Мистическое богословие

Чтобы показать достоинства своего чистящего продукта, на промо-акциях в ближнем зарубежье компания Reckitt Benckizer предлагала посетителям магазинов отмыть их деньги. В Прибалтике в ходу деньги из меди, поэтому если опустить их в чистящее средство, они становятся почти как новые. Но для России этот трюк не годился — деньги у нас из другого сплава, не отмоешь. Поэтому для отечественных промо-кампаний пришлось придумывать другой ход, который продемонстрировал бы все достоинства нового средства Cillit Bang.

Раньше был Cillit для удаления накипи, для ржавчины и для туалета, но не было Cillit для всего сразу. Универсальный Cillit Bang компания Reckitt Benckizer вывела на российский рынок только в этом году и, очевидно, очень этим гордилась. «Создание этого средства было настоящим прорывом для клиента»,— говорит Дарья Головина, старший менеджер по работе с клиентами TMA-Draft. В поддержку рекламе на ТВ агентство организовало промо-акцию. Как и в Прибалтике, решили завлекать потребителей материальными благами.

«В магазинах мы выдавали листовки с вклеенными металлическими пластинами. На пластины особым способом была нанесена ржавчина,— рассказывает Дарья Головина.— Посетители могли отчистить ее с помощью Cillit Bang на нашем промо-стенде. Интрига была в том, что на некоторых пластинах после очистки становился виден специальный символ. А он в некоторых случаях означал получение приза. Совмещение обычной промо-акции с лотереей оказалось удачной находкой, получилась очень нестандартная демонстрация. Она с успехом продолжается до сих пор».

 

Дионисий Ареопагит и апофатическая теология Между V и VI веками жил автор, которого называют Дионисием Ареопагитом. Неизвестный автор хотел быть принятым за современника апостолов, тем Дионисием, которого обратил в веру Святой Павел своей проповедью в Ареопаге. Под этим именем до нас дошел корпус сочинений ("О небесной иерархии", "О церковной иерархии", "Об именах Божиих", "О мистической теологии" и Письма). Эти работы имели невероятный успех на протяжении всего Средневековья, как на западе, так и на востоке. И даже Данте в описании "Рая" был под воздействием дионисийской иерархии реальности. Среди многочисленных переводов "Ареопагитик" сирийский (VI века), арабский, армянский (VIII века). На славянский язык в XIV веке их перевел инок Исайя. Известны ссылки на них Ивана Грозного. В большинстве монастырских библиотек хранились и переписывались сочинения Псевдо-Дионисия Ареопагита. Не одну мистическинастроенную голову вскружил этот неизвестный виртуоз богословской мысли. Вот пример из одного поэтическивзолнованного гимна богу: "О, преосуществленная, пребожественная Троица, христианского богомудрия наставница! Вознеси нас на неведомую, пресветлую и высочайшую вершину познания Священнотайного Писания, где совершенные, неизменные и подлинные таинства Богословия открываются в пресветлом Мраке тайноводственного безмолвия, в котором при полнейшем отсутствии света, при совершенном отсутствии ощущений и видимости наш невосприимчивый к духовному просвещению разум озаряется ярчайшим светом, исполняясь пречистым сиянием". Дионисий переосмысливает неоплатонизм в христианских терминах, часто в формулировках Прокла. Однако, что волнующим образом отличает этот Корпус сочинений, это формулировка "апофатической" теологии (букв. негативной). Бога можно означить многими именами, выведенными из чувственных вещей и затем понятыми иносказательным образом, в переносном смысле, поскольку Он — причина всего. С меньшей неадекватностью можно выразить Бога с помощью имен, полученных из сферы умопостигаемой реальности, как, например, "красивое" и "красота", "любовь" и "возлюбленное", "благо" и "доброта" и т.п. Однако лучше всего обозначить Бога, отрицая, отделяя от Него любые атрибуты, поскольку Он превосходит все и вся. Он "сверхсущий", а, значит, именно молчание и таинственный мрак лучше выражают эту сверхсущую реальность, чем слово и свет разума. В "Мистической теологии" мы читаем: "Благую Причину всего можно выразить словами многими и немногими, но также и полным и абсолютным отсутствием слов. В самом деле, чтобы ее выразить, нет ни слов, ни понимания, ибо она свыше положена над всеми, а если и является, то тем, кто превозмог все нечистое и чистое, превзойдя в подъеме и сакральные вершины, оставя позади все божественные светила и звуки призывные, все словеса и рассуждения, проникнув через все туманные завесы туда, где, как гласит Писание, царствует Тот, кто выше всего"; Он неосязаем и невидим. Познать Его, значит, познать то, что выше понимания, что вне всякой актвивности познания, т.е. буквально не познавая ничего. Тогда мысль становится все более немногословной, "дабы по достижении конца пути обрести полнейшую бессловесность." Все сущее, по Дионисию, открывается в мировом ладе и строе, слагаясь в гармонию, которая раскрывается в самой иерархичности мира. Все устроено по божественному уставу. Существование каждой вещи определяется ее чином так, что низшие чины черпают у высших силы для восхождения от дольнего к горнему, старшие помышляют о младших в устремлении к своему пределу, к ничто. Ничто Ареопагита не бессодержательно, а максимально наполнено божественными смыслами, где невозможно уже никакое положительное суждение.

Никому не известно, кто скрывался под именем Дионисия Ариопагита, ученика Апостола Павла (Деян. 17, 34), которого в IV веке считали первым епископом Афин: «Некоторые же мужи, пристав к нему [Петру], уверовали; между ними был Дионисий Ареопагит и женщина, именем Дамарь, и другие с ними.»

Очевидно, автор воспользовался его именем, чтобы придать больше веса своей апологетике, цель которой заключалась в объединении христианской системы с иерархическим миром неоплатоников (их, особенно Прокла, Дионисий цитирует и пересказывает целыми абзацами).

По поводу личности автора существуют следующие гипотезы:

· Во-первых, было высказано предположение, основанное на тождестве имен, что под именем Дионисия скрывается Дионисий Александрийский (III век).

· Но большинство ученых считает, что сочинения псевдо-Дионисия происходят из умеренных монофизитских кругов Сирии. Некоторые даже предполагают, что автором их был сам Севир, другие - что Петр Монг.

· В недавнее время была выдвинута наиболее серьезная (хотя далеко не доказанная) гипотеза, что Corpus Areopagiticum принадлежит перу Петра Иверийского, который, как указывает его прозвание, был родом из Грузии, где всегда существовал необычайный интерес к псевдо-Дионисию.

Мистическое богословие

Основные богословские идеи псевдо-Дионисия изложены в его книге «Об именах Божиих» и в трактате «Мистическое богословие», посвященных вопросам богопознания. В своем учении о богопознании он вследует каппадокийцам (отцы-каппадокийцы строго разграничили понятия «сущности» и «ипостаси» Бога. Василий Великий определил их различие как между общим и частным. Согласно учению каппадокийцев, сущность Божества и её отличительные свойства, неначинаемость бытия и Божеское достоинство, принадлежат всем трём ипостасям одинаково); будучи в то же время приверженцем платонизма, весьма успешно - намного успешнее Оригена - совмещает христианскую и греческую интуицию.

С одной стороны, он следует путем апофатического богословия: как и у неоплатоников, Бог непознаваем, непостижим и не поддается никаким положительным определениям. По этому поводу Дионисий писал:

«Подобает... отъятия предпочитать прибавлениям. прилагая, мы сходим от первейших через среднее к последним, а в этом случае, восходя от последних к первейшим, все отнимаем, чтобы, открыв, уразуметь то неведение, прикровенное в сфере сущего познаваемым, и увидеть тот пресущественный сумрак, скрываемый всяческим светом, связанным с сущим.

Почему утверждения о божественном начиная с первичного, божественные отъятия мы начинаем с последнего? Потому что, высказывая утверждение о все Превосходящем, подобает начинать гипотетическую катафазу с более тому родственного. Отнимая же от того, что выше всякого отъятия, начинать отнимать с более от того удаленного. Разве не более Бог жизнь и благость, нежели воздух и камень? И не в большей ли мере не бывает Он в похмелье и не гневается, чем не может быть выражен словом или помыслен?»

Кроме того,Божественная Душа не является чем-то из не-сущего и чем-то из сущего; «ни сущее не знает Ее такой, какова Она есть, ни Она не знает сущего таким, каково оно есть».

При этом Николай Кузанский писал:

«хотя почти все мудрые и говорят, что мрак мы находим тогда, когда у Бога отнимается все, так что идущий находит скорее ничто, чем нечто, я все же не того мнения, что проникнет в мрак только тот, кто ограничил себя исключительно отрицательным богословием. Ибо, так как оно только снимает, но ничего не полагает, то через него Бог познается не открытым. Скорее находят небытие, чем бытие Бога. И если ищут Его утвердительно — находят Его только через подражание, скрытым, не обнаруженным».

С другой стороны, в двух важных моментах Дионисий отклоняется от неоплатонического учения, выходит за его пределы.

Бог неоплатоников непостижим не сам по себе, а лишь по причине нашей падшей природы. Его трансцендентность относительна. Того же взгляда придерживался и Ориген. Согласно платоническому учению, у человека существует возможность очищения, то есть избавления от «падшести», и видения самой сущности Бога. У христиан даже искупленное, очищенное, обоженное человечество неспособно познать сущность Бога, Богопознание возможно только в той мере, в какой Бог Сам открывается человеку.

Согласно Плотину, трансцендентность Бога преодолевается путем эманации, которая есть не что иное, как некое «умаление» Бога. Бог представляется чем-то вроде полной, переливающейся через края чаши. Именно эти капли достаются человеку.

Псевдо-Дионисий пользуется терминологией Плотина, но в его понимании эманации Бога сообщают нам всю полноту Его Божества, ибо Бог не подлежит «умалению», - в этом состоит второе расхождение Дионисия с неоплатонизмом.

Согласно псевдо-Дионисию, «схождение» (или «снисхождение») Бога предполагает «выход» из Его собственной сущности, равно как и «восхождение» человека к Богу невозможно без «экстаза», то есть выхода за пределы разума и всех телесных ощущений. Такое понимание отражает христианскую тайну личной встречи с Богом. Николай Кузанский писал:

«Таинственный теолог должен выйти за пределы всякого рассудочного и разумного познания, а также за пределы себя самого, даже если, оставив себя, он бросится во мрак. Тогда он обнаружит, что то, что для рассудка невозможно, т. е. одновременно быть и не быть, есть сама необходимость».

Псевдо-Дионисий добивался созвучия между своими богословскими взглядами и неоплатонической идеологией. Он выполнял основную задачу богословия, которая состоит в объяснении Священного Писания в категориях и терминах, доступных и привычных современному миру.

Согласно его учению, Бог непознаваем и непостижим, но не только в силу «падшести» мироздания, а по той простой причине, что творение есть творение, а Бог есть Бог - непостижимый в Своем бытии «по собственному Своему началу или свойству». Между Богом и тварью - непреодолимая для твари пропасть. Если бы трансцендентность Бога была следствием падения твари, то непосредственным результатом Искупления была бы возможность познания Бога в Его сущности.

В письме к Гаю Ферапевту Дионисий писал: «если кто, увидев Бога, уразумел то, что видел, - это значит, что не Его он видел, а что-нибудь из существующего и познаваемого. Сам Он, будучи выше ума и выше бытия, по тому самому, что не принадлежит к числу познаваемых и случайно существующих предметов, существует сверхсущностно и по знается превыше ума».

Дионисий раз и навсегда вышел за рамки платонических воззрений. В его системе богопознания путь к Богу состоит из двух ступеней - «очищения», или катарсиса, и «выхода из себя», или экстаза.

Он писал: «усердно прилежа мистическим созерцаниям, оставь как чувственную, так и умственную деятельность и вообще все чувственное иумозрительное, все не сущее и сущее и изо всех сил устремись к соединению с Тем, Кто выше всякой сущности и познания».

За очищением, достаточным для неоплатоников, следует вторая ступень: она заключается в парадоксе «выхода из себя» для встречи с Богом, знание Которого «превыше ума». Идея экстаза связана с уже знакомой идеей любви, эроса, с которой мы встречались в учениях Оригена и святого Григория Нисского, видевших в библейских изображениях эротической любви аллегории стремления души к Богу. Эрос невозможно держать при себе, он всегда вырывается наружу и направлен на кого-то другого. Так же и душа, вдохновленная любовью к Богу, «выходит из себя» и устремляется к недостижимому объекту своего желания - движение, представляемое Дионисием как постоянное и бесконечное приближение к Богу, бытие Которого неисчерпаемо.