Студопедия — Fima 05.06.2011 22:38 » Глава 34 Глава 34
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Fima 05.06.2011 22:38 » Глава 34 Глава 34







- Что-то ты не спешишь выздоравливать, - укоризненно прозвучал знакомый голос, вырывая из полудрёмы. Но это хорошо, потому что состояние было не очень приятное. Можно сказать принеприятнейшее. Он как младенец, только и делал что спал. Сон лечит. Но почему-то ему это мало помогало. Ян медленно повернул голову в сторону вошедшего, но даже это простое действие оказалось почти не под силу. Лень было двигаться, и говорить тем более. Поэтому он только вздохнул и вопросительно приподнял бровь. Это всё, что он мог сделать. И всё что он хотел сделать в этот момент. Видеть никого не хотелось. Никого вообще. И даже друзей. И Грегори в том числе. Разговаривать не было смысла. Ему и сказать было нечего.
- Лисандро скоро уже бегать будет, - продолжал свою нотацию Грегори, усаживаясь на стул.
- Рад за него, - хмуро буркнул Ян и потянулся к бутылке с водой. В горле пересохло так, что говорить было больно. Он крутанул крышку одним ловким движением пальцем правой руки и отпил из воды.
- Я на минуту, - предупредил Грег. – Ехал мимо и решил зайти узнать как ты. В коридоре столкнулся с твоим доктором. Он говорит, что ты в плохом состоянии.
- Он всегда так говорит, - недовольно отозвался Ян, вернул бутылку на место, а потом произнёс с ленцой в голосе: - У меня все кишки выжжены после наркоза и антибиотиков. Я задолбался жрать таблетки. А то, что мне приносят в качестве еды… На это смотреть невозможно, а не только есть. Так что оставь свои ценные советы при себе мне и так хреново.
- И не собирался, - любезным тоном выдал Грегори. А даже если и собирался, то решил не начинать, потому что понимал состояние друга. Они перебросились парой незначительных общих фраз. Ян не был настроен на разговор, и трогать его в таком упадочном настроении не было смысла.
- Сегодня я популярен как никогда, - чуть съязвил Ян, когда дверь в палату снова открылась.
- Не льсти себе, - Данте не стал долго тешить его самолюбие. – Кроме тебя тут ещё больные есть, - усмехнулся он. – И вообще я по делу и ненадолго. Некогда мне рассиживаться. Я уже и так сюда как на работу хожу.
Как только в палату вошёл Данте, Грегори намеревался сразу встать и уйти. Их взаимная неприязнь росла с каждой встречей. И он не имел особого желания находиться в обществе итальянца. Однако завидев в руке у Данте большой серый конверт, он заинтересовался и остался сидеть на месте, любопытствуя, что же за дело привело его сегодня. Данте даже не поздоровался, будто трудно было произнести два слова, а сунул конверт Яну и отошёл к окну.
- По-моему твоя мадмуазель совсем не грустит, - усмехнувшись, чётко сказал он.
Когда Ян открыл конверт, лицо его переменилось, но он не произнёс ни слова.
- Ты его знаешь? – продолжал кидать свои отрывистые фразы Данте, словно не замечая, что ответа на свои вопросы не получает. Грег бросил на него уничтожающий взгляд, когда увидел содержимое конверта.
- Они часто встречаются. От постоянно крутится вокруг неё. Не знаю уж какие у них отношения, - добивал он Яна, как-то по-особому громко выделяя слова. Ему словно было всё равно, как эти слова действуют. Он развернулся к окну, засунул руки в кармане брюк, будто вид из больничной палаты интересовал его гораздо больше, чем всё остальное. И совсем не интересовала реакция Яна, которая, впрочем, проявлялась только в некоторых моментах. Равнодушный вид, с которым он рассматривал фотографии и безучастное лицо… казалось никакой эмоции. Только смятый конверт в руке и напряжённая челюсть, что трудно выжать из себя даже слово выдавала его. Да он и не собирался распаляться и высказываться. Он вообще не собирался ничего говорить. Он просто сжал кулак, сминая тёмную плотную бумагу, пытаясь превратить её в ничто, как он хотел превратить в ничто того белобрысого хмыря, что был на фотографии вместе с Эвой. Стереть в порошок, потому что он просто стоял рядом с ней; уничтожить, потому что он прикасался к ней. Прикасался к его Эве…
Мур вздохнул, хотел что-то сказать, но так и не решился открыть рта. Данте стоял у окна с невозмутимым видом, а Ян смотрел на фото. Их было не много, только три.
- Ты его знаешь? – ещё раз спросил он и повернулся к Яну. Тот поднял на него потемневший взгляд.
- Имею представление, - сквозь зубы проговорил он.
- Вот и славно, - бодро сказал Данте и посмотрел на часы. – Мне пора. Это тебе на память, - он кивнул на фото. - Salute! - бодро произнёс он и вышел из палаты.
Грег секунду смотрел на Яна, потом взялся за фото, но тот вцепился в них мёртвой хваткой.
- Отдай! – он с силой выдернул их из рук друга и выскочил из палаты. Ян выпустил фото и прикрыл глаза. Дверь громко хлопнула, резанув по нервам. Оглушительная тишина, что сейчас царила в палате, казалось, пульсирует в мозге. Оглушительная тишина и пара мыслей.
Очень неблаговидных мыслей...
Совсем неблаговидных…
- Стой! – крикнул Грег, догоняя Данте. – Подожди! – ещё раз громко сказал он, почти прокричал, но тот шагал, не останавливаясь, словно не слышал. – Коста!
Грегори догнал его и преградил путь. Данте притормозил и уставился на него.
- Ты мне? – будто и не понимал, что слова был обращены к нему.
- Тебе! – рявкнул Грег. – Что за хрень ты притащил? – он почти впечатал ему в грудь, смятые фотографии. – Или ты думаешь, зря врачи прописывают пациентам полный покой и никаких нервов?
- Я ничего не думаю. Это не моя забота, - отозвался он и окатил Грега презрительным взглядом.
- Оно и видно, что не твоя! – Грег разошёлся не на шутку, намереваясь выказать всё, что он думает о нём.
- Красивая… - сказал Данте, пристально рассматривая фото, что сунул ему Грег. – Блондинка… Как раз в моём вкусе… Ещё есть что сказать или это всё? – он поднял взгляд на Грега.
- Какого чёрта?!
- Я не собираюсь перед тобой отчитываться! Можешь идти и дальше утешать его, если желаешь! Я не настолько чувствителен. Но думаю, через неделю он встанет на ноги как миленький! А ты иди и дальше бойся за его нервы! – бросил он ему в лицо.
- Да ты охреневший… - начал Грег.
- Кто? Охреневший кто?
- Что ты о себе возомнил? Забирай это и вали отсюда! – почти заорал Грег, готовый кинуться на Данте с кулаками.
- Если у тебя мозгов хватает только для того чтобы толкать наркоту в своих клубах… - прошипел Данте, придвинувшись ближе к Грегу. Он впихнул ему фото обратно. – Уйди с дороги… пока твою лавочку не прикрыли… Я не лезу в чужие дела, но ради такого удовольствия… - процедил он и развёл руками, а потом резко толкнул Грега в плечо, вынуждая отступить, что тот и сделал, пропуская Данте вперёд. Несколько секунд Грег стоял на месте, а потом вернулся в палату.
- Оставь меня! – резко сказал Ян, после чего Грег ушёл, досадно громко хлопнув дверью. В коридоре он остановился, посмотрев на злосчастные фотографии, потом выбросил их в мусорную корзину и покинул клинику.

Тихо. Оглушительно тихо. Только стрелки часов, висевших на стене, неумолимо передвигались. Раздражающе тикали. Нервировали. Только они вели отсчёт времени, а в остальном оно словно стояло на месте. Светлые стены палаты уже приелись до невозможности. Хорошо, что голубые. Он бы сошёл с ума в четырёх белых стенах. Хотя чувствовал, что и так уже был близок к сумасшествию. Чувствовал, как постепенно звереет. Бесится от собственного бессилия. Так же как в детстве, когда болел. Это было редко. И кроме банальной простуды, за исключением травмы плеча он ничем не болел. А если бы после бассейна не бежал домой с мокрой головой, то и простудой не болел бы. Как и в детстве, он ненавидел суету вокруг себя. Не переносил, когда Марта в беспокойстве бегала вокруг него, охая и ахая с кучей лекарств. И сейчас он с трудом переносил, постоянно туда-сюда снующих медсестёр, врачей… бесконечные анализы крови… Только запас его железного терпения истощался с каждым днём. Можно сказать с каждым часом…
А сейчас было тихо. Никого вокруг. Но мозг готов был взорваться всего от нескольких мыслей. И от этого надсадного и раздражающего тиканья тоже. Если бы сил было побольше, он бы встал и разбил эти часы. Какой идиот вообще догадался их повесить?
Он был слегка ошеломлён, введён в какое-то неподдающееся объяснению состояние. Эти фотографии… У него не то что фотографии её не было, он вообще не видел ни одной фото с её изображением; он не видел как она получается на них. А теперь увидел. Её. В каком-то застывшем моменте. Всего один кадр целой жизни. Маленькая частичка того, что она излучала… на этой безжизненной бумаге. Он и выражения лица толком не разглядел. Она поправляла растрепавшиеся волосы. И не сразу он заметил в кадре кого-то ещё рядом с ней. А когда заметил… Когда заметил, знакомая ревность жаром прошлась по всему телу. Даже ладони стали горячими. Представлять и думать это одно… Но видеть воочию рядом с ней кого-то другого это… Это невыносимо… Знать что кто-то другой назовёт её.. позовёт… и она откликнется…
Самый преданный пёс может укусить своего хозяина, если тот тронет его рану, даже чтобы облегчить боль и помочь. Вот и он чувствовал себя так же. Чувствовал себя раненным зверем, готовым рыкнуть и кинуться на любого, кто трогает его, кто прикасается к нему сейчас в таком состоянии. В состоянии почти беспомощности и зависимости. С одной только здоровой рукой. На второй была фиксирующая повязка, которая исключала любые движения. Хотелось скрыться. Уйти и зализать раны в своей берлоге. Чтобы никто не добрался. Никто не видел. И самому не видеть и не слышать никого.
Хотя сейчас он был рад свой собственное боли, которую ему приходилось переносить. Спасали обезболивающие, но и их действие заканчивалось. В это время он отдыхал от собственных мыслей. Потому что думать просто ни о чём не мог. А когда мог, то думал обо всём сразу и о ней. О ней и о последних днях, что они провели вместе. О той карусели, что так стремительно закрутилась. Всего за несколько дней всё перевернулось с ног на голову, а он оказался не готов. Надо было затолкать её в самолёт силой и отправить далеко-далеко. Отправить её на другой материк, где её никто бы не нашёл, а не выслушивать всё то, что она ему предъявила. Начиная с того, что ему на неё плевать, и заканчивая тем, что он хочет от неё избавиться. В тот момент слова ему были не важны, он даже не стал думать над этим, забивать себе голову и устраивать по этому поводу очередные выяснения отношений.
«Что же ты делаешь, Эва…» - прошептал он после второй попытки уговорить её уехать. Он прошептал это, но только после тока как она сказала твёрдое «Нет!» и вышла из его кабинета. Он так не хотел слышать это «нет». Он думал и думал…
А на следующий день утром ему позвонили и попросили приехать на опознание. Почему ему? Он не хотел. Не хотел ехать туда. Не хотел видеть её. Но это пришлось сделать. В убитой девушке он опознал свою бывшую любовницу Изабеллу, подписал какие-то бумаги. Это была неприятная процедура. Противная и неприятная. Не очень уютно ощущать собственную, хоть и косвенную причастность. Совсем неудобно испытывать угрызения совести ещё и по этому поводу. Но всё быстро прошло. Он ощущал себя настоящим эгоистом, но это прошло. Жалость? Да. Он испытывал её. Изабелла не заслужила этого. Она молодая и красивая, у неё вся жизнь была впереди, как кто-то обязательно сказал на её похоронах. Но о ней Ян не думал. Не о ней. Он думал об Эве. Только она не выходила у него из головы, и он буквально покрывался холодным потом, когда представлял её на месте Изабеллы. Не хотел, но подобные мысли сами лезли в голову. Он думал всё утро и весь день. О ней и о себе. А она позвонила и сказала, что дописала фреску. Фреску…
Да ему было плевать на эту фреску!
Он воспользовался этим разговором. Воспользовался этим оборотом, что она употребила в шутку, чтобы закончить всё. Её жизнь была важнее собственных чувств. Важнее её чувств, и на это ему тоже было плевать в тот момент. В тот момент он меньше всего думал о чувствах и совсем далёк от размышлений о собственной неправоте. И сейчас, он был уверен, что поступил правильно. Он был уверен и никто не мог переубедить его в этом. Даже если своим поступком он навсегда оттолкнул её от себя, он считал себя правым.
Но так не хотелось отдавать её кому-то...
При одной только мысли об этом дикое чувство собственности охватывало его. Оно пронзало каждую клеточку тела. И каждая клеточка протестующе вопила и отказывалась принимать этот факт. И с этим тоже как то нужно было справиться. И это он тоже собирался сделать.
Но сначала ему хотелось разбить эти часы…

***

- Ну, пожалуйста…
- Нет!
- Я по тебе соскучилась, - умоляюще проговорила она в трубку.
- Нет и точка, - на удивление твёрдо сказал он.
- Мне совершенно не с кем пройтись по магазинам.
- Нет, позови какого-нибудь другого друга, раз я для тебя совсем ничего не значу, - обиженно ответил он.
- Ну прости… - снова попросила Эва жалостливым тоном.
- Нет, мне такая неблагодарная подружка как ты не нужна. У меня других полно.
- Да, но так как я тебя больше никто любить не будет, - самолюбиво отозвалась она.
- А мне такая любовь не нужна, - проворчал он. – Такая наплевательская любовь как у тебя мне не нужна.
- Альфи, я тебя жду. Разве ты можешь меня бросить?
- Могу. Очень даже могу. Особенно после того как ты это первая сделала. Ты уехала и ничего мне не сказала. Даже не позвонила. И вообще не звонила. А теперь ей, видите ли, нужно пройтись по магазинам. Я всё равно на днях лечу обратно. Удивительно как ты меня вообще застала.
- Видишь, Альфи – это судьба. Давай приезжай. Не упрямься.
- И не подумаю! Так что пока, крошка!
Он положил трубку и Эва улыбнулась. Нужно привести себя в порядок, потому что Альфи точно приедет. Он просто не мог не приехать. Эва посмотрела на картину и осталась довольна увиденным. Что-то менялось. Написать её так же как в тот раз не получалось. Краски смешивались по-другому, расплывались на холсте совершенно не так. И рука двигалась не так. Но это не исправить – это импульс её мозга, а потому так тому и быть. Впрочем, наверное, всё её состояние отображалось на этом холсте. Все чувства, вместе взятые, и к Нему и к их ребёнку. Она решила отпустить их. Не отказываться, а отпустить; позволить им вылиться во всей чистоте, красоте и игре.
Это было прекрасно…
Это было именно то, чего ей так не хватало все эти долгие убийственно-мрачные дни. А сейчас она оживала и ожила. Сейчас она как никогда в жизни чувствовала, что это её призвание. Никогда Эва не смогла бы заниматься ничем другим. У неё просто ничего бы не получилось. Она жила по-другому… думала по-другому и чувствовала совершенно не так, как обычные люди.
Да… Она заметила, что остальные для неё просто «обычные» люди, как бы это ни звучало. Они были понятны и опосредованы. Не замечали ничего вокруг кроме своих проблем и забот. Тонули в попытках решить их. Пропускали красоту жизни… её сладость… Ведь жизнь она… ведь её можно почувствовать на языке… то приторная... у кого-то горькая... бывает кислая, а бывает совсем безвкусная…
А у неё… у неё началась сладкая жизнь... яркая как солнышко… такое, как она растила в себе. Хотя беременность ещё не была заметна, и живота у неё не было, она знала, что она растёт – её кроха. Её частичка. И Его тоже. Но об этом она старалась не думать. Она чуть-чуть поправилась, совсем не много. Стала есть нормально в часы свободные от тошноты. Но в это время жизнь казалась невыносимой. Однако это чувство исчезало вместе с последними рвотными позывами. Она старалась питаться полноценно, как это возможно, несмотря на бурную реакцию организма на некоторые продукты; скупила почти все запасы витаминов в соседней аптеке и даже начала соблюдать режим дня. Но это все, точнее пресловутый распорядок, благополучно закончился, как только она взяла в руки карандаш и лист бумаги. Она ещё долго не подходила к своим художественным материалам после того как купила их. Не боялась, просто настраивалась, как и в тот раз. Осознанно и долго. Вынашивала всё в себе, хотя сейчас идея была знакома и проста. Как и в прошлый раз, она начала с карандаша; пробовала пастель, но отбросила. Набросала всего несколько штрихов, и этого оказалось достаточно. Она взяла краски и смешала их. Смешала свои чувства, смешала две свои жизни, потому что так и было. Теперь у неё было до него и после… она не пыталась нарисовать то, что уже делала, не копировала уже известный пейзаж. Она просто писала эту картину, а как она выходила судить не ей. Судить будут на выставке Национальной Академии Дизайна, ради которой Альфи, собственно, и прибыл в Нью-Йорк. Эва улыбнулась, на секунду представив, какую картину привёз он. Натюрморт… другого и быть не могло…
Эва потёрла затёкшую поясницу, не в силах встать с дивана. Удивлялась и не представляла, что с ней будет на восьмом, нет хуже, на девятом месяце. Уже сейчас она чувствовала себя шариком, круглой и неповоротливой, хотя тело было стройное и никаких намёков на полноту. Но так проворно двигаться, как раньше она не могла. Быстро уставала, и всё время хотела спать. Вот и сейчас, пока ходила туда-сюда была в силах; пока передвигалась, писала картину, была активна. Но как только присела на диван и облокотилась на удобную спинку, навалилась страшная непереносимая усталость.
Эва чуть сползла и откинула голову. Опустила отяжелевшие веки на одну минутку. Прикрыла глаза, расслабляясь, думая о своём… Потом резко открыла их и уставилась непонимающе перед собой. А когда осознала реальность, в ушах зазвенело. И не только в ушах. Все вокруг звенело и дребезжало. Кто-то не переставая трезвонил в дверь Звук не был резким, но нарушил внезапно приобретённые тишину и покой. Нужно было подняться с дивана и открыть дверь, но она не находила в себе силы сползти с дивана. Не сразу, но она всё же сделала это и открыла дверь.
- Альфи! – запищала она радостно и кинулась ему на шею. Он подхватил её, но даже не чмокнул в щёчку, а отодвинул от себя, недовольно скривившись.
- Ну, всё-всё... Хватит уже…
Эва слегка опешила, явно не ожидая такой встречи со старым другом. Она думала, что он шутит, но он был серьёзным, высказывая явное пренебрежение.
- Альфи… - она внимательно посмотрела на него, не веря. Ион не выдержал. Альфи сдался и лицо его осветила добрая улыбка, такая привычная и милая.
- Да, ладно, - он махнул рукой и уже сам сгрёб Эву в объятья. Она поняла как сильно скучала по нему. Всё-таки скучала…
- Альфи, ты поганец, - я и правда поверила, что ты в смертельной обиде на меня. Так нельзя.
- Да, ладно… Он снова махнул рукой, а другую закинул ей на плечо и осмотрелся. – Ничего тут у тебя… Уютненько… Только вот я смотрю ты ещё не готова к походу по магазинам, - он слегка улыбнулся осмотрев её совершенно домашний вид.
- Я заснула, пока ждала тебя, - сознавшись в своём «грешке» Эва пошла переодеваться, а Альфи решил обследовать жилище подруги. Подруга, впрочем, не заставила себя долго ждать и через пять минут уже была готова.
Уговаривать Альфи посетить пару магазинов было совсем не нужно, поэтому они обшарили всё, что только могли за отведённое на это время. Эва настаивала, и Альфи согласился, хотя не совсем понимал, что её так ограничивает. Но и за этот недолгий отрезок, они успели всё. Перемерили всё, что только было возможно и накупили кучу вещей. Покупала, в основном, Эва, а Альфи добросовестно оценивал её наряды намётанным взглядом. Иногда их мнения расходились, но общего настроения это не меняло.
Эва вышла из примерочной и застыла перед огромным зеркалом. Посмотрела на себя, а потом покрутилась. Попыталась оглядеть себя сзади. Получилось так себе, но увиденным она осталась довольна. Улыбнувшись своему отражению, она расправила подол чёрного платья и, повернувшись чуть боком, посмотрела на Альфи. Всё то время пока она крутилась у зеркала он молчал. Не вымолвил ни слова. И теперь она поняла почему. Он смотрел на неё с выражением полнейшего недоумения и восторга. Как у него смешались два этих чувства, только одному ему известно, но именно эти эмоции отражала его холёная физиономия.
- Ну что ты молчишь? И даже ни одного слова нет для меня? Даже одобрения? Ну, или, давай, скажи, что это всё полный бред… вот этот мой наряд…
Но Альфи молчал. Пытливо глядел в её лицо и молчал. Осмотрел её с ног до головы, казалось, остановился на каждой детальке этого чёрного платья, но молчал. Эва повернулась к нему другим боком.
- Ну, Альфи! – воскликнула она. – Пока ты молчишь, у меня точно появится комплекс неполноценности. Ты какой-то странный…
- Эва… - благоговейно промолвил он. – Ты надела каблуки… - он уставился на чёрные сапожки, которые она только что купила.
- Да, каблучки совсем маленькие.
- Да, но это всё равно каблуки, Эва. Это совершенно другой вид. Всё по-другому… И ты, Эва… Ты совсем другая… Совершенно… - почти шептал он, приобняв её и уставившись в зеркало. Так они и стояли, рассматривая её отражение. – И это чёрное платье, Эва. Я никогда не видел тебя в чёрном…
- Плохо, да? - она посмотрела на него с некоторой долей смущения.
- Нет… Нет, Эва… Это не я странный. Это ты… Ты другая. Вот это чёрненькое платье… Ты в нём словно сверкаешь… блестишь… вся светишься… Как ты прекрасна, - тихо говорил он и, в полном восхищении. Это отражалось в его серых глазах. Таких же серых как у неё. Альфи заправил ей за ухо вьющийся локон.
- А давай купим тебе чёрное пальто?
- Ещё чёрного цвета? Будет совсем мрачно.
- Нет, если к нему подобрать яркий шарфик. Ну, бирюзовый например… яркий какой-нибудь. Не снимай платье и оставайся в сапожках.
- Хорошо, но это будет последнее на сегодня покупка. Я ужасно устала, и хочу есть, - предупредила она друга.
- Конечно, мы быстро пробежимся и всё, - пообещал Альфи.
И они пробежались. Только так можно было назвать тот бешеный темп, с которым они посетили ещё несколько магазинов. И в конце концов Эва купила первое попавшееся пальто. Но надо сказать, оно ей понравилось, и мало того, оно ей было к лицу, если так можно было сказать о чёрном цвете.
Домой они вернулись усталые, но довольные. Альфи просто цвёл, что всегда случалось после шоппинга, но Эву никто бы сейчас не заставил снова перемерить всё то, что они купили. Сил больше не было. Она устала, а значит, начинала нервничать, а этого совсем не хотелось. Поэтому предложение Альфи снова продефилировать перед ним, она отмела сразу же, как только таковое поступило. Альфи не стал спорить. Они поужинали в городе, но чай договорились попить дома. К чаю также прилагались вкуснейшие кексы, так любимые Альфи, а иногда и Эвой. Вот сейчас был как раз такой момент, очень хотелось куснуть сладчайшего десерта, потому что в сахаре она себе отказывала, но выпечку иногда ела. Поэтому чтобы не тянуть время в ожидании, она извинялась перед Альфи и переоделась в домашнюю одежду, получив, впрочем, укоризненный взгляд. Они уютно устроились. По кухне разнёсся аромат свежезаваренного чая. Ради такого случая, Эва даже заварила полный чайник, а не стала использовать привычные фильтр-пакетики. Всё-таки чай… да в такой компании… да с этими вкусненькими кексами… Она даже сглотнула слюну, так нестерпимо захотелось ей съесть всё это и запить крепким напитком. Улыбнулась и достала блюдца под кексы.
Уже был поздний вечер. Они зажгли верхний свет над столом. Вся остальная часть кухни была в полумраке, потому что лампы-абажуры освещали узкую часть пространства. И в этом было что-то приятное и таинственное, будто настраивающее на личный разговор. Атмосфера совершенно располагающая к секретности и интиму. Альфи собирался остаться у неё на ночь, комнат в этой квартире было предостаточно, так что и торопиться им было некуда. Пока они шарохались по магазинам и поговорить толком не успели. А сейчас можно было наверстать упущенное за чашечкой прелестного напитка.
- Пить хочу, - сказал Альфи.
- Я уже наливаю, - поторопилась Эва и достала чашки.
- Нет, я воды хочу. Чаем не напьёшься. А меня сегодня целый день не поили, - пошутил он.
- Возьми в холодильнике минералку, - махнула она рукой и налила чай.
- Вставать не хочется. Только сел и, кажется, прирос к стулу.
- Тогда умрёшь от жажды, - Эва поставила чашки на стол. Отошла и вернулась с кексами. Потом пошла за сахарницей.
Альфи удосужился встать. Решил, что точно умрёт от жажды. Наверное Эва тоже устала, потому что двигалась будто в замедленной съёмке, и надеяться на то, что она кинется к холодильнику не приходилось. Он нашёл пол-литровую бутылку с минеральной водой. Собрался отхлебнуть, но потом передумал, собираясь воспользоваться стаканом. Не у себя же он дома всё-таки… Захлопнул дверцу вместительного холодильника отметив, что он забит всякой-всячиной и уставился на прикреплённые магнитами бумажки. Глянул на них и развернулся. Потом снова крутанулся и уставился на исписанные листочки. Он даже забыл, что хотел взять стакан. Тут же отвернул крышку и отхлебнул прямо из горла.
- Ну чего ты там возишься? – спросила Эва и повернулась к нему. И сразу смутилась. Она и забыла про те листочки, которые так пристально изучал Альфи. А он тем временем повернулся к ней и снова посмотрел тем же пристальным взглядом, что и в магазине.
- Эва… Ты беременна… - то ли восхищённо, то ли возмущённо проговорил он. – Ты беременна, Эва! – наконец воскликнул Альфи. Вот теперь ей стало понятно, что он думает по этому поводу. Но кидаться и обнимать её он не спешил. Он внимательно оглядывал её, будто видел первый раз в жизни. Да, она уже изменилась, он заметил это, но не обратил внимания, потому что даже не предполагал, что причиной может быть её беременность. Двигалась медленно и была странно задумчива и улыбалась по-другому.
- Да. Да, Альфи я беременна. Так что давай садись за стол, хватит меня волновать. Мне нельзя, - после этих слов Альфи мигом уселся на место и придвинул к себе чашку с чаем. Он взял ложечку и начал размешивать сахар в чашке.
- А кто… - начал он, а потом сам ответил на свой не заданный вопрос, - Боже мой… естественно… - отпил он и чуть не обжёгся. Отставил чашку и совершенно забыл про свои любимые кексы.
- Даже не начинай! – оборвала его Эва, предупреждая не очень приятные расспросы.
- Как это не начинай?! – возмутился он и оживился.
- Вот так! – отрезала она. - Не начинай и всё! Я не хочу об этом говорить! – упрямо заявила и откусила сладкий кусочек. Даже этот неприятный разговор не мог отбить у неё аппетита.
- А он знает? – продолжил Альфи, и снова ответил сам себе. - Нет… конечно нет…
- Альфи! Это мой ребёнок! Мой и только мой! – оставалось только стукнуть кулаком по столу для большего эффекта, так она воскликнула.
- Ой, Эва! – он пренебрежительно скривился. - Я тебя умаляю! Это так мелодраматично! И так на тебя не похоже… Вот только включи мозг и перестань строить из себя обиженную. Ты теперь не одна, и должна думать за двоих.
- Я не хочу это обсуждать! - громко сказала она.
- Я это слышал в прошлый раз! Только тебе придётся обсудить это.
- Альфи… - она понизила голос, но в нём не было былой твёрдости, а сквозила какая-то растерянность, - я ему не нужна… я не была ему нужна тогда… а с ребёнком я ему тем более не нужна…
- Ну что ты такое говоришь? – он наконец-то добрался до кекса. - Да в таком состоянии… - он откусил кусочек, прожевал и запил. Чай чуть остыл.
- Я знаю, что я говорю! Он даже не появился! Не попытался! – теперь она нападала на Альфи. Нападала, защищаясь, потому что в этой ситуации она жертва, а Альфи в который раз упорно обвиняет её в неправоте, в какой-то ошибке. В который раз он защищает Его. Раньше она и не замечала такой мужской солидарности в Альфи. А тут он с завидным упорством демонстрирует это и не в первый раз.
- Да как он мог?! – почти вскричал Альфи. И почему-то ей показалось, что он смотрит на неё как на дуру.
- Что как мог?! – ответила она в том де тоне. Мирного разговора не получалось. Они почти орали друг на друга. Приятная дружеская атмосфера растаяла как дым. - Взял бы и пришёл! Я что на Северном Полюсе? Ты знаешь, где я… Нил знает… - она фыркнула и занялась вторым кексом. Это точно было важнее, чем оправдывать «бывшего». Альфи с сомнением посмотрел на неё.
- Эва, ты хоть телевизор смотрела?
- Смотрела. Пару раз за месяц. Я и раньше его не смотрела, а сейчас мне некогда, - лицо его изменилось. Было видно, что он хотел что-то сказать, но передумал и Эву это несказанно порадовало. Она бы вообще прекратила этот разговор, потому что ещё не была готова обсуждать это так просто, как он говорил. Она не была холодна. Она всё ещё не отошла от всего этого. Её всё ещё было больно от одного упоминания его имени.
- И ты решила повторить судьбу своей матери. Ты решила оставить ребёнка без отца, - на удивление спокойно сказал Альфи.
- У меня был отец. И он есть. И он замечательный!
- Да. Приходящий отец… легко быть замечательным, когда видишь своего ребёнка в лучшем случае раз в две недели. Очень легко, - беззастенчиво уколол он её и принялся непринуждённо жевать свой кекс.
- Альфи… - одёрнула его она, но было видно, что эти слова глубоко задели её. Очень глубоко.
- Эви, ну, пожалуйста, – умоляюще произнёс он. - Прости за эти слова, но я просто не хочу, чтобы с тобой тоже была такая же история! Я не хочу, чтобы твой малыш страдал, как страдала ты. И не говори, что у тебя всё было прекрасно! Я же знаю…
- Я и не собиралась оставить своего малыша без отца… - глухо сказала она.
- Значит, у тебя голова есть на плечах, а то я было подумал… - он даже облегчённо выдохнул, а потом подозрительно посмотрел на неё. - Подожди-ка... Ты о чём?
- О том, что у моего ребёнка будет отец, - спокойно повторила Эва.
- Нет! Эва, нет! Ты об этом? О нём? – он обвёл взглядом кухню, имея ввиду её хозяина. Эва пожала плечами.
- Может быть… - неопределённо отозвалась она
- Не разбивай мне сердце. Говори уже! Всё рассказывай!
- Нечего тут рассказывать. Даниэлл предложил мне выйти за него замуж.
- И ты… - он прекратил жевать в ожидании её ответа.
- Думаю… - она встала и налила себе ещё чая.
- Что тут думать?! Эва что тут думать? – всполошился он.
- Именно тут мне и надо подумать, - кивнула она. Вздохнула, потом добавила в чай ложку сахара. Нужно было подсластить пилюлю горечи, что принёс с собой Альфи. Он заставлял её переживать всё заново и никак не унимался.
- Эва, да ты сама говорила, что он тебя раздражает. Как ты собираешься жить с ним?
- Альфи, я же тебе говорю, что я думаю, устало проговорила она.
- Эва… ты не можешь… Ян... он же… - в голосе его звучало сожаление. Он что-то не договаривал, но она не хотела задавать ему вопросов. Не хотела обсуждать это. Не хотела снова чувствовать себя ненужной, как это было. Даже её любопытство отступало под натиском отрицательных эмоций, которые ей довелось пережить.
- Пожалуйста, Альфи… мне и так тяжело. Если я улыбаюсь, это не значит, что на душе у меня светло, тепло и весело… Я стараюсь, но мне нелегко, Альфи, - просила она и Альфи понимал. Понимал её как никто другой, поэтому и молчал. Молчал о состоянии Яна. Молчал про это происшествие. Он молчал, ведь ей нельзя волноваться.
- Я понимаю, Эви. Понимаю… Но я прошу тебя не торопись, - попросил он.
- Я и не тороплюсь. Я и сама немного шокирована этим…
- Он никогда… - он легонько пожал плечами, подбирая слова. Запал его прошёл, осталась только задумчивость во взгляде, - никогда он не сможет заменить тебе Яна.
- Я не пытаюсь заменить Яна им.
- Это невозможно. А знаешь почему? – он хитро взглянул ей в глаза.
- Почему? – спросила она. Почему-то стало жутко интересно, что он ей скажет. И он сказал.
- Потому что ты никогда не сможешь разгадать его, - довольно и с улыбочкой произнёс он. - Никогда, Эва! – покачал головой. - Даниэлл… он понятен… он прост. Но Яна ты не сможешь понять и за всю жизнь. Именно это тебя и привлекает. Ну, кроме всего прочего, конечно, – загадочно и многозначительно добавил он, - … именно это и держит тебя сейчас. И впредь будет держать.
Она не ответила. Несколько секунд молчала, но за эти мгновения словно вся их совместная жизнь промчалась перед глазами. Пробежала кадр за кадром.
- Альфи, - с угрозой в голосе начала она, - только посмей кому-нибудь сказать об этом! Только посмей! – было понятно, что под «кем-то» она имеет в виду конкретного человека, а «это» означал её прекрасное состояние души и тела, именуемое беременностью. – Иначе ты мне больше не друг!
- Я ничего никому не скажу, - твёрдо пообещал он.
- Точно? Я ни капли не шучу, Альфи!
- Я тоже не шучу, Эви! Я ничего и никому не скажу. Даже рта не открою, обещаю, - заверил он.
- Ну, вот и хорошо. А теперь расскажи мне, с каких пор ты перестал тонировать волосы?
- Ах, это… - он махнул рукой знакомым жестом.







Дата добавления: 2015-08-30; просмотров: 332. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Важнейшие способы обработки и анализа рядов динамики Не во всех случаях эмпирические данные рядов динамики позволяют определить тенденцию изменения явления во времени...

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ МЕХАНИКА Статика является частью теоретической механики, изучающей условия, при ко­торых тело находится под действием заданной системы сил...

Теория усилителей. Схема Основная масса современных аналоговых и аналого-цифровых электронных устройств выполняется на специализированных микросхемах...

В эволюции растений и животных. Цель: выявить ароморфозы и идиоадаптации у растений Цель: выявить ароморфозы и идиоадаптации у растений. Оборудование: гербарные растения, чучела хордовых (рыб, земноводных, птиц, пресмыкающихся, млекопитающих), коллекции насекомых, влажные препараты паразитических червей, мох, хвощ, папоротник...

Типовые примеры и методы их решения. Пример 2.5.1. На вклад начисляются сложные проценты: а) ежегодно; б) ежеквартально; в) ежемесячно Пример 2.5.1. На вклад начисляются сложные проценты: а) ежегодно; б) ежеквартально; в) ежемесячно. Какова должна быть годовая номинальная процентная ставка...

Выработка навыка зеркального письма (динамический стереотип) Цель работы: Проследить особенности образования любого навыка (динамического стереотипа) на примере выработки навыка зеркального письма...

Деятельность сестер милосердия общин Красного Креста ярко проявилась в период Тритоны – интервалы, в которых содержится три тона. К тритонам относятся увеличенная кварта (ув.4) и уменьшенная квинта (ум.5). Их можно построить на ступенях натурального и гармонического мажора и минора.  ...

Понятие о синдроме нарушения бронхиальной проходимости и его клинические проявления Синдром нарушения бронхиальной проходимости (бронхообструктивный синдром) – это патологическое состояние...

Опухоли яичников в детском и подростковом возрасте Опухоли яичников занимают первое место в структуре опухолей половой системы у девочек и встречаются в возрасте 10 – 16 лет и в период полового созревания...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.012 сек.) русская версия | украинская версия