Глава VI

 

 

Весь этот год был отдан рабскому труду. Но животные были

счастливы: не было ни жалоб, ни сетований, что они приносят себя в

жертву; всем было ясно, что трудятся они лишь для своего благосостояния

и ради потомков, а не для кучки ленивых и вороватых человеческих

существ.

Всю весну и лето они работали по десять часов, а в августе

Наполеон объявил, что придется прихватывать и воскресенья после обеда.

Эти сверхурочные были объявлены строго добровольными, но каждый, кто

отказывался, впредь должен был получать только половину обычного

рациона. И все же часть работ пришлось оставить недоконченными. Так,

урожай был собран несколько меньший, чем в предыдущем году, и два поля,

которые в начале лета предполагалось засеять корнеплодами, остались

пустыми, потому что пахота не была доведена до конца. Можно было

предвидеть, что надвигающаяся зима будет нелегкой.

Строительство доставило неожиданные трудности. Неподалеку

располагался хороший известняковый карьер, в одном из сараев было

вдоволь навалено песка и цемента, то есть, все строительные материалы

были под руками. Но первая проблема, которую не удалось решить сразу,

заключалась в том, как дробить камни на куски, годные для возведения

стен. Было похоже, что придется пускать в ход ломы и кирки, с которыми

никто из животных не умел обращаться, так как для этого надо было

стоять на задних ногах. И только после нескольких недель напрасных

усилий, кому-то пришла в голову отличная идея - использовать силу

тяжести. Большие валуны, слишком громоздкие, чтобы их можно было

использовать целиком, в изобилии лежали на краю каменоломни. Их

обвязывали веревками, а затем все вместе, коровы, лошади, овцы, - все,

у кого хватало сил - даже свиньи иногда прикладывали усилия в особенно

критические минуты - медленно тащили по склону к обрыву каменоломни,

откуда валуны падали вниз и разбивались. После этого перетаскивать

камни было сравнительно простым делом. Лошади возили их на телегах,

овцы таскали по куску, и даже мюриель и Бенджамин, подшучивая над

собой, впрягались в старую двуколку и приняли посильное участие в

работе. В конце лета камней набралось достаточно, и под бдительным

наблюдением свиней началось само строительство.

Шло оно медленно и трудно. Порой требовался целый день

изнурительных усилий, чтобы водрузить на место какой-нибудь особенно

большой камень, который затем, как назло, падал со стены и разбивался в

щебенку. Ничего бы не удалось сделать без Боксера. Порой казалось, что

он один может заменить всех остальных. Когда валун начинал катиться

вниз и животные с криком напрягались в тщетной надежде притормозить его

падение, именно Боксер, туго натягивая канат, останавливал камень.

Видя, как Боксер медленно, дюйм за дюймом вползает по склону холма,

тяжело дыша, скрипя копытами по земле, с боками, лоснящимися от пота -

видя это, все замирали в восхищении. Кловер порой предостерегала его,

чтобы он не переработался, но Боксер не хотел слушать ее. С какими бы

проблемами он ни сталкивался, у него всегда было два лозунга,

заключавшие ответы на все вопросы: "Я буду работать еще больше" и

"Наполеон всегда прав". Теперь он просил петуха будить его не на

полчаса, а на 45 минут раньше всех. И в эти сэкономленные минуты,

которых в то время было не так много он в одиночестве направлялся в

каменоломню, собирал кани и сам тащил их к мельнице.

Несмотря на тяжелую работу, животные не стали жить хуже. В конце

концов, если у них и не было больше еды, чем при Джонсе, то, во всяком

случае, и не меньше. Они должны были кормить лишь самих себя, а не

обеспечивать существование пяти расточительных человеческих существ.

Это преимущество было столь ощутимо, что помогало им преодолеть

некоторые лишения. Неоднократно приемы, применявшиеся в работе,

оказывались более эффективными и экономили энергию. Например, людям

никогда бы не удалось так хорошо прополоть поля. И еще - так как

животным было чуждо воровство, отпала необходимость и в возведении

изгородей, отделяющих пастбища от пахотных земель, и в их ремонте. Все

же летом стали давать себя знать непредвиденные трудности. Появилась

необходимость в парафине, гвоздях, проводах, собачьих бисквитах и

подковах - ничего этого не производилось на ферме. Кроме того,

несколько позже выяснилось, что нужны семена и искусственные удобрения,

не говоря уже об инструментах и, наконец, оборудование для мельницы. И

никто себе не представлял, каким образом удастся все это раздобыть.

В одно воскресное утро, когда все собирались получать задания на

неделю, Наполеон объявил, что он решил ввести новую политику. Отныне

скотский хутор приступает к торговле с соседними фермами: конечно же

не с целью коммерции, а просто для того, чтобы приобрести жизненно

необходимые материалы. Забота о мельнице должна подчинить себе все

остальное, сказал он. Поэтому он принял решение продать несколько

стогов пшеницы и часть уже собранного урожая ячменя, а позже, если

денег все же не хватит, придется пустить в оборот яйца, для которых в

Уиллингдоне всегда есть рынок сбыта. Куры, сказал Наполеон, могут

считать жертву их вкладом в строительство мельницы.

В первые минуты всех собравшихся охватило некоторое смущение.

Никогда не иметь дела с людьми, никогда не заниматься торговлей,

никогда не употреблять денег - не эти высокие заветы прозвучали на том

триумфальном собрании сразу же после изгнания Джонса? Все животные

помнили, как принимались эти решения; или, в конце концов, думали, что

помнят. Четверо поросят, в свое время протестовавшие, когда Наполеон

отменил ассамблеи, робко попробовали подать голос, но угрожающее

рычание собак сразу же успокоило их. Затем, как обычно, овцы принялись

за свое "Четыре ноги - хорошо, две ноги - плохо!", И чувство неловкости

сразу же исчезло. Наконец, Наполеон поднял ногу, призывая к молчанию, и

сказал, что он уже сделал все необходимые распоряжения. Никто из

животных не должен будет вступать в контакт с людьми, которые

попрежнему не заслуживают ничего, кроме презрения. Он берет эту ношу на

свои плечи. Мистер уимпер, юрист из уиллингдона, согласился служить

посредником между скотским хутором и остальным миром; каждый

понедельник по утрам он будет посещать ферму для получения инструкций.

Наполеон закончил свою речь обычным возгласом "Да здравствует скотский

хутор!" И, исполнив гимн "Скоты Англии", все разошлись.

Несколько позже Визгун обошел ферму, успокаивая смущенные умы. Он

убедил их, что решение не заниматься торговлей и не иметь дело с

деньгами никогда не принималось и даже не предполагалось к обсуждению.

Все это чистая фикция, мираж, пробный шар, пущенный Сноуболлом, который

собирался начать грандиозную кампанию лжи. А так как кое-кто еще

чувствовал сомнение, то Визгун прямо спросил их: "А вы уверены, что это

вам не приснилось, товарищи? Где зафиксированы эти решения? Где они

записаны?" И так как в самом деле нигде не было записано, все пришли к

выводу, что они просто были введены в заблуждение.

Как и было объявлено, каждый понедельник по утрам мистер уимпер

посещал ферму. Это был хитрый маленький человечек с большими

бакенбардами, адвокат, не страдавший обилием практики, но достаточно

умный, чтобы раньше других понять, что рано или поздно скотскому хутору

понадобится посредник и что тут можно заработать неплохие комиссионные.

Когда он появился, животные смотрели на него с некоторым страхом и

всеми силами старались избегать его. Тем не менее, вид Наполеона,

который, стоя на четырех ногах, отдавал приказания двуногому мистеру

уимперу, наполнял их чувством законной гордости и частично примирил с

новым порядком вещей. Их отношения с человеческим обществом несколько

изменились по сравнению с первоначальными. Теперь, когда скотский хутор

двигался к новому процветанию, человеческие существа продолжали

ненавидеть его с еще большей силой. Каждый человек считал неоспоримым

фактом, что рано или поздно ферма обанкротится и что, кроме того,

строительство мельницы обречено на неудачу. Встречаясь в пивнушках и

демонстрируя друг другу схемы и диаграммы, они доказывали друг другу,

что мельница обязательно рухнет и что, даже если она устоит, то все

равно никогда не будет работать. И все же, помимо воли у них начинало

расти определенное уважение к тем стараниям, с которыми животные

претворяли в жизнь свои замыслы. Один из признаков меняющегося

отношения был тот, что они начали называть ферму ее настоящим именем

"Скотский хутор", забывая, что когда-то она именовалась по-другому. Они

перестали поддерживать претензии Джонса, который сам оставил надежды на

возвращение фермы и куда-то уехал. Не говоря уж об уимпере, который

поддерживал контакт скотского хутора со всем остальным миром, ходили

слухи, что Наполеон вошел в серьезные деловые сношения то ли с мистером

Пилкингтоном из Фоксвуда, то ли с мистером Фредериком из пинчфилда - но

ни в коем случае, что особо отмечалось, не одновременно с ними обоими.

Эти события относятся примерно к тому времени, когда свиньи

внезапно переселились на ферму и основали там свою резиденцию. Снова

животные принялись вспоминать, что, вроде, принималось решение о

недопустимости подобных действий, и снова Визгуну пришлось убеждать их,

что в действительности ничего подобного не было. Абсолютно необходимо,

сказал он, чтобы свиньи, которые представляют собой мозговой центр всей

фермы, могли спокойно работать. Кроме того, жить в доме более подобает

достоинству вождя (теперь при упоминании Наполеона употреблялся только

этот титул), чем существование в стойле. И тем не менее, некоторые

животные были взволнованы слухами, что свиньи не только отдыхают в

гостиной и едят на кухне, но и спят в постелях. Боксер отбросил все

сомнения своим обычным "Наполеон всегда прав!", Но Кловер, которой

казалось, что она помнит заповедь, направленную против постелей,

подошла к задней стенке амбара и попыталась разобрать написанные здесь

семь заповедей. Убедившись, что кроме отдельных букв она не может

разобрать ничего, Кловер обратилась к помощи мюриель.

- Мюриель, - сказала она, - прочти мне четвертую заповедь. Разве

в ней не сказано о запрещении спать в постелях?

С некоторыми затруднениями мюриель по складам прочитала заповедь.

- Здесь сказано: "Ни одно животное не будет спать в постели с

простынями ", - наконец объявила она.

Достаточно наблюдательная Кловер что-то не помнила, чтобы в

четвертой заповеди упоминались простыни, но раз так было написано на

стене, так оно и должно быть. И Визгун, который как раз в этот момент

проходил мимо в сопровождении двух или трех собак, смог дать предмету

спора правильное толкование.

- Вы, конечно, слышали, товарищи, - сказал он, - что теперь мы,

свиньи, спим в кроватях на ферме. А почему бы и нет? Вы же, конечно, не

считаете, что это правило направлено против постелей? Постель

означает просто место для спанья. Откровенно говоря, охапка соломы в

стойле - тоже постель. Правило направлено против простыней,

которые действительно являются чисто человеческим изобретением. Мы

сняли простыни со всех кроватей и спим просто между одеялами. Это очень

удобно. Но это всего лишь те минимальные удобства, которые необходимы

при нашей умственной работе. Ведь вы же не собираетесь лишать нас

заслуженного отдыха, не так ли, товарищи? И не заставите нас непосильно

переутомляться при исполнении наших обязанностей? Ведь, я уверен,

никто из вас не хочет возвращения мистера Джонса?

Животные сразу же уверили его в этом, и с тех пор вопрос о

кроватях для свиней больше не поднимался. И когда через несколько дней

было объявлено, что отныне свиньи будут вставать на час позже

остальных, никто не позволил себе проронить ни слова осуждения.

К осени животные испытывали счастливую усталость. Они вынесли на

своих плечах нелегкий год, и после продажи части зерна запасов на зиму

могло не хватить, но поднимающаяся мельница стоила всех лишений. Она

была доведена почти до половины. После уборочной наступила ясная сухая

погода, и животным пришлось трудиться тяжелее обычного, до мыла, - но

при этом, таская тяжелые камни, они думали, что им повезло, так как у

них есть возможность поднять стены еще на фут. Во время уборочной

Боксер приходил на строительство даже по ночам и прихватывал

час-другой, работая при свете луны. В минуты отдыха животные

неоднократно прогуливались вокруг мельницы, восхищенно глядя на мощь

прямых стен и изумляясь тому, что именно они возвели столь впечатляющее

строение. Только старый Бенджамин отказывался восхищаться мельницей,

но и тому нечего было сказать, кроме своих привычных ехидных замечаний,

что, мол, ослы живут долгий век.

Пришел ноябрь со своими жгучими юго-восточными ветрами.

Строительство приостановилось: в такой сырости трудно было замешивать

бетон. Наконец однажды ночью разразилась такая буря, что здание

подрагивало на своем фундаменте, а с крыши амбара слетело несколько

черепиц. Проснувшись, куры взволнованно закудахтали от страха, потому

что им приснилась орудийная пальба.

Утром животные обнаружили, что флагшток поломан, а елочка в саду

вырвана с корнями, как редиска. Но едва они обратили на это внимание,

как у всех вырвался вопль разочарования. Рухнула мельница.

В едином порыве они ринулись к ней. Наполеон, который редко

баловал себя прогулками, мчался впереди всех. Да, с мельницей было

покончено - плода их долгих трудов больше не существовало: мельница

развалилась вплоть до основания, а камни были раскиданы. Не в силах

проронить ни слова, они стояли, мрачно глядя на остатки стен. Наполеон

молча прохаживался вперед и назад, время от времени обнюхивая землю.

Его затвердевший хвостик дергался из стороны в сторону - Наполеон

напряженно думал. Внезапно он остановился, словно его озарила какая-то

мысль.

- Товарищи, - тихо сказал он, - знаете ли вы, кто должен отвечать

за содеянное? Знаете ли вы имя врага, который, подкравшись ночью,

разрушил мельницу? Это Сноуболл! - Внезапно рявкнул он

громовым голосом. - Это дело Сноуболла! Полный злобы он решил сорвать

наши планы и отомстить за свое позорное изгнание. Этот предатель

подкрался к нам под покровом ночи и уничтожил работу целого года.

Товарищи, здесь, на этом месте, я объявляю смертный приговор Сноуболлу!

"Животное - герой второго класса" и полбушеля яблок тому, кто отомстит

Сноуболлу! И целый бушель будет тому, кто доставит его живым!

Животные были безмерно потрясены тем, что в содеянном повинен

Сноуболл. Раздались крики возмущения, и многие стали продумывать, как

бы им захватить Сноуболла, если он посмеет еще раз явиться сюда. В это

время были обнаружены следы копытцев в траве неподалеку от холмика.

Правда, их можно было проследить лишь на протяжении нескольких метров,

но они вели к дыре в изгороди. Наполеон тщательно обнюхал следы и

объявил, что они принадлежат Сноуболлу. Он предположил, что Сноуболл

явился со стороны Фоксвуда.

- Ни секунды промедления, товарищи! - Сказал Наполеон после того,

как следы были изучены. - Нас ждет работа. Сегодня же утром мы начнем

восстанавливать мельницу, и мы будем строить ее всю зиму, в дождь и в

снег. Мы дадим понять этому презренному предателю, что нас не так легко

остановить. Помните, товарищи, что мы не можем медлить, мы должны

беречь каждый день! Вперед, товарищи! Да здравствует мельница! Да

здравствует скотский хутор!