- Только минуту, - строго предупредил Джеферсон и покинул палату. Медсестра, менявшая катетеры, закончила своё дело и вышла следом, оставив Яна наедине с посетителем.
- Ну как ты? Сам знаю, что глупый вопрос, учитывая наличие двух дырок в твоём теле. Но всё же?
- Вот и я думаю, как мне ответить на твой вопрос… учитывая дырки в моей шкуре, - хрипло выдал Ян, шевельнув потрескавшимися губами. Кто бы мог подумать, что такое простое и привычное движение потребует столько сил. Всего пара слов, прозвучавших непривычно слабо.
- Шутишь…- Данте подхватил полы белого медицинского халата, в которые его нарядили, и присел на кровать. - Это уже хорошо, значит пойдёшь на поправку. Доктор твой говорит, что они три раза тебя с того света вытаскивали. Что, совсем ещё пожить не хочешь?
- Вроде хочу… - не совсем уверенно заявил пациент, получив в ответ пытливый взгляд. Было неясно состояние ли то его души или просто выражение физической слабости.
- Что-то я не слышу в твоих словах былого оптимизма.
- Какой тут оптимизм… - со вздохом проговорил Ян. Вздохнул и покривился, почувствовав боль. Тело было слабое и хлипкое, словно разорванное на части и склеенное неумелым мастером. Ум тоже ясностью не отличался. Туманная дымка. Мрачное марево. Яркий свет раздражал. Он не яркий, он белый. Холодный свет дня. Холодные стены. Он почувствовал, как кожу раздирают мурашки озноба.
- Когда ты поправишься… я сам вломлю тебе по полной, - пообещал Данте. Его реплики были спокойными, даже мягкими и непривычно странно звучали из его уст. Приглушенный голос был почти хриплым. Это хорошо, Ян не перенёс, если бы он говорил громко. В ушах и так стояла барабанная дробь. Пытался сконцентрироваться, но напряжение почему-то вызывало приступ головной боли. Хотел что-то сказать, но мысль тут же растаяла, смытая внезапным помутнением, и без того, в туманном рассудке. Услышав его, Ян скривился.
- Хреново… - пробормотал он.
- Ничего-ничего… Держись… Кто бы сомневался, что ты всё-таки высунешься… Надо было посадить тебя на цепь, - полушутя проговорил итальянец.
- Я бы её зубами перегрыз… - на эти слова Данте улыбнулся.
- Ну, точно! Жить будешь.
- Как Лис? – наконец Ян вспомнил, о чем хотел спросить его с самого начала.
- Ему гораздо лучше, чем тебе, - уверил он.
Ответом ему был лишь кивок. Жив! И слава Богу! Больше его ничего не интересовало. Говорить сил уже не было. И думать тоже. Голова закружилась. Он на мгновение опустил веки, потому снова открыл глаза. Данте встал, собираясь покинуть палату.
- Данте…
- Что?
- Родители… Не сообщайте им… Пока…
- Хорошо. Если они сами не узнали. Сообщение о покушении крутили по всем каналам.
- Во Франции? – засомневался Ян.
- Хотя может и не дошло до них. Но я предупрежу этого.. Как его? Вашего…
- Мура? – подсказал Ян.
- Да. Его самого, - с явным пренебрежением подтвердил он и, увидев вопросительное выражение на лице раненого друга, пояснил. – Не нравится он мне.
- Почему?
- Не нравится и всё, - категорично сказал он, особо не распространяясь о причинах своей неприязни.
Кто кому не нравился, и по какой причине Яна тоже не интересовало.
Данте не стал дожидаться благодарности за свой визит, а вышел из палаты. У двери с равнодушными лицами стояли его люди. Стояли и сидели, и не только у этой двери. Не то, чтобы с огромным трудом, но Данте пришлось подбирать слова, чтобы убедить Джеферсона в необходимости этих мер.
Не останавливаясь, он сбросил с плеч халат.
«Да, ему лучше чем тебе, он не чувствует боли… он ничего не чувствует», - думал он, шагая по коридору. На душе было гадко и очень горько, но он отогнал от себя мрачные мысли. Не время впадать в уныние.
Ускорил шаг. Хотел как можно быстрее покинуть это место. Больничный запах раздражал, действуя на нервы, обостряя неприятные ощущения. Никогда не любил больницы и был несказанно рад сейчас, что ему не пришлось побывать в той ситуации, в какую попали близкие ему люди. Поистине, некоторые моменты начинаешь оценивать по-другому, только побывав в критической ситуации. А ему было достаточно того, что случилось с его братом, чтобы подумать о многом.
- Данте, - услышал он позади себя нерешительный оклик. Развернувшись, он натолкнулся на взгляд знакомых голубых глаз, блестевших от слёз. Выражение её лица было совершенно убитое. В руках она теребила носовой платок.
- Что? – коротко спросил он. Она помялась с ответом, но потом сказала:
- Меня не пускают к нему.
- Раз не пускают, значит нельзя. Там не на что смотреть. Он в реанимации и без чувств. Как только к нему можно будет, думаю, доктор будет не против. А сейчас… - он не стал договаривать. Было и так ясно, что надеяться не на что. А Селеста почему-то была уверена, что он ей поможет. Поэтому, заметив его массивную фигуру в конце коридора, догнала и окликнула. Такой безапелляционный ответ её совсем расстроил. Глубоко вздохнув, она попыталась сдержать слезы. Позади них загремела каталка, подталкиваемая санитарами, и Данте отступил к стене, чуть оттеснив Селесту. Она проводила процессию долгим взглядом и слезы сами полились из глаз. Порылась в сумочке, а потом, всхлипнув, уткнулась ему в грудь, сжимая что-то в руке.
- Селеста… - руки его нерешительно замерли в каком-то сантиметре от подрагивающих плеч девушки. – Вот уж никогда не думал, что буду твоей жилеткой, - всё-таки он слегка приобнял её и ободряюще погладил по спине. Она подняла на него заплаканное лицо и разжала руку. На ладони лежала золотая цепочка с кулоном.
- Я… Это его. Я хотела отдать, он забыл у меня.
Данте взял цепочку и что-то проговорил по-итальянски.
- Это плохо. Её не нужно снимать, - пальцы его дрогнули, а от выражения его лица ей стало ещё хуже. На какую-то секунду в глазах его отразились все чувства, которые он испытывал, все опасения, что тревожили. Она снова всхлипнула, но он крепко сжал её плечи.
- Тихо! – довольно резко сказал он и Селеста поневоле замолчала. – Тихо… - повторил он мягче и приложил указательный палец к губам. Она прерывисто вздохнула и вытерла катившуюся по щеке слезинку.
- Стой тут! – он приставил её к стене как вещь и отошёл. Она осталась на месте и всё смотрела на него, дивясь сама себе. Чуть дальше у стены стояли кресла, и она думала некоторое время, стоит ли ей двигаться или остаться так. Как долго ей придётся ждать Данте, было неизвестно, поэтому Сел неуверенно пошла, чтобы устроиться в ожидании.
«Я тоже никогда бы не подумала, что ты будешь моей жилеткой», - она посмотрела на кулон, с изображением какой-то святой и снова крепко сжала ладошку.
Только такая ситуация и такое отчаяние, которое она испытывала в этот момент заставили её вести себя именно так. Иначе она просто не подошла бы к нему. Побоялась. Объяснению это не поддавалось, но каждый раз при его приближении она испытывала внутренний трепет сродни страху. Только сейчас ощущения её притупились, оттого, что мысли всецело были заняты лишь одним человеком. Однако воспоминания от первых двух встречах были ещё очень свежи.
Никто не посвятил её в тайны их родства, а внешне они были не очень похожи. Это сейчас она замечала их сходство в жестах, выражениях и даже в манере одеваться. Как и Лисандро, Данте любил чёрный цвет и в те несколько раз, что ей довелось увидеть его, именно этот цвет преобладал в его одежде. У него на шее она заметила золотую цепочку. Возможно, что у него был такой же кулон. По поведению было понятно, что он узнал подвеску, а болезненная реакция говорила, что это очень важная, имеющая определённое значение вещь.
Первый раз она столкнулась с ним в кабинете Яна, да второй раз, собственно, тоже. Он бросил на неё всего лишь мимолётный ничего не значащий взгляд, но стало не по себе. Двигался как сытый хищник, с лёгкой ленцой в каждом жесте, но взгляд был острый, пронзительный, словно следил за каждым едва заметным движением. Казалось и подрагивание ресниц от него не укроется. Было совсем непонятно, что связывает его с Яном. Она никогда не замечала его среди контактов начальника.
В тот день она и так была сама не своя. Накануне не могла заснуть, замучила бессонница. Сдуру она пялилась полночи в телевизор, созерцая какой-то фильм про маньяка. И как результат – тот самый маньяк во сне, а наутро ощущение полнейшего недосыпания. Голова болела, настроения совершенно не было, а тут ещё и Лисандро со своими полными обожания взглядами, что совершенно выводило из себя.
«Четыре…», - сказала она про себя и наполнила четыре чашки кофе. – «Без сахара – так без сахара… без сливок – так без сливок…»
Аккуратно Селеста поставила поднос на кофейный столик и покинула кабинет. Ян кивнул ей и продолжил что-то говорить Кристиано, который восседал в его кресле и усердно щелкал кнопкой мыши.
- Ян, можно мне воспользоваться твоей секретаршей? – спросил Данте. Ян даже не обратил внимания на формулировку, с которой обратился новоявленный друг. Просто кивнул, не глядя.
Данте послушно дождался разрешения и только потом поднялся со своего места.
Селеста налила стакан воды и запила таблетку. Услышала тихие шаги и удивилась, увидев его в приёмной. Он подошёл молча и тихо, остановился у края стола.
- Вы что-то хотели мистер Коста? – вежливо поинтересовалась она и вернулась за свой стол.
- Хотел, - он сказал это безо всякого выражения, но почему-то эти слова оставили ощущения двойственности. Селеста посмотрела на него в ожидании, почувствовала неловкость, но всё же заставила себя взглянуть ему прямо в глаза. Тогда он достал из внутреннего кармана пиджака флешку и протянул ей.
- Распечатай мне, пожалуйста, - весьма немногословно.
Она чуть помедлила, не хотела брать её из его рук, не хотела случайно коснуться его. Но он не положил флешку на стол, продолжал держать, зажав между пальцами.
- Угу, - кивнула она и взяла протянутый предмет. Осторожно, словно боялась обжечься.
- Там не много, - добавил он.
В окне содержимого флеш-карты отобразилось несколько документов.
- Вот это, - он подошёл совсем близко и указал на один из значков.
- Всё?
- Да, - подтвердил он, и Селеста не стала открывать документ, а сразу отправила на печать.
Он забрал бумаги и бегло просмотрел.
- И вот этот, - снова указал он на монитор. – Там один лист.
- Хорошо, - после едва слышного жужжания он получил от Сел ещё один лист. Взглянул и на него тоже.
- Всё, - коротко бросил он, дав понять, что распечатка закончена. – Премного благодарен, - он улыбнулся. От его улыбки Селеста слегка опешила, но ответила ему тем же, и кивнула в знак того, что всегда готова помочь. Кто бы мог подумать, что улыбка сделает его таким привлекательным, смягчит жестковатые черты. Но дело, скорее не в самих чертах, а в выражении его лица; иногда с лёгким прищуром, словно искал подвох, чаще пренебрежительное или выражающее откровенный сарказм. Хотя за те несколько минут, что он пробыл рядом с ней, он не сделал ничего такого, что могло бы, конкретно её, настроить против него.
Данте развернулся. Оказалось в кабинете они не одни. Лисандро стоял в дверях, прислонившись к косяку. Весь его вид говорил сам за себя, но всё же он решил сообщить о своих мыслях вслух. Дальнейшая сцена взбесила настолько, что поначалу Селеста даже не нашлась, что ответить на выпады Лисандро.
- Ну и что тебе тут надо? – грубо спросил он, оттолкнувшись от дверного косяка и сделав пару шагов навстречу кузену. Тот только взглянул на него, приподняв бровь. Он даже не улыбнулся, но в глазах светился задор, что ещё больше разозлило Лисандро. – Если ты только попробуешь… Не подходи к ней, понял?
Данте постучал краями листов об стол, формируя из них ровную стопочку. Усмехнувшись, он подошёл к нему и похлопал его ладонью по груди.
- Спокойно, дружок, на этот раз тебе повезло, - он снисходительно улыбнулся брату, но улыбка не была такой приятной, как та, что он послал Селесте минуту назад. – Не в обиду даме, - он слегка кивнул Сел, - но рыженькие мне совсем не нравятся, так что можешь расслабиться.
Лисандро собирался ответить в том же духе, но бросив на Селесту взгляд, придержал язык и позволил Данте пройти в кабинет Яна.
Кровь прилила к щекам, лицо загорелось и разум тоже. Руки зачесались от желания съездить по лицу этому мужлану, да хоть кому-нибудь, не только ему.
- Селеста… - извиняющимся тоном начал Лис.
- Убирайся! – прошипела она. – Забирай своего дружка и уматывай отсюда! – она старалась не кричать, но сдержать себя было почти невозможно. Не хотелось ещё раз стать посмешищем в глазах Яна и остальных мужчин. Её и так обсуждали, словно неодушевлённую вещь.
- Я просто… - он не мог вставить ни слова между её гневными репликами. Она источала ярость, а глаза чуть не искры метали. Он на миг смутился, явно удивлённый её реакцией на произошедшее.
- Оставь меня в покое! Устроил тут представление! – она оттолкнула его и вышла из приёмной, боясь, что в своём гневе может зайти слишком далеко.
Лисандро так и остался оторопело стоять посреди кабинета. В растерянности и непонимании. Разве он сказал что-то обидное, чтобы вызвал такую бурную реакцию? Ничего такого не сказал. Только попытался предупредить слишком умного и самовлюблённого братца. Хотя может и не стоило самому так остро реагировать на его провокацию. В том, что это было провокация чистой воды, он даже не сомневался: Данте начал слащаво улыбаться, как только заметил его в дверях. И Лис, в свою очередь, не смог остаться в стороне, а тут же сказал ему пару слов. Мог бы и ещё пару ласковых сказать, если бы не заметил выражения лица Селесты. Вот кого-кого, а её он хотел обидеть меньше всего. Но может быть она в чём-то права. Не стоило делать этого на глазах у неё. Не стоило устраивать эту глупую сцену ревности. Данте с лихвой добился своего – разозлил его. А как теперь Селесту успокоить? Он был просто уверен, что на его оправдания она не обратит ни малейшего внимания.
Он расстроился, потому что хотел совершенно другого. Это давно перестало быть игрой, но она ему не верила. Чем ближе он подбирался к ней, тем яростнее она сопротивлялась. Он хотел всего лишь стать для неё всем миром – и водой и воздухом; почвой под ногами и опорой. Хотел обнять её и утопить в своей любви. Хотел подарить ей мечты и сделать их явью.
Но она не верила…
Лисандро состроил непринуждённое выражение лица и вернулся в кабинет Яна. Оттуда слышался смех и бурные обсуждения. Вот только ему уже было совсем невесело. Первым его желанием было выскочить вслед за ней, догнать и поговорить, но он не стал этого делать. Понятно, что она не в том настроении, чтобы выслушивать его излияния.
Господи, как бы она хотела вернуть эти моменты! Разозлиться из-за такой глупости! Накричать ни за что! Убежать в обиде! Это всё того не стоило! Совершенно не стоило!
Но как обычно, для раскаяния становится слишком поздно. Осознание не даёт облегчения, а изменить ничего нельзя. Это была одна из последних встреч, перед этим несчастьем. Одна из последних встреч, когда она видела его живым и здоровым.
Она присела на жёсткое кресло. Отложила сумочку в сторону, вытерла мокрые глаза. Разжала кулак и посмотрела на украшение. На руке, будто камень лежал, как и на душе, а перед глазами всё снова расплылось от накативших слёз. Но Селеста не стала им поддаваться, а достала из сумочки зеркальце.
«Н-да-а…», - протянула она. – «Видок, лучше не бывает…»
Порывшись, она нашла пустую упаковку от влажных салфеток и чуть не застонала от досады, но потом обрадовалась, всё-таки обнаружив одну. Повезло…
Как могла она стёрла остатки макияжа. Подумала, что стоит вообще пойти в туалет и умыться, но передумала. Не хотела уходить с места, где её оставил Данте. Он точно не станет разыскивать её по всей больнице, чтобы сообщить новости – плохие или хорошие. Кое-как справившись, она поискала глазами урну, но, не обнаружив таковой, затолкала использованную салфетку в пакетик и сунула в сумку.
Вздохнув, она посмотрела на часы, висевшие на стене напротив. Некоторое время следила за секундной стрелкой. Но та тащилась нестерпимо медленно, тем самым вызывая очередной приступ истерики. Тогда она отвела взгляд и оглянулась, задержавшись на посетителях больницы. Кругом расстроенные и редко радостные лица. Все со своими проблемами, со своими горестями, вряд ли в этом месте встретишь радостного человека. Она посмотрела в ту сторону, куда ушёл Данте, и сразу вскочила, заметив его. Он шёл широким размашистым шагом по направлению к ней, но, заметив, что она встала, остановился и просто махнул рукой, жестом подзывая её к себе. Селеста тут же схватила сумочку и почти бегом пересекла отделяющее их друг от друга расстояние.
- Пойдём, - сказал он и ухватил её под локоть. Сел едва поспевала за ним, когда он тащил её по лестнице. Но сказать слово против даже не решилась. Сломанный каблук – это незначительная потеря, которую она готова была понести, лишь бы увидеть Лисандро. Если будет нужно, она вообще скинет туфли и побежит босиком. Только бы увидеть его.
- Как тебе удалось уговорить его? – запыхавшись, проговорила она на ходу, а лучше сказать - на бегу.
- Удалось, - бросил он и открыл перед ней дверь палаты. Она на несколько секунд замерла на пороге в нерешительности и посмотрела на Данте. Посмотрела как-то затравленно, ища надежды в его черных глазах и слов ободрения. Но он только слегка подтолкнул её в палату. – Недолго, - сказал и осторожно прикрыл дверь.
Данте не сбирался сидеть с ней в палате и слушать пронзительный женский плач, то, что она разревётся через минуту, было ясно как белый день. Она и так была не в себе, еле сдерживалась, голос подрагивал, да и сама вся трепетала. Караулить её под дверью он тоже не хотел, но почему-то не мог отойти и оставить её одну. Прошёлся туда-сюда, постоял, засунув руки в карманы. Потом прошагал дальше по коридору и сел в одно из кресел.
«Вылезу я когда-нибудь из этой больницы или нет?», - раздражённо вполголоса проговорил он. – «Дел по горло…»
Вздохнул и заставил себя сидеть на месте, хотя так и порывался вскочить и начать мерять шагами длину больничного коридора реанимационного отделения. Надо бы побыстрее убраться отсюда, а то если Джеферсон ещё хоть раз столкнётся с ним, то у этого неплохого доктора точно случится инфаркт. Он и так был на гране истерики, когда Данте посетил его последний раз.
- Мистер… Нет! Мистер Коста, к нему нельзя! – заверещала секретарша и даже вскочила с намерением помешать ему пройти в кабинет самого главного человека в этой больнице.
- Сядь на место! – бесцеремонно одёрнул её он. – Сядь… - сказал уже спокойно. – Я на две минуты.
Как по приказу секретарша медленно опустилась в кресло, а дверь с еле слышным щелчком закрылась за наглым итальянцем.
Джеферсон чуть не застонал вслух, завидев своего визитёра, но сдержался.
- Мистер Конти де Лука Коста, - начал он как можно спокойнее и очень вежливо, выговорив его полную фамилию почти по слогам, что само по себе было просто удивительно, потому что мало кто делал это. Но он сделал, словно это могло вернуть ему былую невозмутимость, - я обещал, что Вы будете в курсе всего, что будет происходить с нашими больными. Имею ввиду только интересующие Вас персоны. Как только мистер Верди придёт в себя, я лично дам Вам знать. Пожалуйста, дайте мне спокойно работать, - он даже не злился, а говорил умоляющим голосом, устав от сегодняшних споров с неугомонным родственником одного из пациентов своей клиники.
- Мистер Джеферсон, - так же вежливо, в тон ему начал Данте и сел в кресло напротив, - я очень ценю Ваш профессионализм, а также Вашу заботу о близких мне людях. Я безумно за это благодарен, но у меня есть ещё одна просьба.
Доктор обречённо вздохнул, не выражая особой радости по этому поводу, но отложил ручку.
- Я Вас слушаю. И надеюсь, она последняя… Хотя бы на сегодня…
- Думаю, да, док, - пообещал Данте. - Я хочу, чтобы вы пропустили к Лисандро одного посетителя.
- Нет, - сразу категорично отказал Джеферсон.
- Точнее… посетительницу, - добавил Данте.
- Нет. Это исключено и я Вам об этом уже говорил, - никак не хотел отступать от правил доктор.
- Это его женщина, - снова вставил слово Данте, давя на него взглядом.
- Никаких посетителей, - так же твёрдо отказал Джеферсон.
- Точнее… его невеста, - он словно не слышал слова доктора, а вставлял свои реплики, словно это не было разорванным предложением, а целым высказыванием.
- Я же сказал нет, - последнее прозвучало не так уверенно. Данте постучал кончиками пальцев по столу, спокойно глядя в лицо Джеферсону. Доктор невольно сосредоточился на этом звуке, ставшим единственным в установившейся тишине кабинета. Он даже бросил взгляд на руку итальянца. Данте сразу перестал барабанить по столу и положил раскрытую ладонь на полированную поверхность. Помолчал ещё секунду, выдерживая паузу, а потом снова пошёл в наступление.
- Док… Я, конечно, всё понимаю. Только всё равно не уйду отсюда, пока не услышу «да».
- Мистер Конти де Лука Коста, Вы меня достали за сегодняшний день, - раздражённо отреагировал на его самонадеянные слова доктор. И это было чистой правдой, потому что в этот момент, даже всегда хладнокровный и бесстрастный Джеферсон, потерял всякое терпение.
- Согласен. Поэтому проще будет разрешить Селесте повидать жениха. Док, девочка в истерике. Ещё минут пятнадцать и она впадёт в кому, и тогда Вам точно придётся впустить её в палату к Лисандро. Только уже в качестве пациентки, потому что успокоительные средства уже не помогают. Неужели Вы бы стояли в стороне, случись, не дай Бог, подобное несчастье с кем-то из Ваших близких? Думаю, пять минут ей хватит. А может и три… Просто, чтобы удостовериться, что он живой.
***
Дверь тихонько закрылась. Но она так и стояла на пороге, не решаясь шагнуть дальше.
«О, Господи!», - выдохнула она и приложила дрожащие пальцы к губам. – «Господи…», - к горлу подкатил огромный ком боли и сожаления. Так самонадеянно она себя повела, настаивая на желании увидеть его, а сейчас не могла сделать и шагу.
Она с трудом сглотнула и подавила очередной слёзный приступ. Так ужасно и неестественно было видеть его здесь обездвиженного, с множеством трубочек и с капельницей. И этот пикающий звук неизвестных ей медицинских приборов раздражал…
Она несколько секунд слушала эти ужасные «пики», в страхе, что вот-вот они прекратятся, а вместе с этим…
Об этом она даже боялась думать…
Не хотела…
Попросту в это не верила…
Первый маленький шажочек дался с трудом. Она пошатнулась, словно была пьяна. Так почти и было: пьяна от собственного отчаяния и непреодолимого чувства безысходности, что давили камнем на сердце.
Ладони повлажнели, она распрямила их и вытерла о юбку. Раздался тихий звон, когда цепочка выпала из её слабых рук. Чертыхаясь, она подняла с пола золотой плетёный жгутик, аккуратно держа за застёжку. Под весом кулона цепочка распрямилась и свободно повисла в воздухе, поддерживаемая только тонкими пальчиками девушки. Она бросила сумку тут же у кровати, потянулась к нему и осторожно, боясь потревожить, надела ему на шею золотую цепочку. Долго возилась, застёгивая замочек неловкими непослушными пальцами.
Всё это время она прерывисто вздыхала, чтобы не дать волю слезам, до боли закусив губу. Потом подвинула стул и присела рядом. Взяла его за руку и уже не смогла сдержаться. Пыталась, но это было невозможно. Рука его была чуть тёплой, не такой горячей как раньше; губы почти бескровными и сухими; и сам весь какой-то безжизненный и серый, без былого рвения и темперамента, но со смертельным спокойствием.
Она разрыдалась в голос, потом затихла, задержав дыхание, опять - таки, чтобы не потревожить его.
Сколько ласковых прикосновений он ей подарил! Сколько нежных поцелуев она получила! А теперь он собирался оставить её!
- Только попробуй бросить меня... Слышишь? Только попробуй оставить меня! Ты мне столько всего обещал! А теперь собираешься бросить меня! – начала она свой монолог. Говорят, что находясь в коме, люди слышат, если с ними разговаривают. Вот и она собиралась просто поговорить с ним. Пришла сказать, как он важен для неё. Но как только увидела его в таком состоянии, просто начала голосить и плакать. Все заготовленные речи потеряли смысл, она плакала, приговаривая, пытаясь убедить его словами, что он просто обязан вернуться.
- Ты мне обещал весь мир, - с обидой в голосе говорила она. – Обещал… И ты мне обещал детей. Я так хочу детей, а ты мне обещал! – она прикрыла лицо руками, стараясь заглушить рыданья, показалось кощунством разводить здесь шум. Притихла, подавила всхлипы и позволила слезам просто бежать по лицу. Крепко сжала его руку и склонила голову. Не стала дотрагиваться до его лица, боялась уловить те различия, что так сильно ощущались. Не хотела чувствовать под пальцами прохладу кожи, не хотела почувствовать его почти смертельное спокойствие.
- Как ты можешь бросить меня? Ты не можешь… - говорила она уже спокойнее, еле слышно. – Ты обещал на мне жениться… Когда ты проснёшься… - она сознательно употребила это слово, - а ты обязательно проснёшься, я скажу тебе «да»… Я хочу в Италию… Ты сказал, что увезёшь меня туда… - она замолчала, впав в какое-то оцепенение. Потом показалось, что пальцы его дрогнули в её хрупкой ладошке. Она встрепенулась, подняла голову, долго всматривалась в его лицо, перевела взгляд на руку, когда-то сильную, а теперь слабую и недвижимую.
«Показалось…», - промелькнуло в голове, но она всё ещё продолжала пристально глядеть на него, чтобы заметить какую-то реакцию. Но нет. Он был в таком же положении и состоянии, каким она его застала.
- Ты только вернись… Ты только, пожалуйста, обязательно вернись ко мне… - повторяла она как заклинание, тиха всхлипывая, и никак не находя в себе силы остановиться.
Только шум прибора вентилирующего его лёгкие, собственное прерывистое дыхание и нечастые вздохи наполняли палату; злостное пиканье, которому она была несказанно рада, и которое отмечало ровный и спокойный стук его сердца.
- Ну что ты тут надрываешься? – Селеста вздрогнула. Она задумалась настолько, что не слышала, как Данте зашёл в палату. А скорее всего он сделал это тихо, сомнительно, что он стал бы хлопать дверью.
- Я… - она вытерла мокрые щёки, но так и не договорила. Поправила волосы, рассыпавшиеся по плечам рыжеватой гривой. Провела пальцами по вьющимся прядям.
- Хватит убиваться Селеста. Ему бы это не понравилось. Он не хотел бы видеть свою женщину в таком состоянии, - он говорил тихо, но отчётливо. То, как тщательно он проговаривал слова, создавало ощущение некой грубоватости тона. Он увидел цепочку на Лисандро и лицо его чуть просветлено, стирая мрачное выражение. Он притронулся ко лбу брата, поправил ему волосы безотчётным жестом, поддёрнул тонкое больничное одеяло.
- Пойдём отсюда, - но Селеста даже не двинулась с места. Тогда он взял её за руку и почти силком вытащил из палаты таким же способом, как и привёл – стальными тисками ухватив за локоть.
- Где твой характер? Куда делась та жизнерадостная цветущая женщина, которую я видел? Куда делась та женщина, которую он полюбил? Ты нравишься ему такой. Так, что давай… возьми себя в руки и успокойся. Ещё трёх дней не прошло… Вот через три дня можешь хоть волком выть, а сейчас рано ещё. – Она молчала. Шла ведомая им, вцепившись в собственную сумку, будто она поможет удержаться «на плаву» и не утонуть в пучине отчаяния; не захлебнуться собственными слезами. Будучи почти у выхода она вдруг остановилась и попыталась развернуться.
- Подожди. Я хочу зайти к Яну, - спохватилась она. - Мне нужно его увидеть, - она даже сделала шаг в обратную сторону, но он резко подтянул её обратно.
- Куда… Куда ты собралась в таком состоянии? Ему уже относительно лучше, но таким видом ты точно не приободришь его, - она позволила вывести себя из здания клиники.
- Как ты добралась сюда?
- Что? – отрешённо переспросила она.
- Понятно, - резюмировал он и потащил её в ту сторону, где был припаркован его автомобиль. Через минуту он впихнул её на переднее сиденье, через вторую выехал на центральную магистраль. – Адрес говори.
- А? – она была как сомнамбула, едва ли понимая, о чём он её спрашивает. – А-а… адрес… - Сел назвала ему улицу и номер дома.
Как во сне она сидела, прижав сжатый кулачок к губам, изредка пуская горячие слезинки. Заходящее солнце посылало меж домов пурпурные лучи, оттеняя сочную зелень багряным цветом. Она зажмурилась, не желая смотреть на это. Багряные вечерние краски напоминали цвет крови. Они пугали и отбирали такую нужную ей сейчас надежду.
- Селеста… - позвал он её. – Сколько можно плакать? Ты хочешь выплакать всё за один день? – она только хмыкнула и снова размазала слёзы по щеке. До этого дня и сама не знала, что может вот так, не переставая лить слезы сплошным потоком. – Если ты сегодня всё выплачешь, у тебя на завтра ничего не останется. А вдруг он завтра ещё не придёт в себя? И что ты тогда будешь делать? – он искоса глянул на неё и заметил полный возмущения взгляд. Она же увидев его полуулыбку усмехнулась. – Так-то лучше… - кивнул он одобряюще. - Приходи в себя. Возьми себя в руки.
- Я не проведала Яна, - с сожалением сказала она.
- Вот и подумай и о нём тоже. Ты секретарь президента солидной компании. Как только ты завтра войдёшь в здание – все будут смотреть только на тебя. Приведи себя в порядок. Ты его лицо. Лицо корпорации. Ты должна блистать. Никто не должен упрекнуть тебя в несовершенстве. Ты должна быть безупречна до кончиков ногтей, – он не отрывал взгляда от дороги, наставлял её, как школьницу, а она молча слушала и понимала, что он прав. Сейчас управление корпорацией взял на себя Арчи Тейлор. Он же вместе с Мартином тесно сотрудничал с федеральной службой, всячески помогая в расследовании покушения, а также другом инциденте, ранее случившемся. Но так же она знала – завтра все взгляды будут направлены только на неё: выявить опухшее лицо, мешки под глазами, несовершенство макияжа. Да, всё правда. Именно так и будет, как он говорил. Будут пытаться поймать каждую эмоцию, отразившуюся на её лице, оценивать внешний вид и настроение. Подробный анализ, чуть ли не под лупой, ей обеспечен.
Она приоткрыла окно, позволяя ветерку приятно обдувать лицо. Мимо проплывали хорошо знакомые фасады зданий, что означало, что цель почти достигнута - она почти дома. Данте плавно вывернул руль и притормозил.
Селеста вздохнула и повернулась к нему.
- Спасибо... Спасибо тебе большое, - с чувством поблагодарила она его.
- За что? – с лёгким удивлением спросил он. Сел смутилась, не знала, как помягче ответить, что не ожидала от него такого. От него не ожидала. Он понимающе приподнял уголки губ в лёгкой усмешке.
- Спасибо за то, что поступил по-человечески? Неужели это так неожиданно? Ты что же во мне зверя какого-то видела? – она покачала головой и чуть улыбнулась. - Ох, женщины… Какие же вы всё-таки глупые. Умные.. и при том такие глупые, - произнёс он, мягко растягивая слова.
- Нет… - все мысли вылетели у неё из головы. Она попросту не могла подобрать выражения, чтобы описать своё состояние. Но вид у неё был воодушевлённый.
- Всё, Селеста, ещё минута и ты кинешься ко мне с благодарственным поцелуем. Иди уже.
И она вышла. Выбралась из машины, но обошла её, остановившись возле передней дверцы с его стороны.
- Ты, правда думаешь, что всё будет хорошо? – с надеждой спросила она. Хотела услышать это из его уст. Очень важным показалось услышать это именно сейчас, и именно от него.
- Нет, не думаю… Я в этом просто уверен.
- Да, - довольно сказала она. Быстро развернулась и побежала домой.
