Давай, Ангелочек. Расскажи ему».

Он даже представить себе не может, что делали с ней, и что делала она. Ну да, она может рассказать ему. Разрядить всю обойму. Оба ствола. В упор. Прямо ему в сердце. Уничтожение. Это быстро положит конец всему. Почему она медлит?

Михаил вышел во двор.

—Мара, — произнес он, и звук его голоса как будто сыпал соль на ее раны.

—Я не Мара! Меня зовут Ангелочек. Ангелочек.

—Нет. Я буду звать тебя так, как я вижу тебя. Мара, огорченная жизнью; Фирца (Библейское имя, означает «приятность». См. Песнь Песней 6:4), возлюбленная моя, которая разжигает во мне огонь, пока я не почувствую, как плавится душа. — Он подошел к ней. — Не пытайся убежать. Разве ты не видишь? - Он остановился перед ней. — Останься здесь. Останься со мной. Вместе мы справимся со всеми невзгодами. — Он прикоснулся к ней. — Я люблю тебя.

—Знаешь, сколько раз мне говорили эти слова? Я люблю тебя, Ангелочек. Ты такая чудная маленькая лапочка. Я люблю тебя, дорогая. О, крошка, я люблю, когда ты делаешь это. Скажи, что любишь меня, Ангелочек. Скажи так, чтобы я поверил. До тех пор, пока ты делаешь то, что я говорю, я буду любить тебя, Ангелочек. Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя... Я до смерти устала все это выслушивать!

Она зло посмотрела на него, но его взгляд сразил ее. Она крепко обхватила себя руками. «Не верь. Не позволяй себе что-то чувствовать. Он сломает тебя, если ты поверишь». Она попыталась думать о другом.

Ночное небо было необыкновенно ясным, звезды сияли, а луна казалось огромным серебряным глазом, молчаливо взирающим на нее. Ее ум и душа все еще кипели. Она пыталась использовать свои старые способы самозащиты, но они как будто стали бессильными. Ей снова захотелось подняться на тот холм и увидеть восход. Она вспомнила его слова: «Мара, это та жизнь, которую я хочу подарить тебе». Кого он пытался обмануть? Она знала, что этого никогда не случится, даже если он этого еще не понял.

К ее глазам подступили слезы.

— Я хочу вернуться в Парадиз и чем раньше, тем лучше.

— Мои слова задели тебя за живое?
Она повернулась к нему.

— Я не останусь здесь с тобой! — Она пыталась успо­коиться и придумать причину, которая покажется ему достаточно веской. — Послушай, если бы ты узнал хотя бы половину того, что я сделала за свою жизнь, ты бы сам быстренько отвез меня назад...

— Испытай меня. Давай, а потом посмотрим, что изменилось.

Ангелочек пришла в ужас от этой мысли. Тайники ее памяти были открыты и никак не закрывались. Ужасные воспоминания воскресли из мертвых. Ее отец. Мертвая мама, сжимающая четки. Роб с петлей на шее, который в тот жуткий вечер узнал, что Хозяин вовсе не был человеком высокой морали, и поплатился за это. Хозяин, насилующий ее снова и снова. И сотни разных мужчин на протяжении всех этих лет присоединились к нему. И пустота, бесконеч­ная, ноющая пустота внутри.

Ее лицо было белым в лунном свете. Он не знал, о чем она думает, но был уверен, что ее мучает прошлое. Он прикоснулся к ее щеке.

— Если бы сейчас я мог забраться в твою голову. — Может быть, они вдвоем смогли бы справиться с этой тьмой, кото­рая пыталась поглотить все ее существо? Он хотел обнять ее, но она отстранилась от него. «Боже, как мне спасти ее?»

Ангелочек посмотрела на него и увидела слезы в его глазах. Это потрясло ее.

—Ты плачешь? Из-за меня?

—А ты думаешь, что ты не стоишь этих слез?

Что-то внутри нее словно треснуло, надломилось. Она попыталась убежать от этого чувства, но оно было повсюду. Оно росло от его легких прикосновений к ее плечам, от каждого нежного слова, которое он произносил. Ей каза­лось, что, если сейчас она приложит руку к своему сердцу, она покроется кровью. Неужели он этого хочет? Хочет, чтобы ее сердце истекало кровью из-за него?

—Говори со мной, Амэнда, — прошептал он. — Говори со мной.

—Амэнда? Что значит это имя?

Я не знаю, но оно звучит как нежное имя люби­мой. — Он слегка улыбнулся. — Наверно, оно понравится тебе больше, чем Мара.

Он был мужчиной со странностями. Куда подевалось ее оружие защиты? Куда испарилась злость? Ее решимость?

—Что вы хотите услышать, мистер? — спросила она, пытаясь придать голосу насмешливый тон, но у нее это не получилось. Что бы такое рассказать ему, чтобы он хоть что-нибудь понял?

—Все. Обо всем.

—Нет. Никогда.

Михаил нежно взял руками ее лицо.

—Тогда хотя бы скажи мне, что ты чувствуешь сейчас?

—Боль, — сказала она, не пытаясь ничего выдумать. Оттолкнула его руки и вернулась в дом.

Ей было холодно и хотелось согреться. Она подошла к камину, присела на корточки, но тепло огня не могло согреть ее душу. Даже если бы она легла на угли, жуткий холод внутри все равно продолжал бы ее мучить.