Характеристика выжившего

Ответ на вопрос существует, говорили мне психологи, специали­зирующиеся на эмоциональных травмах, и другие эксперты по ка­тастрофическим ситуациям как в Израиле, так и в США. Но этот ответ очень расплывчат. У всех есть мысли о том, как мы поведем себя в экстренной ситуации. Но мы можем ошибаться. Есть спо­собы предсказать поведение в обстановке предельного давления, но они отличаются от тех, которых вы могли бы ожидать. Люди, ведущие себя во время обычного рабочего дня как лидеры или полные тихони, не обязательно останутся такими же в момент

кризиса.

Но еще до того, как в игру вступят модели поведения, наши базовые характеристики могут внести радикальные корректировки в шансы на выживание. Минусами, как правило, остаются те же самые недостатки, которые мешают нам в нормальной повседнев­ной жизни. Например, если вы страдаете ожирением, то с мень­шей вероятностью сможете выжить в большинстве типов катаст­роф. Мы знаем, что во время автомобильных аварий у полного че­ловека больше шансов погибнуть, чем у худого. Отчасти это происходит по той причине, что у людей с лишним весом вообще гораздо больше проблем со здоровьем. Поэтому им тяжелее вос­станавливаться после ранений. Кроме того, они труднее перено­сят высокие температуры. Для человеческого сердца напряжение, возникающее в кризисной обстановке, может быть гораздо более опасным, чем сама физическая угроза. Вот почему больше пожар­ных гибнет от инфарктов и сердечных приступов, чем от огня.

Еще есть жестокая правда физики. Люди, страдающие лишним весом, медленнее передвигаются и занимают больше места, поэто­му у них будет больше трудностей во время эвакуации. 11 сентяб­ря у людей с ослабленными физическими способностями было втрое больше шансов получить ранения и увечья во время эвакуа­ции из Всемирного торгового центра. Эта проблема усугубляется, так как американцы продолжают набирать вес. Ожирение вносит изменения даже в динамику движения толпы. Когда человек спус­кается по лестнице, он немного раскачивается из стороны в сто­рону, занимая пространство, превышающее реальную ширину его тела. Чем крупнее человек, тем медленнее он передвигается и тем больше раскачивается, соответственно на лестнице будет уме­щаться меньше людей.

Имеет значение и половая принадлежность. В одних типах ка­тастроф лучше быть мужчиной, а в других — женщиной. У муж­чины больше вероятности погибнуть от удара молнии, урагана или пожара. По данным Управления пожарной охраны США, в пожарах гибнет вдвое больше мужчин, чем женщин. Отчасти это происходит потому, что мужчины чаще выбирают опасные про­фессии. Но еще и потому, что они вообще больше рискуют. Муж­чины скорее пойдут навстречу дыму или попытаются проехать че­рез затопленные места. «Женщины склонны к осторожности, — говорит директор лаборатории по исследованию опасных ситуаций Университета Южной Каролины Сюмап Каттер, — они не собираются подвергать себя и своих родных риску. Они предпочтут уехать раньше, чем начнутся ливни».

Помните наше уравнение страха? У мужчин и у женщин оно выглядит по-разному. Почти все проводившиеся опросы по вос­приятию рисков показывают, что женщины больше беспокоятся по любому поводу — от загрязнения окружающей среды до права на ношение огнестрельного оружия. Если смотреть на это поверх­ностно, то все логично. Среднестатистическая женщина более слаба в физическом смысле и традиционно больше отвечает за за­боту о других людях. Возможно, ей и положено больше беспоко­иться. Но когда эксперт в области рисков Пол Слович попытался объяснить тендерные различия именно таким образом, у него воз­никли проблемы. Этот стереотип не работал. Например, мужчины афроамериканского происхождения беспокоились ровно столько же, сколько женщины. Если, конечно, афроамериканские мужчи­ны не являются прирожденными носителями материнского ин­стинкта, природа не может полностью объяснить это различие. Слович попробовал подставить другие переменные. Возможно, женщины и этнические меньшинства обладают менее высоким об­разовательным уровнем и поэтому более эмоциональны в оценке рисков? Нет. Тендерные и расовые различия остались даже после того, как Слович учел в своих расчетах образовательный фактор. В действительности, когда он попросил ученых, зарабатывающих себе на хлеб изучением восприятия рисков, составить рейтинг опасных ситуаций, оказалось, что и женщины-ученые склонны волноваться больше своих коллег мужского пола. Может быть, женщины и этнические меньшинства испытывают меньше доверия к правительственным службам? Неужели они испытывают боль­шее беспокойство, потому что не верят, что их сможет защитить кто-то, кроме них самих? Но когда исследователи учли в своих выкладках и такие настроения, им не удалось объяснить разницу в уровнях беспокойства.

Со временем Слович сообразил, что «зациклился» не на тех людях. Аномалию создавали не женщины и представители нацио­нальных меньшинств, а сами мужчины. И не все мужчины, а не­большая их подгруппа. Как выяснилось, около 30 % белых мужчин почти не видят рис­ка в большинстве опасных ситуаций, ими и создается большая часть этого тендерного и расового расхождения. Поэтому Слович взялся за изучение этих белых мужчин. Всех их роднило некото­рое количество малозаметных характеристик. «Они обожают слова «статус», «иерархия» и «власть», — говорит Слович. Они верят в технологии. Они больше, чем любая другая группа людей, склонны не соглашаться с заявлением, что ко всем людям надо от­носиться одинаково. Обычно это белые мужчины, но не всегда. Более важным фактором является их взгляд на мир и на свое ме­сто в нем. Если белый мужчина чувствовал, что подвергается дис­криминации или маргинализации со стороны общества, он вполне мог поменять лагерь и присоединиться в своем беспокойстве к женщинам и представителям этнических меньшинств.

Но означает ли это, что лучше быть волнующейся женщиной, чем мужчиной, не ощущающим беспокойства? Во время некото­рых бедствий беспокойство играет определенно позитивную роль. Оно может мотивировать людей на эвакуацию, пока еще не стало слишком поздно. Например, женщин с детьми относительно лег­ко уговорить покинуть свои дома до прихода урагана. Тем не ме­нее в других случаях одного волнения оказывается недостаточно, и большую роль начинают играть более существенные тендерные различия. Во многих странах, пострадавших в 2004 г. от цунами, женщины не умели плавать, а мужчины умели, соответственно варьировались и проценты выживших. В четырех индонезийских деревнях, ставших после цунами объектами мониторинга органи­зации Oxfam, количество выживших мужчин превышало число спасшихся женщин почти втрое.

Иногда природа тендерных гандикапов оказывается до непри­личия банальной. В соответствии с результатами исследования, проведенного Колумбийским университетом, 11 сентября у жен­щин во время эвакуации было вдвое больше шансов получить ра­нения. Вопрос физической силы? Уверенности в себе? Страха? Нет, говорит ведущий исследователь Робин Гершон: всему ви­ной — туфли. Многие из женщин сняли свои туфли на высоком каблуке в процессе эвакуации, и потом им пришлось добираться до дома босиком. Выжившие говорили, что пи лестницах спотыка­лись о кучи женских туфель с высокими каблуками.

Нередко другие минусы превосходят эффект волнения. Из всех людей, ежегодно погибающих в пожарах, 25 % составляют афроамериканцы, то есть этот процент вдвое превышает их долю в населении страны. Дисбаланс становится особенно очевидным, если говорить о детях: у детей афроамериканского и индейского происхождения почти вдвое больше шансов погибнуть в пожаре, чем у белых или азиатов.

Причиной пожаров, как выясняется, в основном становятся деньги. «Мне ни разу не довелось бороться с пожаром в богатом доме», — говорит Деннис Ониэл, который вступил в ряды пожарных Джерси-Сити, штат Нью-Джерси, еще в 1971 г., а теперь работает управляющим Национальной академии пожар­ной охраны. Пожары более вероятны в местах с плохим благоуст­ройством, где отсутствуют или не работают детекторы задымле­ния и людям приходится греться у переносных обогревателей. Поэтому, говорит Ониэл, в бедных кварталах пожары входят в стандартный набор опасных ситуаций: «На углах стоят наркома­ны, по улицам бродят люди, старающиеся украсть у вас кошелек, а в домах разгораются пожары».

Простейшая истина заключается в том, что в большинстве ката­строф прежде всего виноваты деньги. Другими словами, то, где и как мы живем, играет более важную роль, чем сама Мать-Природа. В развитых странах происходит столько же природных катастроф, сколько и в неразвитых. Различие состоит в количестве погибаю­щих. По сведениям Международной комиссии по изменению кли­мата, из всех людей, погибших на нашей планете от природных ка­таклизмов в период между 1985 и 1999 гг., 65 % составляют жители стран с доходом на душу населения ниже $760. Нортриджское зем­летрясение в Калифорнии в 1994 г. по глубине и магнитуде было почти таким же, как землетрясение в Пакистане, случившееся в 2005 г. Но в нортриджском землетрясении погибло всего 63 челове­ка, а пакистанское унесло жизни почти 100 тыс.

Только когда все люди будут обеспечены крышей над головой, дорогами и качественным здравоохранением, можно будет при­нимать в расчет такие мелочи, как черты характера или особенности восприятия рисков. Эффект будет расти в геометрической прогрессии. По результатам исследования, проведенного Мэттью Каном в Университете Тафте, если крупной стра­не удается повысить свой валовой национальный продукт с $2000 до $14 000 на душу населения, то она может рассчитывать на еже­годное спасение 530 человек во время природных катаклизмов. Для выживших деньги представляют собой своеобразную форму ликвидной жизнестойкости, так как могут обеспечить лечение, стабильность и восстановление.

Но в богатых странах, подобных США, где валовой националь­ный продукт на душу населения достигает $42 000, индивидуаль­ные характеристики человека могут играть очень большую роль. В действительности склад вашей личности может быть важнее фактов самой катастрофы. «Возникновение хронического стрес­са в ходе дискретного события определяется в конечном счете не столько подробностями этого события, сколько генетикой чело­века и складом его характера», — говорит израильский психиатр и специалист по эмоциональным травмам Илан Куц. При совпадении всех прочих очевидных вещей (например, поло­вой принадлежности, веса и дохода) некоторые люди действуют с большей эффективностью, чем другие. Они просто обладают по­вышенной жизнестойкостью. И самая главная загадка — почему?