ГЛАВА 10. Прелесть деревни в том, что отыскать нужного человека здесь очень легкоПрелесть деревни в том, что отыскать нужного человека здесь очень легко. Когда я пришла в таверну, там было ещё не так много народу. Иззи увидела меня сразу и, конечно, поняла, что явилась я не за кружкой пива. — Рагу, пожалуйста. — Батат закончился. — Ну, тогда, будьте добры, яблочный пирог и чай. — Яблочного нет, есть сливовый. — Сливовый вполне подойдёт, благодарю. — Сейчас будет. Пока ждала, я чувствовала на себе взгляды. Впрочем, это было всего лишь любопытство к новому в этих краях человеку. Угрозу я бы почувствовала. Но всё же вздохнула с облегчением, когда девушка вернулась с моим заказом. — У вас есть минутка, мисс Чэттер? — Ни одной свободной, мисс. Работы тьма, — она кивнула на зал, который, как назло, был полупустым. Я поняла, что она передумала откровенничать. — Я не отниму много времени, — заверила я. — Просто прошу вас сказать то, что собирались, когда нас прервали. Она с недоверием оглядела меня. — Кто вы, мисс? — Я новая гувернантка в замке. — Откуда у вас эта серёжка? — Я нашла её там, где ей быть не следовало. И, боюсь, особа, которой она принадлежала, рассталась с ней не по доброй воле. При этих словах Иззи побледнела. — Поверьте, Изабелла, это не праздное любопытство, — я решила быть с ней откровенной насколько могла, в надежде на ответную честность. — Упомянутая особа мне очень дорога. И я чувствую, что вам она также не безразлична. Скажите, вы ведь знаете Матильду Лежер? Минуту Иззи поколебалась, а потом кивнула, решительно села напротив меня и понизила голос: — Мэтти моя подруга. Я сразу узнала её серёжку. Моё сердце подскочило от радости, но тут же упало при следующих её словах: — Скажите, мисс, где она? — Как раз это я и хочу выяснить. Последнюю весточку я получила от неё около месяца назад. И, хоть она не сказала об этом напрямую, я почувствовала сквозившее в письме беспокойство, несвойственное Матильде. А вскоре узнала, что в Ашеррадене снова требуется гувернантка. Я не упомянула ещё об одном письме, пришедшем две недели назад и якобы написанным Матильдой. В нём она просила меня приехать. Но в искаженном почерке с трудом угадывалось сходство с рукой моей лучшей подруги. Писала явно не она. — Да, Мэтти всегда была весёлой! Мне не понравилось слово «была», но я не стала её поправлять. Увы, слово «легкомысленная» больше подходит к характеру Матильды. Её всегда отличали беззаботный нрав и излишняя доверчивость. Будучи безобиднейшим существом, она отказывалась замечать плохое в других. — Ты так недоверчива, Энни, — корила меня она, — что видишь в людях одни недостатки. — А ты одариваешь их несуществующими достоинствами. — А иначе страшно жить! — смеялась она и пожимала плечами. — Всё равно как бабочкам на кончике языка у лягушки! — и принималась кружиться, и впрямь похожая в своём воздушном малиновом платьице на хрупкую бабочку. Я отогнала воспоминания и вновь сосредоточилась на собеседнице. — Скажите, Изабелла, когда вы видели Мэтти в последний раз? Та на секунду задумалась. — Вот месяц назад и видела. — Я так и думала. Она приходила сюда? — Да, она всегда сама сюда приходила. Я в замок не совалась, тамошние господа этого не любят. С легкостью могу себе это представить. Наверняка леди Фабиана предпочитает быть окруженной лишь самым утонченным обществом. — У Мэтти были в деревне недоброжелатели? Иззи аж фыркнула от подобного предположения. — Все, кто её знал, очень её любили. Ну вы и сами знаете, мисс: на неё невозможно долго сердиться, сущее дитя. Бывало, поссоримся, а она возьмёт меня за руку и так заглядывает в глаза и строит такие уморительные рожи, что дуться дальше просто нет никакой возможности. — Может, были те, кто завидовал? — Не думаю… Знаете, красивым девушкам, таким, как она… — тут Иззи, покраснев, потупилась, и я поняла, что себя она к этой категории не причисляет, — всегда завидуют. Но она никогда не кичилась, не задирала нос и будто вовсе не замечала взглядов парней. И оттого завидовать ей было как-то неловко… Я оценила откровенность девушки. Нелегко иметь в подругах ту, кто всегда будет тебя затмевать. — Тогда, может быть, она рассказывала про кого-то в замке? — Да, рассказывала. — Что-то нехорошее? — встрепенулась я. — Нет, напротив. Мэтти никогда ни о ком не говорила плохо. Рассказывала, что к ней все очень добры. — И даже хозяйка? — Про миледи Мэтти говорила мало и сдержанно. Причина была мне ясна: Матильда не умеет отзываться о людях дурно. И если хорошего о человеке сказать нечего, то скорее будет просто молчать или тут же придумает ему кучу оправданий. — Но мне кажется, что она её жалела. — Жалела леди Фабиану? — я не смогла скрыть удивления. — Да, говорила, что порой сама наша природа делает нас несчастными, и оттого мы злимся на других. — Что это значит? — Понятия не имею, мисс. — А говорила ещё про кого-нибудь конкретно? — Да, у неё кто-то был там, в замке, но она никогда не называла имя. — Это невозможно… здесь больше нет никого нашего вида! — Вам виднее, мисс. Я смешалась, осознав, что только что отчертила границу между собой и собеседницей, а заодно — и всей деревней. К тому же это звучало несколько фальшиво, учитывая историю моих нынешних работодателей. Их подобная несовместимость ничуть не смутила. Но в такие моменты люди не думают о последствиях. Лучшее средство против неловкости — это сделать вид, что ничего не произошло. Поэтому я просто продолжила: — Почему вы решили, что у Мэтти кто-то был? — Ну, у неё, бывало, проскальзывали слова… и глаза горели, ну, знаете, как это бывает… Я кивнула, сделав вид, что знаю, как это бывает. — … и серёжки подарил ей тоже он. — Она сама сказала? — быстро переспросила я. — Нет, но я догадалась. Она просто как-то раз пришла в них и потом всегда в них приходила. И даже головой чаще вертела — ей нравилось, как они звенят. Но в последнее время она была сама не своя. — Она кого-то боялась? — догадалась я. — Думаю, да. Но она не признавалась, только всё отшучивалась. А сама беспокойная и как будто даже виноватая. — И в последний раз так было? — Да, мы с ней тогда сидели, как сейчас с вами. Она даже сидела на том же месте, что и вы… Я тут же заёрзала. — …бледнее обычного и какая-то исхудавшая, а потом… — Что потом? — не вытерпела я. — … а потом она ушла, ни с кем не попрощавшись, и вот уже месяц её никто не видел. Я даже решилась пойти в замок (папенька как узнал, очень ругался), но меня и на порог не пустили. Сказали, что Мэтти уехала. Куда — никто не знает. Но я сразу поняла: что-то тут нечисто. Она бы непременно мне сказала, если бы решила уехать. Теперь мне стало ясно, почему мистер Чэттер был против нашего с Иззи разговора. Близкая подруга его дочери ни с того ни с сего исчезает, а все делают вид, что ничего не произошло. Более того, стараются как можно скорее изгладить её из памяти, тут же приглашая новую гувернантку. Если подобное может произойти с такой, как Мэтти, то чего уж говорить о простой деревенской девушке. Вообще говоря, в своих письмах Матильда не выделяла кого-то из подруг. Но в этом её отличительная черта: она со всеми так приветлива, что каждый чувствует себя особенным и уже через пять минут после начала знакомства воображает себя её лучшим другом. — Скажите, мисс, она ведь жива? — прервала мои размышления Иззи. — Да, — ответила я, запнувшись. За прошедший месяц я и сама уже тысячу раз задавала себе этот вопрос. — Откуда вы знаете? — Просто знаю и всё. — Вы ведь её найдёте? Найдёте нашу Мэтти? — девушка взволнованно схватила мои руки и сжала. — В этом можете не сомневаться, — заверила я с мрачной решимостью и на этот раз безо всяких колебаний. — Тебе за чесание языком платят? — на стол между нами шваркнулись две кружки, и мы с Иззи тут же отпрянули друг от друга. Передо мной, уперев руки в бока, стояла приземистая и немного вульгарная женщина лет сорока пяти. Явно красавица в юности, она не забыла своих привычек: тугие, как кочаны капусты, груди обтягивала кофточка, более уместная на молодой девушке. В упругих кудряшках алела лента. Она сверлила меня неприязненным взглядом, и я было решила, что реплика предназначалась мне. Но тут Иззи поспешно вскочила со своего места: — Простите, миссис Боттл, я присела всего на минутку. — Видела я твою минутку, — сварливо перебила та. — Посетители за эту минутку едва с голоду не перемерли. Марш за заказами! Иззи послушно убежала, а хозяйка таверны (в том, что это она, я теперь не сомневалась) холодно оглядела меня с головы до ног. — Вам ещё что-то нужно? — Нет-нет, благодарю, я как раз заканчивала ужин, — я демонстративно отхлебнула давно остывший чай. — И не сердитесь на Иззи, это я её задержала. — Вот и зря. Нечего отвлекать работников! — Тебе досаждают, Бэль? — прогрохотал гулкий бас. Я оглянулась и увидела на пороге двух давешних громил из лавки. — Всё в порядке, Даг, — голосок миссис Боттл потек сиропом, преобразившись до неузнаваемости. — Вот, знакомилась с новой леди. Коренастый Даг одарил меня недружелюбным взглядом. — Скоро освободишься? — Садись, сейчас всё принесу. Тебе как обычно? — Да, ты уж меня знаешь, красавица, — мужчина расплылся в добродушной улыбке, предназначавшейся прелестнице. Потом в последний раз зыркнул на меня и занял место рядом с младшим товарищем. Наверняка ему хотелось, чтоб я выкинула какую-нибудь штуку, а он мог проявить себя героем и спасти трактирную нимфу. Я его разочаровала, спокойно выдержав взгляд. Миссис Боттл снова повернулась ко мне, уже без улыбки. — Вот что, мисс, — она выставила вперёд палец, — не вздумайте ни во что впутывать Иззи. Эта дурёха и сама не заметит, как вляпается. — У меня и в мыслях этого не было. — Вот и славно. Она фальшиво улыбнулась, но я по глазам видела, что она мне не поверила. — Здесь у меня только едят и пьют, а потом сразу уходят — чтоб освободить место другим. — Таверны именно для этого и предназначены, — согласно кивнула я. — Ну, где ты, Бэль? — взревел нетерпеливый ухажёр. — Иду-иду, — крикнула она тоненьким голоском, не поворачивая головы и не отводя от меня мрачного взгляда. И уже обычным голосом подвела жирную черту под нашим разговором: — Хорошо, что мы поняли друг друга, мисс. Доброго вечера. Она отвернулась и, неторопливо покачивая бедрами, направилась к Дагу. — Всё-всё, уже лечу, — игриво пропела она. Для вида ковырнув пару раз пирог, я поднялась и поспешила к выходу. Даже не оборачиваясь, я знала, что за мной наблюдают. Заведомая враждебность местных жителей стала для меня неприятным сюрпризом. Как и излишняя настороженность. Но что за этим скрывается: опасение за свои жизни или желание навредить мне? Мне предстояло это выяснить.
|