СОЖЖЁННЫЕ ХИППИ

 

Курт Кобэйн родился 20 февраля 1967 года, в Муниципальной Больнице Грэйс-Харбор в Абердине, штат Вашингтон. Курт, в своей типичной манере, впоследствии написал в одной из многочисленных написанных им самим биографий, что он родился в «год, когда сожгли хиппи». Не испытывая ни малейшего уровня сожаления, он отметил, что его родители не принадлежали к контркультуре. «Самое близкое, в чём мои родители приближались к хиппи, - писал Курт, - был наш фургон ФВ, который мой папа раскрасил, как божью коровку».

Его матери, Венди, было всего девятнадцать, когда родился Курт, а его отцу, Дону, лишь двадцать один год. Дон работал механиком на бензоколонке «Шеврон», работа, которую он был рад иметь в эпоху, когда уровень безработицы в Абердине был самым высоким в Вашингтоне. Почти ни одна рок-звёзда не рождалась в такой нужде. Дом, арендованный Кобэйнами, был чуть больше лачуги в переулке позади другого настоящего дома. Их жилище было весьма крошечным и ветхим, по сравнению с ним даже место рождения Элвиса Пресли в Тьюпело, штат Миссиссипи, казалось роскошным. Только когда Дон получил прибавку 5 $ в месяц, они смогли позволить себе больший, пусть и столь же скромный дом на этой улице. Курт был первым ребёнком супругов, вслед за которым три года спустя появилась его сестра, Кимберли.

В своих дневниках Курт написал несколько противоречивых версий своего раннего детства. Один рассказ, написанный, когда ему было двадцать четыре года, повествует: «Я родился белым мужчиной из нижних слоёв среднего класса с побережья Штата Вашингтон. У моих родителей была компактная модульная стереосистема в корпусе, имитирующем древесину, и четыре набора пластинок с модными хитами начала семидесятых из АМ-приёмника под названием «Good Vibrations» «Ronco». Там были такие хиты, как Тони Орландо, «Tie a Yellow Ribbon» «Dawn» и «Time in a Bottle» Джима Кроса. После моих многолетних просьб мне, наконец, купили жестяную ударную установку с бумажными днищами с задней части каталога «Сирз»». В других дневниковых записях он изображал своих родителей менее уступчивыми, и его «просьбам» потакали.

Этот барабан стал первым вторжением Курта в музыку и его первой демонстрацией какого-либо творческого дара. Будучи ещё ребёнком, он бил по нему, как маленький Ринго Старр. Соседи вспоминали, что он колотил по этому барабану во дворе, как только научился ходить, напоминая лидера марширующего духового оркестра.

 

[СПРАВА. Портрет молодого человека-художника. На своё восьмилетие в феврале 1975 года Курт получил этот мольберт от своих дедушки и бабушки по линии отца. Персонажи комиксов были его любимыми художественными темами в детстве; он начал с материала, связанного с Диснеем, вроде Дональда Дака, но быстро перешёл на супергероев. Здесь Курт срисовывает обложку «Оборотня-Гиганта» #4, газеты с комиксами «Марвел» за апрель 1975 года.

ВНИЗУ. По часовой стрелке сверху слева: Курт в пять месяцев со своим отцом, Доном, июль 1967 года (надпись на обороте фотографии гласит: «Курт в первый раз ведёт машину»); Курт с курительной трубкой в руках на своём первом дне рождения в феврале 1968 года; Курт на своём втором дне рождения в феврале 1969 года со своим дедушкой по материнской линии; Курт демонстрирует свой наряд Маленького Лорда Фаунтлероя в домах одного из своих дядей, Рождество 1968 года. Даты на большинстве детских фотографий Курта отражают двухмесячную задержку по времени; поиски дополнительных денег, чтобы заплатить за проявку плёнки, были трудностью для финансов семьи.

 

Данные о Вакцинации

 

Имя: Курт Кобэйн

День рождения: 20 фев.1967 г.

д.м.н.Дж.Д. Эрхарт

(подпись врача)

 

Вакцинации Даты Дата Следующая

Первого Повторной Необходимая

Контроля Вакцинации Вакцинация

 

Дифтерия 5-23-67

Столбняк } ТРИ-ИММУНОЛ* 1-11-67

*ТОВАРНЫЙ ЗНАК

Вакцина

Коклюш 8-15-67 СДЕЛАТЬ В 5 лет

Оспа (Прививка) 10/1/67 10/10/72

Брюшной тиф-Паратиф

Корь 3/31/70 -

Свинка

Вакцина Полиомиелита 5-23-67

7-11-67

3-8-68

[Неразборчиво] - 3/21/70

 

 

ВВЕРХУ. Лицевая и внутренняя сторона детской карты вакцинации Курта.

СПРАВА. Дон Кобэйн держит на руках однонедельного малыша Курта, волосы которого были тёмными, когда он только родился, но быстро стали белокурыми.

СЛЕВА СВЕРХУ. Спустя всего два дня после восьмилетия Курта, 22 февраля 1975 года. Курт снят за чтением книги своей сестре, которая была дома и болела.

СЛЕВА ВНИЗУ. На Рождество в 1974 году Курту подарили его драгоценную ударную установку, а Ким получила коляску.

СПРАВА ВВЕРХУ. Экземпляр сингла 1985 года, принадлежащего Курту, записанный его тётей Мари, на котором она написала: «Курту: Ты такой незаурядный! Люблю Тебя! С любовью, тётя Мари». Музыкальная карьера Мари и её постоянная поддержка Курта оказали на него огромное влияние. [Мари Каролин Эрл, «He Don't Love Me With His Eyes» («Он Не Смотрит На Меня Влюблёнными Глазами») на об. «The Promise Land» («Земля Обетованная»).

ВКЛАДЫШ. Курт нарисовал эту открытку на тему Благодарения для своего отца, мачехи и семьи. Он уже обладал достаточным самосознанием, чтобы написать на обороте: «Поздравительная Открытка Курта Кобэйна».

 

ДЖЕННИ (маме) ПАПЕ МИНДИ ДЖЭЮ & ЧЭДУ

С ЛЮБОВЬЮ, КУРТ

СЧАСТЛИВОГО

БЛАГОДАРЕНИЯ

11-24-1980]

 

Несколько лет спустя на Рождество ему подарили настоящую ударную установку, и он также колотил по ней. Хотя его ранние попытки игры на барабане никого не поражали демонстрацией музыкальной виртуозности, у него действительно был очень сильный интерес к созданию музыки.

Некоторые тёти и дяди Курта были музыкантами, и он рос в мире, где музыка была частью семейного пейзажа. У одного из его дядей была группа, которая играла в этом районе, а его тётя Мари зарабатывала на жизнь как певица/автор песен. Мать Курта была родом из большой немецкой семьи, и спевки были частью любой встречи на празднике или дне рождения. Курт всегда был в центре этих спевок, и если не пение, ему, по крайней мере, нравилась мысль о доме, где приветствовалась музыка.

Тётя Курта Мари, в частности, оказывала на него сильное влияние, когда дарила ему свои старые пластинки. В течение своей взрослой жизни Курт ссылался на эту щедрость как на поворотный момент в своём интересе к року. «Она - определённо самый полезный человек в моей жизни в отношении музыки, - рассказывал он Майклу Азерраду для авторизированной биографии «Приходи Как Есть». - Она подарила мне электрическую гавайскую гитару и усилитель, когда мне было лет восемь. И она была той, кто отвечал за дарение мне альбомов «Beatles»». Курт вспоминал, как надевал свой басовый барабан «и шляпу Элмера Фадда и теннисные туфли моего папы, и гулял по окрестностям, напевая какую-то битловскую песню».

Когда Курту был два года, его родители купили свой первый дом, скромный двухэтажный домик в районе нижних слоёв среднего класса. Впоследствии они приобрели фортепьяно, и хотя Курт никогда не брал уроки, он экспериментировал с этим инструментом. «Он мог сесть и просто сыграть то, что услышал по радио, - вспоминала его сестра, Ким. - Он мог мастерски воплотить всё то, о чём он думал, на бумаге или в музыке».

По всеобщим отзывам Курт был творческим ребёнком, но как только он без труда научился держать в руке мелок или карандаш, музыка стала вторичной по отношению к рисованию. Как и большинству малышей, ему давали маркеры и бумагу, чтобы развлечься, и он мог заниматься этим часами. Его интерес к рисованию был достаточно значительным, чтобы его родители предположили, что, возможно, его карьера будет связана с искусством. «Именно моя мама мечтала, - вспоминала его сестра, - чтобы мы с Куртом в итоге оказались в Диснейленде, чтобы мы оба там работали, и он рисовал». Курт подтвердил это в интервью 1991 года с Роем Трэкином: «Моя мать очень поощряла меня хорошо рисовать. В каком-то контракте в раннем возрасте было написано, что я буду художником».

Когда у кого-то в расширенной семье Курта был день рождения или торжество, Курт рисовал в подарок поздравительную открытку. Многие его детские картинки всё ещё существуют, сохранённые его родственниками, потому что они выражали и милую сентиментальность, и подающие надежды художественные перспективы. Для своего дедушки по отцовской линии, Лиланда Кобэйна, Курт однажды нарисовал открытку с изображением Дональда Дака. Она была настолько точна, что Лиланд обвинил Курта в том, что он её скопировал; чтобы доказать, что он не прав, Курт нарисовал её ещё раз. Больше всего Курту удавались персонажи Диснея и супергерои комиксов. Тони Хёршман был в одной детсадовской группе с Куртом и замечал, что тот проявлял выдающееся мастерство, даже в этом раннем возрасте: «Он был удивительным художником. Этот парень мог нарисовать всё, что угодно. Однажды мы рассматривали картинки с оборотнями, и он нарисовал одного, который выглядел в точности так же, как на этом фото».

У одного из родственников Курта был день рождения приблизительно около Дня Благодарения, и в 1980 году Курт нарисовал открытку для его семьи, на которой был изображён маленький странник с озорным видом, держащий в руке ножку индейки. Курту в то время было всего тринадцать лет, но здесь уже присутствовали штрихи, говорящие об уникальном чувстве юмора, которое он демонстрировал, будучи взрослым: внутри на открытке было написано: «Отрыжка», рядом с этим странником был стакан мартини, а на обороте открытки он написал: «Поздравительная открытка Курта Кобэйна», с символом торговой марки рядом.

Когда Курт учился во втором классе, его работа была выбрана для обложки газеты начальной школы. В школе или дома, он постоянно рисовал и развешивал многие из своих художественных проектов на стенах своей спальни. Вскоре спальня стала галереей творений, нарисованных цветными карандашами.

В раннем возрасте Курт также проявлял интерес к многомерным проектам. Он экспериментировал с лепкой замазки и глины, создавая грубые скульптуры инопланетян или супергероев. Когда он был в гостях у своих бабушки и дедушки по отцовской линии, чей художественный вкус был более традиционным, его муза отвлеклась на другое направление. Его бабушка Айрис любила Нормана Рокуэлла, и Курт часто помогал ей воссоздавать известные картины Рокуэлла, выгравировывая их на сушёных грибах зубочистками. Благодаря своему дедушке Лиланду Курт научился пользоваться отрезным станком со столом и помогал строить кукольный домик для Айрис. «Курт помогал мне покрывать его гонтом, - вспоминал Лиланд. - Чтобы покрыть его гонтом, потребовалось двенадцать часов, и многое из этого сделал Курт».

Уже во втором классе у Курта уже была проблема с тем, чтобы тихо сидеть на уроках. В других случаях, как тогда, когда он работал над кукольным домиком, у него была противоположная проблема в том, что он становился настолько поглощённым одним проектом, что игнорировал всё остальное. В семь лет Курту давали риталин, чтобы контролировать его гиперактивность и дефицит внимания. В своей взрослой жизни Курт часто ссылался на то, что его с ранних лет пичкали лекарствами, как на одну из причин, из-за которой он впоследствии стал наркоманом. Он не знал о том факте, что некоторые научные исследования поддерживают его утверждение, касающееся предположения, что дети, которых интенсивно пичкают лекарствами, вероятнее всего, став взрослыми, будут злоупотреблять наркотиками. Эти лекарства от гиперактивности не особенно помогали Курту, и его родители, в конце концов, избавили его от этого лечения лекарствами, хотя впоследствии он говорил, что чувствовал, будто вред уже был нанесён.

В ДУШЕ ЮНЫЙ КУРТ ЧУВСТВОВАЛ, ЧТО ОН НЕ ТАКОЙ, КАК ДРУГИЕ ДЕТИ, или так он впоследствии написал в своём дневнике. Большинство тех, кто рос с ним, чувствовали, оглядываясь назад, что Курт страдал от депрессии, хотя его никогда не лечили или не пичкали лекарствами из-за такого состояния в юности. Его семейный врач прописал риталин, чтобы справиться с уровнем неистовой активности Курта, не ожидая последующих неизбежных понижений.

 

[СПРАВА. Девятилетний Курт поднимает вулканическую породу на семейном отдыхе в 1976 году.

ВНУТРЕННИЙ ВКЛАДЫШ. Один из ранних акварельных рисунков Курта, нарисованных, когда ему было десять лет.

ВНЕШНИЙ ВКЛАДЫШ. Ещё одна акварель, нарисованная в тринадцать лет].

 

Проблемы психического здоровья, включая депрессию и наркоманию, преследовали его семью с обеих сторон, и некоторые его родственники пытались покончить с собой или умерли в результате этого. Его прадед по материнской линии пытался покончить с собой, ударив себя ножом на глазах у своей семьи; этот человек впоследствии умер от ран в той же самой больнице, где когда-то держали кумира Курта Фрэнсис Фармер. С отцовской стороны Курта один двоюродный дедушка спился и рано умер, в то время как двое других покончили с собой, застрелившись. Один из этих дядей выстрелил себе в голову; эта особенно ужасная смерть была частым источником саркастической комизма для подростка Курта, который любил рассказывать своим друзьям, что этот дядя «покончил с собой из-за смерти Джима Моррисона».

Когда Курту был девять лет, его родители развелись. Почти двадцать лет спустя, уже в 1993 году, он всё ещё писал об этом событии в своём дневнике и в песнях вроде «Serve the Servants». В этой песне, с «In Utero», он поёт: «Тот легендарный развод / Это такая скука». Сам факт, что он оставался «легендарным», и Курт часто говорил о нём в интервью, наводит на мысль, что он вовсе не был «скукой» и продолжался в жизни Курта как насущная проблема. Наряду с тем, что в детстве Курт употреблял риталин, он навсегда связал этот развод со многими своими проблемами.

Несмотря на тот факт, что Курт часто ссылался на «восьмилетний возраст» как на тот момент, когда он стал «ненавистен всем людям», большинство обозревателей не считают, что его проблемы возникли так давно. Сперва этот развод фактически улучшил эмоциональную среду Курта, когда он переехал со своим отцом, и борьба между его родителями уменьшилась с их раздельным проживанием. Хотя Курт и Дон жили в крошечном односекционном трейлере и оставались невероятно бедными, эта мужская дружба, казалось, хорошо послужила Курту, и ни его отметки, ни его дружба первоначально не пострадали. «Я переехал со своим папой в трейлерный парк в ещё меньшее лесозаготовительное сообщество, - написал он в своём дневнике. - Друзья моего папы уговорили его вступить в Клуб «Columbia Records», и вскоре в моём трейлере почти раз в неделю стали появляться пластинки».

Даже когда Дон снова женился, Курт, казалось, сначала благоденствовал, и добавление сводного брата и сводной сестры заставило его чувствовать себя частью большей, более приемлемой, семьи. Этот новый брак также означал переезд в Монтесано, маленький городок в восьми милях к востоку от Абердина. «Монте», как его называют местные жители, был более сплочённым, и Курту было проще найти новых друзей.

В неполной средней школе одноклассники считали Курта чем-то вроде выпускника дорогой частной школы, и к нему относились благосклонно. На его классной фотографии снят красивый подросток, одетый в полосатую тенниску. Он пробовал заниматься футболом, борьбой и лёгкой атлетикой, но остановился только на борьбе. «Можно без всякого преувеличения сказать, что он был одним из самых популярных детей, - замечала одноклассница Рони Тойра. - Он слегка задавался. Были дети, которые были несчастны, или были изгоями, но он не был одним из них».

 

КОГДА КУРТ УЧИЛСЯ В ВОСЬМОМ КЛАССЕ, произошло событие, которое имело такое же большое значение, как и развод, так как оно произвело впечатление на его юный рассудок. Курт ходил в школу каждый день, расстояние меньше, чем в милю. Однажды утром он с двоими друзьями пошёл напрямик через лес и наткнулся на тело молодого человека, который повесился на дереве накануне вечером. Это был брат одного из друзей, и Курт был знаком с пострадавшим. Кроме того, труп висел под причудливым углом, с перекошенными конечностями, добавляя ужаса. Курт почти час стоял и смотрел, как тело извивается на ветру, пока на место происшествия не высадились спасатели. «Я помню, как директор школы бежал по парковке с ножом для масла, чтобы попытаться срезать этого парня, - вспоминал Род Марш, который тоже это видел. - Это была самая гротескная вещь, которую я когда-либо видел в своей жизни». Только после того, как Курт смотрел на это достаточно долгое время, кто-то из взрослых, наконец, спугнул его, думая, что, возможно, юноша не должен быть свидетелем этого омерзительного зрелища. Но вред уже был нанесён; Курт одержимо говорил о самоубийстве, и это стало одним из определяющих моментов в его молодые годы.

Хотя у Курта было типичное подростковое чувство юмора, которое уже было циничным, столкновение с трупом, казалось, придало его остротам ещё более болезненный тон. Однажды, когда Курт шёл домой из школы со своим другом Джоном Филдсом, он сделал предсказание, которое впоследствии будет казаться зловещим пророчеством: «Я буду музыкантом-суперзвездой, покончу с собой и уйду в блеске славы», - хвастался он. Филдс велел Курту не говорить о смерти. «Я хочу быть богатым и известным и покончу с собой, как Джими Хендрикс», - ответил Курт. (В то время у Курта сложилось ошибочное впечатление, что Хендрикс умер в результате самоубийства). Филдс был не единственным другом Курта, который слышал такой мрачный разговор. «Он говорил мне, что у него самоубийственные гены, - вспоминал Род Марш. - Я не знал, что об этом думать. Мы были только в седьмом классе».

 

[ВВЕРХУ. Курт, его сводный брат и сводная сестра на семейном отдыхе на курорте Сан-Лэйкс-Парк, в ближневосточном вашингтонском Кули-Сити, в конце семидесятых.

ВВЕРХУ СПРАВА. Курт, его мать и сестра на пароме Пьюджет-Саунда около 1980 года].

 

ОДЕРЖИМОСТЬ КУРТА РАННЕЙ СМЕРТЬЮ питала его артистическую музу. Примерно в то время, когда он пошёл в неполную среднюю школу, он стал экспериментировать с созданием кинофильмов, воспользовавшись отцовской кинокамерой «Super 8». Он начал с создания приключенческой анимации в режиме неподвижного кадра, которая многим была обязана работе Уилла Винтона. Впоследствии он писал тщательно продуманные сюжеты для этих постановок, одна из которых изображала инопланетян, приземляющимся на заднем дворе. Курт всегда был одержим мыслью об инопланетянах, и в то время как другие подростки рисовали в своих записных книжках автомобили или танки, он делал наброски внеземных существ или зомби.

Один фильм, снятый в 1982 году, когда Курту было пятнадцать лет, больше был обязан Уэсу Крэйвену, чем Рэю Брэдбери. Он назвал его «Курт Совершает Кровавое Самоубийство». В то время как его сводный брат держал камеру, Курт воспользовался зубчатым краем алюминиевой банки, чтобы притвориться, что он режет себе запястья. Когда камера следила за Куртом, он вопил в агонии, пока галлоны красного «Кулэйда» вытекали из его ран. Он падал на землю и «умирал», переигрывая сцену смерти, как актёр водевиля. Ещё в одном фильме, снятом приблизительно в это же время, Курт перерезает себе горло фальшивым ножом и снова изображает свои последние мгновения. Эта тема кровавых ужасов была обычной в этих незрелых фильмах, и Курт часто играл линчевателя, преследующего жертв с оружием, ножами или бейсбольными битами, подражая действиям, которые он видел в фильмах ужасов.

Самоубийство было часто освещаемой темой в дневниках Курта, иногда упоминаемой и в житейском контексте («наше поколение подсознательно совершает самоубийство»), а иногда обсуждаемой в более личных деталях. Примерно в то время, когда Курт обнаружил мертвеца на дереве, у него было то, что он впоследствии описал как свой «первый сексуальный опыт» с другим человеком, событие, которое почти довело его до самоубийства, и событие, которое, впечатляющим образом произошло как прямое следствие ранних размышлений Курта о том, чтобы покончить с собой.

У одного из друзей Курта была сестра с инвалидностью вследствие порока развития. В разных рассказах этой истории самим Куртом она страдала синдромом Дауна, была «полуотсталой» или лишь «слегка неполноценной». Курт с двоими друзьями отправились домой к этой девочке после школы, чтобы совершить набег на бар её родителей. Его друзья ушли, а эта девочка разделась перед ним. Они занялись прелюдией и попытались совершить половой акт. «Я попытался трахнуть её, но не знал, как», - написал он в своём дневнике. Он спросил её, был ли у неё когда-нибудь раньше секс, и она ответила: «Много раз», главным образом «со своим кузеном». Хотя Курт почувствовал отвращение к этому намекающему на кровосмешение откровению, это признание не отпугнуло его, и он снова попытался вступить с ней в половую связь. В конце концов, ему стало противно из-за того, как она пахла, и он закончил это мероприятие преждевременно и ушёл. Курт всегда был одержим запахом и ароматом, и его высокоразвитое чувство обоняния навеки до ненормальной степени стало связанным с сексуальностью.

Как повествует дневник Курта, эта история затем превратилась в историю о преступлении и наказании. Курт писал, что его настолько переполняло раскаяние, что на следующей неделе он держался подальше от школы, а когда он на самом деле вернулся, ему дали «внутреннюю паузу». Он также утверждал, что отец девочки пришёл в школу и обвинил Курта в изнасиловании, и тогда Курт был доставлен в полицейский участок Монтесано и допрошен. Никакого отчёта о каком-либо полицейском расследовании не существует, друзья Курта также не помнят, что это дело было настолько серьёзным, поэтому эти детали были, вероятно, плодом сверхактивного воображения Курта. В том, как об этом событии рассказывал Курт, он избежал судебного преследования благодаря необычайному счастливому случаю: девочке показали школьный ежегодник и попросили опознать того, кто на неё напал. Она была не в состоянии найти своего обидчика, согласно дневниковой записи Курта, потому что его не было в тот день, когда их фотографировали. На самом деле Курт снят на всех ежегодниках неполной средней школы, поэтому этот элемент опять-таки, вероятнее всего, дополнительное приукрашивание. В другой версии этой истории Курт написал, что избежал судебного преследования только из-за того, что «ей было восемнадцать лет, и она не являлась умственно отсталой», противореча тому, о чём он говорил в другом месте. К тому же, это сообщение основано на разных рассказах Курта, которые не надо принимать за правду.

Друзья его детства действительно подтверждают, что между Куртом и какой-то девушкой был инцидент, и что он чувствовал по этому поводу стыд. Наиболее важно в этом событии то, что Курт написал, что он совершил это сексуальное приключение только потому, что ранее на той неделе он размышлял о самоубийстве и решил, что перед смертью у него должен быть секс. «В том месяце произошла эпитомия моего умственного террора со стороны моей матери, - написал он. - Я решил, что в следующем месяце я не буду сидеть на своей крыше и думать о том, чтобы спрыгнуть, но я на самом деле покончу с собой». Эта история также существенна, потому что она иллюстрирует нездоровую связь, которую Курт установил между сексуальностью и внутренним стыдом. Хотя большинство юношей страдает от вопросов об их собственном расцветающем интересе к сексу, то, что воображение Курта включало такой причудливый и фантастический беспорядок, демонстрирует далеко не нормальную патологию.

Желание спрыгнуть из крыши, возможно, было первым разом, когда Курт всерьёз решил покончить с собой, но он был отнюдь не последним. Даже в своей юности он часто говорил о смерти и был уверен, что проживёт недолго. Когда Курт впоследствии прибыл, по-видимому, из ниоткуда, чтобы стать знаменитым, многие из друзей его детства были менее удивлены его успехом, чем тем фактом, что он пережил юность, учитывая то, как часто он говорил о смерти.

К восьмому классу самоубийство даже стало появляться в качестве темы в некоторых из зарождающихся песен, которые писал Курт. Когда ещё один одноклассник по имени Бо покончил с собой, Курт сочинил об этом мальчике песню под названием «Ode to Beau» («Ода Бо»). Он написал её в стиле эстрадной песни кантри, и она, казалось, мало чем отличалась от сентиментальной «Seasons in the Sun» («Сезоны на Солнце»), об умирающем человеке - тот хит Терри Джэкса 1974 год о преждевременной смерти также оказался первым альбомом, который когда-либо купил Курт Кобэйн.

[СЛЕВА. Ещё будучи ребёнком, Курт носил волосы длиннее для того времени со стрижкой в лохматом стиле. Сверху он снят со своей сестрой Ким, в то время как два фото внизу являются официальными школьными снимками их начальной и неполной средней школы].