Английский язык с Грэмом Грином 17 страница

"I'm sorry, sir."

"Forget it. It's just one of those things."

His young enthusiastic voice (if only one could still feel that enthusiasm for a routine job: how many opportunities, flashes of insight one misses simply because a job has become just a job), his voice tingled up the wire: "You know, sir, I can't help feeling that we ruled out the possibility of murder too easily. There are one or two points..."

"Put them on paper, Carter."

"Yes, sir. I think, sir, if you don't mind my saying so (Carter is a very young man) we ought to have him dug up. There's no real evidence that he died just when the others said."

"I agree, Carter. Get on to the authorities."

Martins was right! I had made a complete fool of myself, but remember that police work in an occupied city is not like police work at home. Everything is unfamiliar: the methods of one's foreign colleagues: the rules of evidence: even the procedure at inquests. I suppose I had got into the state of mind when one trusts too much to one's personal judgement. I had been immensely relieved by Lime's death. I was satisfied with the accident. I said to Martins: "Did you look inside the newspaper kiosk or was it locked?"

"Oh, it wasn't exactly a newspaper kiosk," he said. "It was one of those solid iron kiosks you see everywhere plastered with posters."

"You'd better show me the place."

"But is Anna all right?"

"The police are watching the flat. They won't try anything else yet."

 

I didn't want to make a fuss and stir in the neighbourhood with a police car (я не хотел устраивать шум и волнение в окрýге полицейской машиной), so we took trams (поэтому мы сели в трамваи: «взяли трамваи»)—several trams (несколько трамваев), changing here and there (делая пересадки здесь и там = то тут, то там; to change — менять; делать пересадку), and came into the district on foot (и прибыли в тот район пешком). I didn't wear my uniform (я не носил мою униформу = на мне не было униформы), and I doubted anyway (и я все равно сомневался = не думал) after the failure of the attempt on Anna (после неудачи покушения на Анну), whether they would risk a watcher (что они рискнут /выставить/ наблюдателя). "This is the turning (это тот /самый/ поворот)," Martins said and led me down a side street (сказал Мартинс и повел меня по переулку; to lead). We stopped at the kiosk (мы остановились у киоска). "You see he passed behind here (вы видите, он прошел здесь сзади = он зашел за киоск) and simply vanished (и просто исчез)—into the ground (в землю)."

"That was exactly where he did vanish to (именно туда он и исчез)," I said.

"How do you mean (что вы имеете в виду)?"

An ordinary passer-by would never have noticed (обычный прохожий никогда бы не заметил) that the kiosk had a door (что в киоске была дверца), and of course it had been dark when the man disappeared (и, конечно, было темно, когда тот человек исчез). I pulled the door open (я открыл дверь; to pull — тянуть; open — открытый) and showed to Martins the little curling iron staircase (и показал Мартинсу маленькую винтовую железную лестницу; curl — локон; завиток; петля /из веревки/; to curl — виться /о волосах/; клубиться /о дыме/; кривить, искривлять) that disappeared into the ground (которая исчезала в землю). He said, "Good God (милостивый Боже), then I didn't imagine him (тогда я не воображал = не мог себе представить, что он)..."

"It's one of the entrances to the main sewer (это один из входов в главный коллектор; sewer — сточная труба; коллектор, канализационная труба; to sew — вытекать)."

"And anyone can go down (и кто угодно может спуститься вниз)?"

"Anyone (кто угодно)."

"How far can one go (как далеко можно зайти)?"

"Right across Vienna (прямо на другой конец Вены: «прямо через Вену»). People used them in air raids (люди использовали их во время воздушных налетов): some of our prisoners hid for two years down there (некоторые из наших заключенных прятались там внизу в течение двух лет; to hide — прятать/ся/). Deserters have used them (дезертиры использовали их)—and burglars (и грабители). If you know your way about (если знаешь дорогу: «знаешь твой путь вокруг») you can emerge again almost anywhere in the city (ты можешь появиться снова почти везде в городе; to emerge — появляться; всплывать; выходить) through a manhole or a kiosk like this one (через люк или такую будку, как эта). The Austrians have to have special police (австрийцы вынуждены держать специальную полицию) for patrolling these sewers (для патрулирования этих коллекторов)." I closed the door of the kiosk again (я закрыл дверь будки). I said, "So that's how your friend Harry disappeared (так что вот как ваш друг Гарри исчез)."

"You really believe it was Harry (вы действительно полагаете, что это был Гарри)?"

"The evidence points that way (факты указывают в этом направлении)."

"Then whom did they bury (тогда кого они похоронили)?"

"I don't know yet (я еще не знаю), but we soon shall (но мы скоро узнаем: «будем /знать/»), because we are digging him up again (потому что мы собираемся выкопать его наружу снова). I've got a shrewd idea (у меня есть проницательная идея = сильное подозрение; shrewd — пронизывающий, сильный, жестокий /о ветре, погоде/; резкий, острый /о боли/; проницательный; близкий к истине /о подозрениях, догадках, предположениях/), though (однако), that Koch wasn't the only inconvenient man they murdered (что Кох не был единственным неудобным человеком, которого они убили)."

Martins said, "It's a bit of a shock (ничего себе: «это немалое потрясение»)."

"Yes."

"What are you going to do about it (что вы собираетесь делать с этим)?"

"I don't know (я не знаю). You can bet he's hiding out now in another zone (можно поспорить, что он прячется теперь в другой зоне; to hide out — прятаться). We have no line now on Kurtz (у нас нет теперь никакой информации о Куртце), for Harbin's blown (потому что Харбин был выдан /раскрыт/; to blow — дуть; осведомлять, доносить; распространять /слухи и т. п./)—he must have been blown (он должен был быть выдан) or they wouldn't have staged that mock death and funeral (или они бы не инсценировали эту поддельную смерть и похороны)."

"But it's odd (но это есть странно), isn't it (не так ли), that Koch didn't recognize the dead man's face from the window (что Кох не узнал лицо мертвого человека из окна)."

"The window was a long way up (окно было высоко) and I expect the face had been damaged (и я полагаю, что лицо было изуродовано; to expect — ожидать; to damage — повреждать, портить) before they took the body out of the car (прежде чем они вытащили тело из машины)."

 

stir [stq:], neighbourhood ['neIbqhud], district ['dIstrIkt], notice ['nqutIs], staircase ['steqkeIs], sewer ['sjuq], prisoner ['prIznq], burglar ['bq:glq], emerge [I'mq:G], special ['speS(q)l], inconvenient ["Inkqn'vi:nIqnt], damage ['dxmIG], body ['bOdI]

 

I didn't want to make a fuss and stir in the neighbourhood with a police car, so we took trams—several trams, changing here and there, and came into the district on foot. I didn't wear my uniform, and I doubted anyway after the failure of the attempt on Anna, whether they would risk a watcher. "This is the turning," Martins said and led me down a side street. We stopped at the kiosk. "You see he passed behind here and simply vanished—into the ground."

"That was exactly where he did vanish to," I said.

"How do you mean?"

An ordinary passer-by would never have noticed that the kiosk had a door, and of course it had been dark when the man disappeared. I pulled the door open and showed to Martins the little curling iron staircase that disappeared into the ground. He said, "Good God, then I didn't imagine him..."

"It's one of the entrances to the main sewer."

"And anyone can go down?"

"Anyone."

"How far can one go?"

"Right across Vienna. People used them in air raids: some of our prisoners hid for two years down there. Deserters have used them—and burglars. If you know your way about you can emerge again almost anywhere in the city through a manhole or a kiosk like this one. The Austrians have to have special police for patrolling these sewers." I closed the door of the kiosk again. I said, "So that's how your friend Harry disappeared."

"You really believe it was Harry?"

"The evidence points that way."

"Then whom did they bury?"

"I don't know yet, but we soon shall, because we are digging him up again. I've got a shrewd idea, though, that Koch wasn't the only inconvenient man they murdered."

Martins said, "It's a bit of a shock."

"Yes."

"What are you going to do about it?"

"I don't know. You can bet he's hiding out now in another zone. We have no line now on Kurtz, for Harbin's blown—he must have been blown or they wouldn't have staged that mock death and funeral."

"But it's odd, isn't it, that Koch didn't recognize the dead man's face from the window."

"The window was a long way up and I expect the face had been damaged before they took the body out of the car."

 

He said thoughtfully (он сказал задумчиво), "I wish I could speak to him (хотел бы я поговорить с ним). You see (понимаете), there's so much I simply can't believe (есть так много того, чему я просто не могу поверить)."

"Perhaps you are the only one who could speak to him (возможно, вы единственный человек, кто мог бы поговорить с ним). It's risky though (это, впрочем, рискованно), because you do know too much (потому что вы действительно знаете слишком много)."

"I still can't believe (я все еще не могу поверить)... I only saw the face for a moment (я только видел это лицо один момент)." He said, "What shall I do (что я должен делать)?"

"He won't leave his zone now (он не покинет свою зону теперь). The only person who could persuade him to come over would be you (единственный человек, который мог бы убедить его перейти на другую сторону: «прийти через», были бы вы)—or her (или она), if he still believes you are his friend (если он все еще верит, что вы его друг). But first you've got to speak to him (но сперва вы должны поговорить с ним). I can't see the line (я не могу видеть нить: «линию»)."

"I could go and see Kurtz (я мог бы пойти и встретиться с Куртцем). I have the address (у меня есть адрес)."

I said, "Remember (помните). Lime may not want you to leave the Russian zone when once you are there (Лайм может не захотеть, чтобы вы покидали русскую зону, когда вы там окажетесь: «когда один раз вы есть там»), and I can't protect you there (и я не могу защитить вас там)."

"I want to clear the whole damned thing up (я хочу прояснить все это: «это целое» проклятое дело)," Martins said, "but I'm not going to act as a decoy (но я не собираюсь действовать как приманка; decoy — приманка; манок /для птиц/; западня, ловушка). I’ll talk to him (я поговорю с ним). That's all (это все = и на этом все)."

 

thoughtfully ['TO:tfulI], persuade [pq'sweId], protect [prq'tekt], decoy [dI'kOI]

 

He said thoughtfully, "I wish I could speak to him. You see, there's so much I simply can't believe."

"Perhaps you are the only one who could speak to him. It's risky though, because you do know too much."

"I still can't believe... I only saw the face for a moment." He said, "What shall I do?"

"He won't leave his zone now. The only person who could persuade him to come over would be you —or her, if he still believes you are his friend. But first you've got to speak to him. I can't see the line."

"I could go and see Kurtz. I have the address."

I said, "Remember. Lime may not want you to leave the Russian zone when once you are there, and I can't protect you there."

"I want to clear the whole damned thing up," Martins said, "but I'm not going to act as a decoy. I’ll talk to him. That's all."

 

 

SUNDAY HAD laid its false peace over Vienna (воскресенье положило свой фальшивый мир над Веной = покрыло Вену своим фальшивым миром; to lay): the wind had dropped (ветер стих) and no snow had fallen for twenty-four hours (и никакого снега не выпало за двадцать четыре часа). All the morning trams had been full (все утро трамваи были полны), going out to Grinzing where the young wine was drunk (идущие наружу /за город/ = выезжающие в Гринцинг, где было выпиваемо = где пили молодое вино) and to the slopes of snow on the hills outside (и к склонам снега на холмах снаружи = на загородных холмах). Walking over the canal by the makeshift military bridge (идя через канал по временному военному мосту; makeshift — замена; паллиатив; временное или самодельное приспособление; кустарный; самодельный; импровизированный; временный), Martins was aware of the emptiness of the afternoon (Мартинс сознавал: «был сознающим» пустоту этого вечера): the young were out with their toboggans and their skis (молодые были за городом: «снаружи» с их санками и их лыжами), and all around him was the after-dinner sleep of age (а все вокруг него было послеобеденным сном /преклонного/ возраста). A notice-board told him (доска объявлений сказала ему) that he was entering the Russian zone (что он входил в русскую зону), but there were no signs of occupation (но не было никаких знаков = признаков оккупации). You saw more Russian soldiers in the Inner City than here (вы видели = можно было видеть больше русских солдат во Внутреннем Городе, чем здесь).

Deliberately he had given Mr. Kurtz no warning of his visit (он нарочно не дал господину Куртцу никакого предупреждения о своем визите). Better to find him out than a reception prepared for him (лучше не застать его дома, чем /встретить/ прием, приготовленный /специально/ для него). He was careful to carry with him all his papers (он был осторожен носить с собой все свои документы = предусмотрительно захватил…), including the laissez-passer of the four powers (включая пропуск от четырех властей; laissez-passer — пропустить: «дать пройти» /франц./) that on the face of it allowed him to move freely through all the zones of Vienna (который позволял ему передвигаться свободно через все зоны Вены). It was extraordinarily quiet over here on the other side of the canal (было необычайно тихо здесь, на другой стороне канала), and a melodramatic journalist had painted a picture of silent terror (и мелодраматичный журналист написал бы картину тихого ужаса): but the truth was simply the wide streets (но правда была просто = заключалась просто в широких улицах), the greater shell damage (бóльших артиллерийских повреждениях), the fewer people (меньшем количестве людей)—and Sunday afternoon (и воскресном дне). There was nothing to fear (было нечего бояться), but all the same (но все равно) in this huge empty street (на этой огромной пустой улице) where all the time you heard your own feet moving (где все время ты слышал твои собственные ноги двигающимися = шум собственных шагов), it was difficult not to look behind (было трудно не оборачиваться назад; difficult — трудный, сложный; тяжелый).

He had no difficulty in finding Mr. Kurtz's block (ему было вовсе не сложно: «он не имел никакой сложности в» найти дом господина Куртца), and when he rang the bell (и когда он позвонил в колокольчик) the door was opened quickly (дверь была открыта быстро = дверь тут же была открыта), as though Mr. Kurtz expected a visitor (как будто господин Куртц ожидал посетителя), by Mr. Kurtz himself (самим господином Куртцем).

"Oh," Mr. Kurtz said, "it's you, Rollo (это вы, Ролло)," and made a perplexed motion with his hand to the back of his head (и сделал смущенное движение своей рукой к затылку: «к задней стороне своей головы»; to perplex — ставить в тупик, приводить в недоумение; смущать; ошеломлять, сбивать с толку). Martins had been wondering why he looked so different (Мартинс удивлялся/задавался вопросом, почему он выглядел настолько иначе), and now he knew (и теперь он понял: «знал»). Mr. Kurtz was not wearing the toupee (господин Куртц не носил /сейчас/ паричок = на господине Курце не было паричка), and yet his head was not bald (и все же его голова не была лысой). He had a perfectly normal head (у него была совершенно нормальная голова) of hair cut close (с волосами, подстриженными коротко: «близко»). He said, "It would have been better to have telephoned to me (было бы лучше позвонить мне): you nearly missed me (вы чуть было не упустили меня): I was going out (я /как раз/ выходил = собирался уходить)." "May I come in a moment (могу я зайти на минутку)?"

"Of course (конечно)."

In the hall a cupboard door stood open (в прихожей дверь шкафа стояла открытой), and Martins saw Mr. Kurtz's overcoat, his raincoat (и Мартинс увидел пальто господина Куртца, его плащ), a couple of soft hats (пару мягких шляп) and hanging sedately on a peg like a wrap (и, висящий спокойно на колышке, как платок; sedate — спокойный, степенный, уравновешенный; wrap — шаль, платок; меховая пелерина; to wrap — завертывать, сворачивать; обертывать), Mr. Kurtz's toupee (паричок господина Куртца). He said, "I'm glad to see your hair has grown (я рад видеть, что ваши волосы отросли; to grow — расти)," and was astonished (и был поражен), in the mirror on the cupboard door (в зеркале на дверце шкафа), to see the hatred flame and blush on Mr. Kurtz's face (увидеть, как на лице господина Куртца полыхает и рдеет ненависть). When he turned Mr. Kurtz smiled at him like a conspirator (когда он обернулся, мистер Куртц улыбнулся ему, словно конспиратор) and said vaguely (и сказал туманно; vague — неопределенный, неясный, смутный; неуловимый): "It keeps the head warm (он сохраняет голову теплой)."

"Whose head (чью голову)?" Martins asked, for it had suddenly occurred to him (ибо внезапно ему пришло в голову) how useful that toupee might have been on the day of the accident (как полезен этот паричок мог быть в день несчастного случая). "Never mind (не беспокойтесь)," he went quickly on (продолжил он быстро; to go on — продолжать), for his errand was not with Mr. Kurtz (ибо его задача была не с господином Куртцем = не господин Курц был ему нужен; errand — поручение, задание, дело). "I'm here to see Harry (я здесь /для того/, чтобы увидеть Гарри)."

 

false ['fO:ls],toboggan [tq'bOg(q)n], sign ['saIn], laissez-passer [leI'seI-pq'seI], melodramatic ["mqlqdrq'mxtIk], sedate [sI'deIt], difficult ['dIfIk(q)lt], astonish [qs'tOnIS], errand ['erqnd]

 

SUNDAY HAD laid its false peace over Vienna: the wind had dropped and no snow had fallen for twenty-four hours. All the morning trams had been full, going out to Grinzing where the young wine was drunk and to the slopes of snow on the hills outside. Walking over the canal by the makeshift military bridge, Martins was aware of the emptiness of the afternoon: the young were out with their toboggans and their skis, and all around him was the after-dinner sleep of age. A notice-board told him that he was entering the Russian zone, but there were no signs of occupation. You saw more Russian soldiers in the Inner City than here.

Deliberately he had given Mr. Kurtz no warning of his visit. Better to find him out than a reception prepared for him. He was careful to carry with him all his papers, including the laissez-passer of the four powers that on the face of it allowed him to move freely through all the zones of Vienna. It was extraordinarily quiet over here on the other side of the canal, and a melodramatic journalist had painted a picture of silent terror: but the truth was simply the wide streets, the greater shell damage, the fewer people—and Sunday afternoon. There was nothing to fear, but all the same in this huge empty street where all the time you heard your own feet moving, it was difficult not to look behind.

He had no difficulty in finding Mr. Kurtz's block, and when he rang the bell the door was opened quickly, as though Mr. Kurtz expected a visitor, by Mr. Kurtz himself.

"Oh," Mr. Kurtz said, "it's you, Rollo," and made a perplexed motion with his hand to the back of his head. Martins had been wondering why he looked so different, and now he knew. Mr. Kurtz was not wearing the toupee, and yet his head was not bald. He had a perfectly normal head of hair cut close. He said, "It would have been better to have telephoned to me: you nearly missed me: I was going out." "May I come in a moment?"

"Of course."

In the hall a cupboard door stood open, and Martins saw Mr. Kurtz's overcoat, his raincoat, a couple of soft hats and hanging sedately on a peg like a wrap, Mr. Kurtz's toupee. He said, "I'm glad to see your hair has grown," and was astonished, in the mirror on the cupboard door, to see the hatred flame and blush on Mr. Kurtz's face. When he turned Mr. Kurtz smiled at him like a conspirator and said vaguely: "It keeps the head warm."

"Whose head?" Martins asked, for it had suddenly occurred to him how useful that toupee might have been on the day of the accident. "Never mind," he went quickly on, for his errand was not with Mr. Kurtz. "I'm here to see Harry."

 

"Harry?"

"I want to talk to him (я хочу поговорить с ним)."

"Are you mad (вы с ума сошли: «вы сумасшедший»)?"

"I'm in a hurry (я спешу: «я в спешке»), so let's assume that I am (так что давайте примем/предположим, что я сумасшедший; to assume — принимать, брать на себя /ответственность, управление и т. п./; допускать, предполагать). Just make a note of my madness (просто отметьте /для себя/ мое безумие: «сделайте заметку о моем безумии»). If you should see Harry (если вы увидите Гарри)—or his ghost (или его призрак)—let him know that I want to talk to him (дайте ему знать, что я хочу поговорить с ним). A ghost isn't afraid of a man (призрак не боится человека), is it (не правда ли)? Surely it's the other way round (конечно, это наоборот /т. е. человек боится привидения/). I'll be waiting in the Prater by the Big Wheel for the next two hours (я буду ждать в Пратере у чертова колеса: «Большого Колеса» ближайшие два часа)—if you can get in touch with the dead, hurry (если вы можете войти в контакт = связаться с мертвецом, поторопитесь)." He added (он добавил), "Remember (помните), I was Harry's friend (я был другом Гарри)."

Kurtz said nothing (Куртц ничего не сказал), but somewhere (но где-то), in a room off the hall (в комнате /отходящей/ от прихожей), somebody cleared his throat (кто-то прочистил свое горло). Martins threw open a door (Мартинс распахнул дверь): he had half expected to see the dead rise yet again (он наполовину ожидал увидеть, как снова поднимается = воскресает мертвец), but it was only Dr. Winkler who rose from a kitchen chair (но это был всегг лишь доктор Винклер, который поднялся с кухонного стула), in front of the kitchen stove (перед кухонной печкой), and bowed very stiffly and correctly (и поклонился очень чопорно и корректно) with the same celluloid squeak (с тем же целлулоидным скрипом).

"Dr. Winkle (доктор Винкль)," Martins said. Dr. Winkler looked extraordinarily out of place in a kitchen (доктор Винклер выглядел необычайно не на месте на кухне). The debris of a snack lunch littered the kitchen table (остатки легкого обеда покрывали кухонный стол; snack — закуска; to litter — подстилать, настилать солому, подстилку и т. п.; разбрасывать в беспорядке /вещи и т. п./; сорить, мусорить), and the unwashed dishes consorted very ill with Dr. Winkler's cleanness (и немытые тарелки очень плохо согласовывались с чистотой доктора Винклера; to consort — гармонировать, согласовываться, сочетаться, соответствовать).

"Winkler (Винклер)," the doctor corrected him with stony patience (с каменным спокойствием поправил его доктор).

Martins said to Kurtz (Мартинс сказал Куртцу): "Tell the doctor about my madness (расскажите доктору о моем безумии). He might be able to make a diagnosis (он мог бы быть способным поставить диагноз). And remember the place (и запомните место)—by the Great Wheel (у Большого Колеса). Or do ghosts only rise by night (или призраки поднимаются только по ночам)?" He left the flat (он покинул квартиру; to leave — покидать; уходить).

For an hour he waited (в течение часа он ждал), walking up and down to keep warm (ходя туда-сюда: «вверх и вниз», чтобы сохраниться теплым = поддержать тепло), inside the enclosure of the Great Wheel (внутри ограды Большого Колеса): the smashed Prater (разбитый Пратер) with its bones sticking crudely through the snow (с его костями, грубо торчащими через снег) was nearly empty (был почти пуст). One stall sold thin flat cakes like cartwheels (один ларек продавал тонкие, плоские кексы, похожие на тележные колеса; cart — повозка; подвода; телега), and the children queued with their coupons (и дети стояли в очереди со своими купонами; queue — очередь). A few courting couples (несколько влюбленных парочек; to court — ухаживать) would be packed together in a single car of the Wheel (втискивались: «были обычно втиснуты» вместе в одну кабинку Колеса) and revolve slowly above the city surrounded by empty cars (и вращались медленно над городом, окруженные пустыми кабинками). As the car reached the highest point of the Wheel (когда кабинка достигала высочайшей точки Колеса), the revolutions would stop for a couple of minutes (вращение останавливалось на пару минут) and far overhead the tiny faces would press against the glass (и далеко наверху крошечные лица прижимались к стеклу). Martins wondered who would come for him (Мартинс задавался вопросом, кто придет за ним). Was there enough friendship left in Harry (было ли достаточно дружбы, оставшейся в Гарри) for him to come alone (чтобы он пришел один: «для него, чтобы прийти одному»), or would a squad of police arrive (или приедет наряд полиции)? It was obvious from the raid on Anna Schmidt's flat (было очевидно из рейда на квартиру Анны Шмидт) that he had a certain pull (что он имел некоторую: «определенную» протекцию). And then as his watch hand passed the hour (и затем когда, стрелка его часов прошла час), he wondered (он засомневался): was it all an invention of my mind (было ли это все изобретением моего ума)? are they digging up Harry's body now in the Central Cemetery (или они выкапывают труп Гарри сейчас на Центральном кладбище)?

Somewhere behind the cake stall (где-то за ларьком с кексами) a man was whistling and Martins knew the tune (засвистел человек, и Мартинс узнал эту мелодию). He turned and waited (он повернулся и ждал). Was it fear or excitement that made his heart beat (был это страх или было возбуждение, что заставляло его сердце биться)—or just the memories that tune ushered in (или просто воспоминания, которые привела за собой мелодия; to usher in — возвестить, объявить; usher — швейцар; консьерж; привратник; to usher — провожать, сопровождать; вводить /in/), for life had always quickened when Harry came (ибо жизнь всегда убыстрялась, когда приходил Гарри), came just as he came now (приходил именно так, как он пришел сейчас), as though nothing much had happened (как будто ничего особенного не произошло), nobody had been lowered into a grave (никто не был опущен в могилу) or found with cut throat in a basement (или найден с перерезанным горлом в подвале), came with his amused deprecating take-it-or-leave-it manner (пришел в своей веселой, насмешливой, безразличной манере; to deprecate — преуменьшать, умалять; take it or leave it = возьми это или брось это: «не нравится — не бери»)—and of course one always took it (и, конечно, человек всегда брал это /т. е. принимал Гарри, проникался симпатией к Гарри/).

 

threw [Tru:], expect [Ik'spekt], celluloid ['seljqlOId], consort /глагол/ [kqn'sO:t], correct [kq'rekt], diagnosis ["daIqg'nqusIs], enclosure [In'klquZq], queue ['kju:], coupon ['ku:pOn], patience ['peISqns], squad ['skwOd], usher ['ASq], amused [q'mju:zd], deprecate ['deprqkeIt]

 

"Harry?"

"I want to talk to him."

"Are you mad?"

I'm in a hurry, so let's assume that I am. Just make a note of my madness. If you should see Harry—or his ghost—let him know that I want to talk to him. A ghost isn't afraid of a man, is it? Surely it's the other way round. I'll be waiting in the Prater by the Big Wheel for the next two hours—if you can get in touch with the dead, hurry." He added, "Remember, I was Harry's friend."