Шаубергер Виктор – Энергия воды 8 страница

– И ты в это все веришь?

Но тут Арлену окликнул один из ее клиентов, и она с явной радостью поспешила прочь.

Я посмотрела в глаза Сэму – он тоже был встревожен. «Братство солнца» – антивампирская, антитолерантная организация, и влияние ее распространялось все шире. Некоторые анклавы «Братства» не были воинственны, но многие из них проповедовали ненависть и страх в самых крайних формах. Если у «Братства» есть тайный погромный список, я там наверняка числюсь. Основатели «Братства» Стив и Сара Нелвин были изгнаны из самой своей прибыльной церкви в Далласе, потому что я вмешалась в их планы. Пары покушений мне удалось избежать, но оставался шанс, что «Братство» меня выследит и устроит засаду. Они меня видели в Далласе, видели в Джексоне, и рано или поздно они сообразят, кто я и где живу.

У меня много было о чем беспокоиться.

 

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

 

На следующее утро Таня заявилась ко мне домой. Было воскресенье, у меня выходной, и настроение весьма жизнерадостное. В конце концов, Кристалл выздоравливает, Квинну я вроде понравилась, от Эрика ничего не слышно, так что он, быть может, оставит меня в покое. Я старалась быть оптимистичной. У моей бабушки любимой цитатой из Библии была такая: «Довлеет дневи злоба его». Она объясняла это так, что не надо волноваться о завтрашнем дне или же о том, что не в твоей власти изменить. Я пыталась практиковать эту философию, хотя чаще всего это бывало затруднительно. Но сегодня – просто.

Птицы чирикали и свистели, жужжали насекомые, насыщенный пыльцой воздух был насыщен еще и покоем, будто его тоже испускали растения. Я сидела на веранде в розовом халате, прикладываясь к чашке кофе и слушая «Автомобильные разговоры» на радио «Ред-Ривер», и было мне по-настоящему хорошо, но тут на мою дорожку свернул «додж-дарт». Машину я не узнала, зато узнала водителя, и тут же мирное настроение сменилось вспышкой подозрительности. Теперь, когда я знала о близости новой ячейки «Братства», любопытная Таня стала мне подозрительна еще более. И видеть ее у себя я совсем была не рада. Простая вежливость не позволяла сразу ее прогнать – не имея поводов больше, чем у меня было, – но и улыбаться ей приветливо я, вставая с кресла, отнюдь не стала.

– Доброе утро, Сьюки! – крикнула она, выходя из машины.

– А, это ты, Таня, – только и ответила я. Перед ступенями крыльца она остановилась.

– Надо было сперва позвонить? – Она попыталась напустить на себя вид жизнерадостного раскаяния.

– Это было бы лучше. Я не люблю нежданных гостей.

– Извини, в следующий раз позвоню обязательно. – Она двинулась дальше по камням к ступеням. – Лишняя чашка кофе найдется?

Тут я нарушила одно из самых основных правил гостеприимства.

– Сегодня – нет.

И я встала на крыльце, загораживая ей дорогу.

– Сьюки... – начала она неуверенным голосом. – Да-а, видно, ты по утрам не бываешь в хорошем настроении.

Я продолжала смотреть на нее в упор.

– Не удивительно, что Билл Комптон нашел себе другую, – сказала Таня, слегка рассмеявшись, и тут же поняла, что сделала ошибку. – Ой, прости, – сказала она поспешно, – может, я сама слишком мало сегодня кофе выпила, не надо было такого говорить. Эта Села Памфри – просто стерва, правда?

Поздно, Таня, – сказала я про себя.

– По крайней мере, эта Села никем не притворяется, – сказала я. Достаточно прозрачно выразилась? – Ладно, увидимся на работе.

– О’кей. В другой раз позвоню, слышишь?

Она улыбнулась яркой и пустой улыбкой.

– Слышу.

Она шла к машине, а я смотрела ей вслед. Она обернулась, весело мне махнула и, развернувшись после некоторых маневров, направилась обратно к Хаммингберд-роуд,

Я провожала ее взглядом, пока не затих шум двигателя, а тогда вернулась в кресло. Взяла книжку, оставленную на пластиковом столике, и допила кофе совсем без того удовольствия, с которым начинала чашку.

Таня приезжала неспроста.

У нее практически неоновая вывеска пылала над головой. Жаль только, что эта вывеска не была достаточно ясной, чтобы сказать мне, кто она, на кого работает и каковы ее цели, но это, наверное, придется выяснять мне самой. Я буду слушать, что у нее в голове, при каждом удобном случае, и если это не получится – иногда не получается, не только потому что она оборотень, но и потому что никого не заставишь думать о том, о чем тебе надо, по заказу, – тогда я предприму более решительные действия.

Хотя я не очень понимала, какие.

В прошлом году каким-то образом мне досталась роль охранника разной жути в моем уголке штата. Я была просто девушкой с плаката межвидовой толерантности. Я многое узнала о другой вселенной, той, что окружена человеческой расой (в основном об этой вселенной даже не догадывающейся). Это как-то греет – знать то, чего не знают другие. Но зато усложнилась моя и без того непростая жизнь, и меня увлекло на опасные пути среди существ, которые отчаянно хотели сохранить свое существование в тайне.

В доме зазвонил телефон, и я подхватилась, прервав мрачные мысли.

– Привет, детка, – сказал теплый голос.

– Квинн, – ответила я, стараясь немножко приглушить счастье в голосе. Не то чтобы я уже направила свои эмоции на этого мужчину, но мне уж точно нужен был сейчас какой-нибудь позитив, а Квинн и внушителен, и привлекателен.

– Что ты сейчас делаешь?

– Сижу в купальном халате на веранде и кофе пью.

– Хотелось бы мне быть там с тобой и кофе попить.

Хм-м... праздная мысль или «пригласи меня»?

– В кофейнике еще много, – сказала я осторожно.

– Я сейчас в Далласе, или буду там через минуту, – ответил он.

Выпустили воздух.

– И когда ты уехал? – спросила я, потому что этот вопрос казался самым нейтральным, наименее назойливым.

– Вчера. Позвонила мне мать одного деятеля, который иногда на меня работает. Он соскочил в середине работы, которой мы вместе занимались в Новом Орлеане, около месяца назад. Я на него здорово злился, но не особо тревожился. Он из тех, что в свободном плавании, и у него куча утюгов на огне, отчего и мотается по всей стране. Но его мама сказала, что он так нигде и не появился, и она боится, что с ним что-то случилось. Я поглядел у него в доме и пролистал все его дела, чтобы ей помочь, но это был тупик. Похоже, след обрывается в Новом Орлеане. Завтра поеду обратно в Шривпорт. Ты будешь на работе?

– Да, на ранней смене. Около пяти освобожусь.

– И мне можно навязаться к тебе на ужин? Принесу стейки. У тебя гриль есть?

– Как ни странно, есть. Старый-престарый, но еще работает.

– А уголь?

– Надо будет посмотреть.

Я ни разу не готовила на улице после смерти бабушки.

– Не проблема, я привезу.

– О’кей, – сказала я. – Я тогда все остальное приготовлю.

– Значит, договорились.

– К шести приедешь?

– Приеду к шести.

– Ладно, тогда пока.

Вообще-то я предпочла бы поговорить с ним подольше, но не знала, что сказать, поскольку мало у меня было опыта праздной болтовни с мальчишками. Личная жизнь началась у меня в прошлом году, со встречи с Биллом, и мне еще многое надо было догнать. Я же не Линдси Попкен, которая была мисс Бон-Темпс в те времена, когда я школу кончала. Линдси умела превращать парней в слюнявых идиотов – они за ней таскались как полупарализованные гиены. Я часто видела, как она это делает, и все равно не могла понять явления. Она как-то никогда не говорила ни о чем конкретно. Я даже слушала ее мозг, но в основном он был полон белого шума. Я заключила, что ее техника инстинктивна, а основана на том, что она никогда ничего серьезного не говорит.

Ладно, хватит воспоминаний.

Я пошла в дом посмотреть, что нужно приготовить к приезду Квинна на завтрашний вечер, и составить список необходимых покупок. Очень неплохой способ провести воскресный день. Поехать за покупками. В душ я пошла, предвкушая удовольствия этого дня.

Минут через тридцать, когда я уже губы мазала, меня оторвал от этого занятия стук в дверь. На этот раз я взглянула в глазок – и у меня сердце упало. Но открыть дверь я была обязана.

На дорожке стоял знакомый длинный черный лимузин. По прошлому опыту встреч с этой машиной надо было ждать неприятных новостей и бед.

Человек – существо – стоявшее у меня на крыльце, был личным представителем и адвокатом королевы вампиров Луизианы, а звали его мистер Каталиадис – ударение на втором от конца слоге. Впервые я его увидела, когда он пришел мне сообщить о том, что моя кузина Хедли умерла, оставив мне свое имущество. И не просто умерла, но была убита, и виновный в этом вампир был казнен прямо на моих глазах. Эта ночь была для меня полна потрясений: не только узнать, что Хедли покинула этот мир, но покинула его как вампир, и была до того фавориткой королевы – в библейском смысле слова.

Хедли была одной из немногих моих родственниц, и потеря ее была для меня ощутима. В то же время я не могла не признать, что Хедли в свои юные годы много причинила горя своей матери и страданий моей бабушке. Если бы она осталась жить, может быть, она попыталась бы искупить это... а может, и нет. Но ей не представилось такой возможности.

Я глубоко вздохнула и открыла дверь.

– Здравствуйте, мистер Каталиадис, – сказала я, чувствуя, что озабоченная улыбка растягивает мне губы весьма неубедительно.

Адвокат королевы состоял в основном из округлостей. Круглое лицо, еще более круглый животик, бусины глаз, круглые и темные. Вряд ли он человек – или, по крайней мере, на сто процентов человек, – но кто он, я точно не знала. Не вампир – вот он здесь, на ярком солнце. Не вервольф и не оборотень: не клубится вокруг его мозга красноватое гудение.

– Добрый день, мисс Стакхаус, – просиял он. – Как я рад снова вас видеть!

– А я вас, – соврала я сквозь зубы. – Я заколебалась, вдруг ощутив себя болезненной и нервной. Наверняка Каталиадис, как и все сверхъестественные существа, учуял, что у меня плохое время месяца. Только этого мне и не хватало. – Не зайдете ли?

– Спасибо, дорогая, – сказал он, и я отступила с дороги, наполненная мрачными предчувствиями, впуская в дом это создание.

– Садитесь, прошу вас. – Я твердо решила быть вежливой. – Не хотите ли выпить?

– Нет, спасибо. Кажется, вы куда-то собирались? – Он нахмурился, глядя на сумочку, которую я бросила на стул, когда шла к двери.

Так, я, наверное, чего-то не уловила.

– Да, – ответила я, вопросительно приподняв брови. – Я собиралась за продуктами, но это можно на часок отложить.

– Вы не собрали вещи, чтобы вернуться со мной в Новый Орлеан?

– Что?!

– Вы не получили мое сообщение?

– Какое?

Мы смотрели друг на друга во взаимном недоумении.

– Я к вам направил девушку с письмом от моей адвокатской конторы, – сказал мистер Каталиадис. – Она здесь должна была быть четыре ночи тому назад. Письмо с магической печатью, никто, кроме вас, не мог бы его открыть.

Я замотала головой, и недоуменное выражение моего лица сказало все, что могла бы сказать я.

– Вы хотите сказать, что Гладиолы здесь не было? Я ожидал, что она будет в среду вечером самое позднее. Она не приехала бы на машине, потому что любит бегать. – Он снисходительно улыбнулся на секунду, но улыбка тут же растаяла. – В среду вечером, – подсказал он мне.

– Я в тот вечер слышала кого-то возле дома, – ответила я и вздрогнула, вспомнив напряжение той ночи. – Никто к двери не подходил. Никто не пытался проникнуть в дом. Никто меня не позвал. Было только ощущение какого-то движения снаружи, и все зверушки замолчали.

Столь мощное существо, как адвокат сверхъестественной природы, не бывает сбитым с толку, но он стал очень, очень задумчив. Через минуту он так же задумчиво встал и поклонился мне, жестом указав на дверь. Мы вышли. На крыльце он обернулся к машине и поманил рукой.

Из-за руля вышла очень худая женщина. Она была моложе меня – лет двадцати или около того. Как и мистер Каталиадис, она была человеком лишь отчасти. Темно-рыжие волосы торчали клоками, на лице слой штукатурки. Даже вызывающий вид девушки из «Волоска» бледнел перед этим зрелищем. На ней были полосатые чулки – резкий контраст черного и розового, ботинки до колен – черные и на неимоверно высоких каблуках. Юбка черная, прозрачная, плиссированная, а сверху ничего, кроме розового топа.

У меня аж дыхание перехватило.

– Приветкакжисть? – весело бросила она, показав очень острые и очень белые зубы, в которые успел бы влюбиться любой дантист за секунду до того, как лишиться пальца.

– Здравствуйте, – ответила я, протягивая руку. – Я Сьюки Стакхаус.

Она быстро покрыла расстояние между нами даже на этих нелепых каблуках. Рука у нее была маленькая и костлявая.

– Очприятно, – ответила она. – Дианта.

– Красивое имя, – сказала я, когда поняла, что продолжения не будет.

– Пасиб.

– Дианта, – обратился к ней мистер Каталиадис. – Я хочу, чтобы ты кое-что для меня поискала.

– Чевоискать?

– Очень боюсь, что мы ищем останки нашей Глад.

Улыбка исчезла с лица девушки.

– Это точно? – произнесла она отчетливо.

– Да, Дианта, – ответил адвокат. – Это точно.

Дианта села на ступеньки, стянула с себя ботинки и полосатые колготки. Ее не смущало, что без них ее прозрачная юбка ничего не оставляла воображению. Поскольку мистер Каталиадис ничуть не изменился в лице, я решила тоже по-светски делать вид, будто не замечаю.

Едва успев разоблачиться, она тут же понеслась прочь над самой землей, принюхиваясь так, что явно стало: она еще меньше человек, чем я сперва подумала. Но двигалась она не так, как те вервольфы, которых я видала, и не как пантеры-оборотни. Тело ее изгибалось и поворачивалось так, как не бывает у млекопитающих.

Мистер Каталиадис наблюдал за ней, сложив руки на животе. Он молчал, и я поэтому тоже.

Девушка металась по двору, как обезумевшая колибри, почти заметно вибрируя от неземной энергии.

При всех этих резких движениях от нее не доносилось ни звука.

Вскоре она остановилась перед кустами на самой опушке леса. Наклонилась, разглядывая землю, абсолютно неподвижно. Потом, не поднимая глаз, она вытянула руку вверх как школьница, нашедшая правильный ответ.

– Пойдемте посмотрим, – предложил мистер Каталиадис, и своей решительной походкой зашагал поперек дорожки, потом по траве, направляясь к кустам восковника на самой опушке. Дианта не взглянула на нас, когда мы подходили, а смотрела только на что-то, лежащее на земле за кустами, и по ее лицу текли слезы. Я сделала глубокий вдох и посмотрела, что привлекло ее внимание.

Эта девушка была моложе Дианты, но тоже худая и стройная. Волосы окрашены в золотистый цвет – резкий контраст с кожей цвета молочного шоколада. Губы искривились предсмертным оскалом, открыв зубы столь же острые и белые, как у Дианты. Странно, но она не внушала того отвращения, что я ожидала ощутить, учитывая, что она пролежала здесь несколько дней. По ней ползало всего несколько муравьев, совершенно не так, как бывает обычно... и не так уж плохо она выглядела для женщины, перерубленной в талии пополам.

У меня на миг закружилась голова, и я испугалась, что сейчас упаду на колено. Я кое-что в жизни повидала, в том числе два массовых убийства, но никогда не видела никого, так разваленного пополам. Видны были ее внутренности – не такие, как человеческие. И похоже, обе половины были отдельно заплавлены огнем – очень мало вытекло.

– Разрезана стальным мечом, – сказал мистер Каталиадис. – Очень хорошим мечом.

– Что будет делать с ее останками? – спросила я. – Могу принести старое одеяло.

Я даже спрашивать не стала – ясно было, что полицию мы вызывать не будем.

– Мы должны ее сжечь, – ответил мистер Каталиадис. – Вон там, на гравии вашей парковки, мисс Стакхаус, будет наиболее безопасно это сделать. Вы никого не ждете сегодня?

– Нет, – ответила я, потрясенная на многих уровнях сразу. – Вы извините, но зачем ее обязательно... сжигать?

– Никто не станет есть демона, или даже полудемона, как Глад или Дианта, – сказал он таким тоном, будто объяснял, что солнце восходит на востоке. – Даже, как видите, насекомые. Земля ее не переварит, как переваривает людей.

– Вы не повезете ее домой? К ее родным?

– Ее родные – это мы с Диантой. У нас нет обычая везти мертвых туда, где они жили.

– Но как же она погибла?

Мистер Каталиадис приподнял бровь.

– Нет, я вижу, что ее убил какой-то острый предмет, перерубивший посередине пополам, вижу своими глазами, но кто держал рукоять клинка?

– Что ты думаешь по этому поводу, Дианта? – спросил мистер Каталиадис, будто проводя урок.

– Кто-то по-настоящему очень сильный и очень ловкий, – ответила она. – Он подобрался вплотную к Гладиоле, а она никак не дура была. Нас нелегко убить.

– И я не вижу даже следов письма, которое при ней было. – Мистер Каталиадис наклонился и внимательно осмотрел землю рядом с телом. Потом выпрямился.

– У вас есть дрова, мисс Стакхаус?

– Да, сэр. Есть хороший кусок расколотого дуба в сарае у задней стенки.

Джейсон порубил часть деревьев, которые рухнули во время последней снежной бури.

– Собрать вещи вам нужно, дорогая моя?

– Да... – ответила я, едва обретя дар речи от ошеломления. – То есть зачем? Куда?

– Для поездки в Новый Орлеан. Вы готовы уже ехать?

– Я... да, наверное. Надо у моего босса отпроситься.

– Тогда мы с Диантой пока займемся этим, а вы отпрашивайтесь и собирайте вещи, – сказал мистер Каталиадис, и я заморгала.

– Ладно, – сказала я наконец. Как-то у меня не получалось ясно мыслить.

– А потом мы поедем в Новый Орлеан, – закончил он. – Я думал, что вы уже будете готовы. Решил, что Глад осталась вам помочь.

Я с трудом отвела глаза от трупа и воззрилась на адвоката.

– Я просто этого не понимаю, – начала я, но тут кое-что вспомнила. – Мой друг Билл хотел поехать в Новый Орлеан, когда я поеду вывозить вещи из квартиры Хедли, – сказала я. – Если он сможет, если это можно организовать, вы не будете возражать?

– Вы хотите, чтобы Билл поехал, – сказал он с едва заметным оттенком удивления. – Билл у королевы в фаворе, так что не возражаю против его присутствия.

– О’кей, мне надо будет связаться с ним, когда станет совсем темно, – ответила я. – Надеюсь, что он в городе.

Я могла бы Сэму позвонить, но хотела убраться подальше от странного огненного погребения у меня на дорожке. Когда я отъезжала, мистер Каталиадис нес из леса миниатюрное тело. Нижнюю половину.

Безмолвная Дианта нагружала дровами тачку.

 

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

 

– Сэм, – сказала я, стараясь говорить негромко, – мне нужно несколько выходных.

Постучав в дверь трейлера, я была удивлена, обнаружив у него гостей, хотя и видела несколько машин рядом с его грузовиком. На диване Сэма сидели Джей Би дю Рон и Энди Бельфлер, а на столе уютно расположились пиво и картофельные чипсы. Мужские посиделки.

– Спорт смотрим? – спросила я, пытаясь не показать удивления. Через плечо Сэма приветственно помахала Джей Би и Энди, и они помахали в ответ: Джей Би – с энтузиазмом, а Энди – не слишком довольный. Если можно помахать рукой неоднозначно, то именно так он и поступил.

– Ага, баскетбол. Играет Луизианский университет с... ладно... Так тебе выходные нужны прямо сейчас?

– Да, вроде бы дело получается срочное.

– Можешь мне об этом рассказать?

– Должна ехать в Новый Орлеан освобождать квартиру моей кузины Хедли.

– И это обязательно сейчас? Ты же знаешь, что Таня, как ни крути, еще новичок, Чарлси только что ушла, сказала, что навсегда. Арлена не так надежна, как была когда-то, а Холли с Даниэль все еще трясутся после той истории в школе.

– Ты прости, – сказала я. – Если ты захочешь меня уволить и взять другую, я пойму.

Такие слова разрывали мне сердце, но ради честности с Сэмом я должна была это сказать.

Сэм закрыл дверцу трейлера и вышел на крыльцо. Явно ему было больно говорить то, что он сейчас скажет.

– Сьюки, – начал он, помолчав секунду, – ты была абсолютно надежной пять лет как минимум. Неожиданных отпусков ты просила разве что два или три. Я не стану тебя увольнять за то, что тебе несколько дней понадобилось.

– Хм... ладно, спасибо. – У меня лицо пылало красным – не привыкла я к похвалам. – Дочка Лиз может помогать, пока меня не будет.

– Я позову, кто там в списке, – ответил он небрежно. – Как ты будешь до Нового Орлеана добираться?

– Меня подвезут.

– Кто? – спросил он спокойно – не хотел, чтобы я на него разозлилась, что не в свое дело лезет. (Это я могла прочесть.)

– Адвокат королевы, – ответила я еще спокойнее. Жители Бон-Темпс вообще-то толерантны к вампирам, но могли занервничать, узнав, что у них в штате есть королева вампиров и ее тайное правительство, во многом влияющее на их жизнь. С другой стороны, учитывая репутацию луизианских политиков, жители могли решить, что это бизнес как бизнес.

– Ты собираешься освободить квартиру Хедли?

– Да. И узнать о том, что она мне оставила, если оставила.

– Действительно внезапно.

Сэм с озабоченным видом причесал лапой золотисто-рыжую гриву, и она встала вокруг его головы нимбом. Постричься ему нужно.

– Да, мне тоже так показалось. Мистер Каталиадис пытался мне сообщить заранее, но его посланец был убит.

Донесся изнутри вопль Энди – в телевизоре произошло какое-то событие. Странно, никогда не думала, что Энди интересуется спортом – да и про Джей-Би тоже так не думала. Никогда не подсчитывала, сколько раз я слышала, как мужчины думают о передачах и трехочковых бросках, пока их спутницы разговаривают о новых занавесках в кухне или плохой отметке по алгебре у Руди. А когда подсчитала, то подумала: не в том ли цель спорта, чтобы мужиков мыслями налево не тянуло?

– Не надо тебе ехать, – тут же сказал Сэм. – Похоже, это может быть опасным.

Я пожала плечами:

– Я должна. Хедли мне это завещала, и я должна.

Мне было далеко до того спокойствия, которое я пыталась изобразить, но смысла вопить и сучить ножками я не видела.

Сэм попытался что-то сказать, передумал, потом спросил:

– Дело в деньгах, Сьюки? Тебе нужны деньги, которые она тебе оставила?

– Сэм, я не знаю, был ли у Хедли хоть пенни, на нее записанный. Она моя кузина, и я должна для нее это сделать. Кроме того...

Я чуть не сказала ему, что поездка в Новый Орлеан наверняка чем-то важна, раз кто-то так старается меня туда не пустить.

Но Сэм вообще личность тревожная, особенно когда дело касается меня, и я не хотела его сейчас заводить, потому что ничего он не мог сказать такого, чтобы меня отговорить. Я не то чтобы всегда такая упрямая, но я считала, что это последняя услуга, которую я могу выполнить для Хедли.

– А Джейсона с собой взять не получится? – предложил Сэм, беря меня за руку. – Он же ей тоже кузен.

– Насколько я понимаю, они с Хедли так и были на ножах до самого конца, – ответила я. – Вот почему она все барахло оставила мне. К тому же у Джейсона сейчас у самого хлопот полон рот.

– Неужто что-нибудь, кроме как помыкать Хойтом и трахать всех баб, которые согласны минуту постоять спокойно?

Я уставилась на Сэма. Я знала, что он не обожатель моего брата, но не знала, что настолько не обожатель.

– Именно так, – ответила я голосом ледяным и инеистым, как кружка пива.

О выкидыше у подруги моего брата не собиралась я распространяться у него на пороге, тем более когда он проявил такой... антагонизм.

Сэм отвернулся, мотнул головой в досаде на самого себя.

– Извини, Сьюки, не сдержался. Подумал просто, что Джейсон мог бы больше внимания уделять единственной сестре. Ты все время чертовски к нему лояльна.

– Джейсон никогда не допустит, чтобы со мной что-нибудь случилось, – возразила я, несколько сбитая с толку. – Всегда за меня встанет горой.

– Это да, – подтвердил Сэм, но я поймала у него в уме вспышку сомнения.

– Мне пора идти собирать вещи, – сказала я.

Очень мне не хотелось так уходить. Несмотря на свои чувства к Джейсону, Сэм был мне дорог, и оставлять его такого огорченного было неправильно, но мужики за дверью орали, глядя игру, и я знала, что надо его отпустить к гостям и к его воскресному развлечению. Он меня поцеловал в щеку.

– Позвони, если будет нужно, – сказал он, будто хотел сказать гораздо больше.

Я кивнула, повернулась и пошла к машине.

 

– Билл, ты говорил, что хочешь поехать со мной в Новый Орлеан, когда я поеду освобождать жилье Хедли?

Наконец уже совсем стемнело, и я могла позвонить Биллу. Трубку сняла Села Памфри и позвала Билла более чем прохладным голосом.

– Да.

– Здесь мистер Каталиадис, и он хочет уехать почти сразу.

– Ты могла бы мне сказать раньше, когда узнала, что он едет.

Но, судя по голосу, Билл не разозлился и даже не был удивлен.

– Он отправил посыльную, но ее убили у меня в лесу.

– Тело нашла ты?

– Нет, девушка, которая с ним приехала. Ее зовут Дианта.

– Значит, убита Гладиола.

– Да, – удивилась я. – Как ты узнал?

– Когда приезжаешь в штат на какое-то время, вежливость требует нанести визит королю или королеве. Я встречал этих девушек иногда, поскольку они служат у королевы посыльными.

Я посмотрела на телефон с таким недоверием, будто это было лицо Билла. У меня очень быстро пронеслись в голове неконтролируемые мысли. Билл бродил в моем лесу... и в моем лесу убили Гладиолу. Убили без шума, аккуратно и умело. Убил некто, весьма искусный в путях сверхъестественного, некто, умеющий работать стальным мечом, некто настолько сильный, что мог перерубить тело пополам.

Все это свойственно вампиру, но почти любое сверхъестественное существо на это способно.

Чтобы подобраться близко и пустить в ход меч, убийца должен был быть либо невероятно быстр, либо иметь совершенно безобидный вид. Гладиола не подозревала, что ее убьют.

Может быть, она знала своего убийцу.

А еще то, как тело Гладиолы бросили, швырнули небрежно в кусты... убийце плевать было, найду я ее тело или нет, хотя, конечно, сыграла роль неподверженность демонов гниению. Чтобы она молчала – только это и нужно было убийце. Зачем было ее убивать? Письмо при ней, если солидный адвокат Каталиадис ничего от меня не скрыл, просто должно было мне сказать, чтобы я собиралась в Новый Орлеан. Я все равно собиралась, хотя Гладиола и не смогла доставить сообщение. Так что же выиграли убийцы, заставив ее замолчать? Два или три дня моего неведения? Мне это не казалось достаточным мотивом.

Билл подождал, пока я окончу эту длинную паузу в нашем разговоре – то, что всегда мне в нем нравилось. Не считал он необходимым заполнять паузы.

– Они сожгли ее на дорожке, – сказала я.

– Да, конечно. Тела созданий даже с примесью демонской крови иначе уничтожить невозможно, – сказал Билл, но рассеянно, будто глубоко задумался о чем-то совсем другом.

– Конечно? А откуда мне было об этом знать?

– Сейчас, по крайней мере, ты уже знаешь. Насекомые их не кусают, тела их не разлагаются, а секс с ними разрушителен.

– Дианта кажется очень расторопной и послушной.

– Конечно, когда она при своем дяде.

– Мистер Каталиадис – ее дядя, – сказала я. – Ага. И Гладиолы тоже?

– И ее тоже. Каталиадис – почти демон, но его сводный брат Нергал – демон чистокровный. У него несколько детей-полукровок от человеческих женщин. От разных, естественно.

Почему это естественно, я не очень понимала, но не собиралась уточнять.

– Ты сейчас говоришь, а Села все это слышит?

– Нет, она в душе.

Смотри ты, все еще ревную. И завидую: Селе предоставлено блаженство неведения, а мне – нет. Насколько прекраснее был мир, когда я ничего не знала о сверхъестественной стороне жизни!

Ага, и правда. Только и было, о чем волноваться, – голод, война, серийные убийцы, СПИД, цунами, старость и лихорадка «Эбола».

– Сьюки, заткнись! – сказала я себе под нос.

– Прости? – переспросил Билл.

Я встряхнулась.

– Так слушай, Билл, если ты хочешь в Новый Орлеан со мной и с этим адвокатом, будь здесь через тридцать минут. Иначе тебе придется заняться чем-нибудь другим.

И я повесила трубку. Всю дорогу до «Большого кайфа» буду теперь обо всем этом думать.

– Он будет здесь через тридцать минут, иначе едем без него, – крикнула я наружу, где был адвокат.

– Приятно слышать, – отозвался мистер Каталиадис. Он стоял рядом с Диантой, поливающей из шланга темное пятно на дорожке.

Я побежала к себе, уложила зубную щетку, пробежала мысленно список. Оставила сообщение на автоответчике у Джейсона, спросила Тару, не сможет ли она вытаскивать каждый день мою почту и газеты, полила немногие свои комнатные цветы (бабушка считала, что растениям, равно как котам и собакам, место на улице. Как ни смешно, после ее смерти я завела несколько цветков и пыталась сохранить им жизнь).

Квинн!

Но он не взял с собой своего мобильного – или просто не отвечал на вызовы, что одно и то же. Я оставила голосовое сообщение. Всего-то наше второе свидание, и вот – приходится его отменять.

Очень трудно оказалось решить, что же именно сказать ему.

– Мне нужно ехать в Новый Орлеан – освобождать квартиру своей кузины, – начала я. – Она жила на Хлоя-стрит, и я не знаю, есть там телефон или нет. Так что я просто позвоню вам, когда вернусь. Мне ужасно жаль, что наши планы переменились.