Глава 23. Кстати о кардинальных переменах.Кстати о кардинальных переменах. Сев за свой стол и уставившись в пасмурное унылое утро, Кейт была тенью вчерашней продуктивной художницы: она сидела здесь, глядя на пустую страницу уже больше часа. И это после того, как проспала звонок будильника, затем еще минут двадцать провалялась в кровати, наслаждаясь побаливающим напряжением в мышцах ног… и нескольких других местах… Дзыыыыынь. Дзыыыыынь. Кейт хлопнула по мобильному, схватила его и перевернула. Код этого региона. Местный телефонный код. Это мог быть… – Алло?– сказала она, не дыша. – Привет, это Синди из… Когда Синди из «Ателье Синди» проинформировала ее, что костюм, брюки и две юбки, которые она отнесла, были готовы, Кейт хотелось закричать. Вместо этого она ответила: – О, спасибо. Да, я подъеду за ними сегодня или, в крайнем случае, завтра. Повесив трубку, она знала, что ожидание звонка от Дьюка, который вряд ли раздастся, не помогало ее рабочей загруженности. Но было невозможно не подскакивать каждый раз, как звонил телефон… что происходило раз двенадцать. Почему-то все, чьи номера она набирала в последнее время или с кем связывалась по работе, перезванивали ей этим утром. Но не Дьюк. И, возможно, неплохо было напомнить себе, что он может так и не позвонить. Учитывая, что они расстались всего часов семь назад, было еще слишком рано терять надежду, но все же. Он будет не первым мужчиной, попросившим номер, пребывая в блаженстве после секса, только чтобы позже, когда прояснится голова, понять, что женщина не в его вкусе. Он даже не записал ее номер. Дзыыыыынь. Дзыыыыынь. На этот раз Кейт даже не посмотрела на экран. Возможно, ей звонит бухгалтер по поводу налогов. Или сосед, чтобы сказать, что они собираются строить заднее крыльцо и будут работать рядом с ее офисом в течение следующих двенадцати недель. Или Фло из
– Алло. – Я думал о тебе всю ночь напролет. Резко вернув себя к реальности, Кейт сжала телефон, когда грубый мужской голос зазвучал в ухе и прошиб насквозь ее тело. – Алло? – сказал Дьюк. Ах, да, она должна была промурчать что-то в ответ. – Эм, привет. Вау. Сама Анджелина Джоли. – Я хочу тебя увидеть. Бум. Никакой преамбулы, сладких разговоров и никакой неловкости: очевидно, мужчина разговаривал в той же манере, в какой занимался сексом. И для вашего сведения, она ответила так же, как и в клубе: моментальное возбуждение. – Где? – Она тоже могла играть в игру «Напролом». – У меня выходной. Ужин… в «Риверсайде». В шесть. Кейн начала улыбаться так широко, что заболели щеки: – Ужин, значит? – Я умею вести себя за столом. И я подумал, что раз то, чем мы занимаемся, не в твоем стиле, то благодаря ужину ты почувствуешь себя более комфортно. Его слова были резкими, а внимательность стала сюрпризом… и скорее всего, и тем и другим она была особенно тронута. – С удовольствием. – Хорошо. – Настала пауза. – Не надевай лифчик. – Почему? – А как ты думаешь? Кейт закрыла глаза и качнулась, образ его головы у ее грудей, того, как он посасывает и облизывает, сильно на нее подействовал. – Хорошо. – Хочу, чтобы ты снова была подо мной, – прорычал он. Так он попрощался.
Около которого можно было сделать пируэт.
Взглянув на часы, Кейт выругалась. Десять часов. Проклятье. Ей и так не хватало времени утром… Боже, то, как он двигался в ней, как эти массивные плечи нависали над ней, как его тело поднималось и опускалось, а глаза сияли. А его голос. Снова сев, она опустила голову на руки. Она поверить не могла, что это снова случится через восемь часов. Или девять с половиной, в зависимости от того, сколько времени займет ужин. Из-за чего фаст-фуд приобрел особенную привлекательность.
Когда телефон снова зазвонил, она ответила немедля, надеясь, что он перезванивает, просто чтобы у них снова состоялся такой разговор. – Алло? – Ты со мной еще разговариваешь? Кейт вздрогнула. – О, Джи Би, привет. Кейт вспомнила первую половину ночи, и на нее нахлынула вина наряду с дрожью от страха, как будто ее внутренности сменили железнодорожные пути. – Прости, Кейт. Боже мой, поверить не могу, что так замотался… Слушая его искреннее объяснение всего, она пыталась придумать, что сказать, когда он снова пригласит ее на свидание. Изначально она действительно была рада его приглашению в театр, но сейчас? Словно у дороги перед ней был поворот, и новое направление вело от него, а не к нему. – … пообедать? – Что? – сказала она, возвращаясь к реальности. – Просто хотел узнать, будет ли у тебя время пообедать в центре? Я сегодня снова в театре, репетирую «Аренду»… и очень хочу загладить перед тобой вину. – Так, у меня уроки в одиннадцать. – И если она не пошевелит задницей, то опоздает. – Заканчиваю в час. Могу подъехать в центр к половине второго… не знаю, вписывается ли это в твой график. – Я все устрою. Приходи в театр… в это время я без проблем проведу тебя за кулисы, ведь это просто репетиция, а не спектакль. – Ладно, спасибо. Тогда увидимся… – Кейт. Я слышу сомнение в твоем голосе. Клянусь, прошлой ночью все вышло случайно. Я не такой… я не специально тебя кинул. Что ж… он не ошибался насчет паузы, но был очень далек от ее истинной причины. Боже правый, как поступить? Сказать ему, что вчера она виделась с кем-то еще? «Виделась» в смысле «занималась с ним сексом на полу на задворках ночного клуба». И с чего бы ей говорить Джи Би, что она видится с кем-то еще? Были ли у них с Дьюком отношения? Может, это всего на две ночи. Что за бардак. – Я знаю, – пробормотал Джи Би. – Совсем не так я планировал ту ночь. Черт, она произнесла это вслух. – Нет, нет, я имела в виду… – Лучше сказать об этом при личной встрече, подумала она. – Я бы с удовольствием пообедала с тобой, и я правда все понимаю насчет вчерашнего. Увидимся после моих занятий? Облегчение в его голосе было ощутимым: – Тогда увидимся, Кейт. Спасибо за твое понимание.
***
Джим проснулся в одиночестве. Открыв глаза, первым делом он стал искать Сисси, но ее как будто здесь вообще не было. Перевернувшись, он все еще чувствовал ее запах на простынях, слабый аромат сладкой женской кожи задержался там, где она лежала рядом с ним. Встав с постели, он натянул что попалось под руку, сделал остановку в ванной, а затем пошел к ее комнате. Дверь была приоткрыта, но он все равно постучал о косяк. Когда ответа не последовало, он заглянул внутрь. Кровать была заправлена, ничто не свидетельствовало о том, что она была здесь. Он пошел к лестнице, быстро спустился… Джим замер около старинных часов. Еда. Он учуял запах… настоящей еды. Как у домашней пищи, которую готовила его мать столько лет назад. – Какого хрена? – сказал Эдриан, стоя на вершине лестницы. – Это… завтрак? – Думаю, да. Я его точно не готовил. – Да уж. – Другой ангел спустился, хромая, держась за перила, и они вместе спустились до конца.– Учуяв запах дыма прошлой ночью, я подумал, что ты попытался что-то испечь. Да, едва ли. Они вдвоем направились к кухне, и по мере их приближения проявлялось больше нюансов. Корица. Яйца. Кофе. – Вау, – сказал Эдриан, когда они зашли в помещение. Сисси трудилась у плиты со знанием дела, сбивая в чашке что-то похожее на омлет, а затем вылила смесь на сковородку, и все зашипело. На небольшом столе посреди комнаты были расставлены три тарелки, разложено столовое серебро из разных наборов, и кружки стояли как флажки в верхних правых углах сервировки. – О, Боже, тосты, – сказал Эдриан, медленно продвигаясь вперед и садясь на один из стульев. Не дожидаясь приглашения, он потянулся к стопке того, что было хлебом, но теперь стало золотисто-коричневой хрустящей едой в ожидании масла.– Не знал, что у нас есть тостер… черт возьми, как тебе удалось их приготовить? Сисси обернулась через плечо, на секунду встречаясь с Джимом взглядом, прежде чем отвернуться. – Духовка. На верхнем огне. Так мы готовили в летнем лагере. – Я могу угоститься? – сказал другой ангел, намазывая кусок хлеба. – Конечно. Мне нравится посыпать тосты корицей и сахаром. – Сисси повернулась, держа в руках сковородку. – Надеюсь, вы не против? Я не фанатка глазуньи. Сырой желток – мерзость. Настала пауза, будто она ждала, пока Джим сядет. Ему хотелось сигарету сильнее завтрака, но он не будет вести себя грубо. – Это замечательно. Спасибо. Секунду спустя она положила омлет сначала Эду, пользуясь деревянной ложкой, дабы наполнить ангельскую тарелку взбитыми яйцами. Затем подошла к Джиму, проделывая то же самое. Она приняла душ; он чувствовал запах шампуня, которым пользовался он сам, и кончики ее волос были влажными. А тот факт, что на ней была та же одежда, что и вчера, заставил его решить позаботиться о ее гардеробе. –Спасибо, – сказал он снова, беря в руки вилку. Легкая. Горячая. Безумно вкусная. Настоящая противоположность той дряни, которую он кидал в свой желудок в последнее время. И все же, даже поглощая пищу как изголодавшийся мужик, коим он и являлся, было невозможно не думать о том, как они провели ночь, лежа вместе в его постели. Он знал, она тоже должна думать об этом – Сисси была напряжена и чувствовала себя неловко, когда подошла к своей тарелке, а затем поставила сковородку в раковину. Комнату наполнил стук столового серебра о фарфор, в ушах звенел звук еды, отчего тишина, царившая между ними, становилась ощутимым четвертым присутствующим за столом. Эдриан съел большую часть тостов, весь омлет и запил все это двумя чашками кофе. И затем он свернул свою салфетку и поднялся на ноги. – Я пойду в душ, а потом отлучусь. – Куда собрался? – нахмурился Джим. – На улицу. – Куда? – На улицу. Когда парень отвернулся, первым побуждением Джима было вывалить на него целую кучу речей вроде «черт тебя дери, даже не думай так со мной говорить», но затем мельком увидел то, как Сисси ерзает на своем стуле. Есть ли возможность, что у Эдриана выработалось чувство такта, и он хотел оставить их наедине? – Я надеялась поговорить, – тихо сказала Сисси, когда они остались одни. Чудеса никогда не прекратятся. – Ммм? – Прости. Просто задумался о своем соседе… который ест в три горла. – Он поэтому хромает? Джим вздернул брови. – Ты раньше не слышала это выражение? – Это метафора? – Он просто очень голоден. – А. Сисси встала и вернулась к кофеварке, налив себе еще крепкого кофе, который приготовила для всех них. И пока она двигалась, он осознал, что окидывает ее взглядом, оценивая ее плечи, бедра, губы, ноги. Сложно видеть что-либо под его мешковатой одеждой, но он чувствовал достаточно, чтобы экстраполировать… Потерев виски, он подумал… боже, ему нужно прекратить это дерьмо. – Еще кофе? – Когда она повернулась к нему, держа в одной руке чашку и кофейник – в другой, он собрался. – Да. Спасибо. Он протянул чашку и наблюдал, как поднимается пар, когда она наполняла ее. Затем она вернулась на свой стул. Много тишины. – Итак, не думал, что эта кухня вообще способна функционировать.– Он кивнул, осматриваясь, замечая, что конторки не выглядели такими уж грязными, как и пол. Очевидно, она к тому же и прибралась здесь.– Я думал, это всего лишь реликвия, пылесборник. Как и остальное место. – Я прошлась по стенным шкафчикам и ящикам. Нашла в достатке все то, что нам могло понадобиться. – Откуда ты взяла всю еду? –Я позаимствовала мотоцикл, который стоит в… Джим кашлянул, разбрызгав повсюду кофе. – Что…? – О, блин, прости, – сказала Сисси, бросившись за… о, у них и бумажные полотенца имелись. – Вот, сейчас уберу. – Нет, все нормально.
– Я не знала, что мотоциклы под запретом. Джим прокашлялся. – Нет, они не под запретом. Я просто, знаешь, удивлен. Сисси вновь села на стул. – Я не знала, что еще делать. Я спустилась сюда, а есть было нечего… и я собиралась взять «Эксплорер», но не могла найти ключи. У «Харлея» они были в зажигании. Джим моргнул, пытаясь представить, как она забирается на один из тех огромных байков, которые припаркованы в задней части участка. Затем до него дошло что-то еще. – Погоди, как ты… – Оказалось, люди могут меня видеть. Если я достаточно сильно сосредоточусь, – пожала она плечами. – Но мне нужно позаимствовать пятнадцать долларов и семьдесят два цента. Прежде я никогда ничего не крала и предпочту быть у тебя в долгу, чем иметь эту мелкую кражу на своей совести. Мне правда очень не комфортно. В ответ Джим просто смотрел на нее, и она покраснела. – Слушай, я всего лишь съездила в ближайший «Квики Март» и стала невидимой, пока была в магазине. Не знала точно, что делать, но потом поняла, что вещи, которые я держу, тоже становятся невидимыми. Я взяла только хлеб, масло, кофе и побольше яиц… вот и все. О, и бумажные полотенца… две пачки, как и фильтры для кофеварки. И корицу. – Вдруг она наклонилась. – У вас ведь есть наличные, да? То есть, в пикапе и байках есть топливо, вот я и подумала, что у вас в карманах должны водиться деньги. – Да, деньги есть.– Они жили на его сбережения, которые были значительными, благодаря спецподразделению, хорошо платившему за опасную работу и отсутствие жизни вне организации в течение двадцати лет. – Это не проблема. И мне все равно, что ты взяла байк, я просто немного в шоке от того, что ты смогла… – Справиться с ним? – Ну, да. Он же весит тонну. – Отец давно научил меня ездить на байке. У него тоже был «Харлей»… то есть, у него он до сих пор есть. – Сисси опустила взгляд на свою чашку. – В общем, да, завтрак – предложение мира. Мне действительно жаль из-за того, как я вела себя прошлой ночью. Просто… на меня нахлынуло. В голове все взорвалось… мне не стоило так на тебя кидаться. Ты этого не заслужил, и я благодарна за все, что ты сделал для меня. Он посмотрел ей в глаза. – Тебе не нужно извиняться. И я тебя не виню. Ты с таким дерьмом сейчас пытаешься справиться. – Просто сложно столько… всего не понимать. – Ты не помнишь? – Как я здесь оказалась? Не особенно. То есть, я помню, как зашла в супермаркет. А дальше? Туман. «Палка о двух концах», – подумал он. И Джим надеялся, что пелена накрыла воспоминания о плене у Девины… – Но я помню все о стене, – хрипло сказала она. – Все. Я все еще твердо стою на том что веками была заточена в той черной темнице. Проклятье. Она взяла себе последний тост, но откусила всего раз, прежде чем отложить его в сторону. – Думаю, я борюсь частично из-за этого. Это все, что у меня есть, этот… опыт… разделенный с другими страдающими. Я закрываю глаза, и именно это я вижу, слышу и чувствую этот запах… вонь и непереносимая агония, мимо проходят годы. – Когда голос надломился, она провела пальцем под глазом, словно вытирала слезу.– Это съедает меня… и я думала, что визит к родителям приведет меня в чувство, но он лишь напомнил обо всем, чем я более не являюсь. Мне нужно что-то твердое, на что я могу опереться, но ничего нет, не так ли. Практически то же самое, что она сказал ему вчера в темноте. Джим решил последовать ее примеру и уставился в свой кофе. – Уверена, что хочешь знать? – Когда она замерла, он снова посмотрел на нее. – Прежде чем ответишь, хорошо об этом подумай. От определенных знаний избавиться невозможно. – Вдруг он вспомнил обо всех людях, которых убил, некоторых очень ярко. –Как только ты обо всем узнаешь, эта информация станет татуировкой на твоем мозге. Это навсегда, и обратного пути не будет. – Расскажи мне, – прошептала она, не колеблясь. – Даже если это ужасно… я должна знать. Я все еще пленница, хоть и нахожусь здесь… я все еще заточена, но в этот раз в ловушке неведения. Нет никакой связи, структуры, ничего кроме вопросов, на которые никто не отвечает. Мой разум… съедает сам себя. Черт, она слишком молода, чтобы так себя чувствовать. И он точно знал о ее чувствах: он сотни раз бывал на ее месте, и это было не только сложно, это ожесточило его. Заковало эмоции в бетон. Он не желал ей той же участи. – Не против, если я закурю? – Совсем нет. Рак я заработать не могу, а запах мне даже нравится. Он отклонился в сторону и вытащил из заднего кармана зажигалку. Через секунду между его губами был зажат горящий кончик, и он делал затяжку. На выдохе он заметил, что его руки успокоились. Забавно, он был не в курсе, что они тряслись. – Я не знаю всего. – Он потянулся к конторке позади, подтягивая пепельницу и ставя ее около своей пустой тарелки. – Тебе стоит иметь это в виду. Я еще столько дерьма не знаю. Что послужило напоминанием, будто оно ему нужно, что у него не было много свободного времени. И все же, он чувствовал необходимость просветить ее настолько, насколько мог. Будет честно… а справедливость в последнее время обходила ее стороной. Войне придется подождать еще немного. – Так расскажи мне, – произнесла она, сильнее обнимая себя. Джим открыл рот, подыскивая слова… и терпя неудачу. Хотя существовал другой способ. Более опасный, но он скорее предоставит ей искомое, чем любой разговор, который мог бы между ними состояться. Джим резко встал на ноги. – Мне нужно переговорить с напарником. Сейчас вернусь. Он вышел из кухни и поднялся по лестнице. – Эй, Эдриан. Ответ с другой стороны напоминал что-то вроде: – Что это, по-твоему, фильм «Рокки»? – Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал. – Я ухожу. – Да ты шутишь. – Ему ли не знать Эдриана, чтобы принять его отлучку за простой жест вежливости. – И куда ты намылился? Дверь открылась. Эдриан был полностью одет, его волосы – мокрыми. – Мне пора. Джим с силой схватил парня за руку. – Куда. Эд прищурился. – Пока ты сидишь внизу со своей девушкой? Волнуешься о ней? Я позабочусь о деле. И это все, что тебе нужно знать… если только ты не планируешь вернуться в игру? – Да брось, это же чушь. – Да что ты. Серьезно. – Эдриан вырвался и захромал в направлении своей комнаты. – Думаю, нет. – Так в чем дело? – потребовал Джим, следуя за парнем в его укромное место. – Что происходит? Эдриан просто покачал головой, подходя к своему комоду и надел кобуру. – Ты готов разыгрывать мяч? Потому что, повторюсь, в ином случае нет смысла сотрясать воздух, не так ли. Выругавшись, Джим подумал о Сисси, сидящей на кухне, она считала его своим компасом в чертовом запутанном мире. У нее больше никого не было. – Слушай, мне нужно лишь, чтобы она адаптировалась. Она пережила настоящий шок, понимаешь… Эдриан развернулся, сунув под руку сороковку. – Катись к черту, Джим. Я потерял лучшего друга и много чего другого серьезного. Навеки. Поэтому, в первую очередь, не смей говорить мне, какой шок она пережила, а во- вторых? Прости, если я не очень впечатлен твоей нежной стороной. Хочешь мастурбировать, смотря канал «Холлмарк»… на здоровье. Но после не спрашивай меня о том, куда я иду или что делаю, дабы держать все под контролем… и не веди себя так, будто я обязан поделиться новостями с поля. Этого не случится. Джим провел рукой по волосам. – Один день, Эдриан. Дай мне один день. – Для чего? Чтобы вы могли устроить себе маникюр-педикюр и отправиться за покупками? Пошел ты… – Мне нужен всего один день, и затем я вернусь. Обещаю. Второй ангел выругался себе под нос, взял в руки хрустальный кинжал и заткнул его сзади за пояс. – Даю слово, – резко сказал Джим. – Я буду на сто процентов в игре. Мне лишь нужно, чтобы ты пока кое-что для меня сделал… –Иииииии сукин сын еще чего-то хочет. Идеально… –Эдриан. Пожалуйста. Эд осмотрелся, будто надеялся где-нибудь найти кусочек здравого смысла. – Что ты от меня хочешь? – наконец, пробормотал он. Когда Джим закончил излагать просьбу, Эдриан просто уставился на него. После долгого, напряженного момента, ангел сказал: – Ты мне должен. Ясно? Я сделаю это для тебя, ты будешь мне должен. – Клянусь честью, – ответил Джим, протянув ладонь.
|
«Прогрессив». Гребаный геккон из «GEICO»[120].
Взяв контроль над полотенцами «Bounty»,[124]он попытался не дать ей вытереть его: она была так близко к его груди, к его телу, ее запах проникал ему в нос, мозг, всевозможные контакты перекрещивались. Особенно когда он представил ее на одном из их «Харлеев».
