Усталость прошла, а боль исчезла. Может они и были, но он их не чувствовал: ни боли, ни тяжести в теле, ни ломоты, ни нытья уставших мышц.
Собственная боль – это была самая маленькая и незначительная проблема в данный момент. И от неё легко можно было избавиться, выпив таблетку. Они как раз лежали на столе, оставленные заботливой Селестой. Он попросил её, потому что не таскал с собой аптечку.
Селеста уже покинула офис. Арчи всё ещё бегал по зданию и наводил шорох среди оставшихся подчинённых. Альфи смылся ещё час назад. А на столе у Яна стояла чашка с остывшим чаем. Он так к ней и не притронулся.
Вот и прошёл день. Он смешался с ночью, образуя туманный сумеречный свет. Подвесные автобаны зажглись разноцветными огнями; здания засверкали как рождественские ёлки; линия пляжа освещалась яркими уличными фонарями. Майами зажёгся всеми цветами радуги и зажил ночной жизнью. Особой жизнью: полной радости, развлечений и неземных удовольствий.
Ян отошёл от окна и вытряхнул из упаковки таблетку. От собственных мыслей не избавишься так легко как от боли; их не отгонишь взмахом руки и не залечишь пилюлей.
- Вот дерьмо-то… - скривился он и закашлял. Чай, да ещё и холодный, в придачу без сахара – отрава в чистом виде. И таблетка снова застряла в горле. Превозмогая отвращение, он допил чашку в два глотка.
«Эва беременна…», - то, что Альфи написал на том клочке бумаги.
Мозг лихорадочно работал, готовый взорваться. Он думал и думал, и все мысли бились вокруг одной единственной.
Его Эва беременна…
Словно внутри кружился вихрь, сворачивая все внутренности.
Хотелось, что бы время побежало быстрее…
Хотелось быть с ней, а не здесь…
Но чёрт, он так не хотел рисковать ей! Тем более сейчас!
Но это долбанное расследование тянулось и тянулось… И сложившаяся ситуация совсем не исключала новых инсинуаций со стороны этих кровопийц.
Захотелось встряхнуться, чтобы внутри всё устаканилось.
Хотелось сделать что-то, чтобы все встало на свои места. Везде!
Всё достало! Достало это расследование! Достало ждать! Достало, что кто-то решает за тебя как жить!
Чувства различной глубины и тяжести заполоняли душу. Заполнили так, что даже дышать стало трудно. Горечь от сложившейся ситуации камнем лежала на сердце. Злость, ревность и желание быть рядом с ней. И даже боязнь её неприятия и та присутствовала. Надо быть совсем глупцом, чтобы в такой ситуации быть уверенным в себе на сто процентов. Либо совсем не испытывать ничего к человеку, и не волноваться о его отношении к себе.
И страх за неё… Теперь за них…
За себя он не боялся, но она была совсем беспомощная.
А теперь и новое чувство будоражило его. Доселе незнакомое. Далёкое от осознания и трудное для понимания. Но такое волнующее и щемящее… и тёплое…
Эмоции переполняли, а выхода им не было. Своё внутреннее состояние он мог сравнить с ураганом. Без неё совсем невозможно. Невыносимо.
Он был на пределе. На какой-то черте. Разговор с Мартином взбесил, а маленький прилизанный негодяй окончательно довёл его до состояния аффекта. Умело и красиво он выдал все нужные и ненужные подробности и к концу разговора Ян готов был разодрать на фрагменты самого Альфи.
Он сцепил челюсти, дыша чуть чаще, чем обычно. Даже чувствовал на собственных щеках румянец. И сердце грохотало в груди, шумно разгоняя кровь. Крохотные огоньки быстро передвигались далеко внизу по автобану. Он следил за ними некоторое время. Переводил взгляд с одной высотки на другую. «Посчитал» все пальмы на побережье, что были доступны взгляду. Стоял, уперев руки в бока, глядя сквозь стекло.
Красивая завораживающая панорама захватывала дух.
Масштабность...
Объём…
Размах…
Он так любил этот вид. Чувствовал себя частью этого мира.
А какая-то сука пытается отнять это!
Пытается разрушить… Сломать…
Никогда он не собирался никому позволить это. Никогда и никому он больше не позволит сломать себя и в прямом и переносном смысле. Тогда у него было больше сил вынести это, но меньше духу, чтобы справиться с собой. Однако же и тогда он смог. Зато сейчас хватало и первого и второго. Сейчас он готов на многое. Не на многое… На всё.
Из любой патовой ситуации есть выход. Он просто должен быть. И он есть.
- С волками жить – по-волчьи выть… - еле слышно проговорил Ян. А через минуту взял со стола сотовый телефон. – Пора отдавать долги, мой друг…
- Не думал, что услышу тебя, - ответил беспристрастный голос.
- А я не думал, что когда-нибудь мне придётся набрать этот номер, - ответил Ян.
- Я тебя понял. Я сам тебе перезвоню, - ласково ответил мужчина.
В долгих и церемонных прощаниях они не нуждались, Ян просто нажал на красную кнопочку телефона. И снова ждать…
Но это было совсем другое ожидание.
- Ты на месте? Я приеду, - быстро сказал он, набрав ещё один номер. Только взял в руки куртку, собираясь накинуть на плечи, как сотовый затрезвонил.
- Вечер добрый. Хотелось бы увидеться.
- Взаимно. Я сейчас к Грегу, подъезжай туда, если хочешь, - предложил он.
***
- Ну и сиди ты не высовывайся!
- В смысле сиди и не высовывайся?
- Да в таком… Что ты снова… - Грегори замолчал. Схватил свой стакан и проглотил залпом содержимое. Движения его были резкими и нервозными.
- Ты понимаешь, о чём я вообще тебе говорю? – спросил Ян, повысив тон. Он не пил. Перед ним стоял высокий стакан с минеральной водой, да и к тому он не притронулся.
- А что я идиот, чтобы не понять? – резко ответил Грег.
- Да, что с тобой? – Ян удивлённо смотрел на друга.
- Да, я просто о тебе беспокоюсь! – рявкнул Грег, ещё больше удивив Яна.
- А что обо мне беспокоиться? Чего ты разорался? Ты спросил – я ответил. Какие проблемы?
- Да вообще никаких! – зачем-то он встал с места.
- Ну и отлично. Думаю, мне лучше уйти, – Ян встал и двинулся к двери. Разговор принял неприятный оборот, и продолжать его совсем не хотелось, тем было обиднее, что не он его начал.
- Ты и так всех втянул! Всех кого мог! - сказал ему вслед Грегори. Он не опустился в кресло, а остался стоять у стола, повернувшись к другу и засунув руки в карманы брюк. Ян замер, с сомнением глядя на Грегори и надеясь, что ошибся, услышав эту обвиняющую интонацию.
- Что? Что ты сказал? – переспросил он.
Грег помялся. Повторять эти слова не хотелось. Они сорвались с языка, но назад их не вернёшь.
- Я сказал, что ты втянул всех в свои проблемы, - нехотя процедил Грег сквозь зубы.
Дверь внезапно отворилась и на пороге появился Данте. Вполне бесцеремонно и даже без стука.
- А тебе какого хрена здесь надо? – чуть не заорал Грег.
- Ой-ой-ой… какие мы нервные. Твои псы вообще охамели. И я, кстати, не к тебе, - он охватил обоих мужчин цепким взглядом.
- Всех? – переспросил Ян, не обратив внимания на вошедшего, застыв посреди кабинета. Грег убрал со стола свой пустой стакан из под виски.
- По-моему, и так понятно, что я имел ввиду. Что ты из меня вытягиваешь? Лисандро в больнице из-за тебя и этим всё сказано.
Ян хотел ему ответить, но не стал. Не было смысла в ответной речи. Абсолютно никакого смысла.
- Пошли, - бросил он Данте и вышел из кабинета.
- М-да-а-а… - задумчиво протянул тот, держась за ручку двери, не спеша покинуть помещение. – А ты ещё глупее, чем я думал… - ухмыльнулся он.
Данте не слышал всё, но из этой пары слов не составило особого труда понять общий смысл содержания разговора.
- Да пошёл ты! – дерзко и зло ответил Грег.
Данте весело хохотнул и хлопнул дверью.
***
- Куда ты меня притащил? – поинтересовался Ян, хмуро оглядев помещение. – Вот уж не думал, что ты меня пригласишь в такую забегаловку, - сыронизировал он.
- Это очень хорошая забегаловка.
- Забегаловка априори не может быть приличной, - проворчал Ян, двигаясь вслед за Данте, который целенаправленно направлялся к барной стойке, шагая меж деревянных столов.
- Пошли. Не ломайся, - бросил Данте через плечо.
Они прошли и примостились за стойкой в самом дальнем углу. В помещении царил полумрак. Слабый мерцающий свет красных ламп тонул и рассеивался, полностью поглощаясь чёрной мебелью. Это был основательный мужской интерьер в насыщенных темных тонах, хотя свободные от декора, островки стен были бежевые.
Ян оценил обстановку, отметив некоторые признаки элитарности: публика немногочисленная, у столиков кожаные диваны, да и официанты бегали уж очень сноровисто.
- Хотя, какая, в сущности, разница, где напиваться, - согласился Ян. – Здесь или в дорогом ресторане.
- Абсолютно никакой. Только там тебя ещё и папарацци поймают.
- Это точно. Ненавижу этих падальщиков, - Ян снял куртку, стараясь не делать лишних движений. Повесил её на спинку высокого стула.
- Болит? – спросил Данте.
- Нормально.
- Если болит нормально, то хорошо.
- Нормально болит.
- Как обычно, - ответил Данте на вопрос бармена, о своём предпочтении на этот вечер.
- А «как обычно» это что? – спросил Ян.
- Виски.
- Сойдёт. Мне тоже «как обычно», - кивнул Ян, и бармен выставил перед ними стаканы с тёмной коричневой жидкостью.
- Круто, - проговорил Ян глядя на двойную порцию и даже безо льда.
- Тебе вроде нельзя, - Данте взял свой стакан.
- А как иначе стресс снимать? – Ян глотнул. Сразу же обжёг горло. В глазах защипало.
- Никак. Если нет женщины, то только алкоголь. Тихо-тихо… - он похлопал его по плечу, увидев, как Ян зажмурился и закусил кулак.
- Руки… - проговорил Ян через силу и выдохнул.
- Прости, - извинился Данте, за то, что хлопнул как раз по левому плечу, прибавив неприятных ощущений.
- Вот и я о том же. Скоро на людей буду бросаться, - Ян чуть расслабился. Желудок приятно согрело. Жжение в горле постепенно отступало.
- Надеюсь, мне это не грозит. Твоё здоровье! – Данте поднял стакан и отпил виски.
- Может, Грег и прав… - задумчиво сказал Ян. Разглядывая что-то на дне своего бокала.
- В чём?
- В том, что я втянул всех в свои проблемы, - он покрутил стакан.
- Бред, - сказал итальянец одно слово и отпил, не глядя на своего соседа.
- Что бред?
- Твои покаянные мысли – полный бред, - резко сказал он.
- И Лис в больнице из-за меня…
- Спятил ты, однако, в той клинике. Чем тебя там кололи? – иронично сказал он, но не улыбнулся.
- И всё-таки…
- И всё-таки нам не по пять лет. И каждый сам отвечает за свои поступки. И думать тут нечего. Просто всё обернулось так, как и обернулось. Радуйся, что всё так прекрасно вышло. И вы живы и здоровы.
- Я радуюсь, - проговорил Ян, всё же без особой радости в голосе.
- Мы всегда что-то теряем. Вылезая из подобных передряг, мы всегда теряем что-то. И ты это знаешь. Сам знаешь.
- Чувствую себя, прям как на приёме у семейного психолога, - усмехнулся Ян. Приподнял бровь и выдал милую улыбочку.
- Вот чёрт, - Данте покачал головой, иронизируя над самим собой. – Сам себе удивляюсь.
- Поверь. Как бы то ни было он для меня не самая большая потеря, если уж на то пошло, - Ян сделал третий глоток. Крепости он уже не чувствовал. Только жгло желудок, а горечь пропала. Странно, ведь он стал так чувствителен на запахи и вкусы. Большинство из них раздражало, нередко вызывая тошноту. Но сейчас её не было, несмотря на то, что пары алкоголя он чувствовал очень явно. После операции он находился в «обнажённом» состоянии. Будто сняли какую-то заглушку и все окружающие запахи, вещества и нежелательные субстанции беспрепятственно проникали внутрь организма.
- Это тебе решать.
- Чем больше у тебя денег, тем меньше друзей, - сделал вывод Ян.
- Философия жизни. Я привык. Хотя парочка друзей у меня есть, - поддержал разговор Данте.
- Вот и задумайся, - дал Ян незамысловатый совет.
- Время покажет, - парировал Данте.
Они замолчали, прислушиваясь к внутренней суете зала и собственным мыслям.
- И у меня будет ребёнок… - вдруг сказал Ян и проглотил оставшийся виски, на этот раз снова зажмурившись.
- Твоя мадмуазель?.. – Данте не донёс бокал до рта и обернулся к Яну с лёгким удивлением.
- Угу… - Ян кивнул и подвинул стакан бармену.
- А это точно?.. - начал он.
- Закрой рот, Данте, - резко оборвал его Ян.
- Нет, просто там этот…
- Я сказал, закрой рот, - он не дал ему даже вслух высказать свою неблаговидную мысль.
- Ну, тогда поздравляю! – почти торжественно произнёс Данте и улыбнулся.
- Спасибо.
- Я серьёзно. От чистого сердца. Какие уж тут шутки, - спокойнее сказал итальянец.
- Без шуток. Я оказывается стану папой, - со вздохом сказал Ян.
- Так какого хрена ты тогда сидишь здесь и надираешься? – Данте смотрел на Яна, а тот продолжал задумчиво вертеть вновь наполненный стакан.
- Настраиваюсь… - мрачно пошутил Ян.
- Обалдеть, - непонятно, что он хотел этим сказать, но Ян смерил его уничтожающим взглядом.
- Да, ладно. Знаю я. Понимаю. Просто так и хотелось сказать тебе это, - быстро ретировался тот.
- Ага. Пошути немного ещё, - сухо сказал Ян, поднимая стакан.
Народ за барной стойкой менялся. Люди подходили и уходили. Бармены сновали туда-сюда. Только они вдвоём уже долгое время сидели на месте и не двигались, изредка поднимая стаканы с янтарной жидкостью, бросаясь мыслями, не вдаваясь в нудные и долгие подробности.
- Удивляюсь твоему спокойствию, - проговорил Данте после минутного молчания.
- Я вообще не спокоен. Мне кажется, мой мозг просто взорвётся, - признался Ян, но больше ничего не добавил.
- Да, я вообще про ситуацию в целом, - пожал плечами Данте.
Бармен помаячил перед ними и вновь отошёл. Ритмичная музыка вдруг сменилась плавной.
- А как иначе… - теперь Ян пожал широкими плечами. Пожал равнодушно и немного смиренно.
- Не говори моим врагам, - тихо сказал Данте, придвинувшись к Яну, - Но могу сказать тебе точно. Чтобы меня убить, не надо отстреливать мне башку. Поставь меня в такую ситуацию как у тебя. И руки марать не надо – сам сдохну. Ненавижу ждать. Ждать в том смысле, что зависеть от кого-то... от чьего-то решения. Ненавижу… Не умею… И не смог бы… - говорил он.
- Потяну-ка я время с тем проектом, который ты мне предлагаешь… - ухмыльнулся Ян
- Засужу, - коротко, но не зло бросил он.
- Наверно я откажусь всё-таки, - продолжил свои доставания Ян.
- Давай… Пойду к Борелли…- отмахнулся Данте.
- Давай… Зависнешь лет так на двадцать. У них все стройки заморозили, - со своей стороны прибавил Ян.
- Знаю. Шучу я.
- Весёлое, смотрю я, у тебя настроение. Шутишь всё…
- Вообще нет, - последовал серьёзный ответ. - Дерьмовое у меня настроение, - угрюмо выдал итальянец.
- Чего так? – поинтересовался Ян.
- Тоже полно «доброжелателей»… - сказал Данте, но потом перевёл тему. - Будь я твоим другом, я бы дал тебе всего один совет в твоей ситуации. С самого начала…
- Какой? – спросил Ян.
- Устранил бы элементы, мешающие честной игре. Убрал бы из колоды все краплёные карты, - тихо и бесстрастно дал ответ Данте.
- А как же муки совести? – спросил Ян и повернулся к собеседнику, прекрасно понимая, о чет тот ведёт речь. Посмотрел в глаза и отметил их выражение.
- Отродясь, не знаю, что это такое, - равнодушно ответил тот.
- Ты про муки?
- Я про совесть.
- Везёт тебе. Я ещё помню, что это, - чуть легкомысленно произнёс Ян.
- Избавь меня Боже от этого добра. Это очень неудобное чувство. Мешает жить и спать спокойно.
- Откуда знаешь, раз оно тебе не знакомо? – равнодушно спросил Ян.
- Только догадываюсь… - так же равнодушно ответил Данте.
- Краплёные карты говоришь… - задумчиво и тихо повторил Ян его слова.
- Именно, - твёрдо сказал Данте.
- Читаешь мои мысли.
- Не произноси этого вслух.
- Не сказал ни слова.
***
Они стояли на тротуаре в свете уличного фонаря. В жёлтом приглушённом свечении её лицо казалось совсем бледным и усталым. Он так хотел коснуться её мягкой щеки. Нужно было всего лишь протянуть руку. Несколько минут они молчали. Мимо с грохотом протащил свою тележку продавец гамбургеров, покидая свой дневной пост. Недалеко от них, прислонившись к стене сидели два подростка. Сидели прям на тротуаре. Из соседнего бара вывалились две целующихся парочки. А ещё дальше по пешеходному переходу шёл мужчина с кипой газет на плече. С огромной кипой, перевязанной шнуром. Куда он шёл? И зачем ему столько газет среди ночи? Наверное, это был разносчик свежей прессы.
Нью-Йорк особенный город. И днём и ночью он жил своей жизнью. Люди, не отягощённые комплексами и условностями, занимались своими делами независимо от времени суток.
- Слишком поздно… Уже слишком поздно, - сказала она. Голос показался нереальным. Словно доносился из тумана. Холодным, как воздух вокруг.
- Эва… - он столько хотел сказать ей.
- Прекрати. Перестань, - она была совсем другая. Не его Эва. Совсем не та. Чужая. Далёкая. Такая далёкая, что не дотянуться и даже рукой не достать.
- Пожалуйста, - он видел, понимал, что она уйдёт. Она собиралась развернуться и уйти.
- Не надо, - по бледной щеке скатилась слезинка, и она быстро смахнула её ладошкой. На пальце блеснуло кольцо. Тонкий золотой ободок. Он схватил её за руку. Она попыталась выдернуть ладонь, но не смогла. Он держал её крепко. Пальчики её были совсем холодные, почти ледяные. Он сжал её руку. Неосознанно… До хруста…
- Нет. Нет. Понимаешь, нет! – повторял он. Повторял, потому что не хотел верить в то, что она сказала. Не хотел видеть это кольцо. Не хотел видеть её такую…
- Отпусти, - взмолилась она. – Отпусти, Ян, - слезы беззвучно полились по щекам. – Мне больно… Мне так больно… - тон её был какой-то безжизненный совсем лишённый привычных эмоций. Убийственно слабый и совсем чужой.
- Никогда.
- Я не хочу. Не хочу тебя видеть.
- Ты не можешь…
- Меня другая жизнь. Уже другая. Я ничего не буду менять в ней. Ничего. Отпусти.
- Нет.
- Отпусти и уходи.
Ему тоже было больно. Так больно, то дыхание сбилось. Так противно, что затошнило. Так гадко и плохо, что всё вокруг поплыло как в тумане. Хотелось заорать, но словно кто-то лишил его голоса и сил. Она вырвала руку. Отступила и пошла. Пошла быстрее, а потом побежала. Он хотел пойти за ней… ринуться… побежать… Но ноги будто приросли к асфальту.
Она скрылась…
Растворилась в ночи, как эфемерная мечта…
Она ушла, а он так и остался стоять посреди тротуара.
Никто не обращал на него внимания, потому что Нью-Йорк жил своей жизнью.
