CIRCASSIAN MELODIES.Рисунок 1. Рисунок 2. Рисунок 3. Рисунок 4. Рисунок 5. [80] страны с незапамятных времен; и, связывая мимолетные события дня, не только воспевают подвиги храброго, упрекают предателя и труса, разоблачают преступления того, кто нарушает законы общества, но доносят до удаленных племен известия, которые иначе никогда невозможно было бы передать в стране без литературы или любого другого средства сообщения, всеобщего для цивилизованных стран. Нельзя, поэтому, удивляться тому, что к этим странствующим поэтам везде относятся с величайшим интересом и благоговением. Это чувство является настолько всеобщим, что, прибегая в одну из деревушек, я часто видел жителей, спорящих с добродушной энергией о том, кто окажет любимцу гостеприимство; и горе тому, кто будет насмехаться или плохо обращаться с беззащитным слепым музыкантом. Исключительно величайшим наслаждением черкеса является слушание в течение часов, во время зимних вечеров, сказок или песен. Я пытался переложить с помощью моего слуги Натана одну или две из этих мелодий на стихи, которые распевались в честь моего кунака, по прибытии в дом Демиргойского вождя. О приди, гордый странник, с кровавого поля битвы! Кубок вина выпит залпом; и песня барда После долгого вступления на своей лире он возобновил в более меланхолическом ключе мелодию, связанную со смертью юного Хапсоухи (шапсугского — Н. Н.) князя и его красивой невесты, которые пали в бою, борясь плечом к плечу, за несколько месяцев до этого, когда князь вместе со своей дружиной защищал опасное ущелье от русских, в окрестностях Геленджика. Слушай! Слушай! Страшный военный плач гудит в воздухе, Военный плач звучит через гору и равнину, «Но Каплан-Гирей, есть ли что-нибудь в твоей душе, чем скоротать время скуки в лагере?» — обратился Демирхойский вождь к старому татарскому барду, которому, во всяком случае, было уже 80 лет. «Неужели ты не расскажешь иностранному хаккиму, который недавно был гостем твоего народа, немного о военных подвигах нашего прекрасного пророка и вождя Элиях Мансура 26; того, с кем ты говорил лицом к лицу и боролся бок о бок?» «О, доблестный вождь!» — ответил старый солдат со слезами, текущими из глаз — «просто ли воспоминание о нашем пророке — величайшем из всех татар после Чингиз Хана — и наша кровопролитная борьба с московитами, которая истребила население Крымской Татарии и разбросала ее бездомных сыновей на все стороны света — вызывает новую боль к тем печалям, которые омрачили всю жизнь от того мрачного времени, когда я видел пересеченное красным крестом знамя, плывущее над домом моих предков. Тем не менее, я буду стараться пробудить дух песни через истину, которая долго спала под грузом заботы и бедствия». Тому храброму вождю я пою песню, Удивительно, как мало известно в Европе о подвигах этого великого вождя, столь прославленного в длительных и разрушительных войнах России против жителей Крымской Татарии и Кавказа и кто, когда мы рассматриваем значительность власти, против которой ему пришлось бороться, и дикие орды, которые ему пришлось организовать, заслуживает занять свое место среди благороднейших патриотов, которые когда-либо украшали любую страну. [83] Русские, чья темная политика всегда закутывала туманом все, связанное с Кавказом и Крымской Татарией, просто описывают его как некоего Магомета, или лжепророка; тогда как историки Персии и Турции с почтением упоминают его военные таланты, чрезвычайную храбрость и преданность делу страны и всегда представляют его как самого неукротимого и грозного врага, с которым России когда-либо приходилось бороться на Кавказе. Если мы поверили хотя бы наполовину тому, что сообщают нам традиционные песни бардов, он, должно быть, был неким Александром 27 в доблести, Локманом 28 в мудрости и Макиавелли 29 в политике. Действительно, таково благоговение татар, черкесов и лезгинцев к его памяти, что даже к сегодняшнему дню самый незначительный след, который принадлежал ему, ценится как драгоценность. Каждое из его убежищ на Кавказе — мало того, каждое место, где он поселялся на временное жительство, считается святым. (Покорение Крымской Татарии в 1781 Россией повергло галантный дух этого великого вождя в отчаяние, и он уединился от мира в этом месте, где он жил как отшельник, до тех пор, пока повторяющиеся захваты Кавказа Россией не заставили его взяться за оружие, и, продемонстрировав чудеса доблести в этом соперничестве, он был захвачен генералом Гудовичом при осаде Анапы) Далеко от мира, от войны, от борьбы, Пусть, Мансур, твоя память будет блаженна,
|