После пяти месяцев пребывания в местном приюте мальчик продемонстрировал слабый прогресс. Люди, отвечавшие за его воспитание, испытывали разочарование и утверждали, что он по-прежнему больше похож на животное, чем на человека. Было решено, что лучше всего отправить его для дальнейшего обучения в Париж. К сожалению, по дороге в столицу он заболел оспой, что серьезно задержало его в пути. Тем не менее, 6 августа 1800 года на почтовой карете он был доставлен в институт для глухонемых, который располагался в Люксембургском саду. Жозефа немедленно передали в руки Сикара. В первые две недели Сикар был настолько занят другими делами, что Жозеф оказался фактически брошенным еще раз. Он к тому времени заметно растолстел, ему стало нравиться, когда его щекочут, и довольно часто его видели смеющимся, хотя никто с уверенностью не знал, над чем же он смеется на самом деле. Однако эти видимые признаки прогресса наблюдались на фоне удручающего поведения. Жозеф по-прежнему не пользовался туалетом и совершенно открыто демонстрировал все проявления естественных функций своего организма. Его не интересовало практически ничего, кроме пищи и сна. Действительно, как отмечалось в отчетах, «вся его суть была сконцентрирована в желудке». Он практически не уделял никакого внимания происходящему вокруг него и ничем не интересовался. Он стал равнодушным практически ко всему, избегал других детей, находившихся в институте, но никогда не вел себя нечестно или подло по отношению к другим людям.
Имеются противоречивые сведения о свободе, которой пользовался Жозеф в институте. В одних отчетах утверждается, что он был полностью предоставлен сам себе и никогда не пытался сбежать (что было для него вполне возможным); в других же отчетах сообщается, что его часто сажали на цепь, чтобы предотвратить попытки бегства. Но в любом случае, для Жозефа в эти три месяца, по-видимому, не было сделано ничего, и, в результате, его состояние стало ухудшаться. Он начал пачкать свою постель и наносить себе различные повреждения, а также бить и царапать тех, кто за ним ухаживал. Его часто посещали любопытные люди, которые за определенную мзду получали от смотрителей возможность увидеть «дикого ребенка». Эти посетители постоянно докучали Жозефу, который бесцельно слонялся по коридорам здания и институтскому саду в самом жалком состоянии. Сикар, этот «великий воспитатель», в данном случае, по-видимому, полностью игнорировал свои обязанности. Жозеф, о котором недавно говорила вся страна, вновь стал всеми забытым и покинутым ребенком. Есть подозрение, что Сикар счел этот случай безнадежным и решил вовсе не браться за него, чтобы не рисковать своей репутацией. Позднее была создана еще одна комиссия для систематического измерения и уточнения способностей Жозефа. Ее выводы совпали с выводами Сикара: Жозеф является «идиотом», обладающим исключительно животными инстинктами, развившимися у него в период пребывания в лесу, и поэтому ему ничем нельзя помочь.
Если бы такой ребенок был обнаружен сегодня (как в случае Джини, описанном в главе 1), его подвергли бы множеству психологических тестов для выяснения недостатков его развития и причин их возникновения. В числе последних, возможно, обнаружилась бы «органическая» причина, т. е. недостаток мог иметь физическое происхождение (например, травма мозга) или «функциональная» причина, имеющая не физическое происхождение. Функциональное объяснение недостатка предполагает, что он вызван внешними обстоятельствами, в то время как органическое объяснение предполагает, что недостаток является врожденным. Во многих отношениях эти различия соответствуют предмету спора о соотношении ролей природы и воспитания, возникшего в связи со случаем Джини. Был ли Жозеф рожден с «органической» проблемой или же его проблемы стали следствием его ограниченного воспитания? С учетом дефицита надежной информации по данному случаю дать однозначный ответ на этот вопрос невозможно. Однако, помимо шрама на горле, который мог появиться у него вследствие травмы, полученной во время «дикой» жизни, или в результате попытки другого человека перерезать мальчику горло, прежде чем бросить его в лесу, у Жозефа нельзя было найти никаких следов других физических повреждений. В 1967 году Бруно Беттельгейм (Bruno Bettelheim)[65]исследовал этот случай и пришел к выводу, что, возможно, Жозеф страдал одной из форм аутизма, хотя невозможно узнать, был ли он рожден с этой аномалией (способствовавшей тому, что он был брошен взрослыми) или же она развилась у него за годы одиночества. Однако другие эксперты в этой области считают маловероятным то, что страдающий аутизмом мальчик или просто «идиот» сумел бы прожить в одиночку в лесу в течение пяти или шести лет. Действительно, можно утверждать, что мальчик в раннем подростковом возрасте, сумевший выжить в период многолетнего пребывания в лесу, должен был бы обладать замечательно высоким уровнем интеллекта (однако общепризнано, что страдающие аутизмом также могут быть очень умны).
