Глава 1 4 страницаДжаред сморщился как от боли, Дженсен убрал руку. И тут Падалеки толкнул его на кровать, упал сверху и принялся беспорядочно целовать – губы, щеки, брови, шею... Он вытягивался в струну, прижимался плотно. Под ними в первый раз была нормальная горизонтальная поверхность, и Дженсен снова забрался ладонями под рубашку Джареда, трогая поясницу, и лопатки, и выше… Джаред трясущимися пальцами принялся расстегивать свою ширинку. – А родители? – шепнул Дженсен. Джаред нетерпеливо мотнул головой и нелепо стащил с себя джинсы. Он путался в длинных ногах, сопел и бесился. Дженсен вытянул шею, убедился, что дверь заперта, и позволил Падалеки снять с себя через голову толстовку, а потом сам освободился от штанов. Он остался в одной старой футболке Джоша с черно-белым портретом Сида Вишеса, а Джаред – в дурацкой школьной рубашке. Он лежал рядом и тяжело дышал. Дженсену одновременно хотелось сбежать и сделать что-нибудь… настоящее. Он потянулся к губам Джареда, но тот нырнул вниз. Вот правильно говорят: «Сперма в мозг ударила». До Дженсена никак не доходило, что Джаред собирается сделать. И, когда он высунул язык и осторожно лизнул член, это оказалось полнейшей неожиданностью – Дженсен едва не заорал. Ощущения были… странные. Очень стыдные и безумно приятные. Второе касание вышло более уверенным, и Дженсена протрясло так, что клацнули зубы. Джаред лизал его член от яиц к головке, придерживая двумя пальцами – как мороженое. Дженсена выгибало на постели, хотелось просить о чем-то, но не было никаких слов. Слишком неуверенные прикосновения языка, слишком слабое сжатие, слишком неумелое посасывание. Это было феерически, пиздецово прекрасно. Дженсен приподнялся на локтях, наблюдая за тем, как старается Джаред над его членом, как поднимается-опускается его каштановая лохматая голова, как краснеют самые кончики его ушей. Джаред провел кулаком вверх-вниз, это было Дженсену уже знакомо, но все равно получилось неожиданно, тем более, что после следующего движения Джаред забрал в рот головку и лизнул по кругу, по самому верху. – Уйди, – коротко прохрипел Дженсен и, прежде чем взорваться, успел увидеть, как Джаред испуганно отпрянул. Оргазм скрутил судорогой всю нижнюю часть тела. Дженсен упал на подушки, заново собирая себя и не понимая, почему он так… так… ведь это было нефигово далеко от отсосов, которые он наблюдал в порнухе. Джаред вытер ладонью рот и вытянулся рядом, тревожно вглядываясь Дженсену в лицо. Когда дыхание восстановилось, Дженсен притянул к себе Джареда за бедро, так что его горячий член проехался по измазанному спермой животу. Джаред застонал и прикрыл глаза. От него пахло дешевым дезодорантом и потом, и немного школой, и спермой Дженсена. Дженсен поцеловал его в шею, лизнул мочку уха, скулу, шизея от его задушенных всхлипов. Отзывчивый. Да. Блядь, не как Мишель. Как… что-то, нахрен, невероятное. Джаред распахнул глаза, глянул дико и произнес очень тихо и ровно: – Ты мне нравишься. Дженсен даже не успел ничего сообразить, а уже выдал с сальной усмешкой: – Я вижу. И выразительно посмотрел вниз, туда, где вызывающе упирался ему в живот обделенный вниманием член Джареда. Джаред прищурился. Блядь! Дженсен не сбежал только потому, что это было бы уже совсем низко. Поцеловал Джареда в сжатые губы, поймал его отстраненный взгляд и погладил член, обвел пальцем головку. – Хочешь, я тоже. Ну, в рот… – неуверенно спросил он, ощущая себя клиническим дебилом. Джаред наконец-то оттаял и фыркнул. – Совсем необязательно. Ты сделай… сделай, как себе. Как ты обычно. Дженсен стушевался. – Да я не так чтоб уж особенно, как все. – Как? Фуф… Джареду очень шло улыбаться. Впрочем, когда Дженсен сплюнул в ладонь, улыбка на лице Джареда застыла, брови изогнулись просительно, он ахнул, как только влажная ладонь стиснула член. Невозможно было размышлять об этом не в тему сказанном «ты-мне-нравишься», некогда было придумывать правильный ответ, не было сил злиться на Джареда за то, что он был вот таким – доверчивым и жадным, и требовательным, и нескладным… Дженсен, как себе, подрочил Джареду широкими, сильными движениями, еще раз сплюнул на ладонь и потер головку, а потом сложил указательный и большой палец в жесте «Ок» и остановился только, когда Джаред перестал изламываться на кровати и кусать ребро ладони. То, что тачку они так и не посмотрели, Дженсен сообразил, когда подходил к дому.
Он бездумно отцепил от доски брошюру для поступающих в Остинский Университет и в сотый раз перечитал информацию о каждом факультете. Запахом спермы пропиталась вся комната, и Джаред распахнул окно, поежившись от промозглого весеннего ветра. Он чувствовал себя так, словно его переехал грузовик. С конфетами. Телефон завибрировал смс-кой, Джаред с колотящимся сердцем прочел сообщение от Дженсена: – спс за др) Джаред раз десять набирал и стирал разные ответы, в конце концов, отправил обычный смайлик – и то, чтоб только совсем не передумать. Он врубил компьютер и вышел на страницу ЖЖ.
Как и следовало ожидать, в результате вывалилась куча барахла, рекламы и порно, но были и чьи-то откровенные рассказы. Статистика не радовала: нормально отсосать почти ни у кого не получалось сразу. Джаред до ночи застрял на одном сообществе, где своим опытом откровенно делились геи – читать о девчачьих экспериментах ему было неприятно. А на следующий день он завалил тест по математике.
У Сида вышло твердое С. Он был ужасно горд собой. – Ты не понимаешь. Мне надо выше. Мне обязательно надо А. – У тебя еще три года до поступления в твой универ мечты, бля! Расслабься ты! – Всего два. И имеют значение годовые баллы. – Падалеки, я тебе серьезно говорю. Ты загоняешься. Посмотри на себя, твою мать! Сид развернул Джареда рожей в зеркало. Фон в виде туалетных кабинок отнюдь не украшал. Зеленоватая бледность растеклась по щекам, губы тряслись, глаза покраснели. Джаред вспомнил, что ко всему прочему забыл с утра выпить таблетки, которые выписал терапевт в отделении скорой после подзабытого обморока. Сид снял очки и протер их краем грязной футболки. – Плюнь ты на эти оценки. Слюной. Забей. – Я пойду поговорю с миссис Уикс. – Бесполезняк. Она ни за что не пересмотрит оценку. – Закон штата гарантирует… – Замолкни, я слышал это сто раз! – …автоматическое поступление десяти процентов лучших учеников в любой общественный техасский университет. Мне надо, я... В ушах знакомо засвистело, Джаред вцепился в раковину. – Знаешь что, приятель… Иди-ка ты домой. Я скажу, что тебе стало хуево. – Нет. – Так. Сид развернул Джареда обратно и строго сказал: – Ты валишь домой, или я иду к школьной медсестре. Выбирай. Джаред скосил глаза в сторону, чтобы не видеть прыщик на носу Сида. – Ладно. – Я отведу тебя. – Не надо. Все, видишь? Я ухожу. Он подобрал с пола рюкзак и, с трудом толкнув дверь, вышел из туалета. Возле школы под деревом курил Дженсен. Джаред услышал, как заколотилось сердце, головокружение усилилось. Нестерпимо хотелось подойти, ткнуться губами в шею чуть пониже проколотого уха, сказать что-нибудь крутое, чтобы Эклз ухмыльнулся одобрительно и поцеловал нетерпеливо… Вот. Вот из-за чего все. С тех пор, как смутные желания начали воплощаться в жизнь, как все бесплотные мечты стали осязаемо-реальными, с того момента, как оказалось можно… Джаред перестал думать об учебе. Он окончательно потерял контроль над собственным телом, хотя все должно было быть наоборот, да? Он даже дрочить начал чаще, стоило Дженсену дать ему материал для фантазий. Искать технику минета в интернете вместо того, чтобы зубрить формулы? Зашибись как вовремя, блядь! Джаред по широкой дуге обогнул дерево и направился к воротам школы, втянув голову в плечи. Но Эклз его все равно заметил. – Эй! Падалеки! Куда собрался? За спиной раздались шаги, Дженсен нагнал Джареда и приветственно хлопнул по плечу. Он улыбался, на шее висели подаренные Джаредом наушники. Губы защипало от безудержного желания впиться поцелуем в его рот, столкнуться языками, запустить пальцы в тщательно уложенный ирокез, сминая жесткие пряди, прижаться бедрами… О, Господи. – Привет, – сдержанно кивнул Джаред. Эклз стоял непозволительно близко. Провокационно близко. Если их увидят… – Ты чего, школу решил прогулять? – одобрительно поинтересовался Дженсен. – Нет, нет. Меня Сид шантажировал. Короче, я завалил тест, и как-то голова не очень. Он выпер меня домой. – Пошли. Я провожу. Ты какой-то зеленый совсем, еще под машину попадешь… – У тебя же литература, – запротестовал Джаред. – Да пох. Двигай. И Дженсен потянул Джареда к воротам. Нет. Надо сказать, надо объяснить. Джаред остался на месте. – Дженсен, послушай. Мне надо сказать тебе. Дженсен притормозил и настороженно глянул на Джареда исподлобья. – Чего еще? Может, давай позже? – Нет, надо сразу. Мы не… Я не могу сейчас с тобой. В общем, мне нельзя. Мне надо учиться, мне надо попасть без экзаменов в университет… надо сэкономить мамины деньги, понимаешь? – Не особо. Джаред тяжело сглотнул. Ужасно хотелось пить. – Я отвлекаюсь. От уроков, от подготовки. Когда я с тобой. Джаред закончил совсем шепотом. По изменившемуся лицу Дженсена Джаред видел: до него дошло. – Погоди-ка, Падалеки, – жестко сказал Дженсен. – Ты говоришь о том, что я мешаю твоей учебе. Я?! Наши с тобой… да у нас с тобой вообще ничего нет, придурок! Уж не знаю, что ты, блядь, себе там напридумывал, но это было просто… Нельзя говорить человеку, что он тебе нравится, а потом посылать его, потому что он мешает, блядь, тебе учиться! – Дженсен, послушай… погоди, я не то хотел сказать. – О, нет, Падалеки! Ты сказал именно то. Ты еще больший задрот, чем я думал. Дженсен пятился спиной, и Джареда тошнило от его ярости, обиды, от собственного чувства вины. – Ну дослушай, ну, пожалуйста! – отчаянно крикнул он. Дженсен застыл, и Джаред произнес, не приближаясь: – Я говорил правду. Ты мне очень нравишься. Я хочу… я... Но мы можем подождать, а? Немного… я правда никак не могу. Мысли путались, слова мешались между собой, Джаред тонул и никак не мог найти ту верную фразу, которая вернет все обратно, которая все исправит, но даст ему при этом… Джаред уже сам не понимал, чего ему надо. – Подождать? – Дженсен опасно сузил глаза. – Тебя? Такой подарок? Ты думаешь, у нас что происходит-то, а? Ну, помогли друг другу пару раз, бывает. Не в счет. Я вообще тебя не знаю! И… ты считаешь, мне больше нечем заняться, пока ты будешь строить свою будущую карьеру? Пока будешь превращаться в старшего брата? Пока будешь становиться крутым доктором, чтобы заработать любовь твоей семьи? Чтобы мама и папа ни в коем случае не пожалели о том, что усыновили тебя? Приютили бедного малыша… – Что? – одними губами прошептал Джаред. Информация ускользала, Джаред не мог вспомнить, когда он сказал… он же не говорил. Он никому не говорил, никогда! – Откуда ты… Дженсен заткнулся на половине очередной язвительной фразы. Звонок давно прозвенел, а они так и стояли на дорожке перед воротами далеко друг от друга. – Я подслушал, – неохотно признался он. – Когда мы у психолога в первый раз пересеклись. Тебя отец увел, а Энджи с твоей матерью разговаривала… – Ты поэтому сам ко мне подошел? – холодея от ужаса, спросил Джаред. – Когда позвал поехать вместе? Зачем? Хотел поближе узнать, что это за зверюшка такая интересная? Никогда не видел, чтоб не по телику, а вот так? В твоей школе? Голос не дрожал, просто не получалось говорить громко. Дженсен молчал. Он открыл было рот, потом закрыл и отвел взгляд. Джаред шагнул вперед, Эклз отпрянул, дернул рукой, ожидая, наверное, удара по морде. Но Джаред просто прошел мимо него по дорожке, ускоряя шаг, а потом побежал, так что рюкзак колотил по спине. Он услышал, как Дженсен что-то кричит ему вслед, но не остановился, а только ускорил бег. Он бежал до самого дома, пока дыхание не сорвалось окончательно, и в глазах не заплясали красные точки. Задыхаясь, он с пятой попытки попал ключом в замочную скважину, ворвался в свою комнату и рухнул на кровать, сотрясаясь от сухих рыданий.
Под аккорды «Walking Away» в голове звучал голос Джоша. Когда брату было шестнадцать, мать обожала его пение под гитару. Дженсену шестнадцать, и она презрительно называет его инструмент бренчалкой. Всего-то разницы: Джошуа любит акустику, Дженсен – электронику. Для родителей здесь есть зазор, где прячется дьявол. Подаренную сестрой на день рождения картину он повесил над компьютером. С недавних пор в рисунках Маккензи появился темно-фиолетовый оттенок. Впрочем, фиолетовыми были все еще не лепестки цветов, а листья или шипы. Дженсен минут десять поломал пальцы о вступление и повесил гитару на стену. Хотел набрать смс Джареду, но не было никаких мыслей. Он не виноват в том, что старший Падалеки плохо прикрыл дверь кабинета. Он вообще ни в чем, блядь, не виноват! Дженсен попробовал вынуть из брови серьгу, наощупь не вышло, он плюнул и спустился на первый этаж. Маккензи смотрела телевизор в гостиной, отец с матерью ужинали и тихо переговаривались о чем-то. Отец поприветствовал его кивком, мать встала, чтобы наполнить его тарелку. – Я не голубой, – сказал он. – Можете не волноваться. Салатная ложка в руках матери звякнула о миску. По тому, как приподнялись ее плечи, Дженсен понял, что она глубоко вздохнула. К нему она повернулась уже с совсем другим выражением лица. – Очень хорошо, Дженсен. Я положу тебе крылышко, как ты любишь. Она с легкой улыбкой принялась колдовать над запеченной курицей. – Поможешь в воскресенье? Наш комитет устраивает в общине благотворительный вечер, надо будет, чтобы вы с отцом расставили в церкви скамейки. На вечер можешь не оставаться. И на том спасибо. Нет. Пирсинг снимать нельзя. Дженсен обреченно кивнул.
В четверг в расписании стояла история, и он уже собрался прогулять, а потом разозлился. Его послали нахуй, и он же теперь станет прятаться? Хрена с два. Впрочем, на урок он опоздал. Дагги с увлечением пытался изобразить аллегорический образ Явного Предначертания, нарисованного фиг знает каким художником в тысяча восемьсот семьдесят втором году. Роль крылатой нимфы, несущей во тьму просвещение и демократию, удавалась преподу хреново. Вот же, блин, государство! Даже своей мировой экспансии придумали красивое название. Предопределение Судьбы, как же… Дженсен пробубнил извинения и с разрешения Дагги прошел на свое место. Падалеки согнулся над столом так низко, что рисковал ткнуться носом в тетрадь. Дженсен швырнул свою сумку возле парты. Он даже не стал доставать ручку. Дагги танцевал у доски, водил по карте световой указкой, несмешно шутил и в одиночку хихикал над своими шутками, а Дженсен мог только смотреть на сведенную спину Падалеки, его порозовевшую шею над воротником рубашки. Вроде бы той самой рубашки, в которой он был, когда… Татуировки он не любит, пирсинг ненавидит, курение презирает, блядь… да что ему вообще надо было? Ну подошел Дженсен первый, да похуй, по какой причине! Это он все, он… он у Фитчей устроил порнографию с поцелуем, он всякие… подарки… а Дженсен не просил, вообще его не трогал! – Мистер Эклз, может быть, вы уже прекратите? Дженсен очнулся. Весь класс, кроме Падалеки, смотрел на него, а рядом в проходе Статуей Свободы застыл Дагги. – Чего? – буркнул Дженсен. Дагги выразительно посмотрел на его ногу. И тут Дженсен услышал частое раздражающее постукивание. Он тоже опустил взгляд и заметил, как у него нервно дергается колено, отчего подошва кроссовка глухо и часто стучит по полу. Дженсен остановился. – Э… Мистер Дагг, а можно мне к окну пересесть? Душно, – нагло попросил он. Дагги растерялся слегка. – Душно? Ну… что ж… я думаю, можно, у нас там свободное место. Дженсен уже устраивался за партой в другом конце класса. Сидящая впереди Мишель удивленно повернулась к нему, поправила идеально вьющийся локон и вопросительно задрала брови. Дженсен подмигнул ей и уставился в окно. А потом не выдержал, глянул украдкой на Джареда и застал его врасплох. Его вороватый взгляд испуганной птицей метнулся в сторону, и Джаред замер, запустив пальцы в волосы. Через пять минут Дженсен сдался. Он достал мобильник и скинул Джареду: – я никому бы не сказал. и не скажу Джаред подпрыгнул от неожиданности, когда у него в кармане завибрировал телефон. Он долго не доставал мобильный, и Дженсен уже собирался чем-нибудь в него кинуть, но тут Падалеки все же прочитал сообщение. Он обернулся и через класс посмотрел на Дженсена. Кивнул – вроде как поблагодарил. И все.
Он не знал, как Падалеки удалось так быстро отметить собой каждое место, где бывал Дженсен. Нет, все верно, все абсолютно верно. Падалеки прав, молодец чувак. Идет к своей цели, похуй, какие там у него мотивы. Набрал себе предметов повышенной сложности. Отлично закончит школу, поступит в свой расчудесный универ. Откроют с братом практику лет через десять, а такие как Дженсен будут их обслуживать в МакДоналдсе. Да и то... побрезгают они жрать гамбургеры – только обеды в крутых ресторанах. Возможно, доктору Падалеки и будут «нравиться» мальчики с проебанной жизнью, вот только как разовое развлечение, быстрый перепихон, маленькое приключение, щекочущее нервы… Дженсен ударил в стену кулаком, потом еще раз, и снова, и снова, пока боль не прояснила мозги, пока на цементе не остался кровавый след – точнехонько под свежим граффити «Fuck the world!». Тогда Дженсен поплелся к остановке. Он надеялся – Падалеки уже свалил после своего сеанса, но они столкнулись в коридоре. Джаред вспыхнул и посторонился, пропуская Дженсена в кабинет. [IMG]http://i6.photobucket.com/albums/y241/In-visible/sticker.png[/IMG]
Двое хороших мальчишек из одной школы, Джаред Падалеки и Дженсен Эклз, сеансы по понедельникам и четвергам. Энджи понимала – она совсем им не помогает. Все ее советы и задушевные разговоры, весь ее опыт, все знания – все впитывалось в песок. Маленькое достижение – раскрутить Джареда на признание. Абсолютно не в плюс – вызвать у Дженсена нужную степень доверия, чтобы он решился спросить про сестру. Сегодня Джаред сказал на сеансе: – Доктор Моррис, вы ведь обязаны соблюдать тайну пациента? Вы ничего не сообщите моей семье? Энджи успокоила его и услышала то, о чем давно догадывалась: – Мне нравятся парни. – Кто-то конкретный? Вежливый интерес и доброжелательная заинтересованность. Он удивился. Ожидал – сейчас будет сенсация. Смешные. Они думают – никто и никогда через такое не проходил. Впрочем, для Джареда – неплохое дополнение к усыновлению. И зачем мать сказала ему сейчас? Люди странные. – Да, – кивнул он, вытягивая нитку из школьной жилетки. – Кто-то, кого я оттолкнул. Дженсену пришлось перебинтовывать кисть. Он не мог сжать кулак, и Энджи хотела везти его в больницу, но он не позволил. Сказал – с ним такое случалось. Сильный ушиб, ерунда, пройдет. У нее не было прав его заставить. Здесь Энджи тоже лоханулась – Дженсен увяз сильнее, чем казалось поначалу. Парень удивительно хорошо умел притворяться и играть нужные роли. – Моя сестра… она рисует черные цветы. Вы знаете, что это значит? Фрейд там, Юнг… вся эта психологическая херотень? – Сколько ей лет? – Девять. Вы можете так… чтоб я описал все про нее, а вы скажете, что делать? Я не знаю, вдруг это нормально? – Прости, так не получится. Она должна прийти на сеанс. Можешь ее привести? После этого он закрылся и только ерничал. Энджи знала – невозможно так, чтобы быстро. Но иногда она очень жалела, что не пошла учиться на кардиохирурга. К примеру.
Известно, почему. – Постричься надо, – буркнул Джаред, пытаясь уйти от прикосновений сидящей на спинке дивана сестры. – Не надо, девушкам должно нравиться! Девушкам. Ну да. – Что читаешь? Опять учебник? Джаред перевернул книгу обложкой вверх. – «Невидимки»? Это про что? – Про невидимок. Года через два дам тебе почитать. – А сейчас нельзя? Па-ла-ник. Я ж в инете могу найти и прочесть. – Тебе будет скучно. – Прочти абзац, на котором ты сейчас. – Ладно. М… Вот. «Почему чувствуешь себя полным придурком, если смеешься, находясь один в комнате? Но плач обычно заканчивается именно смехом. Как так получается, что ты постоянно видоизменяешься, но продолжаешь быть все тем же смертоносным вирусом?» – Ску-у-учно. – А это? «Ты никогда не станешь красивой, пока не почувствуешь себя красивой». – Лучше. А давай погадаем. – Вообще-то не самая лучшая книга, чтобы гадать. – Давай, я хочу. Страница тридцать три, строка пять. – Есть, ага. Слушай. «Время от времени каждый из нас нуждается в огромном несчастье». – Унылый он чувак, этот твой Паланик. – Я не очень его люблю, Мэг. Это так… отвлечься. – Пфффф! Нашел чем отвлекаться. Ладно, загадывай ты. – Страница семнадцать, строка двадцатая. – Ах ты, зараза, я затрахаюсь считать строчки! – Не ругайся, Мэг! – …восемнадцать, девятнадцать, двадцать. О. «Это обычное явление. Ты твердишь, что любишь человека, а на самом деле только используешь его. За любовь мы постоянно принимаем что-то другое». Не, Джи, лучше гадать на Шекспире, он прикольнее. – Согласен. Хочешь, мою любимую цитату? И ты сразу пойдешь спать. – Ладно. – «Покажи мне хоть что-нибудь в этом треклятом мире, что выглядит таким, какое оно есть в реальности!» – Да. Это клево. Ты не хочешь еще поболтать? Рассказать, чего ты такой смурной? – Все в порядке, Мэгги. Выдохся слегка. Спокойной ночи. – Спокойной ночи, Джи. Позвони ей, идиот! Джаред улыбнулся помимо воли. Идиот. Правда. Эклз с самого начала знал про усыновление и никому не рассказал. Не стал стебаться. Не начал считать Джареда бракованным или неполноценным. Он не понимал Джареда, но… но был не против понять. Интересно. Если Джаред выучит всю школьную программу и даже сверху, но так и не научится общаться с людьми – для чего это все? Энджи много говорила о том, как важно принять себя. Да плевать. Только пусть Дженсен снова смотрит, как раньше.
– Да так, ничего серьезного. – Тебе надо беречь руки, ковбой. На гитаре играть не сможешь. И Дженсену стало страшно.
Он зачем-то дождался, пока класс Джареда покинет кабинет, и внутри останется только преподаватель, мистер Фелли. – Сэр, вы позволите? Мне буквально на секунду, проверить мыло. Бабушка должна была прислать название лекарства, мне надо к ней сегодня заехать после школы. – Да что ты? – отозвался пожилой Дункан Фелли. – А я думал – у вас интернет даже в шариковые ручки проведен. Дженсену всегда было странно, что мужик в возрасте так невъебенно круто разбирается в информатике и программировании… К примеру, отец Дженсена регулярно впадал в панику, когда компьютер вырубался, а он не успевал сохранить какой-нибудь вордовский документ. Блин, можно за десять раз уже выучить, где хранятся временные файлы?! – Я знаю, ты ездишь мне по ушам, парень. Вам проще наврать с три короба, чем сказать правду, даже если она вам ничем не грозит. Но иди, инспектируй свою бабулю, мне, в сущности, все равно. – Спасибо, сэр! Дженсен даже садиться не стал. Он не смог бы объяснить, зачем полез проверять, по каким сайтам ходил Падалеки. Это было вдвойне тупо еще и потому, что… ну… у него дома есть сеть, он же не конченный совсем – заниматься личными делами со школьной машины? Дженсен и правда не нашел ничего интересного в истории посещений, кроме… В недавно закрытой вкладке оказалась страница ЖЖ – журнал какого-то чувака с претенциозным ником wreck_j. Дженсен открыл последнюю запись.
Очень вероятно – это не Джаред. А даже если он – к Дженсену эта запись не имеет никакого отношения. Да сто процентов! Не станет же Падалеки... Дженсен пролистал предыдущие посты. Кундера, и мост через Бразос, и общие оргазмы… Джаред ни с кем не общался в блоге, он писал для себя. Вбрасывал голые эмоции в эфир, потому что так велела Энджи. Потому что он просто был вот таким вот. Джаредом. – Хм… отличный слог. Должно быть, по литературе одни высшие баллы. Таким образом, я делаю вывод: это не твой журнал, Эклз. Мистер Фелли подслеповато щурился, вглядываясь в экран из-за плеча. Дженсен свернул окно и спросил: – Сэр, вы не знаете, где сейчас десятые классы? – Физкультура, если не ошибаюсь, – услужливо подсказал мистер Фелли, и Дженсен выкатился из класса информатики, чуть не забыв сумку. Джаред занимался теннисом. Он, конечно, тренировался на низшем уровне и ни в каких соревнованиях не участвовал. Дженсен уселся высоко на трибунах, так что ему были видны только фигуры учеников. Своему футбольному тренеру Дженсен продемонстрировал опухшую руку и был с облегчением послан на хрен. Он достал из сумки старенькую «мыльницу». Отец обещал подарить ему зеркалку на день рождения, но со всем этим «голубым периодом»… Смотреть в видоискатель компактной фотокамеры было жутко неудобно, но только так Дженсен мог увидеть максимально приближенную фигуру Джареда, как в бинокль. Джаред играл хреново. Впрочем, Кэсси, с которой он стоял в паре, и вовсе уносило ветром, она не могла взять ни одного мяча. Тренер практически не обращал на них внимания. Интересно, почему Падалеки не отправили на баскетбол? С таким-то ростом… впрочем, да, ответ очевиден. Этот спорт не для Джареда. Хотя бегает он – будь здоров! Он, наверное, весь вымок… мышцы напряжены, футболка влажная, потные длинные пряди падают на глаза, бисеринки влаги над верхней губой… сфотографировать бы и… и мастурбировать потом, представляя, как ему тоже хочется, как он тоже не может кончить без руки Дженсена, как ему нужно. В носу защипало, и Дженсен отнял от глаз фотоаппарат. Он потер переносицу, пальцы отозвались тупой болью. Дженсен вытянул из кармана бинт и как смог замотал руку. Снова посмотрел через видоискатель на Джареда. Ч-черт. Падалеки явно его засек. Он перестал ловить даже самые простые мячи, начал дерганно оглядываться и всматриваться в трибуны. Дженсен, не стесняясь, поправил член в штанах. Ладно, Падалеки. Пусть. Хуй с тобой. Все равно ничего не было, и не вышло бы совсем. Пусть выучится и поимеет этот ебучий мир! А все, что там в блоге написано... Пройдет. Вот только разочек бы еще… напоследок. Поставить жирную точку, и… На поле вышла команда регбистов во главе с Ником Леваном. Дженсен оглядел его спину, задницу, крепкие ноги, широкие плечи. Интересно, когда Ник кончает, он всхлипывает так же беспомощно, как Джаред? Забавно. Неужели дело не только в Падалеки? Неужели Дженсен умудрился дважды соврать родителям и стать пидорасом между своим «я гей» и «я не гей»? Он заржал в голос. По степени бредовости эта выходка крыла все предыдущие. За шестнадцать лет он впервые облажался до такой степени. Джаред закончил тренировку и прошел в раздевалку мимо трибун, то и дело бросая на Дженсена длинные взгляды. Сейчас он разденется, встанет под душ, намылит мочалку… потом будет тереть плечи и живот, и грудь, и задницу, потом наклонится, чтобы вымыть ноги, и струи воды будут бить его по спине. В этих чертовых душевых всегда столько пара, пахнет тяжелым потом и одновременно – мылом.
|
