Смертельный соблазн. Манхэттен 1 страницаAnnotation В новом романе знаменитой Джеки Коллинз читатели снова встретятся с тремя подругами — журналисткой Мэдисон Кастелли, совладелицей дизайнерской фирмы Джеми Нова и популярной телеведущей Натали Де Барж. В жизнь каждой из них, на первый взгляд вполне благополучную и яркую, врываются события неожиданные и тревожные, которые меняют все не только в настоящем, но и заставляют по-новому взглянуть на собственное прошлое.
Джеки Коллинз Смертельный соблазн. Манхэттен — Можешь вспомнить, когда тебе было лучше всего в постели с мужчиной? — спросила Джеми Нова у своей самой близкой подруги Мэдисон Кастелли. Двадцатидевятилетняя Джеми была чудо как хороша! Невероятной красоты, гибкая словно лоза, блондинка с безупречной, как у породистой собаки, родословной, она являла собой эдакую помесь молодой Грейс Келли и современной Гвинет Пэлтроу. — Что? — переспросила Мэдисон, кинув быстрый взгляд в сторону соседнего столика. Они сидели в переполненном зале ресторана на Манхэттене. Однако парочка, что ужинала по соседству, была слишком увлечена собственным разговором и не услышала, надо признать, довольно-таки бесстыдный вопрос Джеми. — Понимаешь, о чем я говорю? — Джеми откинула со лба светлую прядь. — Я имею в виду такой секс, чтобы глаза в кучу, такой секс, чтобы мозги из ушей… Восхитительно грязный, замечательно непотребный, потрясающе разнузданный секс. Когда ты знаешь, что этого мужика не увидишь больше никогда в жизни, но сейчас — сейчас! — делаешь все. Абсолютно все! — Джеми издала долгий мечтательный вздох. — Ну-у… — протянула Мэдисон, недоумевая, куда клонит Джеми, ее задушевная подружка и неизменная соседка по комнате в течение всех лет учебы в колледже. — Давай же, рассказывай! Не корчи из себя девственницу! — нетерпеливо настаивала Джеми. — Ну… — Мэдисон немного подумала и наконец решилась: — Было дело. В Майами. Отец повез меня туда на каникулы. Мне было шестнадцать, а мужику — сорок пять. Типичный стареющий плейбой со всеми полагающимися прибамбасами: пентхаус, «Порше», порнокассеты… — Порнокассеты! — эхом повторила Джеми, с притворным ужасом закатывая глаза. — Не очень-то это сексуально. — Могу тебя уверить в обратном, — тоном классной дамы возразила Мэдисон. — Гигантская кровать с водяным матрасом, усыпанная лепестками роз, хрустальный кувшин с шампанским, ломтики свежих персиков, ароматное масло для тела и… — Для пущего эффекта Мэдисон сделала паузу и торжествующе закончила: — И чрезвычайно умелый язык! — О господи! Опять этот «умелый язык»! — разочарованно воскликнула Джеми. — С кем ни заговоришь, только о нем и слышишь! — Да что это с тобой сегодня? — недоуменно вздернула брови Мэдисон. — К чему эти разговоры? Ты ведь замужем, а насколько мне известно, после того, как выходишь замуж, секс становится не более чем туманным воспоминанием. — Очень смешно, — с мрачным видом проговорила Джеми. — Да ладно тебе, я просто пошутила, — миролюбиво сказала Мэдисон. Она чувствовала, что в раю, в котором обитает ее подруга, сгустились тучи, и что-то не заладилось. Все, кто знал Джеми и ее знаменитого мужа Питера, называли их не иначе как «золотая парочка». У них было все, о чем только можно мечтать, и все же в этот день Мэдисон почувствовала приближение бури. — Так что случилось? — спросила она, перегнувшись через стол. — Рассказывай. — Ну, — Джеми прикусила нижнюю губу, — вчера вечером мы были на вечеринке, и вдруг разговор зашел о… — Она замялась. — О чем? — понукала подругу Мэдисон. — О том, кто и когда получил наивысшее наслаждение от секса, — пояснила Джеми, рассеянно ковыряя вилкой в салате. — И у каждого нашелся по-настоящему хороший ответ. — Правда? — с любопытством переспросила Мэдисон. — Естественно, когда настал мой черед, я сказала, что мне было лучше всего тогда, когда у нас с Питером это случилось в первый раз. Рассказала им красивую, романтичную историю, которая заставила всех охать и ахать. А когда очередь дошла до Питера, он вдруг притих, промычал, что он не может припомнить, и поспешно сменил тему. — Может, он просто стеснялся? — Питер? Стеснялся?! Нет, — Джеми решительно тряхнула волосами, — только не он! — Он был пьян? — Ни капельки. — Так… В чем же дело? — озадаченно спросила Мэдисон. — Мне кажется, он завел роман на стороне! — выпалила Джеми. — Да ладно тебе! — воскликнула Мэдисон. — Вы женаты-то всего три года! Уверена, твой муженек еще не успел соскучиться. — Вот уж спасибо! — возмущенно фыркнула Джеми. — А с чего ты решила, что он вообще когда-нибудь соскучится? Действительно, подумала Мэдисон. Разве может мужик соскучиться, если рядом с ним такая женщина, как Джеми! Она — само совершенство, и это известно всем. Кроме того, трудно поверить, что какой-нибудь мужчина осмелится обманывать Джеми. Однако мир далек от совершенства, а большинство мужиков — лживые псы, так что, возможно, Джеми права и Питер действительно оттачивает свое мужское достоинство у какой-нибудь из их соседок. — А с чего ты решила, что Питер ходит налево? — поинтересовалась Мэдисон. — Интуиция. И еще то, что мы с ним не трахались уже две недели. — Боже правый, целых две недели! — притворно ужаснулась Мэдисон. — Господин президент, нужна подмога! Срочно высылайте морскую пехоту! — Ты ничего не понимаешь, — пробормотала Джеми, вертя обручальное кольцо с бриллиантом на длинном пальчике с идеальным маникюром. — Знала бы ты, насколько сексуален Питер! Секс необходим ему каждый день. — Она многозначительно помолчала и добавила: — И часто — не по одному разу. — Ах вот он какой… — смущенно пробормотала Мэдисон, подумав, что сама она не была с мужчиной уже почти год. Впрочем, в этом никто не был виноват, кроме нее самой. Она не могла заставить себя лечь в постель с первым попавшимся самцом, а в течение последнего года только такие ей и попадались. Два года она душа в душу прожила с этой крысой Дэвидом, телевизионным продюсером, и после того, как год назад они разбежались, у нее не было ни одного мужика. В начале года она, правда, встретилась с одним оч-чень симпатичным фотографом, когда респектабельный журнал «Манхэттен стайл», на который она работала, отправил ее в командировку в Лос-Анджелес. Его звали Джейк Сика, и между ними возникло некое необъяснимое притяжение. Но все равно ничего хорошего из этого не вышло, поскольку он был не свободен. Скверные дела! А потом была еще одна короткая командировка в Майами, где она брала интервью у очередной знаменитости и на тусовке в ночном клубе в Саут-Бич познакомилась с парнем-манекенщиком. Он был не очень умен, зато красив, как Адонис — с идеальным мускулистым телом и буйной копной выгоревших на солнце волос. Потом — долгая ночь, исполненная необузданной похоти в сопровождении презерватива, а наутро — оскомина во рту и горький вопрос без ответа: «И на хрена мне это было нужно?» Нет, приключения длиной в одну ночь — не для нее. — И что мне, по-твоему, делать? — всхлипнула Джеми. — Я так не могу! Эта неизвестность сводит меня с ума! — Ну… э-э… попробуй выяснить, так ли это, — предложила Мэдисон. — Спасибо за совет! — Джеми вынула платок и вытерла нос. — Ты ведь у нас самая умная! У тебя на любой вопрос ответ готов! Мэдисон вздохнула. К сожалению, это было именно так. Еще в колледже их называли Красотка (это относилось к Джеми) и Мозги (Мэдисон). Третью девушку — их чернокожую красотку-подругу Натали Де Барж — прозвали Секспот по аналогии с джекпотом — главным выигрышем в лотерее. Эта троица была неразлучна. Колледж уже семь лет назад был закончен, и за эти годы каждая из них достигла определенных высот. Джеми, помимо того, что она вышла замуж за Питера и вела бурную светскую жизнь, еще и являлась владелицей процветающей дизайнерской фирмы на Манхэттене. Своим успехом Джеми была во многом обязана тому, что ее богатый папочка вложил в это предприятие немалые деньги и к тому же сосватал ей в партнеры Антона Куча — гения в области дизайнерского искусства и известного гомосексуалиста. Натали могла рассчитывать только на себя, но и она не осталась на обочине, сделав карьеру на телевидении. Сейчас она жила в Лос-Анджелесе и была одной из ведущих популярного развлекательного шоу «Новости о звездах». Да и самой Мэдисон грех было жаловаться на жизнь. У нее была интересная, увлекательная работа, она уже заработала себе имя и репутацию отличного журналиста. Ее очерки о богатых людях, сильных мира сего и знаменитостях, чья слава отдает сомнительным душком, являлись неотъемлемой частью ошеломляющего успеха, которым пользовался ныне «Манхэттен стайл». Временами по объему продаж ее журналу удавалось переплюнуть даже таких китов, как «Вэнити фэйр» и «Эсквайр». Настоящим триумфом стал для Мэдисон написанный в начале года репортаж о голливудских девушках по вызову. Одна киностудия даже купила у нее авторские права на этот сюжет, намереваясь снять по нему художественный фильм. Правда, Мэдисон сомневалась, что этой картине суждено когда-нибудь выйти на экран. — Ну ладно, — сказала она, решив, что обязана помочь подруге, — вот что нужно сделать. — Что? — встрепенулась Джеми, опершись локтями о стол. В ее аквамариновых глазах горело нетерпение, словно она ожидала услышать некий универсальный рецепт, с помощью которого можно в одночасье решить любую проблему. — Нужно его выследить. — Выследить? — воскликнула Джеми, да так громко, что пара за соседним столиком все же обратила на них внимание. — Я не могу! Это так… так… дешево! — На самом деле это, наоборот, обойдется довольно дорого, — поправила ее Мэдисон, — но оно того стоит. — Как это? — Напряги извилины. Если он тебя обманывает, ты это выяснишь раз и навсегда. А если нет… Что ж, ты потратишь немного денег, но зато снова успокоишься и заживешь нормальной жизнью. — Может, ты и права… — размышляя, протянула Джеми. — Пожалуй, я так и сделаю! — Вот только что, — оживленно заговорила Мэдисон. — Надо выяснить, кто сумеет справиться с этой работой наилучшим образом. — И, главное, скрытно! — подхватила Джеми. — Эта история ни в коем случае не должна выплыть наружу. — Разумеется, — согласилась Мэдисон. Ее редактор, Виктор Саймонс, наверняка подскажет, кого лучше нанять для такого дела. Он вообще знает всех и вся. Не исключено даже, что ему и без частных детективов известно о том, что Питер шастает к какой-нибудь сексуальной нимфетке. А может, и нет. В конце концов, Питер и Виктор плавают на разной глубине и вращаются в совершенно разных кругах. — Лично мне кажется, что ты ошибаешься, — попыталась успокоить подругу Мэдисон, — но пусть будет так. По крайней мере, перестанешь мучиться сомнениями. — Верно! — энергично согласилась Джеми и почувствовала приступ тошноты при мысли о том, что ее Питера поймают с другой бабой. * * * Выйдя из ресторана и простившись с подругой, Мэдисон направилась по Парк-авеню к редакции «Манхэттен стайл». Мужчины на улице оборачивались ей вслед, но она не замечала этого, с головой уйдя в раздумья о Джеми и ее подозрениях. Мэдисон относилась к тому типу женщин, вид которых загоняет мужчину в ступор: высокая, стройная, с пышным бюстом, ногами танцовщицы и водопадом черных вьющихся волос, ниспадающих по спине. Она старалась не подчеркивать свою внешность, но ничто не могло скрыть миндалевидный овал ее зеленых глаз, четко очерченной линии скул и полных, обольстительных губ. Мэдисон была редкостной красавицей, хотя совершенно искренне не считала себя таковой. Идеалом красоты для нее являлась ее мать, Стелла — похожая на статуэтку блондинка с волосами медового цвета, трепещущими губами и мечтательным взглядом. Многим она напоминала Мэрилин Монро. А Мэдисон своей красотой была обязана отцу, Майклу Кастелли. Ни один пятидесятилетний мужчина штата Коннектикут не смог бы составить конкуренцию этому смуглому красавцу. Он обладал необъяснимым обаянием и железной целеустремленностью — двумя качествами, которые также унаследовала Мэдисон и которые сыграли не последнюю роль в ее пути к успеху. Не будь их, едва ли ей удалось бы стать блестящим журналистом, коньком которого были очерки о звездах и разоблачения знаменитостей с рыльцем в пушку. Мэдисон нравилось то, чем она занималась, — делать все, чтобы восторжествовала правда, выводить проходимцев на чистую воду. Главными ее жертвами являлись политиканы и сверхбогатые дельцы от бизнеса, что же касается именитых спортсменов и звезд Голливуда, то они интересовали Мэдисон лишь во вторую очередь. Она не считала себя эдаким киллером от журналистики, но неизменно писала с опаляющей откровенностью и всегда умела «достать» того или иного высокопоставленного поганца, что подобно гусенице укутался в защитный кокон оплаченного пиара. Им это, разумеется, не нравилось, но что ж тут поделать! Она говорит правду. Вот уже пять лет Мэдисон работала под бдительным оком Виктора Саймонса. Отношения между ними были чудесными, хотя иногда Виктор бывал редкостным занудой, — особенно когда требовал, чтобы Мэдисон взяла интервью у какого-нибудь человека, который не вызывал у нее ни малейшего интереса. Чаще всего они долго и нудно спорили, после чего приходили к компромиссу: Мэдисон берет интервью у безмозглой секс-бомбы Голливуда, а взамен получает разрешение написать очерк о каком-нибудь ученом-ядерщике или компьютерном гении. Виктор открыл для себя Мэдисон, когда та еще училась в колледже и опубликовала в «Эсквайре» довольно смелую заметку о двойных стандартах, до сих пор процветающих в отношениях между мужчиной и женщиной. Он пригласил Мэдисон на обед, сказал, что ей следует набираться опыта, а через два года взял ее на работу в свой журнал, поручив подготовку экспресс-интервью, состоящих всего из одного вопроса и одного ответа. Еще через год она уже делала полноценные интервью и вскоре стала публиковаться под персональной рубрикой: «Мэдисон Кастелли. Лица власти». Героем ее первого очерка стал Генри Киссинджер. Ей удалось уловить самую суть стареющего политика и подвергнуть ее острому, безжалостному анализу. Дальше было проще. Мэдисон делала одно интервью в месяц, поэтому у нее оставалось достаточно свободного времени для работы над своей книгой — романом о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной. Правда, в последнее время работа над книгой застопорилась, и все — из-за Дэвида. Мэдисон слишком сильно злилась на него за то, что он ее бросил. Трудно писать о любви, когда болит твое собственное сердце. Почему Дэвид ушел? Мэдисон не могла найти ответа на этот вопрос. Может быть, она сама каким-то своим поступком заставила его отвернуться? Впрочем, нет. Глубоко внутри себя она все же знала ответ, и он был на удивление прост. Дэвиду была невыносима мысль о том, что Мэдисон зарабатывает гораздо больше, чем он сам. Ему была нужна женщина, которая сидела бы дома и делала то, что хочет он, женщина, лишенная свободного духа и собственных устремлений. После двух лет, наполненных великолепным сексом, между ними так и не возникло равноправных отношений, поскольку, когда утихла страсть — что у них осталось? Ровным счетом ничего. Через несколько недель после внезапного ухода Дэвида Мэдисон услышала, что он женился на своей первой любви — невзрачной блондиночке с силиконовыми сиськами и прикусом, как у английского бульдога. Что ж, на вкус и цвет… * * * Виктор распростерся на полу своего просторного кабинета, забавляясь с моделью электропоезда, который ездил по кругу. Это был внушительных размеров мужчина лет под пятьдесят с копной мелко вьющихся каштановых волос, торчащих наподобие проволоки, бровями, сросшимися на переносице, несколькими подбородками и щенячьим выражением глаз. — Мэдди! — воскликнул он громоподобным голосом. — Я тебя сегодня не ждал. Проходи. — Привет, Виктор, — сказала она, входя в кабинет и осторожно ставя ноги, чтобы случайно не наступить на усердно пыхтящий красный паровозик. — Ты, я гляжу, по уши в работе. Как всегда. — А как же! — радостно закудахтал мужчина. — Это заставляет мое старое сердце биться быстрее. Кроме того, Эвелин не разрешает мне заниматься этим дома. — Интересно, почему? — пробормотала Мэдисон, мысленно представив тощую, словно палка, жену Виктора — воплощение целомудренности, с вечно кислым выражением лица и в нарядах от лучших модельеров. — Не хочет, чтобы я нарушал идеальный порядок в ее гостиной, — ответил Виктор, с трудом подымаясь с пола. Мэдисон присела на краешек его письменного стола. — Послушай, я хочу попросить тебя об одолжении, — сообщила она, взяв со стола тяжелое стеклянное пресс-папье и внимательно изучая его гладкую поверхность. — Валяй! — прогудел Виктор, усаживаясь в кожаное кресло. — Обожаю, когда кто-нибудь просит меня об одолжении, становясь таким образом моим должником. — Я не кто-нибудь, — обиженно заметила Мэдисон. — И мне от тебя нужно даже не одолжение, а кое-какая информация. — Какая еще информация? — подозрительно спросил Виктор. — Да так, ничего особенного, — сказала она, возвращая пресс-папье на место. — Я всего лишь хотела узнать имя лучшего в Нью-Йорке частного детектива. Виктор принялся барабанить указательным пальцем по крышке письменного стола. — А почему ты решила, что я могу это знать? — Потому что ты знаешь все. И, кроме того, — поспешно добавила она, — ты ведь нанимал кого-то, чтобы проследить за своей бывшей женой, перед тем как развелся с ней! — Откуда узнала? — Слухами контора полнится. — Ненавижу сплетни! — фыркнул он. — Ты ими кормишься, — напомнила Мэдисон. — Зачем тебе это нужно? — Подруга попросила. — Какая подруга? — Не твое дело. — Стерва! — Рабовладелец! Они обменялись улыбками. Мэдисон обожала Виктора, хотя иной раз он едва не сводил ее с ума своим громоподобным голосом и чересчур назойливым вниманием. А Виктор, в свою очередь, не чаял души в Мэдисон, которую считал своим персональным открытием. Наверное, точно так же Эйнштейн относился к своей теории относительности, а Ньютон — к закону всемирного тяготения. Положив пульт дистанционного управления железной дорогой на стол, Виктор нажал кнопку вызова секретарши. Линда, проработавшая с ним уже двенадцать лет и по виду напоминающая косоглазого бассет-хаунда, материализовалась практически мгновенно. Прямые каштановые волосы, тусклая улыбка — все как всегда, все на месте. — Слушаю вас, мистер С. — Каждая клеточка ее тела, казалось, излучает безграничную преданность шефу. — Это — конфиденциально, — предупредил ее Виктор. Линда окинула Мэдисон уничтожающим взглядом, словно спрашивая: «А что в таком случае здесь делает эта?..» — Найдите имя и телефон… э-э-э… того человека, который следил за Ребеккой, — велел секретарше Виктор. — Прямо сейчас. — Да, мистер С, — отрапортовала Линда, всем своим видом демонстрируя готовность услужить. И вышла из кабинета. — Ну, — пробасил Виктор, снова поворачиваясь к Мэдисон, — ты по-прежнему не хочешь рассказать мне, зачем тебе это понадобилось? — Послушай, — заговорила она с нарочито таинственным видом, — это не мой секрет. Достаточно с тебя того, что это нужно не мне лично. — Ничего подобного, — проворчал он. — Отвяжись, Виктор, — равнодушно ответила Мэдисон. — Не твоего ума это дело. — Тебе нужен мужик, — констатировал Виктор. Он всегда говорил эту фразу, когда Мэдисон отшивала его. — Сколько времени прошло с тех пор, как от тебя ушел Дэвид? — Не лезь в мою личную жизнь, — строго предупредила она. — То-то и оно, что в твои двадцать девять у тебя нет никакой личной жизни, — напомнил Виктор. Господи, до чего же она ненавидела, когда Виктор начинал совать нос в ее дела! — Пошел в задницу! — пылко сказала Мэдисон. — В любой момент, как только ты будешь готова. Мэдисон зашлась от хохота. Нет, сердиться на Виктора просто невозможно. Он пытался сосватать ей всех своих знакомых холостяков, но, в конце концов, им двигали лучшие побуждения. Виктора не волновала ни внешность, ни возраст кандидата — главное, чтобы у него был приличный счет в банке и член в рабочем состоянии. Если потенциальный жених отвечает двум этим требованиям, значит, все о'кей. Мэдисон уже перестала откликаться на приглашения Виктора поужинать у него дома. Последний раз, когда она на это клюнула, она оказалась за столом между каким-то древним астронавтом и двадцатилетним занудой-компьютерщиком. И тот и другой представляли собой довольно любопытные экземпляры, но женихаться с такими? Ни за что! «Мне и одной неплохо», — сказала она себе. «Нет, плохо», — ответил противный голосок из глубины ее сознания. «Нет, хорошо»! Через десять минут, вооружившись именем К. Флориан и телефонным номером указанного субъекта, Мэдисон вышла из редакции и направилась по 67-й улице в сторону своего дома, расположенного на Лексингтон-авеню. Прежде чем звонить по телефонному номеру, полученному от Виктора, она решила еще раз поговорить с Джеми. В тот вечер они обе были приглашены на ужин в пентхаус Антона Куча, так что Мэдисон сможет точно выяснить, чего хочет ее подруга. И еще она посмотрит в глаза Питеру, и возможно, ей удастся что-нибудь понять. Мэдисон великолепно разбиралась в людях, и, если Питер действительно наставляет Джеми рога, она непременно поймет это.
— Я хочу, чтобы он подох! — визгливо кричала Розарита Винсент Фэлкон, с лицом, красным как свекла. — Подох! Подох! Подох! — Не ори так громко, — пробурчал ее отец, с неодобрением глядя на дочь своими свинцово-серыми глазами. Он был явно раздражен ее истеричной вспышкой. — Хочешь переполошить всех наших долбаных соседей? — Плевать мне на них! — вопила Розарита. — Эти «долбаные соседи» — не мои, а твои! — Красиво выражаешься, — прогудел огромный, похожий на медведя Чес Винсент. — В колледже за мой счет научилась? — Насрать на колледж! Насрать на соседей! Я хочу, чтобы эта сволочь Декс Фэлкон подох! — Ну, давай, давай! Еще громче! Служанка за стеной тебя не расслышала! — басил Чес, вытирая со лба капельки пота. Розарита топнула ножкой по пушистому ковру. Да что это с отцом! Неужели он ее не понимает? В свои двадцать шесть лет Розарита находилась на грани истощения. Она постоянно изводила себя голоданием, пытаясь таким оригинальным образом обуздать свой ненасытный аппетит. У нее были рыжие волосы, худое заостренное личико, чересчур полные губы, которыми (а также новым носом, скулами, подбородком и лучшими на Манхэттене грудями) она была обязана своему хирургу-косметологу, метр шестьдесят росту и непомерные амбиции — особенно когда дело касалось ее мужа, Декстера Фэлкона, актера, что упорно пробивал себе путь к славе и иногда подрабатывал на поприще рекламы. Они были женаты уже полтора года. Розарита выбрала его себе в мужья по трем причинам. Во-первых, он был фантастически красив, во-вторых, над Таймс-сквер висел огромный рекламный щит с его изображением, и, в-третьих, он был без ума от нее. Розарита думала, что ее муж просто обречен стать кинозвездой, но все, чего он пока добился, были крошечные роли в мыльных операх, которые никто не смотрел и за которые дерьмово платили. Черт бы его побрал! Теперь Розарита хотела избавиться от него, поскольку встретила другого мужчину — более основательного, с такими же, как у нее самой, амбициями и членом, даже большим по размеру, чем у Декстера, хотя последний уж никак не мог пожаловаться на свои параметры. С этим человеком Розарита хотела пуститься в дальнейшее плавание по волнам житейского моря. Но в какое плавание она может пуститься, когда за ней хвостом тащится этот чертов неудачник! Стоило ей только заговорить о разводе, как Декстер намертво уперся: — Только через мой труп! Ну что ж… Если ему так хочется… — А мне казалось, вы так любите друг друга! — сказал Чес, отхлебывая скотч из большущего стакана. — А какую охренительную свадьбу я вам закатил! Со всеми прибамбасами, в точности как ты хотела. А какой охренительный дом, а какую охренительную машину вам купил! Раритет, на ней чуть ли не сам Гитлер ездил. Я думал, у вас все путем. — Извини, ошибочка вышла, — издевательски оскалилась Розарита. — Декс — паршивый актеришка, которому ничего не светит. И я хочу, чтобы ты меня от него избавил. — Вот как, — пробурчал Чес, думая, чем он прогневил бога, что тот послал ему такую доченьку. Венис, ее сестра, на год младше Розариты, была сама прелесть — с двумя чудесными детишками и нормальным мужем, который умел зарабатывать деньги. Почему Розарита не такая? — Я ведь предупреждал тебя, что не стоит выходить замуж за этих хреновых актеров, — произнес он назидательным тоном. — Мало того, что у них в башке пусто, так еще в какого ни плюнь — гомик. — Декс не голубой, — фыркнула Розарита. Ее шокировала сама мысль, что кто-то может принять находящегося рядом с ней мужчину за педераста. — Он просто тупица. — А разве я тебе об этом не говорил? — прорычал Чес. — Но ведь ты никого не слушаешь. — И, шутовски коверкая голос, он передразнил дочь: — «Папа, я хочу! Папа, немедленно! Хочу, хочу, хочу!» — Ну, папуля! — заныла Розарита. Она умела обработать отца и играла на нем, как скрипач-виртуоз на своем инструменте. — Ну, помоги своей маленькой девочке! Мне это очень-очень нужно! Чес не мог устоять перед Розаритой, когда та ластилась к нему. В эти редкие мгновения она напоминала ему свою мать, которая умерла, подарив жизнь Венис и оставив Чеса одного — с новорожденным младенцем и годовалой дочерью на руках. Он полагал, что неплохо справился с воспитанием дочерей, в чем ему помогала целая армия любовниц, ни одна из которых не задерживалась рядом с Чесом больше чем на несколько месяцев. Чеса Винсента можно было назвать кем угодно, только не однолюбом. Ему нравились молчуньи с большими грудями. Два-три месяца, и очередная пассия начинала действовать ему на нервы. Даже самые тихие рано или поздно доставали его своим нытьем, нескончаемыми просьбами и безудержным мотовством. Возможно, свою неуживчивость Розарита унаследовала именно от него, поэтому Чес не мог осуждать ее за это качество. И, в конце концов, Декс Фэлкон действительно был неженкой и бесхребетным засранцем — Чес мог бы сказать об этом дочери в первый же день, когда увидел этого придурка. У него за душой не было ничего, кроме смазливой физиономии. Розарита должна была сразу же послать его к такой-то матери. Так нет же, ей обязательно нужно было выйти замуж за этого козла! Их свадьба обошлась Чесу в чертову уйму денег. Розарита всегда требовала — и неизменно получала! — только самое лучшее. И теперь у него так и чесался язык сказать: «Видишь, дура, я же тебя предупреждал!» Но его доченька, обладающая стальным характером, не переносила критики в свой адрес, поэтому Чес проглотил слова, готовые сорваться с его языка, и похлопал дочь по костлявому плечу. Она тем временем села ему на колени и размазывала по щекам слезы. Слезы бессильной ярости, поскольку Розарите в который раз приходилось буквально зубами вырывать то, что ей приспичило, но Чесу это было невдомек. — Так что же мне делать, папа? — всхлипывала она. — Я… я так… несчастна. Декс так плохо ко мне относится! — Разведись, — предложил Чес, думая, что если Декс плохо относится к Розарите, то у него, должно быть, есть веские на то основания. — Неужели ты не понимаешь! Он не даст мне развод! — простонала она. — А это означает, что мне придется ждать, нанимать адвокатов, давать показания в суде и вообще пройти через все эти ужасные и унизительные процедуры. Он грозится отнять у меня половину всего, что у меня есть. Я не хочу ждать, папа! Это несправедливо! — Еще два трагических всхлипа. — Кроме того, я встретила другого человека и не могу позволить, чтобы Декс встал на моем пути и все поломал. — Надеюсь, это не очередной тупой актеришко? — спросил Чес, сделав еще один глоток скотча. — Нет, папочка. Этот богат. Он — не пустышка наподобие Декса. — Глаза Розариты сузились. — Как же я ненавижу этого Декса! — Картина ясна, — проговорил Чес и поскреб подбородок. Розарита спрыгнула с его коленей, и Чес с облегчением вздохнул. Он был уже не молод для таких штучек и к тому же прошлой ночью был вынужден трижды удовлетворить пыхтевшую на нем неуемную блондинку. — Давай я с ним поговорю, — предложил Чес. — Меня-то он, надеюсь, послушает. — Разговоры ни к чему не приведут, — простонала Розарита. — А вот если его грохнуть… — Кончай пороть чушь! — разозлившись, гаркнул Чес. — Я тебе не киллер. Я занимаюсь строительным бизнесом, не забывай об этом! — Ха! — Что «ха»? Розарита уставилась на отца со злорадным выражением на своей лисьей мордочке. — А что случилось с тем прорабом, который тебе так не нравился? — многозначительным тоном спросила она. — Помнишь, с тем самым, который тебя обкрадывал? А был еще Адам Рубикон — твой бывший партнер, который вдруг таинственно исчез. И… — Заткни свой поганый рот! — с багровым лицом заорал Чес, вскочив с кресла, словно подкинутый пружиной. — И чтоб я никогда больше не слышал от тебя таких разговорчиков! Поняла? — Ну тогда сделай то, что я прошу, — ответила Розарита — холодная, собранная и уверенная в себе. — И сделай как можно скорее. * * * Не подозревая об этом разговоре, состоявшемся в доме его тестя, Декстер Фэлкон с улыбкой на красивом лице вышел из расположенной в центре города телестудии, где снималась очередная серия мыльной оперы под названием «Темные времена». На самом деле его звали не Декстер Фэлкон, а Дик Кокрейнджер — имя совершенно неприемлемое, если только он не собирается стать звездой порнобизнеса
|
