X. «Сын вдовы» — потомок Грааля

 

 

У вайнахов сохранилась странная легенда об Иисусе Христе (мир ему), не похожая на евангелические предания, вошедшие в Новый Завет. Отличается эта легенда и от тех описаний рождения и жизни пророка Исы (мир ему), которые зафиксированы на страницах Священного Корана. Вкратце вайнахская легенда повествует следующее:

Зять пророка Мухаммеда (мир ему и благословение Аллаха) Али, которого в легенде называют «турпал Эла» (турпал — «витязь», «богатырь») во время своих странствий встретил некую девушку-христианку. Она понравилась Али и он на какое-то время остался с ней жить. Затем Али понадобилось уехать и перед расставанием он вручил христианке нагрудный знак на цепочке и велел отдать его ребенку, если родится мальчик. Христианка обещала исполнить его волю и осталась в одиночестве.

Через положенный срок у нее родился сын и она дала ему имя Иса (Иисус). Иса рос шаловливым ребенком и превосходил силой всех своих сверстников. Часто во время игр он, не научившись еще контролировать свою силу, неосторожно ломал руки или ноги своим ровесникам. Его товарищи по детским проделкам наконец обозлились на Ису и стали обзывать его безотцовщиной, бастардом.

Опечаленный словами своих товарищей, Иса пришел домой и потребовал от матери, чтобы она назвала ему имя его отца. Мать отказалась и тогда Иса, схватив ее руку, прижал к раскаленной сковороде на печи и снова повторил свое требование. Женщина не выдержала боли и рассказала сыну, что его отец — сам прославленный турпал Эла. После этого она вручила Исе медальон, оставленный его отцом, и Иса отправился на поиски своего родителя.

Али и два его сына, Хасан и Хусейн, строили башню на берегу моря. Али производил кладку, а сыновья подавали ему камни и известь. Али попросил сыновей подать ему наверх крупный камень. Но они даже вдвоем не смогли его поднять. В это время мимо проходил юнец, который, увидев тщетные усилия двух парней, подошел и легко поднял тот камень.

Рассерженный тем, что какой-то безвестный прохожий превзошел в силе его сыновей, Али заставил их по очереди бороться с незнакомцем. Тот победил обоих Тогда Али сам стал с ним бороться, но юноша победил и его. Во время борьбы одежда на груди безвестного юноши разошлась и Али увидел свой медальон. Поняв, что боролся с собственным сыном, Али с радостным восклицанием обнял юношу и открыл ему свое имя.

Однако юношу охватил нестерпимый стыд от того, что он не только поднял руку на родного отца, но и поборол его. Иса бросился в море и исчез в его водах.

Прошло много лет и Али почувствовал, что пришла его смерть. Он вызвал к себе сыновей Хасана и Хусейна и приказал им бросить свой чудесный меч, удлиняющийся при ударе на пятнадцать локтей, в море, на том месте, где исчез в волнах Иса. Хасану и Хусейну стало жаль терять волшебное оружие, они где-то спрятали меч и, вернувшись, сообщили Али, что выполнили его волю. Али спросил их: «Что произошло, когда меч упал в море?» Сыновья ответили, что ничего не произошло, меч просто исчез в воде. Тогда Али понял, что сыновья ослушались его и пригрозил, что проклянет их, если они в точности не исполнят его волю. После этого Хасан и Хусейн бросили, наконец, меч в море и, придя домой, рассказали, что вода расступилась и они увидели на дне зеленый луг, на лугу — ковер, а на ковре лежал на фоку их утонувший брат и читал Коран. Он поднял руку, поймал меч и вода снова сомкнулась над ним.

И тогда Али, убедившись, что сыновья не лгут, сказал им: «Знайте, что в конце времен на земле объявится Антихрист (Дожал) и причинит людям много зла. Но из моря выйдет мой сын Иса и победит Антихриста. У каждого человека на земле он спросит: „Кто ваши отец и мать?“ Нужно будет ответить: „Адам и Ева“. „Какому Богу вы поклоняетесь?“ Ответ должен быть: „Аллаху“. „Какого вы народа?“ „Из уммы Мухаммеда“. И тогда Иса ударит ответившего моим мечом и рассечет его пополам, но плоть снова соединится и рана заживет. Это будет знак людей, которые попадут в рай. И этот день будет Днем Суда (Къемат Де)».

Вариант этой легенды, опубликованный И. А. Дахкильговым в 1991 году^{283} отличается некоторыми деталями от изложенной нами, и не упоминает имени Исы. Однако и в этой версии совершенно очевидно, что речь идет об Иисусе (мир ему), ибо он и никто другой должен вернуться на землю во время Светопреставления и сразить Антихриста — это догма и христианской, и мусульманской религий. И в данном контексте речь не может идти ни о ком другом, кроме как об Иисусе Христе (мир ему). Наш вариант записан в селении Гехи, где читатель при желании и сегодня услышит это предание от стариков, особенно в тех кварталах, где живут тайпы из тукума Нашхо.

Как нам истолковать этот загадочный апокриф? Мало-мальски сведущий в делах религии человек знает, что Али моложе Иисуса Христа более чем на пятьсот лет и никак не мог быть отцом последнего. Вайнахи, разумеется, не могут не знать этого и, тем не менее, легенда об Исе, сыне турпала Эли, бытует среди них по сей день. В чем тут дело и есть ли удовлетворительное объяснение этого хронологического казуса?

На наш взгляд, объяснений два, хотя они и связаны в какой-то мере между собой. Первое из них мы находим в системе взглядов шиитской секты ахл-и хакк («люди истины»), чье учение в XV веке распространилось в Иране, а оттуда — среди шиитов Афганистана, Турции, Сирии, Ирака и т.д. «Люди истины» довели культ халифа Али до его полного отождествления с Аллахом — они считали, что Аллах воплотился в земное тело Али.^{284} Учитывая большое влияние на «людей истины» христианской догматики,^{285} основывающейся на восприятии Иисуса Христа (мир ему) как «Сына Бога», мы понимаем, что раз в учении этой шиитской секты Али есть воплощение Бога (Аллаха), то он же является одновременно и отцом Иисуса Христа (мир ему) — «Сына Божьего».

Еще дальше в извращении основ ислама ушли члены из турецкого ордена Бекташи, исповедывающие какую-то религиозную смесь из ислама, христианства и Язычества. Эти мистики почитают «мусульманскую троицу», состоящую, как они проповедывают, из Аллаха, Мухаммеда (мир ему и благословение Аллаха) и Али, то есть перенята христианская догма о «Боге-Отце, Святом Духе и Сыне Божьем».^{286} Обряд причащения вином и сыром, присутствующий в ритуалах ордена Бекташи,^{287} не оставляет сомнений в христианском влиянии на аспекты их учения.

Шииты связывают с именем праведного халифа Али и истоки «тайного (эзотерического) знания», передающегося, якобы, через его потомков; это мнение берет свое начало от учения Джафара ас-Садика, алхимика и астролога, жившего в Медине в VIII веке.^{288}

Таким образом, вайнахская легенда могла сохранить старый шиитско-мистический взгляд на халифа Али как на воплощение Аллаха, с отражением также и христианской догмы о Христе, как о «Сыне Божьем».

Но это — лишь одно из возможных объяснений. Другое объяснение лежит целиком на плоскости «сокровенных тайн» эзотеризма, касающихся как обстоятельств зарождения христианства, так и личности самого Иисуса Христа (мир ему).

 

 

Вся христианская религия основывается на четырех евангелиях (от Матфея, Марка, Луки и Иоанна), составляющих каноническую базу Нового Завета, с приложением к ним Деяний Апостолов и их Посланий. Эти евангелия местами сильно противоречат друг другу в описании родословной и фактов жизни Иисуса Христа (мир ему), но завершаются одинаково — распятием Иисуса Христа (мир ему) и его вознесением на небо.

Однако от древних времен до наших дней сохранилось несколько десятков евангелий, помимо четырех канонических, которые отцы христианства не включили в Новый Завет. Такие евангелия, чтобы отличить их от четырех канонических, названы апокрифическими, или просто апокрифами. Подобные апокрифические евангелия известны не только у тех народов, которые исповедывают или исповедывали раньше христианство, но и у таких далеких от центров зарождения христианства народов как тибетцы, индийцы и даже японцы.^{289} Но даже в таком экзотическом ряду вайнахский апокриф — самый загадочный.

Священный Коран безусловно признает великую пророческую миссию Иисуса Христа (мир ему), признает непорочность его зачатия (Сура «Семейство Имрана’», аяты 42–48), однако, отрицает, что Иисус Христос (мир ему) — Бог (Сура «Трапеза», аят 17) или, что он — сын Бога (Сура «Покаяние», аяты 30–31). Священный Коран не признает также и то, что Иисус Христос (мир ему) был распят:

 

«…Аллах наложил печать на них за их неверие, и веруют они только мало, и за их неверие, и за то, что они изрекли на Марйам великую ложь, и за их слова: „Мы ведь убили Мессию, Ису, сына Марйам, посланника Аллаха“, (а они не убили его и не распяли, но это только представилось им) и, поистине, те, которые разногласят об этом, — в сомнении о нем; нет у них об этом никакого знания, кроме следования за предположением. Они не убивали его, — наверное, нет, Аллах вознес его к Себе: ведь Аллах велик, мудр!»

(Сура «Женщины», аяты 155–157).

 

Текст Священного Корана предельно ясен — Иисус Христос (мир ему) не был распят, и евреям это «только представилось».

Последние слова из Святого Корана («только представилось») разъяснились после того, как в декабре 1945 года один египетский крестьянин, копая землю близ деревни Наг Хаммади (Верхний Египет), обнаружил глиняный кувшин с тринадцатью древними пергаментными свитками в нем. Неграмотный крестьянин и его семья, не осознавая исключительную ценность находки, часть свитков использовали в домашних нуждах. Затем, когда слух о находке из Наг Хаммади распространился по округе, один из свитков был куплен неизвестным человеком и вывезен куда-то за пределы Египта. Часть свитков купила фирма «С. Дж. aнд Фундейшн» и, наконец, в 1952 году египетское правительство национализировало остатки коллекции.

Через девять лет, в 1961 году, под эгидой ассамблеи международных экспертов, началась систематизация текстов, которые оказались неизвестными евангелиями, не вошедшими в канонический Новый Завет. В 1977 году завершились систематизация, изучение и перевод евангелий, и они стали общедоступными после публикации на английском языке. Исследователи пишут:

 

«Состоит она (коллекция Наг Хаммади — авт.) из небольшого количества библейских текстов; каждый „кодекс“ заключает в себе множество трактатов ярко выраженного гностического характера, датирующихся, кажется, концом IV или началом V в. Это копии, оригиналы которых восходят к очень древней эпохе, ибо некоторые из них, Евангелие от Фомы, Евангелие Истины и Евангелие Египтян, упоминались еще первыми отцами церкви — Климентом Александрийским, Иренеем Лионским и Оригеном. Может быть даже, как считает кое-кто, большая часть их была составлена до 150 г., по крайней мере, один из текстов кажется более древним чем Четвероевангелие Нового Завета».^{290}

 

Среди текстов обнаружен рассказ самого Иисуса Христа (мир ему) о распятии: «Я умер только с виду, это другой был на моем месте и выпил желчь и уксус. Они побили меня тростником, но крест на своих плечах нес другой, Симон. На другого надели терновый венец… А я лишь улыбался их неведению».^{291} Вспомним еще раз слова из Священного Корана: «…они не убили его и не распяли, но это только представилось им» (Сура «Женщины», аят 157).

Рафаэль Лефорт, один из последователей Гурджиева, предпринявший длительное путешествие по странам Востока в поисках суфийских учителей своего устаза, приводит отрывки из виденного им в Иерусалиме Евангелия Леуциуса, одного из спутников апостола Иоанна. В этом апокрифическом евангелии среди разного рода аллегорий эзотеризма встречаются слова, обращенные Иисусом Христом (мир ему) к Иоанну: «…тот, кто на кресте, которого теперь ты не видишь, но только слышишь его голос, не есть я».^{292} Кто же тогда был распят на кресте?

Процитированный нами выше отрывок из евангелия, обозначенного как «Парафраз Сета» отвечает на этот вопрос — Симон. Интересно, что этот Симон упоминается и в трех канонических евангелиях — от Матфея, Марка и Луки. Евангелие от Матфея: «… и, взявши трость, били Его по голове. И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие. Выходя, они встретили одного Киринеянина, по имени Симон; сего заставили нести крест Его» (Матф. 27:30–32). Евангелие от Марка: «Когда же насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, одели Его в собственные одежды Его и повели Его, чтобы распять Его. И заставили проходящего некоего Киринеянина Симона, отца Александрова и Руфова, идущего с поля, нести крест Его» (Марк 15:20–21). Евангелие от Луки: «И когда повели Его, то, захвативши некоего Симона Киринеянина, шедшего с поля, возложили на него крест, чтоб нес за Иисусом» (Лука 23,26).

Иногда бывает так, что за кулисами истории остаются события, важные настолько, что они формируют облик всей человеческой цивилизации. Скрытые плотной тенью умолчания, они, эти события, способны детонировать и направлять процессы, в которые оказываются вовлечены страны и народы, и даже целые континенты. Казалось бы, вопрос о том, был ли Иисус Христос (мир ему) распят, или умер какой-нибудь другой смертью, является частной богословской проблемой, не имеющей прямого влияния на историческую жизнь народов и стран. Но мы постоянно забываем, что «элита человечества», в силу особых свойств своей психики, обитает в «иных измерениях» и для «Водителей человечества» важными представляются те вещи, о которых мы, бедные люди, даже не задумываемся в нашем обыденном существовании.

В мире издревле идет то, что эзотеристы (посвященные) называют «работой Солнца» и для Ткачей Эпох, как они горделиво именуют себя, мы даже не нити в этом ткачестве, а ворсинки нитей. В эгоистическом ослеплении мы полагаем, что живем в своих домах, владеем своим имуществом, являемся хозяевами своей земли. Но это — самообман, рассеивающийся при первом же огненном дыхании войны, устраиваемой по своему почину элитой. И когда вдруг обнаруживается, что дома и имущество наши разрушены и разграблены, когда на земле нашей слышится чужеземная речь солдат, сеющих вокруг себя ненависть и смерть, мы начинаем постигать, что нет у нас в этом мире ничего своего, кроме душ наших, сотворенных Всевышним. У нас пытаются отнять и эти души, отвратив их ложью и насилием от Аллаха. И тот, кто оказывается слаб в вере, покоряется. Перед ним разбрасывается целый ворох чужих мнений и суждений, каждое из которых годится для притупления совести и самообмана, что-то изнутри начинает нашептывать ему «спасительные» доводы для оправдания трусости; среди развалин и копоти, в которые обращен мир его обитания, он видит смекалистых соплеменников, рыскающих среди руин и трупов, словно разжиревшие крысы и прибирающих все, что доступно хватательному рефлексу. И он начинает бояться не голоса своей совести, которой уже нет, а того, что жизнь пронесется мимо него на сверкающем чужом «мерседесе», а он останется отторженным отблеска и огней достатка… Но годы идут, переваливаясь через гребни меняющихся событий и наступает день, когда конечности холодеют и ноги начинают конвульсировать в предсмертной агонии. И тогда, в этот момент, вдруг спадает с глаз пелена самообмана, умолкают «сладкие голоса» изнутри и человек сквозь необъятность вечности начинает угадывать присутствие Того, Кто читает в людских сердцах как в открытых книгах и Кого не обмануть теми жалкими доводами, коими убаюкивал свою совесть, свое Различение… Неужели понесут они к Вечному Престолу Аллаха, на Суд Его в качестве самооправдания свою собственную трусость, взлелеенную статейками из какого-нибудь «Импульса» или проповедями телепопугаев в папахах? Что говорить об этих, когда Всемогущий через Святой Коран запрещает нам поступаться совестью даже в угоду родственным чувствам: «О вы, которые уверовали! Не берите своих отцов и братьев друзьями, если они полюбили неверие больше веры. А кто из вас берет их в друзья, те — несправедливы» (Сура «Покаяние», аят 23).

Но задумываемся мы о простых истинах слишком поздно, а пока покорным камешком укладываемся в узор сатанинской мозаики — лишь бы удобно было лежать.

«Работа Солнца» идет полным ходом и успех ее определяется не гением и доблестью ее направителей, а нашей слабостью и поистине удивительной неспособностью видеть очевидное и внять вопиющему гласу грозных знамений и предупреждений, рассыпанных вокруг нас. И никого не спасет покорность, как не спасается кролик, зажмурив глаза перед разверстой пастью удава.

Имеет ли отношение к нашим сегодняшним бедствиям то, что около двух тысяч лет назад произошло в Палестине? Да, нить из этой эпохи, то светлая, то черная, тянется в наше время и один из узлов на ней завязался в Чечне 90-х годов XX столетия.

 

 

Как же случилось так, что Яхве, которого Иисус Христос обозначил как дьявола (Иоанн 8,44), стал почитаться в христианстве как Бог-Отец? Можно ли представить себе более кощунственное извращение того, чему учил своих соотечественников один из величайших пророков Божьих?

Со II века новой эры, когда христианство еще не утвердилось ни в одной стране в качестве государственной религии, появились проповедники, которые решительно отвергали отождествление Бога, вере в Которого учил Иисус Христос, с Яхве из Ветхого Завета. Одним из таких проповедников был Маркион, ясными и стройными доводами доказавший, что левитская фальсификация Торы (законов пророка Моисея — мир ему), превратила иудаизм в религию Сатаны.

Учение Маркиона, подхваченное его учениками, распространилось среди многих христианских общин и было близко к триумфу, но тут последовал ответный ход — в Персии появился проповедник по имени Мани, провозгласивший себя «вторым Христом» и «Утешителем» и распространивший атеистическое по сути учение о «тьме и свете», легшее в основу последующих еретических и подрывных движений-богомильства, альбигойства, маздакизма и т.д. Мани провозгласил себя «сыном девственницы (или вдовы)», перенял некоторые идеи из популярного в то время митраизма и, обладая бесспорным даром красноречия, реализовал свое учение, внушив его многочисленным последователям.

Манихейство появилось в начале III века новой эры, а в конце этого столетия начались жестокие гонения на христиан со стороны римского императора Диоклетиана. Л. Н. Гумилев писал, что «гонения Диоклетиана и, с другой стороны, пропаганда манихейства поставили перед церковью сложные задачи, более актуальные, чем борьба с древним иудейством. Более того, в иудейском предании хотели видеть союзника против общего врага, а в однобожии (генотеизме) — зачаток единобожия, как бы предчувствие христианства». — И добавлял: «Для своего времени такая позиция была целесообразна».^{293}

Эта «целесообразность» и отлучение Маркиона и его последователей от церкви привели христианство в странное состояние — религия, названная именем Иисуса Христа (мир ему), обожествила Яхве, против культа которого и было направлено учение Христа, заявившего о том, что евреи в лице Яхве поклоняются самому дьяволу.

Но это извращение оказалось не единственным и не последним в христианстве. Эту религию сплели не только с язычеством иудаистского образца, но и с римским язычеством — культом Митры и Непобедимого Солнца.

 

 

Позднеантичный писатель и грамматик Макробий в своих «Сатурналиях», отражающих кулыы императорского Рима, писал, что «Солнце не вследствие пустого суеверия, но по велению божественного ума считают издревле вождем и правителем остальных светил и звезд, направляющих порядок дел человеческих, а значит Солнце — творец всего, что вокруг нас происходит, остальные же боги — это его различные свойства» (Масrоb. Sаt. 1.17,2–4). Далее, ссылаясь на многих авторов, Макробий доказывает, что сила Солнца, ведающая дивинацией и исцелением, именуется Аполлоном со всеми его эпитетами, что Дионис — разум Зевса, тождествен Солнцу — разуму мира, именуемого Юпитером и источником человеческих умов, что Дионис тождествен Марсу, который значит тоже Солнце, также и Меркурий, и Геракл — сила Солнца, сообщающая людям добродетель; Адонис, Осирис, Аттис символизируют смерть Солнца зимой и его воскрешение весной; Немезида, которую чтят, потому что она подавляет заносчивость, это способность Солнца затемнять и освещать темное; Солнце, определяющее ход времени, тождественно Сатурну-Кроносу. Солнце, продолжает Макробий, философы издавна сравнивали с высшим единым богом, первопричиной всего, недоступной человеческой речи и познанию, ибо из видимого людям Солнце наиболее подходило для такой аналогии.^{294}

Таким образом, многобожие римской языческой религии к моменту внедрения в Риме христианства — не более чем внешняя видимость. Языческим богам, всем этим Аполлонам, Дионисам и Марсам, поклонялись как различным свойствам и проявлениям «высшего бога» — Солнца. Мы можем вспомнить, что таким же «высшим богом», вобравшим в себя функции всех остальных богов, был Ашшур В Ассирии, изображаемый в виде крылатого солнечного диска. Таково было восприятие Солнца и в древнем Египте — как единого божества, чьими явлениями, качествами и могущественными слугами изображались остальные боги. В частности, в «Книге Мертвых» мы находим такие слова, обращаемые к Солнцу: «Ты един есть, господи, от начала времен, наследник бессмертия, несотворенный, саморожденный; ты создал землю и сотворил людей».^{295} Такую же эволюцию, как один из богов, захвативший власть над остальными, воспринявший их качества и силу, проделал в левитском сознании и Яхве. Это видно хотя бы из таких слов в Библии, обращаемых к Яхве: «Кто равен Тебе среди богов?» (Исход 15,11). Солнечное «однобожие» было присуще и цивилизациям Америки, о чем мы уже писали ранее. Однако, постоянно следует помнить, что Солнце — это не Бог и даже не символ Бога. Солнце (равно как Огонь и Камень) — это Верховное Существо, богодьявол.

Официальное признание христианства в качестве государственной религии связывается церковью с именем римского императора Константина. К его эпохе культ Солнца на территории империи был доведен до абсолюта. Ученые пишут об этом так:

 

«Культ „Солнца Непобедимого“, пришедший из Сирии, был… навязан своим подданным римскими императорами за сто лет до царствования Константина. Несмотря на некоторое сходство с культами Ваала и Астарты, это был, главным образом, монотеистический культ, ибо он отдавал солнцу все атрибуты других богов, признавая таким образом приоритет единственного божества универсального влияния. Кроме того, он сочетался с культом Митры, также бога солнца и олицетворения светила, почитаемого тогда во всей римской империи».^{296}

 

Когда у христиан спрашивали, кому они поклоняются, ответы их бывали запутанными. С одной стороны, они называли вероучителя и пророка Иисуса Христа (мир ему), как основателя своей религии. На вопрос удивленных солнцепоклонников, не человеку ли они поклоняются, христианам приходилось долго объяснять, что объектом их поклонения является еврейский племенной божок Яхве, которого Иисус Христос называл дьяволом. Кончилось все это тем, что император Константин, прославившийся своей веротерпимостью, но озабоченный прежде всего тем, чтобы в его империи исповедывалась универсальная для всех ее граждан религия, потребовал у христиан определиться, наконец, кому они поклоняются — человеку или богу. И тогда около 300 христианских церковных чинов собрались в 325 году в городе Никее, пригласили на это собрание, вошедшее в историю как первый Вселенский собор, императора Константина и, в его присутствии, простым голосованием установили, что Иисус был Богом, а не смертным пророком.^{297} С этого знаменательного голосования и установилась христианская Троица — Яхве превратился в Бога-Отца. Иисус Христос (мир ему) в Сына Божьего, а третьей ипостасью Бога стал Святой Дух, упоминающийся в Ветхом Завете (Бытие 1,2).

Кстати, на этом же соборе был установлен в литургическом календаре и день еврейской Пасхи, обязательный для празднования. При этом христианам не вменялось обрезание крайней плоти, хотя Библия категорически настаивает на том, что только обрезанные имеют право праздновать Пасху: «Если же поселится у тебя пришелец, и захочет совершить Пасху Господню, то обрежь у него всех мужского пола, и тогда пусть он приступит к совершению ее, и будет как природный житель земли; а никакой необрезанный не должен есть ее» (Исход 12,48).

Однако фальсификация учения пророка Иисуса (мир ему) не завершилась и на этом. «Еврейский выходной день» — суббота, был заменен «языческим выходным» — воскресением, которое на многих языках мира до сих пор называется «солнечным днем». День рождения солнечного бога Митры — 25 декабря, сделали днем рождения Иисуса Христа (мир ему).^{298} Пророк Моисей (мир ему) учил свой народ вере в Единого Бога и категорически запретил им поклоняться различным изображениям — эта заповедь идет в десяти Моисеевых заповедях второй, сразу же за первой заповедью о поклонении Единому Богу. Христианские клирики придумали ловкий трюк — они изъяли из своих наставлений вторую заповедь («Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им» …), а десятую заповедь Моисея (мир ему) разделили на две части, чтобы сохранить общую численность этих десяти заповедей. На П-ом Никейском соборе (в 787 году) поклонение иконам, скульптурам и мощам было узаконено, и с тех пор эти языческие обряды в христианское богослужение вошли как канон.

Таким образом, учение Иисуса Христа (мир ему) было «подогнано» под языческий культ Солнца и сам великий пророк Божий стал почти неотделим от какого-нибудь Митры, Сераписа или Диониса.

Культ солнечного божества Сераписа был введен в эллинистическом Египте династией Птолемеев, сделавших этот культ государственной религией. Распространенный в Египте Птолемеем I еще в начале II в. до н.э., к эпохе распространения христианских влияний культ Сераписа стал весьма почитаем в греко-римском мире. Как недавно доказал английский ученый А. Д. Х. Бивар, имя «Серапис» — не более чем один из эпитетов бога Митры, означающий на древнеперсидском «господин империи».^{299}

Сохранилось любопытное письмо императора Адриана, адресованное им некоему Серванию и отправленное из Египта в 134 году н.э. Путешествуя по Египту, Адриан заметил, что христиане поклоняются Серапису, и что епископы церкви совершают богослужения в храме Сераписа. Он даже говорит о том, что сам патриарх, будучи в Египте, был обязан молиться как Христу, так и Серапису.^{300}

Митра, как и Серапис в эллинистическом мире, являлся всего лишь обозначением Солнца, превратившегося в восприятии древних в универсальное божество. Чтобы конкурировать со столь сильным идеологическим оппонентом, творцы христианского культа выбрали самый легкий путь — они слили свою религию с религией Солнца. Знаменитое голосование на 1-ом Никейском соборе, когда клирики обожествили Иисуса Христа, сознательно извратив суть его ясного и чистого учения, направленного против языческого сатанизма, был самый настоящий пакт с язычеством. Этот чудовищный грех не смягчается тем, что «отцы церкви» говорят о Христе как о «богочеловеке». Здесь всего лишь новая уступка язычеству «богочеловеком» в римской империи называли солнечное божество Сильвана, необычайно популярное среди ремесленников, крестьян, рабов и беднейших слоев горожан.^{301} Это был тот контингент, к которому в первую очередь и была обращена пропаганда христианства и «Спаситель Сильван» столь же естественно слился со Спасителем Христом, как слились с ним Дионис («Спаситель»). Митра и Серапис.

Христиан перестали преследовать не потому, что римские императоры-язычники приняли учение Христа, а потому, что «служители Христовы» признали своей религией митраизм и «епископ Рима» (папа) надел на голову митру, став первосвященником сатанинского культа. Так называемое «христианство» обожествило и назвало священными те вещи, против которых и выступал в своих проповедях Иисус Христос (мир ему).

И не христианство одержало победу над римской империей, а римское язычество победило христианских священнослужителей, обратив их в митраизм. И именно это имеют в виду масоны, когда поют в своих гимнах, что «Сатана победил Бога и священников».

Нужно снова повторить аят из Священного Корана, который говорит:

 

«Ты, конечно, найдешь, что самые близкие по любви к уверовавшим те, которые говорили: „Мы — христиане!“»

(Сура «Трапеза», аят 82).

 

«Говорили» — этот глагол стоит в прошедшем времени и не имеет к современным «христианам» никакого отношения. Священный Коран говорит о той общине, которая приняла учение Иисуса Христа (мир ему), о назореях, а не о митраистах, которые и по сей день вершат в своих храмах языческие обряды, мошеннически или по незнанию прикрываясь именем одного из самых великих пророков Единого Бога!

 

 

Мир, в котором мы обитаем, обладает одним странным свойством. Любая идея (истинная или ложная), сформулированная изустно или изложенная письменно, завоевывает своих сторонников, исчисляемых единицами, сотнями, тысячами и даже миллионами. Идея не может быть абсурдной в полном смысле этого слова, ее ложность определяется лишь степенью удаленности от истины. Возможно, этим и объясняется тот факт, что четко или даже неясно изложенная идея находит своих последователей, а значит — материализуется, направляя мысли и действия своих приверженцев.

Одна из таких идей, ставшая мощным двигателем процессов материального мира, заключена в загадочных преданиях о потомках Иисуса Христа (мир ему), живущих по сей день.

В Индии, в Ханьяре, до сих пор находится почитаемая мусульманами гробница «Розабал», в которой, как утверждают ее смотрители, лежат останки Иисуса Христа (мир ему). В 1987 году туда приехали эксперты из Германии, Англии и Израиля с целью проверить захоронение. Мусульмане-смотрители, охраняющие гробницу и утверждающие, что они являются прямыми потомками Иисуса Христа, решительно воспрепятствовали проникновению экспертов в почитаемую святыню. Гробница «Розабал» в Кашмире до сих пор хранит свои тайны.^{302}

Мы должны повторить, что в контексте проблем, затрагиваемых в данной книге, не столь важно — соответствует ли легенда о гробнице «Розабал» и вера хранителей этой гробницы в свое происхождение от великого пророка Божьего истине. Мы не можем быть до конца убежденными ни в истинности, ни в ложности этих утверждений. Мы знаем лишь одно — идея о потомстве Иисуса Христа материализовалась — есть гробница, к которой стекаются богомольцы и есть группа людей, воспринимаемых в качестве его потомков.

Сказанное в полной мере относится и к европейским (обозначение условно) легендам о потомстве Иисуса Христа (мир ему). В наши задачи не входят попытки опровержения или подтверждения этих легенд. Мы лишь хотим показать, к чему привело следование духу этих легенд и какие исторические последствия имело их использование в религии и политике.

Читатель, если он того пожелает, сможет познакомиться с гигантским расследованием проблемы потомков Иисуса Христа (мир ему) в работе М. Байджента, Р. Лея и Г. Линкольна «Священная загадка», на которую мы неоднократно ссылались и будем ссылаться в дальнейшем. Мы лишь приведем заключение этих авторов, понимая, что некоторые места окажутся для нашего читателя темными, если он не знаком с содержанием «Священной загадки». Далее мы излагаем прямую цитату из этой книги.

 

 

 

«Согласно нашей гипотезе, жена и дети Иисуса (родившиеся между 16–17 гг. и датой его смерти) покинули Святую Землю и нашли убежище на юге Франции, а еврейской общине, где они обрели относительный покой. Затем, в течение V в., их потомство породнилось с королевским родом Франков и произвело на свет меровингскую династию. В 496 г. Церковь подписала договор с новой династией, об истинном происхождении которой она, возможно, была осведомлена. Так, Хлодвиг добился титула императора Священной Римской Империи и „нового Константина“ в действительности же, он не был „сделан“ королем, он был признан таковым.

Церковь, ставшая впоследствии соучастницей в убийстве Дагоберта II, во второй раз предала меровингскую династию, оказав поддержку Каролингам. Так как она была виновна в этом непростительном преступлении, то впредь единственным выходом для нее было все скрыть, ибо выдав настоящее происхождение Меровингов, она серьезно скомпрометировала бы свое собственное положение.

Были испробованы все возможные попытки истребить потомство Иисуса, но тщетно, и оно, вопреки всему, выжило, пройдя через века. С одной стороны, через Каролингов, которые в какой-то мере постарались узаконить свою узурпаторскую роль, женясь на меровингских принцессах, а с другой стороны, через сына Дагоберта II, Сигиберта, среди потомков которого были Гиллем де Желлон, хозяин иудейского царства в Разесе, затем Годфруа Бульонский. Наконец, со взятием Иерусалима в 1099 г. потомство Иисуса возвратило себе свое законное наследство, то, которое принадлежало им еще в Ветхом Завете.

В эпоху крестовых походов, впрочем, истинное лицо Годфруа Бульонского, несомненно, не было ни для кого тайной, как того желала бы Церковь. Конечно, ничего не вышло наружу ощутимым образом, но слухи будут ходить везде, появятся легенды, среди которых будет и легенда о Лоэнгрине, мифическом предке Годфруа, романы о Граале, которые во всех уголках Европы будут являть собой высшее выражение этих преданий.

Если, еще раз повторим, наша гипотеза точная, святой Грааль имел двойное значение. С одной стороны, это была кровь потомков Иисуса, „sang raal“, „sang rеаl“, или „sang rоуаl“ — „королевская кровь“, верными хранителями которой были тамплиеры, прямо происходившие от Сионской Общины; с другой стороны, в буквальном смысле слова, он был чашей, сосудом, принявшим и сохранившим кровь Иисуса. Иными словами, в широком смысле Святой Грааль — это грудь Магдалеянки, затем сама Магдалеянка, культ которой, родившийся в начале Средних веков, мало-помалу смешается с культом Девы Марии. Известно, например, что большое число знаменитых „черных девственниц“, появившихся в первых веках христианской эры, представляющих мать и ее дитя, было образом не Марии, а Магдалеянки. К тому- же, готические соборы, посвященные Богоматери, в действительности были… даром скорее супруге Иисуса, чем его матери.

Являясь кровью, чашей и грудью, Святой Грааль имел еще одно значение. В 70 г., во время великого восстания Иудеи, римские легионы Тита разграбили Иерусалимский храм, его сокровище отправилось в Пиренеи, и сегодня оно может оказаться спрятанным в одном из подземелий Рокко-Негро, охраняемое Сионской Общиной. Но, вероятно, Храм укрывал совсем другое, нежели золото и серебро. Действительно, известно, что в древнееврейском мире политика и религия были тесно связаны и Мессия, царь-священник, обладал одновременно духовной и временной (то есть светской — авт.) властью. Можно быть почти уверенным в том, что в Иерусалимском храме был спрятан официальный архив, касающийся израильского царского рода, свидетельства о рождении или браках, различные бумаги, которые имеет любая большая семья. Документы, касающиеся Иисуса, „Царя Иудейского“, по всей видимости, находились там, как, возможно, и его тело или его могила.

Впрочем, ничто не указывает на то, что Тит, предавшись грабежу, завладел чем-либо, относящимся лично к Иисусу, ведь все предметы или документы, касающиеся его, вполне могли быть уничтожены или спрятаны, когда пришли солдаты, имеющие в голове одну мысль: схватить кусок пожирнее и не заботиться об остальном. Совершенно естественно, что священники, видя, как вражеские легионы дефилируют меж священных стен, без сопротивления отдали им золото, серебро и драгоценности, предварительно укрыв, быть может, под самым храмом, единственное бесценное для них сокровище — архивы, касающиеся законного