ПИСЬМО 16

Вторая поездка во внутреннюю Черкесию.— Общий вид черкесской территории.— Прибытие в резиденцию пшихана.— Его гостеприимство.— Домашние манеры.— Образ жизни — Визит черкесского князя.

 

Дав, в моем последнем письме, вам оценку моего первого впечатления от черкесского народа, я сейчас продолжаю описывать мой путь, и то, как очарователен был каждый пейзаж, открывающийся путешественнику, столь долго утомленному монотонными степями Крымской Татарии. Бодрящие ветры гор давали ощущение свежести и наделяли добавочной энергией тело. Прекрасный горный пейзаж в его бесконечных формах представлял все, что могло очаровать глаз и подбодрить дух. Даже частый ливень, катящий облако, и хриплый гром приветствовались с удовольствием.

Мы были проведены через очаровательную равнину Пшады, омываемую живительной рекой такого же названия. Но описать красоту пейзажа и плодородие страны означало бы только повторить то, что я уже сказал, рассказывая детально о моем прежнем визите в Черкесию. Тем не менее, я проник сейчас на большее расстояние инутрь, и мое описание станет более правильным. Правда, я был не только обрадован, сколько удивлен, увидев высокий уровень разведения земледельческих культур, проявляющийся в столь далекой стране — стране, населенной народом, который, как нас уверяли, еще не вышел из варварства; хотя их маленькие домики, словно подвешенные на склонах гор или теснящиеся у реки, были

отнюдь не хуже в опрятности, чем у тирольских и шведских горцев.

Можно было видеть, как бесчисленные стада рогатого скота, огороженные #частоколами, паслись на сочных пастбищах — в одном меате; в другом — мужчины, женщины и дети были заняты различной земледельческой работой, давая к пейзажу этот прекрасный сельский вид, столь характерный для пастушеского народа и я был нимало развлечен, увидев мужчин и мальчиков на работе в полях, которые, увидев нашу процессию, оставляли свои занятия, устремлялись к своим домам, вооружались и седлали своих коней, чтобы увеличить наши ряды.

На расстоянии около пары лье от берега равнина значительно расширялась, и мы застали прекрасный вид манящей гряды Кавказских Альп. Здесь мы встретили группу черкесов, которые информировали нас, что глава племени чипакоу10, к которому мы ехали, отсутствует с его сыновьями на всеобщей встрече конфедеративных князей; но его двоюродный брат, который проживает несколькими лье дальше, будет очень счастлив принять нас.

Мы сейчас выбрали верховую тропу через густой лес, следуя по подъему быстрого ручейка, который вывел нас над горой, к другой равнине, называемой Дчианоглоти, омываемой незначительным потоком. Эта равнина была намного более разнообразной и романтичной, чем та, через которую мы прошли, изредка превращаясь в крошечную равнину и затем в узкое ущелье. Она была, также, большей частью, прилежно обработана и, как мне сказал капитан, густо заселена; но, тем не менее, не было видно ни одного человеческого жилища, т. к. черкесы имеют обычай скрывать их дома густой листвой, чтобы избежать наблюдения врага.

После путешествия через эту равнину на короткое расстояние, мы прошли в третью, называемую, насколько я смог записать с турецкого произношения моего друга, Neapkheupkhi (Нишепши). Действительно, вся страна казалась разбита на бесчисленный ряд гор, лощин, ущелий и равнин, до тех пор пока прибыли в резиденцию Измаил Бея Атажукина, Пшихана, узденя, или главы второго класса, который принял нас очень вежливо и проводил нас, с большой вежливостью, в свой маленький дом. Здесь мой хозяин оставил меня, очевидно очень довольный громкими возгласами — ори, ра, ка, раздающимися от горы к горе, от скалы к скале. Таким образом, я имел причину чувствовать благодарность за мой прием и был удовлетворен дружеским расположением, оказываемым жителями в отношении меня.

Мы были проведены в апартамент, предназначенный для приема, где молодой дворянин моего хозяина освободил меня от оружия, кроме кинжала, и повесил его на стены комнат, уже украшенные огромным количеством, состоящим из мушкетов, пистолетов, сабель, кинжалов, луков и стрел и одной из двух кольчуг; все содержалось в величайшем порядке и некоторые были богато украшены золотом, серебром и драгоценными камнями.

Комната мало отличалась в своем назначении от таких же турецких. Пол был покрыт ярким ковром, диван красной кожи, набитый конским волосом, стоял в комнате вкруговую и несколько маленьких дощечек, исписанных строчками из Корана на арабском языке, были приклеены к стенам. Из этого я заключил, что мой хозяин исповедует магометанскую веру, что заставило меня подарить ему мой фирман, когда, подобно истинно верующему, он целовал его очень почтительно, очевидно смотря на меня с великим уважением как на обладателя документа столь священного, так как к нему приклеена печать духовного главы всей Османской империи. Тем не менее, его знакомство с турецким языком было просто ограничено несколькими фразами и его знание ислама — неясным и неполным.

Наш обед проходил в турецком стиле, состоял из разнообразных блюд, отдельно подаваемых на маленьких круглых столах около полфута высотой. Их не могло быть менее, чем от 12 до 15. Многие были бы намного лучше, если бы они были бы менее приправлены.

Они были в основном сделаны из домашней птицы, баранины, молока, меда и фруктов, теста. Но все мои просьбы заставить моего хозяина принять участие в еде вместе с нами были безуспешными; он согласно обычаю этого народа оставался в комнате все это время, в самой вежливой форме предупреждая каждое желание его гостей.

Во время еды мы обслуживались, в добавлении к нашему хозяину, несколькими рабынями.

Напиток представлял собой разновидность меда и татарской бузы, сделанной из проса, на вкус напоминал слабое пиво. Хлеб был сделан из пшеницы и кукурузы, прекрасного аромата, в плове, которым невозможно было пренебречь, гречиха была прекрасным заменителем риса.

Конечно, мы имели оловянный поднос вместо скатерти, деревянную чашу вместо стаканов, кинжалы вместо режущих ножей, пальцы вместо вилок и ладони наших рук вместо ложек; но все эти неудобства, общие для Востока, были для меня пером на весах, по сравнению с обязанностью сидеть в течение часа на ковре, скрестив ноги; и, я уверяю вас, я чувствовал немалое удовольствие, когда церемония завершилась, чтобы прогуляться по дворам.

Теснящиеся жилища моего хозяина, о которых можно сказать, что они похожи на маленькую деревушку, были прекрасно расположены на возвышенности, спускающейся к берегу ручейка; и, окруженные дворами, разделены, с не меньшей проницательностью, на сады, фруктовые сады, выгоны, луга и поля, оживленные здесь и там стадами овец и стадами коров, вместе представляющими очень привлекательную картину. Я не мог не восхититься разумному расположению зернохранилища, поддерживаемого короткими каменными опорами, каждая была прикреплена на несколько футов от земли широким круглым камнем..., выдолбленным в центре, посредством которого она эффективно сохраняла зерно не только от сырости, но и от наступлений какихлибо вредителей.

В этой пастушеской стране, подобно патриархальной старине, богатство черкесов заключается в количестве их стад мелкого рогатого скота и стад крупного рогатого скота, к которому мы можем добавить их жен и детей. Всего этого у моего хозяина было бесчисленное количество и очень прекрасных, особенно лошадей; величайшее внимание оказывается каждым черкесом их породе, которая высоко ценится в соседних странах, России и Турции; и я заметил, что знаки, которые выжигаются на коровах, похожи на греческие.

Во время нашей прогулки по дворам, мы встречали жен и детей моего хозяина с их рабами, занимающимися сельским хозяйством и заботящимися о стадах. Некоторые занимались жатвой, другие — доили коров, и одна симпатичная княжна с силой амазонки ремонтировала деревянную ограду с топориком. Среди детей был очень симпатичный курчавый мальчик и девочка 8 или 9 лет, которая, казалось, в особой степени обладала привязанностью отца. Я был точен в искусстве превозносить красоту детей, когда я был, к счастью, сдержан капитаном; хотя в Европе вы завоевали бы сердце родителей, хваля их отпрыска, здесь за подобный комплимент вас обвинят в намерении распространить над ним злое влияние дурного глаза.

Юные мальчишки были не случайно названы «Взгляд Льва» или «Быстрота оленя», т. к. они играли с полудикими лошадьми, как с котятами, даже прекрасная юная принцесса показала высшую степень ловкости, загоняя с упрямой заботой баранов, коров и буйволов в воду.

Женщины Черкесии ни заключены в гарем, как в других частях Востока, ни обязаны скрывать их черты покрывалом от наблюдения иностранца; этот предмет одеяния, носимого ими, больше является защитой от солнца, когда они на воздухе, а внутри дома — как грациозная форма головного убора. Жены моего хозяина были одеты в специальные белые одежды, сделанные из верблюжьих или козлиных волос, которые закутывают всю фигуру. К этому надо добавить муслиновое покрывало; вы даже представить себе не можете, сколь живописен был эффект при наблюдении со стороны. Святая святых, в которую были поселены женщины и дети, кроме того, что заключена в деревянную ограду, полностью скрыта от взгляда толстой листвой деревьев. Здесь находится также навес для крупного рогатого скота; остаток дома или отделен для приема гостей, или заселен защитниками главы дома. Их может быть вместе шесть или семь; все построено из плетня, замазанного внутри и снаружи, и аккуратно покрытого соломой или индийскими маисовыми листьями. Каждый дом содержит 2 комнаты: одна, с большим очагом в центре, предназначена для кухни и домашних целей, отчасти похожа на такой же в старом английском доме на хуторе, имеющим крючок с длинной ручкой и вешалки, в то время как другая отвечает двойным целям гостиной и общей спальни. Разнообразное покрытие, различных цветов, покрывает пол, и диван окружает три стороны комнаты; только дополнительной мебелью являются несколько маленьких столов, около фута в высоту, и что-то, похожее на комод; если не включать седел, поводьев, попон и оружия, подвешенных напротив стен.

То, что занято женщинами вождя и их рабами, обставлено в похожем стиле; только дополнительной декорацией, я предполагаю, кстати, и украшением, были полки, нагруженные стеклом, фарфором и сверкающей кулинарной утварью, сделанной из латуни, меди или глазурированной глиняной посуды, предназначенной более для показа, чем для пользования. Также было выставлено множество висящих на веревках через комнату различных предметов женского производства, таких, как вышитые салфетки, носовые платки, покрывала и дорогие платья, сверкающие золотом и серебром. В одном углу была куча матрасов, и в другом подушки и покрывала, покрытые ярким муслиновым стеганым одеялом различных цветов, но с наибольшей заботой уложенные, чтобы показать концы каждого, которые отделаны сатином, украшенным золотом и серебром узором в виде веточек; и справедливости ради — по отношению к прекрасным женщинам — надо сказать, что все содержалось замечательно чисто и аккуратно.

В каждой части дома этого примитивного народа маленькая веранда в прекрасную погоду особенно любима; это в общем обставлено циновкой и скамья похожа на диван. Здесь посетителя угощают; здесь импровизатор поет военные песни своего народа и рассказывает традиционные истории. Ее холодная тень предлагает приятное убежище от палящего солнца для проведения полуденного отдыха или для того, чтобы предаться удовольствию любимого чубука.

Именно под тенью мой гостеприимный хозяин, ближе к вечеру, в то время как мы потягивали наш кофе, курил чубуки вместе с его женами и прекрасными принцессами Назик и Жантин, которые пускали клубы с таким смаком, как германский студент, юный воин прибыл во главе войска Юношей примерно таких же лет, все были хорошо вооружены и сидели верхом на прекрасных лошадях. Юный князь, в котором замечательно сочетались атлетические формы и искренность и чистосердечность, проявляемые в выражении его лица, был представлен мне как двоюродный брат моего хозяина, сын одного из вождей Хапсоухи (шапсугов) по имени Безруков. Его визит преследовал двойную цель установить торговые отношения с капитаном для снабжения порохом и солью и пригласить меня в резиденцию своего отца, на расстоянии 20 лье через горы.

Поэтому на следующее утро мы начали наш путь до того, как появилась Аврора; и даже так рано семья моего хозяина приготовила завтрак, похожий на тот, который я уже описал.

От иностранца в Черкесии, которому предстоит быть представленному дамам своего хозяина, ожидается, что он подарит им некоторые пустяковые вещи для их гардероба. Зная этот обычай, я заготовил перед выездом из Трапезунда различные безделушки, скорее яркие, чем дорогие, вместе с обильными запасами разноцветных и белых муслиновых шалей, булавок, иголок, немецких серебряных табакерок и т. д., несколько из которых я подарил, отправляясь из дому, моему хозяину и его семье. Едва ли нужно говорить, что они были объектом всеобщего восхищения и заботились, чтобы поднять меня в не меньшей степени в глазах народа. Здесь я также попрощался на время с капитаном, чье дружеское внимание я всегда буду помнить, и поручил себя заботе юного князя и его доблестного войска.