, но от этого я не перестаю играть в эти игры. И странно: постоянная борьба с нолем меня занимает вот уже многие годы, эта игра не кажется мне пустой и никчемной, — в ней есть какой-то непонятный для меня смысл. Бежит жизнь, и все вроде бы в ней понятно: заведенные стрелки часов бегут в определенном темпе, но стоит только приостановиться, задуматься, спуститься на глубину, как все разом улетучивается.

Есть дырочка, которая непонятна: если ее растянуть очень сильно, то можно высунуть голову туда, где сплошная пустота и ничего не видно. Точка стояния и первоначальности моего бытия оказывается не где-то в прошлом, но совсем близко от меня, она во мне. Никакого прошлого, в сущности, нет, если я могу нащупать его начало, исток. Нулевая точка отсчета, — эта дырочка, — есть ни что иное, как начало моей жизни, на самой границе с небытием. Когда я заглядываю в эту точку, мне кажется, что вот-вот начнется нечто новое и совсем не походящее на то, что было.

Точка небытия — как она необходима для меня! Благодаря ей я могу сравнивать свое существование: с нолем можно сравнивать все, что угодно, но если его не иметь, тогда и сравнивать будет не с чем. Она спасает меня от самого себя. Всякие достижения жизни сначала приносят щенячий восторг, а потом начинают давить своей тяжестью. Все, что мы приобретаем по ходу жизни, кладется в нашу копилку грузом, который несколько ограничивает наши возможности в будущем. Тяжелый багаж достижений замедляет ход жизни. Выйдя налегке, уже к середине жизни мы обнаруживаем, что перегружены всяческим хламом.

Как хорошо, что есть эта маленькая дырочка, этот нолик. Растянуть и выпрыгнуть в зону неизвестности, все равно, что спрыгнуть с крыши высотного здания. Для такого полета у меня пока еще не достает крыльев, но знать, что и в тебе, каким бы ни был прекрасным и цельным, есть изъян, — не по твоей вине, а по природе, — значит никогда не иметь сил зазнаться или почувствовать себя окончательно совершенным в этом мире.

Эта маленькая дырочка, которую иной и не заметит, не дает мне покоя ни днем, ни ночью; я всегда помню о ее существовании. Рано или поздно, я решусь на прыжок за пределы свого обжитого пространства и покину обозначенные мне пределы по собственной воле, а пока только любопытство преследует меня.

 

 

79. Осваивать ступеньки

 

Долго-долго пробирался я сквозь ледник, прорубая себе ступеньки, чтобы можно было забраться как можно выше. Непонятно почему, но классики отечественной литературы привили мне привычку карабкаться как можно выше, не зная усталости и боли. "Нужно покорят вершины", — говорили они. И я продолжал ползти все выше и выше, не зная долгих остановок. Жизнь представлялась мне какой-то высоченной горной вершиной, которую обязательно надо покорить. Очень скоро выяснилось, что таких вершин не одна и не две, — а множество, есть череда горных массивов, неудобных для жизни, но жизненно необходимо их покорить во что бы то ни стало.

Выдалбливая мерзлый лед в ледяных горах, я калечил свое неподготовленное тело, превращая его в сплошную рану. Но, несмотря на все трудности, я не переставал карабкаться наверх, — мне нужны были вершины, и я покорял их. И вновь принимался в поход в поисках новых высот.

Высота — вот что манило меня с детства, мне нужны были высоты. Там, на высоте чувствуешь себя гордым и одиноким: где-то далеко рассыпаны мелкие людишки, словно сорная трава. А ты — один — неприступный и запредельный.

Но очень скоро я стал сваливаться со ступенек: то ли было скользко, то ли я уставал, но только долго я не мог все время ползти вверх и вверх, — нужны были частые передышки. Чтобы шагнуть на новую ступеньку, необходимо освоить предыдущую. Вырубил ступеньку — обжил, можешь приниматься дальше, но не ранее этого освоения. Ты должен изучить каждый этап своего пути досконально: так, чтобы не оставлять возможности скатывания вниз. Если ты будешь недостаточно внимателен и бдителен, то обязательно скатишься вниз, да и не на одну ступеньку.

Механизм очень прост: ты остаешься там, где ты освоил местность для обитания. Изучив основательно пространство данной ступени, тебе захочется вновь идти вперед, ведь впереди маячит новая непокоренная вершина. Но горе тебе, если ты слишком самоуверен и торопишься вверх: обязательно слетишь, — вот только хватит ли сил для нового подъема после?

Все постепенно: время подниматься и время осваивать. Сразу-то хочется в два приема на вершину, — ан, нет: забрался на полсантиметра, найди силы остановиться и оглядеться, соразмерить и прикинуть. И так во всем: хочешь — не хочешь, а выше прорубленной тобою ступеньки не шагнешь: только встав крепко, освоившись на ней, можно долбить мерзлый грунт дальше, рубить для себя новую площадку.

Вся жизнь — неустанный труд по миллиметрам, по граммам, — а итог ее неясен. Говорили, что можно увидеть красоту этого мира, забравшись на самую высокую вершину, и что в этот момент жизнь станет максимально осмысленной и понятной. Так все сразу станет ясно про нее, что можно смело умирать: больше ведь уже нечему будет удивляться. Трудно сказать, правда ли это или спасительный вымысел, да только не перестаю удивляться своему трудолюбию: звонко стучит топорик в руках моих, и каждая ступенька становится для меня новой победой и новым же стартом для покорения будущих вершин.

 

 

80. Спи мой маленький, спи мой малыш!

 

Тебе не хочется спать: ведь столь короток день для тебя. Каждый день как целый мир, — и он не вмещает в себя всего того, что хотелось бы унести с собой.

Но ничего, к счастью, нельзя унести с собой: мы просыпаемся такими же обнаженными, какими заснули. Жизнь не обременяет нас, — мы ничего не можем унести, — но сами обременяем себя ненужным, чтобы не шагать налегке.

Человек не выбирает легких путей только потому, что их избегает: простое, как кажется ему, не требует усилий - оно неинтересно. Но простое еще сложней любой сложности: если сложное требует усилий в любом случае, то простое располагается по ту сторону усилий. В простом никогда не знаешь — нужно ли прикладывать усилие или нужно усилие воздержания от силы, — простое требует напряжения всех душевных сил в каждое мгновение жизни. Это куда как труднее, чем размеренная трудность!

Нельзя сказать, чтобы жизнь была трудна: она трудна для тех, кто ленится и занимается не своим делом. Жизнь не легка, но мы не знаем ничего иного взамен. Жизнь не оставляет нам выбора: мы ее заложники и, к счастью, обречены жить какое-то время.

Что знаю я о жизни? Не более твоего.

О жизни ты, в свои несколько годиков, знаешь гораздо больше, чем я, — ведь я многое уже успел позабыть. В своих маленьких пальчиках ты держишь истину, играешь ею, словно мячиком, — и невдомек тебе, сколько пота пролито величайшими умами в поисках способов прикосновения к ней. А ты радуешься, играя ею. Наверное, вот так и стоит относиться к истине, не пытаясь ее схватить, словно муху.

Мир вокруг тебя кажется тебе огромным и непостижимым, но на самом деле он легко умещается в голове взрослого человека, а за долгую жизнь даже порой утомляет и вызывает скуку. Человек так быстро перерастает этот мир, что с юности уже стремится к другим мирам.

В этом мире много всего разного: и доброго и злого, — но все это находит свое пристанище только в твоем сердце. Уберечься от зла не трудно, — достаточно не делать зла самому, мелкие досады можно и пережить, — крепче будешь. Чтобы обрести материк добра, его нужно неустанно искать, главное: быть уверенным в том, что только оно одно и существует. А убедиться в последнем проще простого: ты есть — в этом ответ. Если хотя бы частичка зла пребывала в тебе, кроха, — она давно бы согнула тебя и загнулась бы вместе с тобой. Зло, к счастью, не долговечно, как молоко, — оно скисает в считанные часы: достаточно только тепла и света вокруг. А этого: только оглянись!

Человек, конечно, не случаен на этой Земле. Ведь случай не повторяется несколько раз подряд: а тянется уже много тысячелетий. Из рода в род повторяется человек: не хуже и не лучше своих предшественников, но столь же открытый и восприимчивый к обучению и информации. Никакая культура и достижения прошлых веков не закрепляются генетически, а человек, тем не менее, всегда нов, юн и свеж. Все это вселяет определенный оптимизм: уйду я, — останешься ты и продолжишь дело человекопостижения на своем опыте. В нем ничего нельзя суммировать или присовокупить к нему чего-то от прошлого, — все потребует освоения с нуля, вот только ты с самого рождения уже не нуль; в тебе может быть и единица и два и десять.

Двери никогда не бывают закрыты слишком долго, если в них уверенно стучишь. Если двери не открываются, значит, — это не твои двери. У каждого человек есть хотя бы одна дверь, — она отворяется изнутри, и она никогда не заперта.

Жду и я, когда же ты, наконец, заснешь и забудешь до времени все сказанное мной.

 

 

81. Кто мы, в сущности, такие?

 

Дети в песочнице. Каждый строит всякие мыслимые и немыслимые куличики на свой вкус. Строим, а потом разрушаем, чуть погодя сожалеем и о том, и о другом. Одним глазком смотрим на свое, а другим косимся на чужой куличек. Каков тот, — не лучше ли моего? А если лучше, то зависть аж вскипает, — почему не у меня вот такой же хороший, как у другого: несправедливо!







Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 347. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Особенности массовой коммуникации Развитие средств связи и информации привело к возникновению явления массовой коммуникации...

Тема: Изучение приспособленности организмов к среде обитания Цель:выяснить механизм образования приспособлений к среде обитания и их относительный характер, сделать вывод о том, что приспособленность – результат действия естественного отбора...

Тема: Изучение фенотипов местных сортов растений Цель: расширить знания о задачах современной селекции. Оборудование:пакетики семян различных сортов томатов...

Решение Постоянные издержки (FC) не зависят от изменения объёма производства, существуют постоянно...

ТРАНСПОРТНАЯ ИММОБИЛИЗАЦИЯ   Под транспортной иммобилизацией понимают мероприятия, направленные на обеспечение покоя в поврежденном участке тела и близлежащих к нему суставах на период перевозки пострадавшего в лечебное учреждение...

Кишечный шов (Ламбера, Альберта, Шмидена, Матешука) Кишечный шов– это способ соединения кишечной стенки. В основе кишечного шва лежит принцип футлярного строения кишечной стенки...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.01 сек.) русская версия | украинская версия